— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Герт.
Виген, наконец, сел. Кадор принес табуреты из соседней комнаты и мы расселись вокруг стола.
Найгерт подал правильную идею. Потому что было необходимо послушать всю историю из разных уст, с разных сторон. Это позволяло отвлечься от горячего следа и поднять глаза от земли. Не то, чтобы чужие рассказы прояснили все вопросы, просто они заставили немного иначе думать. Мне кое-что пришло в голову, но я пока помалкивала. Сперва надо было побеседовать с Амой Райной.
Кадор пока знал немного, он не был свидетелем событий, потому что приехал только сегодня под утро. Правда, за это короткое время он успел поговорить с королем и принцессой, допросить Ютера и потрясти старуху, последнюю, как он признал, безрезультатно. Во время доклада многообещающе поглядывал на меня, и я поняла, что вовсе от него не отделалась, и все еще впереди.
Прицепился, конечно, у рассказу Мораг. Вернее, к моей роли в этом рассказе. Почему оба раза я оказывалась на месте покушения в момент его совершения? Счастливая случайность? Ну, ну... Что за чудовище? Какая еще свирель? Лорд Виген бдительности не терял, и тоже принялся обстреливать меня вопросами. Дай им Найгерт волю, они бы тут же выколупали всю мою подноготную, но король то ли забыл мою ложь в Нагоре, то ли решил, что она не относится к делу. Он умело вел беседу и не давал нам отклоняться от сути.
Кадор и Виген вдвоем вспоминали те дни, когда "умерла" Каланда. Приезжал ли кто чужой в Амалеру, происходило ли что подозрительное? От Вигена толку было мало, он тогда безвылазно сидел в Нагоре, занимался женой, грядущим прибавлением семейства и опекой над Мораг, у которой случился один из тяжелых тоскливо-буйных приступов, и Леогерт отправил ее подальше от лишних глаз. Кадор вывалил на нас кучу сведений (исключительная память!), которые все еще больше запутали. Потому что гости к тому времени уже начинали съезжаться, и Бронзовый Замок кишел чужаками.
Найгерт велел привести лекаря. Пришел бледный трясущийся Ютер и от порога рухнул на колени.
— Поди сюда, Ю, — король приветливо улыбнулся, — И не надо закатывать глаза, я тебя не съем и Кадору не позволю. Я хочу, чтобы ты вспомнил ту зиму, когда умерла королева, моя мать. Подробно. Рассказывал ли твой отец о том, как проходили роды? Что он вообще об этом рассказывал?
Ютер мялся перед столом, сутулясь и не зная, куда девать руки.
— Отец... очень переживал, я помню... но он ничего не рассказывал... — Ю вскинул и снова опустил глаза, — Он, наверное, доложился его величеству... но в семье ничего не рассказывал... Ни мне, ни матери... ни сестрам...
— Вообще ни слова?
— Ну, сперва его никто и не спрашивал, уж очень отец подавлен был. Потом... потом, несколько лет уже прошло, супруга моя попомнила в разговоре, так он просто взорвался. Накричал на нее, дверью хлопнул. — Ю поежился. — Такая рана оказалась... незаживающая. Потому и молчал, я думаю...
— Вспомни, кто тогда помогал ему? — господин Диринг поскреб подбородок, — Женщины, служанки?
— Кела Мышиная Лапка первой помошницей была... но она уже лет десять как у Смиренных Сестер грехи отмаливает. И еще была такая женщина ученая... сейчас вспомню... Ле... Леокреста? Леокадия?
— Леонтина, — подсказал Кадор, — Леонтина из Старой Соли.
— Ах, да! Леонтина из Старой Соли. — Ю вроде бы немного воспрял. — Грамотная, несколько языков знала. Лекарскую науку тоже знала. Ее кто-то из гостей сманил... чуть ли не тогда же. — Ютер поморщился, напрягая память. — Вот она что-то говорила... Что-то она говорила...
— Что? — не выдержал Виген.
— Она с матерью дружбу вела, приходила попрощаться. Выпили они сладенького лишнее. Леонтина сказала, что боится оставаться здесь. Сказала... что чует какую-то чертовщину... что не помнит нескольких дней. Вообще не помнит.
