— Ну, я же цел, — пожал плечами Саматта. — До членовредительства дело не дошло, а пару ударов в брюхо я вполне могу пережить.
— Возможно. Но речь не о тебе. Вернее, не только о тебе. Господин Саматта, беда в том, что мы понятия не имеем, как вести себя с Сущностями, описанными в "Черном квадрате". Ты, вероятно, знаешь, что особое досье — единственное место, где нам дозволено собирать информацию об их деятельности. Иногда оттуда исчезают собранные нами материалы, касающиеся относительно невинных, на наш взгляд, событий. Иногда же там самочинно появляются данные, которые я лично не задумываясь отнес бы к разряду сверхсекретных, касайся они работы моей Службы. Иногда они проявляют невероятную щепетильность по отношению к человеческой жизни, а иногда устраивают массовые побоища с десятками трупов. В общем, логика действий Сущностей зачастую совершенно нечеловеческая. И если мы что-то и знаем твердо, то лишь одно: отношение агента Сущности к проблеме совершенно не обязательно совпадает с отношением самой Сущности.
Директор сложил кисти рук в замок и опустил их на колени.
— Господин Саматта, мы просто не понимаем, как себя вести, чтобы не допустить подобных инцидентов. Мы много десятилетий пытаемся установить полноценный контакт с Сущностями. Мы готовы предоставить им любой разумный статус, включая статус равноправного суверенного государства. Соответственно, персоны, фигурирующие в "Черном квадрате", могли бы получить статус послов и дипломатический иммунитет со всеми вытекающими последствиями. Фактически сейчас уже так и делается, правда, неофициально. Но вы сами не стремитесь к популярности, а формальный статус невозможно скрыть от широкой общественности — рано или поздно у кого-то непосвященного возникнут обоснованные вопросы, а там и до журналистов рукой подать. Так что нам крайне необходимо пообщаться хотя бы с одной Сущностью, так сказать, вживую, чтобы выработать протоколы взаимодействия. Я догадываюсь, что после случившегося ты вряд ли расположен помогать нам, но я просто обязан спросить: мог бы ты передать своему... покровителю просьбу о встрече? Верховный Князь готов к ней в любое время.
— Господин Медведь, — вежливым тоном проговорил Саматта, — уведомляю тебя, что с момента, как я пришел в себя после захвата, происходящее записывается и транслируется в архив для последующего анализа. Твою просьбу, полагаю, рассмотрят. Однако, — добавил он менее официально, — я бы не стал надеяться на ответ. Думаю, Демиурги и сами понимают все, о чем ты говоришь. С учетом, что они присутствуют на нашей планете с незапамятных времен, у них имелась масса возможностей получить любые формальные статусы, вплоть до званий верховных божеств. Они не захотели.
— Демиурги... — директор СВР покатал слово на языке. — Демиурги. Значит, так они себя называют?
— Да.
— Но почему они упорно избегают прямого контакта? — Медведь наклонился вперед и уставился на Саматту почти умоляющим взглядом. — Ведь он решил бы столько проблем! Зачем добиваться своего окольными путями, когда мы могли бы сотрудничать?
— Сотрудничать, господин директор, можно только тогда, когда обеим сторонам есть что предложить друг другу, — Саматта развел руками. — А что мы можем им предложить? Не трудись думать, вопрос риторический. Ответ — ничего. У нас попросту нет ничего, что они не могли бы получить и без нашего участия.
— Но что им тогда нужно от нас?
— Не знаю, — покачал головой археолог. — Я общался только с Дзинтоном... с Демиургом Джао. А он обладает замечательным талантом уходить от прямых ответов, когда не намерен отвечать. Я уверен лишь в том, что они не хотят нам зла. В их власти распылить не только нашу планету, не только всю звездную систему — они могут просто уничтожить само пространство, в котором она расположена. Их возможности выходят за рамки любых наших фантазий. Если хочешь, воспринимай их как богов. Так проще понимать.
— Боги всегда что-то требовали от смертных, — хмыкнул директор СВР. — Кровавые жертвы, девственниц, золото...
— Не боги требовали, а жрецы. Богам — настоящим богам — девственницы без надобности. Господин директор, Демиургов не надо ублажать. Не надо искать их милости. Они равнодушны к почестям и материальным благам...
...если забыть о Камилле в роли Майно и других Демиургах в роли Игроков...
— ...их существование следует просто принять к сведению, как принимают к сведению существование ураганов и цунами. Стихия, непобедимая и непредсказуемая, но, в отличие от цунами, старающаяся не вредить без необходимости.
— Принять такое к сведению довольно сложно, господин Саматта, — вздохнул Медведь. — Логика действия государства совсем иная, чем у простого человека. Любое неконтролируемое явление необходимо взять под контроль или уничтожить — либо оно уничтожит общество. Но о другом речь. О том, что их всемогущество достаточно сомнительно. Зачем они пользуются услугами агентов, если могут все и сами?
