— Они не будут стрелять, товарищ майор! — модель ещё сильнее выжала газ, — нас облучает "корнет" или даже сверхзвуковой ПТРК перспективного поколения, но они дали нам свободно проехать и не будут ни стрелять в хвост, ни пытаться уничтожить на кордоне. Я засекла пару Су-24М с Х-31 на подвесках, барражирующих в тридцати километрах. Нас пропустят на пустой отрезок трассы, и там ударные бомбардировщики накроют гиперзвуковыми ПКР.
— Что же, — Владимир откинулся на сидение и посмотрел на часы, — по крайней мере, они дадут нам время. Дадут нам шанс.
Бронер проносился по встречной мимо пробки почти в километр длиной, Владимир успел заметить в просвет между деревьями хорошо замаскированный БТР, но на самой трассе не было никаких заграждений, только пара гаишников и несколько солдат внутренних войск, загоняющих возмущённых водителей в машины. И те и другие шарахнулись от броневика, пролетевшего мимо на скорости под сто семьдесят.
Их пропустили. Восемнадцатая была права, — зачем рисковать, когда штурмовики могут накрыть их ракетами с безопасной дистанции? Время, время... До запрограммированного Броска было слишком долго.
Когда они проехали километров на семь по пустой трассе, Владимир внезапно приказал восемнадцатой остановиться.
— Выходите, Нилсон!
— Но, почему, Владимир, я... — но Анна не дала резиденту договорить:
— Мы не хотим, чтобы вы погибли, Джерри. По крайней мере, из-за нас.
— Я отказываюсь! — Нилсон попытался возмутиться, но Владимир направил ствол прямо ему в лицо:
— Джерри, выходи! Пара "тридцать первых" отправит "Тикондерогу" или "Спрьюенс" к "Титанику" в гости за здорово, а нас и вовсе размажет по этому лесу, гиперзвуковые ПКР невозможно перехватить! Или я пристрелю тебя прямо сейчас, или, быть может, у тебя будет шанс! — Владимир блефовал, и понимал, что Нилсон ему не поверит.
— Вы этого не сделаете, мистер Синеусов, я слишком хорошо успел вас...
Нилсон не успел закончить фразу — восемнадцатая открыла дверь, и вышвырнула дипломата из машины за шкирку.
Американец едва успел подняться на ноги, как бронер, набрав сумасшедшую скорость уже скрылся за поворотом...
Через несколько секунд, салон бронера огласился писком системы оповещения, — их облучал радар ударника. Владимир посмотрел на индикацию — пока что горел жёлтый светодиод, но опытный лётчик добьётся устойчивого захвата секунд за пять, а потом...
— Что нам делать, Володя, что? — вопрос Анны был абсолютно бессмысленным, за последние дни она привыкла, что Владимир способен найти выход из любой ситуации, и верила в него, но на этот раз, всё было бесполезно, — ты можешь попытаться использовать Печать или Активатор, как тогда, при бегстве из Города?
— Бесполезно, милая, — майор улыбнулся Анне тепло и непринуждённо, как будто говорил не о неизбежной гибели, а объяснялся в любви, и это возымело желаемое психологическое действие, — женщина успокоилась, или же она просто устала. От всего... — сосиски преодолеют Грань, продолжат полёт инертно, а, если и промахнутся, нам всё равно хватит двух объёмных частей под центнер, способных разорвать волной переборки крейсера. Что делать, — верить и надеяться милая, — закончил Владимир и прикрыл глаза.
Модель внезапно остановила машину, — раньше Анна не придавала такого значения изменениям её поведения, как Владимир, но теперь и девушке показалось, что у "титановой Барби" сдали нервы. Впрочем, и Анна не удивлялась уже ничему. Восемнадцатая схватила свой крупняк и безгильзовый комбайн Владимира, зарядила их спецбоеприпасами, и выскочила из машины, всаживая в небо, в неотвратимо приближающиеся сиреневые огоньки, надеясь, что одно удачное попадание молекуляризационного патрона способно уничтожить обе ПКР. Это было абсолютно бесполезно, иррационально, но модель-прототип была обязана защищать до последнего охраняемые объекты.
