— А зачем ты танцевал... так?
Я задумался. Был шанс, пусть и небольшой, что именно смерть привела Дамблдора к решению уничтожить все, что не есть Свет . И его еще можно отговорить от это опасной затеи.
— В час, когда молчат все Силы: и Тьмы, и Рассвета, и лишь только Бездна варпа смотрит на тебя бесчисленными глазами своих демонов, встань над бездной, задай свой вопрос — и Начавший Начало ответит тебе!
Признаться, я с трудом удержался от смеха, видя, какую рожу состроил директор в ответ на этот набор слов.
— Что же за вопрос ты задал? — Дамблдор напрягся.
— Тот, который мы с Вами однажды обсуждали: Как избыть Тьму , — ответил я.
— И... — Дамблдор запнулся. — И каков же был ответ?
— Как я и ожидал, — вот теперь мне пришлось напрячься, но я постарался не показать этого. Сейчас окончательно решится: были ли брошенные мне видения всего лишь злой иллюзией... Точнее — не так... Истинность видений он может подтвердить мгновенно. А вот ложность... Сомнения все равно останутся. — Избыть Тьму можно лишь уничтожив ее носителей .
— И как же это сделать? — вопрос Дамблдора если не уничтожил мои сомнения, то очень сильно подорвал их.
— А Вы не хотите спросить Сколько носителей Тьмы нам придется уничтожить ? — я все-таки попытаюсь решить дело если не миром, то, по крайней мере — словом. Не доводя до прямого конфликта.
— Полагаю, не меньше половины человечества, — жестко ответил Дамблдор, и в его глазах блеснули золотые искры Вечного Света... — Но выжившие — будут жить.
Я покачал головой.
— Больше девяноста процентов, — не менее жестко ответил я ему. — А выжившие — будут добиты катаклизмом планетарного масштаба.
— Тьма морочит лживыми видениями, — вздохнул Дамблдор.
— Может быть, — стало ясно, что мне его не переспорить. Любые аргументы упрутся в этого не может быть потому что не может быть никогда . Но я все равно решил попытаться. — Но сколько тех, кто сейчас — добр, или, по крайней мере, способен сдержать себя от Падения, рухнут во Тьму, возжаждав мести, видя, как в ослепительном сиянии Света исчезают их родные, близкие, любимые, дети? Я и в себе-то не уверен, если учесть, что уничтожать придется и таких темных тварей, как Ремус Люпин и Рубеус Хагрид.
— Ты — добрый мальчик, — вздохнул Дамблдор. — Хорошо, что ты задумываешься о таких вопросах. Жаль только, что задуматься тебе пришлось слишком рано, и ты еще не можешь понять ответа...
Все. Решение принято. Дамблдор — враг. Но демонстрировать этого я не собираюсь. И отпускаю Ветра, что до сих пор удерживали меня над землей. А заодно — выплескиваю им изрядную долю своей Силы. Дамблдор успел подхватить меня над самой землей, как раз тогда, когда я отпустил затуманенное истощением Силы сознание блуждать в серых пространствах Улгу. Надеюсь, что девочки присмотрят за моей тушкой... Что же до Дамблдора... Победа Хоруса станет поражением Древнего Врага . За Императора!
Интерлюдия
Дамблдор доставил лишенное сознания и большей части Силы тело в Больничное крыло.
Мадам Помфри захлопотала над подростком, старательно не прикасаясь к ножнам сабли, что так и осталась висеть у него на поясе. Подставляться под фамильные проклятья Дома Блэк — было бы чересчур самоуверенно даже для Дамблдора, не говоря уже о скромной школьной целительнице. Зато кистень сняли с пояса и перенесли на тумбочку.
Мадам Помфри расстегнула рубашку и начала что-то чаровать. В наборе специфических заклинаний Дамблдор, при всем его богатом опыте, разобраться не мог.
— И как же это парень так доколдовался? — спросила мадам Помфри.
— Как обычно и бывает с чересчур сильными пророками — полез в область, куда ему лезть не следовало ни по силам, ни по знаниям, — вздохнул Дамблдор. — Замахнулся чуть ли не на глобальное Пророчество. А там... сама знаешь — чем больше крови льется в предсказании — тем больше тратит силы предсказатель. Вот и получилось...