— О, элементарно, — криво ухмыльнулся Саматта. — Я использую метафору — не самую приятную для нашего с тобой самолюбия, но вполне подходящую. Господин Медведь, вообрази, что ты обака...
— Кто? — поразился директор СВР. — Что такое "обака"? Из вашей фауны?
— Прости, не подумал. Обака — такой сказочный лесной оборотень. Огромный, выше тролля ростом, злой, косматый и страшно сильный, что в человеческом, что в зверином обличье. Ну хорошо, представь, что ты медведь, прости за каламбур. Обычный полярный медведь-кугума. Ты забрел в наш лес и обнаружил там муравейник. Тебе ничего не нужно от муравьев, но тебе взбрело в голову им чем-то помочь. Неважно, почему — например от скуки. Неважно, как — ходы пошире сделать или, скажем, электричество туда провести. Что станешь делать? Ты огромен и силен, у тебя есть клыки и когти, способные порвать в клочья любого зверя, кроме разве что элефанта. Но все, что ты можешь сделать с муравейником при их помощи — стереть с лица земли. Если захочешь воздействовать на муравейник более тонко, у тебя не останется выхода, кроме как подружиться с несколькими муравьями, выдрессировать их и запустить обратно, чтобы они как-то влияли на свое муравьиное общество. Например, помогли ему изобрести лампочки и наладить их производство. Понятна аналогия?
— Более чем, — задумчиво пробормотал Медведь. — Значит, ты — такой дрессированный муравей?
— Что-то вроде. Господин директор, я бывший солдат и старый циник, я привык, что меня используют как расходный материал. Для меня аналогия оскорбительной не является. Ты же не обижаешься, что солнце гораздо больше тебя, а на фоне Вселенной ты вообще неразличим? Вот и Демиургов следует проводить по классу явлений космического масштаба. Они стараются щадить наши чувства, но если анализировать ситуацию с холодной головой, ситуация именно такова — мы муравьи рядом с медведями. Мы не можем сопротивляться им, мы даже их шкуру прокусить не сумеем, приди нам в голову такая фантазия. Зато они легко нам могут повредить, даже не желая того. Само присутствие Демиурга рядом с тобой способно полностью подавить и изменить твою личность. А они почему-то трепетно относятся к самостоятельности нашего развития, только не спрашивай, почему, сам не понимаю. Так что они используют в качестве агентов влияния лишь мелкую сошку вроде меня, а полноценный контакт с крупным политиком с их стороны обычно означает, что его пора списывать со счетов. Не выживет, бедолага.
— Да... — неопределенно хмыкнул директор СВР. — Медведи и муравьи. Аналогия, прямо скажем, уничтожающая. Прямо руки опускаются.
— Именно потому у Верховного Князя нет никаких шансов на встречу. Если Джао или другим Демиургам захочется, чтобы у него опустились руки, они найдут гораздо более простые и эффективные средства. Кстати, я надеюсь, что ты не станешь пересказывать Верховному Князю нашу беседу дословно. Кабинет прослушивается?
— Понятия не имею, — фыркнул Медведь. — Может, и прослушивается, в приемных такое часто случается. Всегда полезно знать, о чем болтают посетители между собой. Мои ребята перетряхнут систему наблюдения и изымут запись, если она ведется. Так, пятнадцать минут прошли. Что там Торабой возится?
Он постучал пальцем по пуговке в ухе.
— Торабой, что с вещами и спутником господина Саматты? — спросил он в пространство. — Хорошо... Да, вноси.
Злосчастная дверь распахнулась, и генерал вошел в приемную с двумя пластиковыми пакетами — большим и маленьким. Он положил их на стол.
— Одежда и личные вещи, — пояснил он.
— Что со спутником?
— Участников операции по захвату допросили по отдельности. Все утверждают, что спутника господина Саматты, находящегося под воздействием газа, бросили в лесу, изобразив ограбление. Изъятые у него личные вещи также в пакете. Смертельных травм ему не нанесли.
— Известить полицию о происшедшем, не упоминая подробностей, указать место, — приказал директор СВР. — Пусть пришлют помощь.
— Я взял на себя смелость связаться с областным управлением полиции. Они уже блокировали выезд из Лесной Долины и объявили тревогу по всей губернии: парень пришел в себя, самостоятельно добрался до людей и устроил шум. Я отправил туда своего человека, он сейчас улаживает проблему. Могу я предположить, что господину Саматте следует связаться со своими и успокоить их?
— Да, разумеется... — Саматта встал, подошел к столу и вытряхнул на стол все вещи из малого пакета. Найдя свой пелефон, он вызвал профессора Буна.
