За профессионалами пришлось обратиться к начальнику телеграфа. Безотказно сработавшее обещание "куска добычи" позволило избежать чиновных сомнений и волокиты. Новоиспеченные "кондуктора-помощники телеграфистов" были перетасованы с радистами с крейсеров и распределены по всем кораблям, идущим в море, обеспечив "тройкам" более-менее приемлемое качество связи хотя-бы между собой.
* * *
По вспомогательным крейсерам адмирала Того прошла коса смерти. "Россия" утопила два, еще один попался на зуб "Богатырю". Все три столкновения происходили по одному и тому же сценарию — первым японца замечал один из вооруженных пароходов. Тут же с него по радио шло сообщение на боевой крейсер, и наживка начинала "панический" бег в сторону "большого брата", который, разведя полные пары, догонял японца через пару часов после того, как тот его замечал. После этого следовало предложение о сдаче, которое все три раза было отвергнуто. Все же наспех вооруженный пароход и крейсер, созданный для боя — это немного разные корабли. А уж если пароход, по бедности, вооружался по принципу "а еще у нас в арсенале завалялась вот эта пушечка, которую больше девать некуда"...
Почти все деньги Япония потратила на создание нормального, современного флота. Вооружение вспомогательных крейсеров шло по остаточному принципу, да и канониров на них посылали тех, кто был слишком плох не только для Соединенного флота, но и для армии в Корее и Маньчжурии. Так что тот факт, что за три боестолкновения "Богатырь" и "Россия" получили аж четыре попадания, следует отнести только на счет самурайского фанатизма. Все японские пароходы продолжали огонь даже после того, как было ясно, что они тонут...
Пока "Богатырь" добивал свою жертву, "Лена" догнала попытавшийся было удрать транспорт. Видя незавидную судьбу своего охранника, его капитан предпочел сдаться, чему немало поспособствовал и снаряд, разворотивший баковую надстройку. Новоиспеченный командир "Лены" решил сэкономить немного времени на выстреле под нос. Град осколков и разлетающейся щепы оказал должное впечатление и на перевозимый вместе со своими пушками личный состав артиллерийского дивизиона. До взрыва они планировали оказать сопротивление досмотровой партии, но как артиллеристы вполне оценили весомость русского пятидюймовго аргумента.
Однако, при конвоировании во Владивосток старого корыта с парадным ходом в десять узлов, у Руднева возникли неожиданные проблемы. Пока осколками не срезало антенну, японский вспомогательный крейсер отчаянно трещал морзянкой, что его топит "Богатырь". И этот "крик души" был принят находящимися поблизости кораблями пятого боевого отряда адмирала Катаоки.
Когда на "Богатыре", шедшим концевым, Петровичу доложили, кто именно показался на правой раковине, ему стало смешно и грустно одновременно. "Богатырь", "Лена" и даже сравнительно медленная "Кама" легко могли оторваться от старого тихоходного броненосца "Чиен-Иен", трофея японо-китайской войны конца прошлого, XIX-го, века. Никто из его сопровождения — крейсеров-ровесников броненосца, которые активно воевали в той же войне, но уже на стороне японцев, тоже не имел никаких шансов их догнать. Да и не стали бы эти доживающие свой век ветераны, от одного из которых так удачно улизнул "Манчжур" у Шанхая, без поддержки пусть старого, но броненосца, лезть в драку с "Богатырем". Даже при раскладе трое на одного шансы "Богатыря" были предпочтительнее.
Но чертов транспорт не мог дать больше восьми узлов, ибо был сурово перегружен. Русские уже целых три часа считали его своим, ровно как и его груз — шестнадцать современных 120-миллиметровых полевых гаубиц Круппа с боеприпасами, а топить свое не в пример более обидно, чем чужое. Кроме маршевых батарей с зарядными ящиками и положенными лошадками, на него навалили без малого сотню ящиков с винтовками и около двухсот тонн патронов и снарядов. Кроме того, один из трюмов парохода был отведен под перевозку кавалерийских лошадей, только что доставленных в Японию из Австралии. Рудневу поразительно везло на японских коней.
