Те улицы, что назвал Понтифик Палаторский, змейкой проходили через весь Белый город так, что треть центра Тронгарда оказывалась в руках у гвардии. Только вот Большой Коронный дворец не входил в эту треть. Чуть позже маршал и Суазон возблагодарили богов, что Ланжер настоял именно на таком варианте.
Уже даже из казарм было видно пламя, перекинувшееся на несколько центральных улиц. Как ни странно, здание Гильдии магов даже копоть не затронула: оно гордо возвышалось над столицей, подавая пример мужества всем сторонникам...
Да уж, сторонникам! В тот момент и реджинальдисты, и фердинандисты исчезли. Остались только противники Эдмона Рошфора и Ордена.
Только минула полночь, но в Тронгарде было слишком уж светло: пламя пожаров и огненная магия озаряли улицы.
Противники Рошфора разбились на три больших отряда. Понтифик Ланжер командовал правым флангом, куда подтянулось несколько десятков воинов-жрецов. Там же расположились и горожане. В его ведении оказалась Шёлковая улица, выходившая на развалины Малого коронного дворца, а также храм Дайаны.
Реджинальд даже не посуетился отдать приказ расчистить руины, портившие некогда прекрасный вид. Зато теперь их, в случае чего, можно было использовать как укрепления. К зданиям ремесленных гильдий подтягивались вооружённые горожане. Кузнечная гильдия открыла свои погреба, так что теперь в распоряжении Эдварда Ланжера было до ста восьмидесяти латников. К сожалению, многие из них никуда не годились, а некоторых на ходу приходилось обучать владению мечом и копьём.
Левый фланг, то есть местность перед казармами и королевским дворцом, занял маршал Ревенкьюл с дворянами и тремя подошедшими сотнями гарнизона. Итого получалось чуть больше четырёх сотен. Все они прекрасно знали, как надо воевать. Баррикады здесь возвели быстрее всего, использовав стены гвардейских казарм как основу для укреплений.
Центр возглавил Людовик Суазон с гвардейцами и несколькими десятками вооружённых ремесленников. Всего шесть сотен, но баррикады здесь растянулись чуть ли не на пол-лиги. И всё из-за того, что приходилось прикрывать и подходы к Храму Онтара.
К сожалению, практически весь гарнизон был сконцентрирован в Белом городе, Чёрный защищали только городские стражники да полсотни особистов. Оттуда всем трём отрядам могла грозить опасность. Никто не знал, как можно повести себя чернь в сложившейся ситуации.
Лишь Эдвард Ланжер удерживал воинов и вооружённых горожан от атаки, понимая всю опасность отсутствия магической поддержки. К тому же Понтифик не знал, как отреагируют неизвестные воины, что держались в центральных кварталах, на наступление гвардии. Они могли как присоединиться, так и атаковать. Но тогда это явно распылило бы силы этих защитников столичного центра, и Рошфор вполне мог прорваться к линии обороны Суазона, Ланжера и маршала Ревенкьюла. Поэтому оставалось только ждать. Но совсем недолго...
Несколько горожан из соседних домов сообщили Ревенкьюлу, что во дворце слышен лязг оружия и крики, видны всполохи пламени. В общем, там шёл бой. Только вот маршал не мог понять, кого с кем: в том месте вполне могли сойтись в смертельном поединке сторонники и противники Реджинальда, поднять восстание охрана дворца или прорваться люди Рошфора.
Маршал отмёл третий вариант: во-первых, не было заметно использования магии, во-вторых, восточные подходы должны были держать эти неизвестно откуда взявшиеся воины, о которых говорил Понтифик и несколько выбравшихся оттуда гвардейцев. Как утверждал один из последних, несколько воинов окликнули его там. А когда он ответил, что является королевским гвардейцем, то пропустили его к баррикадам, да ещё и попросили сообщить, что Рошфор навсегда запомнит этот день. Как и гвардия. Ревенкьюл склонялся к тому мнению, что воины в центре — это "белый" отряд, что уничтожил здание Ордена алых магов.