Владимир услышал сухой треск пулемёта и "комбайна", и открыл глаза. Восемнадцатая шла назад по трассе, немного отклонившись на спину от отдачи, паля из двух стволов в небо. Анна то и дело переводила взгляд с "БРДМ" на фиолетовые огни факелов "прямоточек" увеличивающиеся в ослепительно-голубом небе.
— Закрой глаза, милая. Мы всё равно не успеем ничего увидеть. Это... Это произойдёт мгновенно, — Анна хотела что-то ответить, но не успела, Владимир прильнул к её губам и целовал женщину с какой-то обречённой нежностью. Они закрыли глаза. Закрыли, и не увидели, как, внезапно, красные и ярко-синие молнии пробежали по корпусу броневичка...
Гул пришёл внезапно, будто из ниоткуда. Над трассой пронеслась пара ударных Су-24. Дипломат тоскливо смотрел "финсерам"22 в хвост, и вдруг увидел, что с одного из ударных самолётов сорвалась пара тяжёлых ракет. Он хорошо успел разглядеть, что это за оружие, когда бомбардировщики пролетали над его головой — гиперзвуковые ПКР третьего поколения. Разогнавшись пороховым ускорителем до достаточной скорости, ракеты включили прямоточные двигатели, и выглядели как два сиренево-синих огонька в небе. Через полминуты, ракеты сделали "горку", и спикировали вниз. К цели...
Сначала, вдалеке возник ярко-оранжевый шар, поднимавшийся над деревьями. Огненный шар взрыва гелевой объёмной смеси ещё давал надежду — пилоты могли прекратить наведение, или... внезапно оранжевое пламя разрезало пополам белой вспышкой — всё кончено — это мог быть только реактор модели, или спецбоеприпасы Владимира. Что, в любом случае, значило... Нилсон молча шёл по дороге, понимая, что он всё равно обманывал себя, они не могли уйти, и не могли перехватить два гиперзвуковых "криптона".
Он спокойно сел на асфальт и посмотрел на растущий над лесом кровавый гриб. Хлюпающий свист заставил Нилсона посмотреть на юг — на трассу садился лёгкий вертолётик, с гражданским бортовым номером, без символики российских ВВС.
Пригибаясь, чтобы не подставить голову под несущий винт, к нему подошёл какой-то человек, в штатском — едва резидент успел подумать, что это, наверно, человек Абрамова, как тот представился:
— Полковник Антонов, СВР. Генералу Абрамову будет приятно узнать, что они, — Антонов кивнул в сторону уже угасшего гриба, поднимавшегося километрах в десяти севернее жёлтым облаком, — вас не тронули.
— Роберт... Вас же зовут Роберт, полковник? — зачем Нилсон намекнул шефу "Кольца" на то, что его личность не представляет для него секрета, — но резиденту было уже всё равно, где, как и когда, и лучше — чтобы быстрее.
— Да, мистер Нилсон, мы и раньше с вами виделись... — Антонов немного помрачнел, подумав: "Не хотелось делать его здесь, но придётся" — пойдёмте — долетим до Адлера и в Москву. И генерал, и аппарат вашего посольства уже заждались и издёргались за эти сутки.
Антонов приобнял дипломата правой рукой, проворно приставив ему левой ствол к печени, и нажал на спуск.
Нилсон ойкнул и упал на спину, успев опереться на локти. Он не чувствовал боли, экспансивная пуля расквасила нервные окончания в большом радиусе от раневого канала, — только тепло, разливавшееся по всему телу, и еще — ему стало немного трудно дышать.
— Вы знаете, полковник, — Нилсон попытался улыбнуться Антонову, — после того, что я видел, меня совсем не пугает смерть...
— Что вы... — Антонов прицелился дипломату в лицо, чтобы добить, забыв, что его подопечные "маги" научили своего шефа убивать и без подобных примитивных устройств, но, передумал стрелять, услышав сказанное резидентом, — что вы видели, чёрт возьми, Нилсон!
— Я видел то, что вы проиграли, мистер Антонов. Жаль, конечно, что вы сумели убить этих ребят, но вас уже не спасёт их смерть. Ни вас, ни мистера Абрамова, ни вашего покровителя, которого вы зовёте просто: "Хозяин". До скорой встречи, полковник! — Нилсон опустил голову на асфальт и просто смотрел в небо, ожидая, когда Антонов выстрелит. Небо было чистым и ослепительно синим. Как свет, исходивший из Врат Вечности, на пороге которой он стоял сегодня утром, и перед которой предстанет через несколько мгновений. Он подумал, что так, наверно, и должно быть...