Судя по широкому разнообразию грузов, наваленных кое-как от трюма до верхней палубы, либо упорядоченный график перевозок для армии начал трещать по швам, либо сопротивление русских войск пожирало атакующие силы в таком темпе, что требования армии начали превышать возможности транспортного флота...
Но долго обдумывать японские проблемы было некогда. "Кама" получила приказ полным ходом идти во Владивосток и высылать навстречу "Богатырю" все, что будет на ходу в порту, то есть "Громобой" и, если закончили переборку машин и сняли, наконец, грот-мачту, то и "Рюрик". "Лене" вменялось в обязанность конвоировать транспорт туда же, а при невозможности оторваться от японцев вместе с призом, принять на борт команду и пленных с парохода, торпедировать его и отрываться самостоятельно. "Богатырь" же, заложив плавную дугу, направился на пересечку курса отряда Катаоки.
* * *
Арифметика была проста. Бывший японский купец, три часа уже как состоящий на русской службе, удирает со скоростью восемь узлов. Китайский броненосец, последние семь лет ходящий под японским флагом, гонится за ним на десяти. Больше он не даст, даже если его спустить с горы Арарат — шибко старенький, однако. Для сближения на четыре мили, с которых он и его свита, те самые три "Симы", могут начать топить дезертира, ему надо три часа. До сумерек останется час. Но вот его подружки могут дать уже не десять, а целых тринадцать узлов, ну а если поднажмут, то, может, и четырнадцать. Конечно, по сравнению с "Богатырскими" двадцатью тремя узлами — не смотрится. Но догнать транспорт они смогут уже за два часа, и тогда русской армии не видать прекрасных, новых и почти бесплатных гаубиц, а Рудневу и остальным морякам — долей в призовых.
Задача — не допустить отрыва тройки "Сим" от "Чиен-Иена" и желательно притормозить его самого хоть на часик. Актив "Богатыря" — бортовой залп из девяти шестидюймовок, скорость, позволяющая крутиться вокруг японцев как ему заблагорассудится, и большая дальность стрельбы его современных, скорострельных орудий. "Богатырские" пушки могут докинуть снаряды примерно на милю дальше, чем орудия главного и среднего калибра броненосца и среднего у старых крейсеров. В пассиве — каждый японский крейсер несет по одному забавному орудию. Калибр такой пушечки был больше, чем на любом современном броненосце, как русского, так и японского флота. А именно — 320 миллиметров... Правда, стреляли они по паспорту раз в пять минут, а на самом деле не чаще, чем раз в десять. Но поймай "Богатырь" пару таких поросят, и домой можно не дойти, а при том, что дальность стрельбы у них примерно та же, что и у шестидюймовок "Богатыря", могут сдуру и попасть.
Утешало одно — за всю историю службы ни одна "Сима" ни разу из своего главного калибра никуда не попала. Слишком была маленькой и неустойчивой платформой для такого крупного орудия. Кроме этого, на броненосце тоже стоят четыре двенадцатидюймовки, правда, тут уже "Богатырь" может безнаказанно издеваться над стариком — его орудия на поколение моложе и бьют на целую милю дальше. Но если сблизиться на тридцать кабельтовых — могут быть проблемы. К тому же сам броненосец, естественно, бронирован. Не с головы до ног, как его современные коллеги, но, тем не менее, имеет пояс вполне приличной длины и непробиваемой для "Богатыря" толщины.
— Ну что, любезный Александр Федорович, — с улыбкой обратился Руднев к командиру "Богатыря", — потанцуем?
— Прошу прощения? — не догнал юмора Петровича Стемман.