Внезапно маршал увидел, как из улиц, ведущих к дворцу, начали приближаться несколько десятков воинов. Эдуард чуть не кинулся им на встречу, разглядев своего троюродного племянника Ричарда. Только вот странно, почему это он бежал к баррикадам почти в одиночестве, когда во дворце было не меньше пяти сотен воинов. Значит, охрана перебита? Или разбежалась? Или ... Нет, лучше вот об этом думать.
— Помогите ему! — скомандовал маршал, и с баррикад спрыгнуло несколько свитских, вставших за спиной Ричарда, когда он взбирался к дяде.
— Ричард, мальчик мой! — маршал не был женат, его братья и кузены уже давно умерли, кое-кто погиб в войнах, и Ричард был ему ближайшим родственником. — Что случилось? Неужели Рошфор взял дворец?
— Хуже, милорд, много хуже! Гарнизон и особисты почти все переметнулись к алым магам!
— Все пятьсот? — сердце Ревенкьюла защемило.
— Все полторы тысячи: Особая охрана тоже с ними! Канцлер объявил о свержении Реджинальда и возложении регентских полномочий на плечи Рошфора! Но это слишком уж походило на фарс, даже больше, чем битва при Креси! Похоже, переворот уже давно готовился, — Ричард перевёл дыхание, усевшись на груду камней, выломанных из брусчатки. — Боюсь, что теперь столицу не удержать. Хуже будет, если только алых поддержит народ из Чёрного города.
— Не бойся, слишком уж горожане ненавидят магов. К тому же за нами стоят боги!
— Это уж точно, — с сарказмом проговорил Ричард, переводя дух.
— Именно Понтифик Палаторский предложил построить эти баррикады. — Маршал постучал по доске, выпиравшей из кучи щебня. — Он сейчас управляет правым флангом наших войск, и с ним несколько десятков жрецов Палатора. Так что у нас есть, что противопоставить алым магам!
— Да, мы ещё повоюем! — Ричард поднялся на ноги и выкрикнул эти слова в ночь, в сторону королевского дворца.
А вот маршал не особо верил в победу. Получалось, что у Рошфора сейчас не меньше двух тысяч воинов. К архимагу вполне могли подойти отряды его сторонников, или, вернее, противников и Реджинальда, и Фердинанда. Насколько знал маршал, невдалеке от Тронгарда находилось от пяти до десяти тысяч баронских дружинников. И опять же, не говоря о жителях окрестных городов и деревень...
Понтифик Ланжер мечтал, чтобы подобные проблемы свалились сейчас на него! Он был бы не прочь повоевать даже против сорока тысяч воинов, но только не магов. И не с тем оружием, на которое так надеялся Эдмон Рошфор.
Ближе к рассвету возле храма Дайаны, на другом конце одной из улиц, показались алые рясы, мелькавшие за рядами воинов. Как ни странно, последние медленным, но уверенным шагом пёрли прямо на баррикады, не обращая внимания на залп лучников.
— Палатор всемилостивый! Я точно видел, что стрела угодила одному прямо горло! — Ланжер достал свой меч, молясь Справедливому. Понтифик был уверен, что Палатор не оставит его в такую минуту. И он оказался прав.
Эдвард почувствовал магию, хлынувшую в него неиссякаемым потоком. Надо было только успевать её использовать. И Ланжер делал это, о, как он это делал!
Один из алых магов кинул в баррикады "огненный шар", готовясь использовать "молот земли". Но пламя, ударив в еле заметный золотистый барьер, протянувшийся через всю ширину улицы, отлетело назад к своему создателю. Ужасный крик заставил содрогнуться даже видавших виды воинов гарнизона. Но бойцы алых магов продолжали надвигаться на баррикады как ни в чём не бывало.
— Даркос, приди и защити! — это был заговор от злых духов. Хоть это и являлось богохульством в присутствии священников, произнёс эти слова именно Понтифик Палаторский. Выхода просто не было...