Тут уж я не выдержала:
— Не помнит?
Ютер моргнул воспаленными глазами.
— Мать тогда смеялась. Говорила: "Ты, подружка, к бутылочке меньше прикладывайся, тогда и помнить будешь". А Леонтина спорила, мол, она всегда все помнит, сколько бы не выпила. Они на тот момент уже обе... лишнего приняли.
— Вот! — воскликнула я, — вот оно! Женщина ничего не помнила, потому что ей память затерли. И отец твой, Ю, ничего не помнил, поэтому и раздражался, когда наталкивался на провал. И та, которая Мышиная Лапка, наверняка тоже ничего не помнила. Никто из них не признался, и событие это благополучно похоронили.
— Елки зеленые... — пробормотала Мораг, раскачиваясь на табурете. — Чего же они молчали-то?
— Врач, у которого умер больной, признается, что не помнит, как и почему больной умер? — лорд Виген недоверчиво поднял бровь. — И не помнит, что сам делал в этот момент? Хм... какой он врач после этого?
— Ютер, а у тебя не было выпадения памяти? — поинтересовался король.
— Неее... — пискнул Ю, позеленел и вжал голову в плечи. Найгерт махнул рукой:
— Свободен, Ютер, иди. — И лекаря след простыл.
— Значит, колдуны... — король поерзал в неудобном кресле. — Вернее, один колдун. Кадор, как ты тут сидишь? Пыточное приспособление какое-то... Хм. Ну, предположим, колдун один. Что ему надо от меня, от Мораг, от матери... в смысле, от королевы Каланды? Откуда он вообще взялся?
— Это может быть очень старая вражда, мой король, — осторожно сказала я, — Враг мог увязаться следом за Каландой и Райнарой аж из самого Андалана.
— Там и концов не сыщещь, — поморщилась Мораг.
Она опять терла ключицы и мяла рубаху на груди. Шрам у нее на щеке мок, подтекал сукровицей. Надо бы мертвой водой на него побрызгать...
— Ладно, — Найгерт упрямо дернул головой и тут же схватился за висок, заработав пару обеспокоенных взглядов от отца и сестры. — Ладно... Но все-таки, что ему нужно? Месть?
— Не исключено. У него явно был зуб на Каланду.
— Он не ограничился похищением королевы, — вставил веское слово Кадор. — Он похитил ее ребенка. Зачем?
Найгерт фыркнул:
— Зачем похищают юных наследников? Затем, что бы в нужное время вынуть эту карту из рукава.
— То есть, где-то готовится заговор! — осознал опасность лорд Виген.
Найгерт склонил голову, глянцево-черные волосы упали ему на лицо:
— Не вижу другой причины похищать наследника и подделывать труп. — Он отвел от виска тяжелую прядь, между пальцев сверкнуло белое. — Предположим, наш колдун готовится заявить претендента на Амалерский трон. Ничего не знаю о колдунах, но допустим, у него найдется достаточно сил, чтобы поднять смуту и даже выиграть ее. Я и сейчас могу точно указать, кто из высоких лордов поддержит его, особенно если он докажет... что я не имею прав на Амалеру.
— Ты имеешь права на Амалеру! — Мораг стукнула кулаком по столу. — Леогерт назвал тебя наследником. Тебя, и никого другого.
— Это так, — подтвердил лорд Виген. — Но существует Реестр Благословления, а он выше слов короля и высокого лорда. По Реестру наследует законный старший сын, полностью отмеченный благословенной кровью. Если претендент докажет свое соответствие, его поддержит верховный король, молодой Лавенг. Иленгар просто не сможет поступить иначе.
— А ведь правда, — Найгерт, морщась, помассировал висок. — Расчет точен. Уж кто-кто, а Иленгар Реестр соблюдет. Он сам на Реестре выехал.
Мораг качнулась на табурете вперед и так шарахнула кулаком по столу, что лампа подскочила, и Кадору пришлось ее ловить:
— Значит, нам надо ударить первыми!