— Ну, помните, как вальсировали в корпусе в молодые годы? Вот нам сейчас "раз-два-три" вокруг этих медленных черепашек станцевать и придется. Ближе сорока кабельтовых лезть не стоит, топить их — риск не стоит свечь. Надо только не допустить отрыва "Мацусим" от "Чин-Иена", а вместе они трамп наш до темноты не догонят. Так что пристраиваемся к ним на траверз кабельтовых так в сорока пяти-пятидесяти, и стреляем.
— И куда попадаем с этих пятидесяти кабельтовых? Раскидаем снаряды и не поцарапаем никого. А не дай Бог, какой-нибудь из их чемоданов нам прилетит, тогда что?
— А Вы что нам предлагаете? Топить транспорт и убираться во Владивосток несолоно хлебавши? — подозрительно прищурился Руднев.
И тут спокойный и педантичный флегматик Стемман, которого многие на отряде, включая Руднева, из-за особенностей его немецкого "упорядоченного" характера считали несколько... излишне осторожным, удивил контр-адмирала. Такого можно было скорее ожидать от назначенного на "Лену" безбашенного отчаюги Рейна, но никак не от рационального командира "Богатыря".
— Никак нет, Всеволод Федорович. Выходим на носовые углы, разко ворочаем на них и идем на сближение до двадцати кабельтовых. Тогда по нам смогут стрелять всего два орудия в 320 мм, и по паре 120 мм с каждой из "Мацусим", итого шесть. Им придется к нам встать бортом, если жить хотят. Так мы их с курса и собьем. А как только отвернут — мы отбегаем. Они опять на свой курс к пароходу — мы снова к ним...
— Однако, Александр Федорович! А Вы игрок... Не ожидал, браво! Только давайте мы Ваш, безусловно, гениальный вариант прибережем напоследок, если "Симы" вообще рискнут оторваться от "Чин-Иена". Все же сближаться с ними на нашем лишенном бронепояса крейсере немного страшновато. Может, и так обойдется. А то на двадцати кабельтовых могут влепить нам из своей монструозной пушечки, что обидно — совершено случайно при этом. Но не менее от этого больно...
— Всеволод Федорович, чтоб японцы, и не рискнули? Это где же такое видано? Не тот народ-с. Кстати — разрешите открывать огонь, а то на глаз мы за разговорами уже подошли почти на пятьдесят кабельтовых.
Его слова были подтверждены облаком порохового дыма на носу "Ицукусимы". Через примерно двадцать секунд столб воды немногим ниже мачт крейсера взметнулся примерно в полумиле от "Богатыря". Столь же впечатляюще и бесполезно разрядили свои орудия и "Мацусима" с "Хасидате". В ответ "Богатырь" неторопливо занял свое место в "ордере" и, уравняв скорость, без лишней спешки начал пристрелку.
За старшего артиллерийского офицера сегодня встал сам барон Гревениц — его система, ему и проверять в боевых условиях. К моменту, когда перезарядившиеся, наконец, орудия японцев дали второй залп, "Богатырь" уже нащупал дистанцию и перешел к стрельбе на поражение. Когда японцы дали третий залп, примерно к двадцатой минуте боя "Богатырь" добился первого попадания — "Хасидате" обзавелся аккуратной дырочкой в носу, в метре над ватерлинией. Снаряд прошел навылет ...
* * *
Когда Петрович начал разбираться в каком состоянии находится арсенал Владивостока, то, честно говоря, ожидал увидеть там нечто гораздо более худшее, с чем ему пришлось столкнуться на самом деле. Оказалось, что у погрязшего в текучке, аморфного Гаупта здесь был весьма деятельный и дальновидный предшественник — Григорий Павлович Чухнин. Под его руководством был закончен постройкой обширный портовый арсенал со всеми нужными для артиллерии удобствами; оборудован минно-артиллерийский городок, склады которого могли вместить солидный боевой запас для судов всей Тихоокеанской эскадры и Сибирской флотилии, и, наконец, были построены и по мере сил оснащены все необходимые рабочие здания артиллерийской и минной лаборатории. Для скорой и удобной доставки боевых запасов, пристань Гнилого угла в Золотом Роге была связана с городком железнодорожным путем с паровой тягой.