— Что за... — прошептал один из воинов-жрецов, выхватив двуручный меч.
Во-первых, воины алых магов без проблем прошли за "святой щит" — у людей это должно было вызвать некоторые затруднения. А во-вторых, у многих из шедших на баррикады были некоторые... Более всего подошло бы слово "увечья"... Например, у многих были заметны раны и запёкшаяся кровь, оставшаяся на изрезанных кольчугах или кожаных доспехах. У других в теле торчали стрелы.
Но хуже всего было то, что все они были бледны как мертвецы. Да они и были мертвецами!
Гильдия и священники очень долго спорили о возможности существования нежити. А теперь она сама пришла сюда...
Через несколько мгновений Ланжер догадался, зачем алым магам нужно было похищать людей. Доказательств до этого, к сожалению, не было, зато теперь они пришли сами. Алым нужны были трупы, чтобы научиться их оживлять. Вот почему никого сильнее мага I ступени ещё не показалось в центре Белого города: все поднимали нежить. Зомби, как их называли ксариатские книги. К сожалению, там тоже описывалась только возможность их создания и единичные представители, неизвестно как появившиеся. А вот как уничтожить их...
— Братья мои, силой Палатора ударим по этой мерзости! — Ланжер первым применил магию, кинув в зомби пучок света.
Нежить сгорела в один миг. Алые маги, шедшие за рядами подняты ими трупов, засуетились.
— Ага, не так уж сильна армия Ордена! — воскликнул Ланжер, продолжая метать сгустки света во врагов. — Именем Палатора Справедливого!
Примеру Понтифика последовали и остальные жрецы, так что до баррикад дошло не больше трёх или четырё зомби. Их специально оставили, чтобы узнать, как можно убить нежить холодным оружием. Вскоре выяснилось, что иного варианта, кроме как изрубить на куски, остановить немёртвых нет. Ну что ж, это было хоть что-то.
Защитникам Тронгарда предстояло самое трудное утро во всей истории Королевства. Ночь, когда сила магии не смогла победить человеческую преданность и честь. И не сумела поколебать человеческую веру. Единственное, что оставалось у простых воинов...
Блистательная Партафа. Ипартафар.
Все последовавшие за обороной Серебряных ворот ночь и два дня Андроник потратил на подготовку воинов к предстоящему делу.
Теперь некогда заснеженная равнина представляла собой ряды траншей, рвов, валов и частоколов. Сложнее всего было строить именно деревянные укрепления, потому что поблизости не было дерева. А те колы, что таскали во время марша на себе легионеры, были пущены на обогрев войска. Спасли положения люди Ибрагима: на склоне одной из окрестных гор они нашли густой лес, из которого и строился частокол вокруг вражеской столицы.
На совете легатов, где присутствовали и Ибрагим с Менгли-Дубреем, решено было оставить вокруг Ипартафара восемнадцать тысяч воинов, а пять сотен легионеров, горцев и айсаров должны были сыграть главную роль в предстоящем штурме.
Андроник с радостной улыбкой отметил, что никто даже и не подумал критиковать его план. Практически невыполнимый. Слишком уж много случайностей должно было совпасть...
После битвы у Гусиного брода, после марша по Партафе, после штурма Ефратисия, после взятия в осаду Ипартафара — воины готовы были отправиться за своим дрункарием даже в царство Даймоса. Ну, или на худой конец, восстанавливать Ксариатскую империю. Ласкарий уже слышал подобные разговоры среди легионеров...
Те пять сотен воинов решено было набирать из добровольцев. Андроник едва не ахнул, когда услышал от легатов, что все воины шагнули вперёд, едва объявили о предстоящем сражении.
Все двадцать тысяч, а пуще всего горцы и аркадцы из освобождённых Южной армией селений, желали, чтобы дукс Андроник Ласкарий лично повёл их на штурм. Пришлось кидать жребий, но проигравшие не особо огорчились. Андроник лично вышел к войску и объявил, что пока он будет вести свои пять сотен храбрецов, остальные должны будут пойти на штурм Золотых ворот Ипартафара. Вот это была как раз задача для истинных героев...