Ударить первыми, и не подставить под удар того незнакомого мальчика, сына Каланды. Впрочем, о нем сейчас никто не думает, он для этих людей такой же враг, как и неизвестный колдун. И мне лучше о нем сейчас не заикаться. Каждый готов драться за то, что ему дорого, а все остальное — гори синим огнем. Я сказала:
— Если планы врага таковы, как ты говоришь, мой король, то почему он не сделал этого раньше? Ты уже два года носишь корону...
— Логично, — Найгерт с интересом посмотрел на меня. — По идее, он должен был заявить свои права именно во время коронации. Он этого не сделал. Почему?
— А если мы пляшем не от той печки? — встрепенулся вдруг лорд Виген. — Претендент и его права, конечно, самое очевидное. Но если ребенка украли из мести, например? Причем не королеве, а Леогерту? Каково — когда любимая жена и наследник мертвы? — Он помолчал, обводя нас встревоженным взглядом. — Меня бы это закопало, господа. Леогерт... покрепче оказался.
Мораг фыркнула:
— Тогда бы их просто убили, Виг.
— Да, верно... Но все равно. Похищение могло преследовать самые разные цели. Мало ли зачем колдуну понадобился ребенок дареной крови?
— Может быть, мальчик — только способ удерживать Каланду? — подхватила я, — Маленький заложник, Каланда ходит по струнке... Тогда он такой же пленник, как и она.
— Хм... — Кадор пощипал себя за подбородок. — Надейся на лучшее, готовься к худшему.
Ребенок в заложниках — это, значит, лучшее? Я едва сдержала возмущенный возглас. Держи себя в руках, Леста Омела. Тем более сейчас он уже не мальчик. Он ровесник Найгерту.
— Нам не следует забывать, — напомнила я, — что колдуну чем-то мешает принцесса. Иначе зачем он так отчаянно пытается от нее избавиться?
— Может, я ему просто не нравлюсь, — Мораг с силой потерла ключицы. — Я вообще мало кому нравлюсь.
— Ясен пень, не нравишься. Потому что он видит в тебе соперницу. Или сильно боится. Или то и другое одновременно.
— Да слышали уже. Неинициированная эта... как ее?
— Эхисера.
— Вот, вот. Эхисера-тряхисера, да еще неинициированная. Кого бы другого в бордель на порог не пустили, с такими-то болячками...
— Мораг! — возмутился Найгерт.
— Да ладно тебе, братец, гадость сказать нельзя... Вот ты, малявка, говоришь, что колдун спешит меня кокнуть, пока я неинициированная, так?
— Ну?
— А спохватился он, потому что ты тут объявилась, так?
— Ну да.
— Ага. А не легче ли ему ТЕБЯ укокошить, бесценная моя?
Я озадачилась. На меня вроде бы покушений не было. Ссора с фиолетовой шапкой — это ведь не покушение? Кайн со своей собакой... перрогварды... ничего серьезного.
— Ну... не знаю. За мной полгорода бегает, чтоб поймать.
— Потому что ты золотишком по улицам трясла, потому и бегает, — фыркнула принцесса. — А так ты нафиг никому не нужна, неуловимая наша.
— Да чего ты злобишься, миледи? Это всего лишь версия.
— Мораг, отношения выяснять будешь потом, когда я вас отпущу, — Найгерт несильно, но весомо хлопнул ладонью по столу. — Придержи язык. — Он еще раз хлопнул по столу, теперь с досадой. — Вы сбили меня с мысли. О чем мы говорили?
— Что ребенка королевы, может быть, держат в заложниках, — напомнил лорд Виген.
— Нет. О том, что колдун не выступил на коронации. О том, что он совершает покушения чужими руками.
У Вигена расширились глаза:
— И единственный раз, когда он сделал, что сделал, и сделал удачно — это похищение королевы и ребенка. Герт, это действительно похоже на правду!
— Мы не знаем, сделал ли он это сам или чужими руками, — уточнил Кадор.
— Неважно. Главное, что ему удалось. А почему ему это удалось? Потому что там не было ТЕБЯ!
Вигенов палец, сверкнув перстнем, указал на принцессу.
— Да! — обрадовалась я. — Да! Мораг, ты у него камень преткновения, точно.
— Сама ты... — начала принцесса, но поглядела на брата, закусила губу и принялась демонстративно раскачиваться на табурете и разглядывать потолок.