— Тогда почему ты не загнал его на Предсказания? — удивилась мадам Помфри. — Ты же не хуже меня знаешь, что основное назначение этого предмета — не развивать способности юных пророков, но ограничивать их, чтобы они не навредили самим себе и окружающим!
— Вот поэтому и не загнал, — вздохнул Дамблдор. — Когда его талант раскрылся — он уже был слишком силен, чтобы ограничить его методами Сивиллы. Скорее — наоборот: он бы и в ее способах нашел что-то... за пределами дозволенного. Вот если бы удалось пропихнуть на ее место кентавра... Но увы. Совет Попечителей в частности и Визенгамот вообще — считают Трелони очень удачным преподавателем. И заменить ее без серьезных оснований... А уж когда стало ясно, что Гончая вошла в его стаю — тут и Фиренц бы не справился. Пришлось оставить на волю случая и надеяться, что он не вытворит чего-то... слишком опасного. И, пожалуйста, Поппи, не говори ему. Сама знаешь... Подросток, возраст отрицания, гормоны разве что из ушей не плещут... Если попытаться его ограничить — как бы хуже не стало!
— Это — да, — вздохнула мадам Помфри, пожалуй, даже чаще директора сталкивавшаяся с проявлениями подростковых кризисов, и особенно — кризиса доверия. — Как я понимаю, приглушить воспоминания заклинанием — не получится?
— Лезть в формирующееся пророчество голой палочкой? Есть и более безболезненные способы самоубийства! — Дамблдор редко прибегал к сарказму... но в обществе мадам Помфри иногда позволял себе несколько расслабиться.
— Хорошо. Тогда мне надо... Слегка подшаманить зелье Сна-без-сновидений. Оно поможет мальчику справиться с памятью о кошмарных видениях... Ну и не позволит проснуться и начать колдовать. А то знаю я эту молодежь...Альбус, пригляди пока за ним, пока я буду готовить. А то Северуса поднимать посреди ночи, да еще ради Поттера...
Дамблдор молча кивнул. Он не стал усаживаться на диван, на котором дремала Поппи, ожидая вероятных посетителей. Вместо этого он стал расхаживать неподалеку от койки, на котором в наведенном сне покоилась его главная надежда. В отсутствии собеседников, Дамблдор частенько любил поговорить с умным человеком — самим собой. И, хотя интуиция странно покалывала, он предпочел отмахнуться от ее подсказок: в данный момент он не собирался обдумывать в слух что-либо секретное. А даже если Гарри и сможет потом вспомнить, что слышал во сне (окллюменция позволяла такие фокусы) — это не сыграет сколько-нибудь негативной роли. Более того, в нужный момент Дамблдор собирался подтолкнуть Северуса, чтобы тот случайно наткнулся на затертые воспоминания... Да и, в конце концов, подстраховаться надо. Вдруг этот самый нужный момент настанет после его, Дамблдора, смерти?
— Так кто же ты такой, Гарри Поттер? — вслух вздохнул Дамблдор. — Я ведь уже слышал это... Полет без метлы — он такой же, как полет на метле... Вот только... Тот, кто тогда сказал это... Он ни за что не стал бы летать вот так... Ночью. Только для себя. Том вышел бы перед своими последователями, впечатлил их до безъязычия... Так кто же ты, Гарри? И Том не стал бы задаваться вопросом о цене своих действий. О том, кто и сколько заплатит за достижение желаемого, если это, конечно, не он сам. Но при этом силу ты демонстрируешь не то, чтобы равную — превосходящую . Одного только провидения могло бы хватить, чтобы перекрыть любые преимущества... Кроме одного. Бессмертия.
Дамблдор молча походил какой-то время взад-вперед, потом — остановился и продолжил.