Воины прокричали троекратное "ура!" и вернулись на позиции, точа мечи.
Но вот наконец-то настал день зимнего солнцестояния. Как ни странно, Менгли-Хазрей не пытался прорвать блокаду. Похоже, видел разгром отряда Рустам-Бека, а это вполне могло отвадить даже самого храброго полководца от дальнейших попыток прорыва...
Когда над долиной начал подниматься рассвет, пять сотен храбрецов во главе с Андроником дошли до замёрзшего озера, скрытого в горах. Именно там начинался ипартафарский акведук, аж четыре лиги петлявший меж скалами и холмами и подходивший к столичному водохранилищу. Сильной промашкой архитекторов была разница в высоте городских стен и акведука — целых пять метров. Воины вполне могли ползком преодолеть опасное расстояние, на котором их бы не заметили воины на стенах или дозорные на башнях. Башни хоть и были всего на два метра ниже акведука, но и тут аркадские строители словно специально постарались для своих потомков. Чтобы вода, упаси Аркар, не вытекала из этого водопровода, были построены полуметровые стенки. Которые ничем не накрыли...
Охраны около озера не было: Хазрей неделю назад отозвал их в столицу. А новую, естественно, не прислал. Теперь же этим воспользовался Андроник, без лишнего шума начав своё "восхождение к славе". И пятьсот добровольцев вместе с ним. На самом деле, по казавшемуся гладким трубопроводу было очень трудно идти.
Продвигаться приходилось, практически по льду, да ещё и акведук был чуть наклонён вниз. Если бы кто-нибудь поскользнулся, то вполне мог проехать по всей длине водопровода, при этом разбив себе голову и разодрав кольчугу. Поэтому-то шли медленно, по возможности сбивая лёд рукоятками мечей. Один раз какой-то аркадец заскользил, теряя равновесие, и Андроник еле успел схватить его за рукав. Воин виновато поднялся, поблагодарил за помощь и затерялся среди других аркадцев. Не было слышно ни одного слова упрёка: каждый мог упасть на этом акведуке и распрощаться с жизнью.
Когда на небе уже начали зажигаться первые звёзды, отряд Андроника наконец-то добрался до городских стен. Дрункарий приказал дальше продвигаться ползком, чтобы постовые их не заметили. Один из горцев еле удержался от смеха, увидев храпящих партафцев, прислонившихся к стене башни. Похоже, Менгли-Хазрей сомневался, что аркадцы начнут штурм в ближайшем будущем. Андроник улыбнулся: узурпатор оказался прав...
Уже в сумерках отряд выбрался из акведука. Именно тут отряд преодолел самый сложный участок, где водопровод резко спускался вниз. Пять или шесть легионеров поскользнулись и рухнули на каменный пол, звеня доспехами. И опять никто не явился из охраны.
Но теперь не по причине лени или плохого слуха. Валент, которого Андроник назначил командиром армии, повёл легионы на штурм. Планировалось ударить прямо по Золотым воротам, немного пошуметь таранами, а через час или два отступить.
"Ну, понеслась!" — подумал Андроник и, выхватив из ножен меч, бегом направился к выходу из водохранилища. От него ни на шаг не отступал Менгли-Дубрей, готовый в любой момент закрыть дрункария от вражеского удара или случайной стрелы. Во всяком случае, он говорил о чём-то подобном, когда вызвался в отряд. Все остальные воины не требовали от него даже бросить жребий, молча провожая глазами партафца. Вся армия знала, что Дубрей идёт мстить, и Ипартафар содрогнётся от этой мести.
Андроник, тихо приоткрыв дверь, огляделся по сторонам. Водохранилище находилось в северо-западной части города, всего в нескольких кварталах от султанского дворца. Именно туда было намечено нанести удар. В дальних переулках виднелись фигуры партафских воинов и простых горожан, бегущих к стенам. Валент уж точно решил разыграть штурм как можно правдоподобнее.