Антонов опустил пистолет и зашагал к вертолёту — полковник прекрасно понимал, что американцу осталось пара минут, от силы. Но вдруг успеет сболтнуть лишнего?
Роберт любил театральные эффекты, хотя на опытных ментальщиков "Кольца" эти потуги шефа производили довольно жалкое впечатление, впрочем, начальник, на то и начальник, чтобы подчинённые не смеялись за его спиной, какой бы силой они не обладали. Антонов прижал пальцы к вискам и закрыл глаза, сосредоточившись, синее июльское небо навсегда погасло для американского дипломата, в то же мгновение.
Полковник по-быстрому занял своё место в кабинке вертолёта и пристегнулся. Лётчик, не дожидаясь приказа, — зачем приказ телепату, а свита Антонова состояла только из "своих", тут же, довольно резко поднял машину в воздух. Через три минуты, лёгкая "стрекозка" зависла над громадной воронкой развороченного и оплавленного асфальта. Полковник, было, подумал, опуститься и осмотреться на месте, но решил, что, после взрыва пары Х-31А и ещё чёрт-те каких боеприпасов в машине, не оставившего ничего от титанового броневика и повалившего деревья метрах в десяти по обе стороны трассы, — будто ФАБ-1500 ухнула, — поиском должна заниматься специальная группа экстрасенсов, а, лучше, в сопровождении физиков и кинологов, если вообще осталось что искать. А им, в любом случае, задерживаться здесь не стоит, разве...
Антонов приоткрыл дверь, и, размахнувшись, швырнул ПММ, из которого несколько минут назад застрелил американского резидента, подальше, в лес. Оно к лучшему — перед тёплыми проводами американского гостя на тот свет, опытный полковник покрыл ладони силиконовым спреем, образовавшим невидимую плёнку — отпечатков не будет, Синеусов всё равно стёр свои из базы данных, но по номеру-то ствол, как раз числится за майором, отправившимся на воздух именно здесь. Полковник закрыл дверцу, и вертолёт тут же, набрав скорость, направился в сторону Туапсе.
Лётчик на Су-24М, успешно выполнивший задание, получил с базы новую информацию — террористы соскочили из автомобиля, оставив одного водителя как приманку, и пересели в лёгкий вертолёт, прихватив с собой тактическую СБЧ. Фронтовой бомбардировщик не был оборудован радаром воздушного боя, но инфрапеленгатор вполне годился для этих целей на дистанции до трёх десятков километров.
Вскоре на ИЛС загорелась отметка малоскоростной и некрупной цели, всего в семи километрах, по радиозапросчику свой-чужой, идентифицированная, как гражданская машина — значит — они, гражданских здесь быть не должно, перед операцией район закрыли для полётов. Пилот повернул голову вправо, ожидая реакции оператора, тот смотрел на экран телевизионного прицела, увеличивая кратность: "Вижу их, вертушечка маленькая!" — лётчик услышал в наушниках слова опера.
Он раздумывал секунду, использовать ли ему пушку, или "шестидесятку", но потом пожалел ракету, стоящую, наверно, дороже этого пластмассового "жучка", и активировал ГШ-6-23 — едва различимое оранжевое пятнышко цели на индикаторе охватил зелёный кружок артиллерийского прицела, выдавая поправку на баллистику и динамический снос. Было слишком далеко, лётчик выпустил тормозные щитки, чтобы не просвистеть мимо тихоходного жучка...
Антонов не увидел свою смерть — ударный бомбардировщик заходил из задней полусферы. Но пилот полковника почувствовал. Оцепенел от ужаса, граничащего с безразличием, увидев, глазами лётчика Су-24, как быстро увеличивается пятнышко их вертолёта в кружочке прицела, как бортовой компьютер, просчитав поражение цели, отмечает перекрестием кружочек на индикаторе, и лётчик немедленно нажимает кнопку огня на рукояти управления...