— Я не знаю, Гарри, знаешь ты об этом, или нет... Но подозреваю, что если и не знаешь — то узнаешь очень скоро... Сила провидца — это не то, с чем можно шутить. Но все-таки скажу. В тот день, в ночь на Хеллоуин 1981 года, Волдеморт не только убил твоих родителей. Увы, но он оставил в тебе свою часть. Крохотную частицу. Отравленную парфянскую стрелу, обрекающую тебя на смерть. Нет и не может существовать способа уничтожить филактерий, не разрушая его вместилища. Закон контагиона, то, что удерживает Волдеморта в мире — работает сейчас против тебя, Гарри. И изменить это... все равно, что отменить закон Всемирного тяготения. Если бы наш мир был сном Бога... Если бы Смерть действительно создала свои Дары и отдала их смертным... Наверное воплощенной концепции хватило бы сил изменить мир. Весь мир, а не крохотную его часть, с которой работают маги. Увы, но волшебники плетут чары, а не творят чудеса...
Дамблдор остановился и потер руки.
— Так что, возможности магии, хоть и сильно превосходят пределы, которые мня нескорушимыми неодаренные, но все-таки может не все. Далеко не все. Иначе... Иначе мы бы умирали не тогда, когда приходится , а устав от жизни и пожелав отправиться в следующее большое приключение. Но увы...
Дамблдор покачал головой, видимо вспоминая что-то, чего ему так и не удалось достичь, несмотря на все силы и знания великого мага...
— Однако же, надо сказать, Гарри, твоя мама смогла меня удивить. Вот где она раздобыла знания по запретным областям магии? Магия крови, души, возможно — даже демонология... Собственную душу она буквально вложила в эту ловушку. Так что даже Том, погрузившийся в темные искусства так глубоко, как никто до него не понял: что происходит, а когда сообразил — было уже слишком поздно. Судя по всему, заклятье Лили не просто развоплотило несокрушимого доселе убийцу, которого проклиняли десятки и сотни матерей, многие из которых стремились отдать свою жизнь ради благополучия детей, но так и не смогли ничего сделать... Лили же сумела буквально передать тебе часть сил Тома, по крайней мере — ту их часть, которую он сам подавил в себе... либо же ту, которую удалось задавить нам с Армандо... — Дамблдор вздохнул. — По крайней мере, предвидение — это явно оттуда. Нам тогда удалось заставить Тома поверить, что у него нет к этому способностей. А они были, и еще какие! Но они, нашими трудами ушли в его Тень. Равно как, увы, там же оказались способность сопереживать, готовность пожертвовать хоть малейшей частью собственных интересов...
Дамблдор прислушался. Но мадам Помфри, по всей видимости, несколько задерживалась, а потому директор продолжил свой монолог.
— К сожалению, Том, похоже, уже погибая под ударом заклятья, решил отомстить. Полного ритуала ему было уже не провести. Но какой-то неполный и обрывочный, но действенный вариант он, видимо, сумел соорудить прямо на коленке ... Все-таки он был талантливый маг. И даже сумел предусмотреть какую-то защиту: я не ощущаю в тебе крестража. Но ему не повезло. Тогда, в ночь гибели твоих родителей, видимо, защита еще не успела развернуться. И я однозначно почувствовал в тебе крестраж. А раз удалить его нельзя — то, следовательно, он еще здесь. Жаль. Очень жаль. Иначе все было бы совсем по-другому. Пророчество все также связывало бы тебя с ним. Но не было бы необходимости однозначно выбирать вариант с жертвой. Думаю, ты поймешь меня. Ведь если Волдеморт выживет — тебе жизни точно не будет. Он же доберется до твоих девочек. Рано или поздно, так или иначе...
Тут сигнальное заклятье подвешенное на двери в больничное крыло, создала короткую вспышку света. Вообще-то, данное заклятье должно было предупреждать мадам Помфри о посетителе, которому, возможно, потребуется ее помощь. Но в данном случае она эффективно предупредила Дамблдора о приближении самой мадам Помфри.
Надо сказать, что у школьной целительницы была обширная практика в спаивании зелий пациентам, пребывающим без сознания (и даже активно не желающим употреблять необходимую в их состоянии субстанцию что куды целебней меда — хоть, по вкусу и не мед ). Так что с вливанием в Гарри нужного зелья проблем не возникла. И мадам Помфри, удостоверившись, что все сигнальные заклятья на всякий случай наложены, проводила Дамблдора и отправилась на свой диван — досыпать.