— Значит, дело не в обряде, — сказала я. — Или не только в нем. Значит, ты УЖЕ что-то такое делаешь, что он опасается к тебе приближаться. Может, он совершал попытки, только ты не заметила. У тебя все спонтанно происходит, Мораг. Ты даже не замечаешь этого.
— Угу. Делаю и не замечаю. Это же как упиться надо, каррахна...
— Было, — Найгерт постучал пальцем по столу, привлекая внимание. — Кое-что было. На коронации.
Все разом повернулись к нему.
— Мореле, ты должна помнить. Человек-дракон, плюющийся огнем. Он выплевывал струи огня, длинной в несколько ярдов. Он показывал свое мастерство на поле, перед турниром.
— Ну, может быть, — пожала плечами принцесса. — Тогда этих факиров-прохиндеев целая толпа понаехала. Я не нанималась их запоминать.
— У того факира ученик был. Он глотал железные прутья и вытаскивал их у себя из задницы...
— О госссподи! — воскликнул Виген. — Я его помню! Все хохотали до колик.
— Да, — неохотно согласилась Мораг. — Что-то было. Но он какой-то чокнутый оказался. Или пьяный. Полез со мной драться зачем-то...
— Нет, — Найгерт поднял ладонь. — Все было не так. Парень сперва глотал прутья, а потом пригласил любого желающего подойти и проткнуть его прутом. Эмор Арвель, лорд Ракиты, помнится, это сделал. Вернулся к нам на трибуну и долго ахал. Прут, говорит, был заточенный и самый настоящий, я, говорит, даже чувствовал сопротивление плоти, а паршивцу хоть бы что, стоит себе и посвистывает.
— Да помню я, — недовольно буркнула Мораг. — Мне его проверить захотелось.
— Ты спустилась на поле, а Змеиный Князь тогда и сказал, что это, похоже, не ловкачество, а настоящее колдовство.
— Колдовство — не колдовство, а пройдоха этот, как только я ему заголиться велела и пузо свое показать, завизжал и полез драться, по-бабьи так, словно я ему дерево, а он — кошка драная.
— Ты, миледи, его в живот пальцем ткнула, если память мне не изменяет, — вставил Кадор.
— А! Ну да. Я ему сказала; "Прут у тебя шарлатанский, а вот что скажешь, если я тебя пальцем насквозь проткну?" Ну и ткнула со всей дури. Не насквозь, конечно, но синяк здоровенный он схлопотал. Повалился на спину и копыта задрал. Вот тебе и факир. Я прочь пошла, тут он меня догнал и давай по спине дубасить. И визжать что-то несусветное. Пришлось его по голове успокоить. Дурацкая история. Чего ты вдруг вспомнил, Герт?
— Того колдуна, что огнем плевался, учителя его, больше не видели, — объяснил Найгерт. — Я велел его найти, очень мне понравилось как он пламя изо рта пускает. Исчез он, как сквозь землю.
— Ну и что? — Мораг пожала плечами. — Смылся он. Чтоб за ученичка не отвечать.
— Может и так, — Найгерт потрогал висок, — а может, это и был тот самый колдун. Разведывал обстановку, готовился выступить.
— Герт, ерунду городишь. Сам посмотри. Это же был второй или третий день после коронации. Если бы это тот колдун оказался, он бы проявился уже.
— Нет, не ерунду, — перебила я. — Не ерунду. Тот это или не тот колдун был, но ты, миледи, на него повлияла. Я в городе еще кое-каких слухов наслушалась. Не кривись, пожалуйста. Вспомни, как ваденжанский лорд к тебе сватался!
— Верно! — Найгерт наставил на сестру тонкий как лучинка палец. — Мореле, вспомни! Ты с ваденжанином дралась, а его колдунишка грозился тебя проклясть. Начал было проклинать — и упал замертво. Удар с ним случился. Помнишь?
— Ну все, — Мораг скрестила руки на груди. — Уйду к перрогвардам. Мне там самое место.
— Хм... — пробормотал господин Диринг. — Ну вот, два и два вроде бы складывается. Боятся тебя колдуны, миледи.