Шестиствольная "газонокосилка" за какие-то четверть секунды, выплюнула минимально возможную очередь — в пятьдесят снарядов. Но, большинство из них, впустую просвистели в облаке мелких обломков — первые же попадания, почему-то не вызвав взрыва, попросту размели в пыль стрекозу из дюраля и пластика, вместе с теми, кто был на её борту.
— Центр — три, я — синий сокол, задание выполнено, наземная и воздушная цели уничтожены, там уж ваши разберутся антирадиационную бригаду прислать.
— Синий сокол, я — центр три — возвращайтесь, молодцы, ребята! — полковник в штабе разорвал связь и облегчённо вздохнул.
Полковник Армейской Авиации был истинным патриотом, но, считал, что заговоры в верхах — чушь собачья, а ваххабиты... тем более, если приказ от заместителя директора СВР ФСБ — такой приказ должен быть исполнен с точностью.
У полковника отлегло на душе, после стресса, которого, он, наверное, никогда в жизни ещё не испытывал, и он набрал телефон Абрамова.
— Здравия желаю, товарищ генерал!
— А, это ты, Лопатин? — судя по бравурному голосу лётчика-полковника, он принёс новость, скажем так, из приятных.
— Террористы — в автомобиле и в вертолёте ликвидированы, вероятно, ядерный заряд превратился в радиоактивную пыль, уж после обстрела двадцати трёх миллиметровой шестестволкой...
— Что же, полковник, пора готовить наградные документ, и, молиться, что всё обошлось! Конец связи!
"Ну что же — и Синеусовым и с Антоновым покончено, — генерал небрежно облокотился на кресло и закурил сигарету. Володька был врагом, точнее, честным противником, а этот... Абрамов уже больше суток ждал, когда Роберт ударит ему в спину, и... сыграл на опережение. Змее можно только отрубить голову — и что теперь смогут сделать с ним вместе взятые продажные министры и олигархи, включая самого Хозяина! И вышло всё — шито-крыто, американца он успел убрать на сто процентов, и все поймут, что, Нилсона убил сам Антонов. К лучшему. Их провокация, в которой погибают майор ФСБ и американский дипломат, впрочем, полковник Антонов — тоже... Только — надо прибыть к месту ракетного удара первыми, хотя бомбы там не было отродясь, то, что там было — ценнее на порядки! И перед Комитетом я не замазан — это было идеей Антонова.
Внезапно дверь кабинета открылась, и к генералу вошёл его давний знакомый.
— Майор, рад вас видеть! — генерал закашлялся сигаретой, но, только от неожиданности, — Абрамов и вправду был рад видеть лучшего из своих ликвидаторов, — вроде, хотя служилым вообще не полагается, — генерал продолжил, — но... за... э... деликатные задания вы получили немало — сотню за БТР-90 с грушниками, семьдесят за "псевдо-Синеусова", немало за капитана Конторы в Питере, да и "Стабёст" ваш, едва-едва не лишивший нас под Краснодаром, трёх проблем в одном флаконе, хоть и неудача, но стольник оплачен, риск ошибки у вашего брата — неотъемлемая часть работы. Понимаю, пару сотен за конфиденциальность! — генерал глубоко затянулся.
— С вами у меня все счёты оплачены, генерал, один вот только остался, — он поднял увесистый чёрный зонт, направив Абрамову прямо в грудь.
"Ну и сентиментальная же тебя скотина послала — зонтик, и посреди лета, — небось Директор лично, если не..."
Безжизненное тело генерала, с перепаленными направленным ЭМИ, внутренностями, рухнуло и распласталось по столу. Ликвидатор вышел, не промедлив ни секунды. Только недокуренная сигарета Абрамова продолжала прожигать полировку дорогого старинного стола. За такой стол, никто, из догадывающихся по метке от окурка, о судьбе его прошлого владельца больше никогда не сядет. Дорогой стол в стиле "ампир" с едва заметным пятном прожжённого лака, перенесут на пару этажей ниже, к радости молодых офицеров, получивших такой антиквариат. Или, кому старше по чину — в предупреждение. Лениво задымилась папка с документами Абрамова, и, через миг, на всём шестом этаже, сработала пожарная сигнализация, за мерзким писком которой, последовал дождик спринклеров.