Поскольку к сабле на поясе Гарри никто так и не решился прикоснуться, то никто и не увидел, как руны высокого готика на ее лезнии текут и изменяются, превращаясь в знаки привычной для обитателей данной местности английской письменности: Нет победителей, нет проигравших...
Глава 84. Гидродоминирование
Подсказка с прошлого раза не изменилась. Правда, за неимением Седрика, который всячески изображал благодарность в прошлый раз (как показал первый этап, моя подсказка ему была нафиг не нужна, да и ввезти сначала трех драконов, а потом — еще одного мимо отдела по контролю волшебных существ... ну, хоть мы и живем в Волшебном мире, но фантастика — все равно на другом этаже), пришлось обращаться к демоническим добродетелям моего принципала, и использовать угодные ему методы: подкуп, обман и шантаж. И вот величайшая тайна Хогвартса, пароль к ванной старост, оказалась раскрыта! Правда, подозреваю, что даже если бы я сидел, сложа руки, мне бы все равно рассказали секрет совершенно секретной подсказки, известный только Избранным. Но... отказываться полюбоваться моими девочками в купальниках? Вот еще!
Так что близнецы Уизли получили вожделенный договор о том, что я, по завершении этого учебного года (если, разумеется, буду еще жив), вложу тысячу галеонов в их планируемый магазинчик. В обмен они поделились некоторым компроматом на подружку старосты Рейвенкло, благодаря которому всегда точно знали расписание движения и планируемые маршруты патрулирования старост и их совершенно секретные планы по поимке хронических нарушителей... В общем, пароль я добыл.
Первый поход едва не сорвался по техническим причинам . Целоваться в воде оказалось настолько приятно, что мы чуть было не забыли, зачем сюда вообще пришли. Но дисциплинированный разум Гермионы оказался сильнее наваждений, ниспосланных нам Темным Принцем, и мы все-таки справились...
Как я и думал, загадка с прошлого раза не изменилась. Как и прежде заберем то, о чем больше всего будешь горевать .
— Если они все-таки попробуют провернуть ту же фигню, что была в этих дурацких книгах, и забрать у нас Луну — башку снесу! — твердо заявила Гермиона?
— Кому? — с неземной улыбкой поинтересовалась Луна. — Тем, кто будет забирать? Или тем, кто прикажет это сделать?
— И тем, и другим! — фыркнула добрая девочка Гермиона. — И, да. Я — добрая и милосердная. Потому как если до них доберется Анрио — на такую роскошь, как быстрая смерть они могут даже и не надеяться.
Наблюдатель, до сих пор старавшийся не выдавать себя, проявил всплеск эмоций, немедленно отслеженных Изменчивыми ветрами. Как ни странно, это были не страх и сомнения, но, скорее — сарказм и злорадство. Из чего я сделал вывод, что тайным вуайеристом в небольшом и сплоченном преподавательском коллективе Хогвартса оказался Северус Снейп. Впрочем, подозреваю, что данная демоническая добродетель в нем открылась не сама по себе, но приказом директора Хогвартса. Так что я несколько даже посочувствовал. А заодно — порадовался, что не дал воли рукам. Иначе, боюсь, гарантировать выживание профессора зельеварения было бы невозможно.
Но вообще, этот всплеск чужих эмоций позволил мне отстраниться от своих собственных и ненадолго вернул ясность мысли. И в этой пронзительной ясности мне стал очевиден один момент, который я старательно не замечал и не понимал ранее. Мне изначально нужна была только Гермиона. И все эти романчики с Чжоу, с Джинни... все они — были лишь способами заполнить пустоту, образовавшуюся, когда я решил, что такая девочка, как Гермиона — никогда не обратит на меня своего внимания. А потом.,. Потом был Рон, и мое благородное решение устраниться с его пути... Мысли зла! — выругался я, скрывая это от девочек (уж не знаю, насколько успешно).