Лаборатории имели 400 рабочих мест и позволяли производить работы по снаряжению снарядов всех калибров, по приготовлению всяких зарядов и всего прочего к этому делу относящегося: приготовление патронов, ракет, фальшвейеров, различных дистанционных трубок и других огнестрельных припасов. Заведовал всем этим разнообразным и небезопасным хозяйством степенный и рассудительный полковник корпуса морской артиллерии Савицкий, безропотно принявший к исполнению адмиральские установки. Тем более, что практически по всем пунктам был с ними солидарен.
Сейчас во Владивостоке под его бдительным присмотром шло массовое переоснащение новых снарядов старыми взрывателями Барановского. Но пока успели только переснарядить несколько сотен восьмидюймовых снарядов для больших крейсеров, так что сегодня "Богатырь" стрелял "дубовыми" шестидюймовыми бронебоями по безбронным крейсерам...
Большим шоком для Руднева при разгребании вопроса со снаряжением снарядов стал тот факт, что снаряды и пороховые заряды из разных партий оказались разных весов. Теперь он понял, почему залпы "Рюрика" давали рассеивание в полтора-два кабельтова по дальности. При абсолютно одинаковых и верных установках прицелов, два орудия при различных весовых характеристиках снарядов и разных зарядах давали одно перелет, а другое недолет в полтора кабельтова одновременно! Об эффективной централизованной стрельбе и речи быть не могло, и было совершено не понятно, КАК собирались воевать с такими снарядами!? Они сводили на нет огневую мощь любого, во всем остальном вполне боеспособного корабля. Воистину, меч русского флота был деревянным!
Поэтому сейчас в весовой владивостокского арсенала отбирали и маркировали более-менее идентичные по весу картузы пороха и снаряды. Там же перевешивали снаряды, добавляя пироксилин в более легкие, и вытряхивали излишки взрывчатки из более тяжелых. Все работы по настоянию Руднева велись исключительно при дневном свете, во избежание нежелательных эксцессов с лампами искусственного освещения...
* * *
На мостике "Лены" ее молодой командир в бинокль следил за разворачивающимся перед ним зрелищем под названием морской бой. Рядом с ним, судорожно пытаясь поймать в объектив далекие дымы на горизонте, крутил ручку своего громоздкого аппарата недавно прибывший из Петербурга кинооператор. Второй его коллега остался во Владивостоке, где он собирался отснять бытовые сценки из матросской жизни на трофейных крейсерах, учебную атаку миноносцев и тренировки крепостных артиллеристов.
Они вместе приехали во Владик на том же литерном поезде, что привез заказанные Рудневым рации, орудия и прочую разность, необходимую для ремонта и переоборудования крейсеров. Операторы были среди немногочисленных пассажиров единственного купейного вагона этого поезда. Весь остальной состав состоял из грузовых вагонов и платформ, под брезентом которых находились стволы и станки нескольких здоровенных орудий...
Доставка во Владивосток трех восьмидюймовых орудий нового образца для "Громобоя" вылилась в отдельную историю. Когда пушки этой системы только заказывали на заводе, то в угаре составления техзадания, утрясания стоимости и, самого интересного, дележа откатов, чинуши морского ведомства как-то забыли одну маленькую деталь. Они упустили из виду, что эти орудия предназначались для боевых кораблей. И ни в одну голову, занятую высчитыванием процента от суммы заказа, который можно запросить за одобрительную закорючку, не пришло, что БОЕВЫЕ корабли бывают в бою. Они запамятовали, что бой — это игра в обе стороны, и корабли не только будут сами посылать во врага снаряды из этих пушек, но и получать попадания в ответ. Что может привести к выходу из строя этих самых орудий, которые потом надо будет ремонтировать, а при серьезном повреждении — менять.