— Саматта! — откликнулся тот после первого же гудка. — Слава Тинурилу, ты жив! Ты где? Помощь нужна?
— Спасибо, я в порядке, — откликнулся археолог. — Вернусь — все объясню. Сарий как, вернулся?
— Вернулся. Слушай, Мати, если тебе все-таки помощь нужна, я уже полчаса угрожаю полицейским международным скандалом. Кажется, они в его реальность уже поверили. Если что, могу начать скандалить еще громче. Ты точно в порядке?
— Насколько возможно. Извини, мне неудобно говорить, потом пообщаемся. Отпусти пока полицейских. Отбой.
Он отключил пелефон и задумчиво посмотрел на директора СВР.
— Официальная версия такая, — наконец сказал он. — Напали грабители, Сария обчистили и выбросили на месте, меня зачем-то решили увезти с собой. Я очнулся, отбился, заплутал в лесу, потом вышел к людям. Потребуется следователь из полиции, который не станет задавать лишних вопросов и положит дело под сукно.
— Неплохая версия, и с полицией мы договоримся, — хмыкнул Медведь. — Только тебя придется доставить в лагерь на полицейской машине, для достоверности. Я дам указание канцелярии, она разберется с формальностями. Господин Саматта, у тебя есть еще какие-то пожелания? Я готов компенсировать причиненные неприятности в любом размере.
— Спасибо, не стоит, — вежливо отказался Саматта. — Будем считать, что накладки случаются в любом деле.
Он сбросил халат и быстро оделся, с опозданием вспомнив, что забившаяся в угол девица может воспринять его наготу как оскорбление. Но она, кажется, даже глазом не повела, так что, наверное, обошлось. Или нет? Кто их разберет, западных варваров!
— О моей доставке в лагерь... — начал он, но шум в коридоре заставил его умолкнуть.
— О твоей доставке в лагерь, Мати, я позабочусь, — сообщил Дзинтон, проскальзывая в дверь и ловко уворачиваясь от загребущих лап преследовавшего его тролля. Торабой выхватил из кобуры на поясе тяжелый пистолет и направил его на Демиурга, но его полностью проигнорировал. — Господин Медведь, пару слов наедине, если можно.
— Кто ты такой? — раздраженно спросил директор СВР. — Я же прика...
Девица, стоящая в углу, внезапно оказалась рядом с Дзинтоном. Саматта не успел даже пошевелиться — лишь краем глаза уловил движение размытой тени. От сонного выражения на ее лице не осталось и следа — на нем странным образом мешались ярость и какой-то совершенно детский испуг. Несчастная дверь за спиной Дзинтона взорвалась облаком мелких деревянных щепок. В стену глухо, но тяжело ударило, так что с потолка посыпалась мелкая пыль, дверной косяк треснул, а девица врезала кулаком в кадык Демиурга — Саматта понял это только потому, что ее рука замерла в миллиметре от тела Дзинтона. Само движение он разглядеть не сумел.
Девица неподвижно замерла в неестественной позе так же внезапно, как и сорвалась с места. Сквозь ее приоткрытые губы вырвалось что-то вроде звериного рычания. Генерал Торабой и тролль охраны также неподвижно замерли в неудобных позах.
— Я не собираюсь причинять вред твоему господину, дитя, — мягко сказал Демиург, обращаясь к девушке. — И ты не можешь повредить мне — ты сама видишь, что меня здесь нет.
Тут же тело девушки странным образом обмякло, и она, пошатнувшись, отступила назад, не сводя с Демиурга горящего взгляда серо-стальных глаз. Слаш тоже обмяк. Он опустил пистолет и жестом руки остановил угрожающе нависшего над Дзинтоном тролля.
Саматта повернулся к директору СВР и только теперь заметил, что глаза того отчетливо лезут на лоб.
— В "Черном квадрате" я прохожу под именем "Соловей", — сухо сказал Демиург, поворачиваясь к Медведю. — Несколько минут назад, мне помнится, ты страстно жаждал личной встречи. Я здесь.
— Торабой! — просипел Медведь, поднимаясь на ноги и пальцем оттягивая воротник рубашки. — Вон! Вон!
Генерал, бросив на третьего замминистра удивленный взгляд, убрал пистолет и вместе с троллем охраны ретировался из комнаты. Девушка, однако, и не пошевелилась. Она все так же продолжала стоять, не сводя с Демиурга немигающего взгляда.
— Ольга! — резко сказал Медведь. — Выйди!
Девушка медленно повернула к нему голову.
— Пусть останется, если ей так спокойнее, — сказал Демиург. — Она не помешает.
— Дзи, мне выйти? — поинтересовался Саматта.
— Нет. Я буквально на полминуты заглянул. Господин Медведь, у меня для тебя подарок.
Демиург протянул пластинку диктофона, и директор СВР осторожно принял ее, словно бомбу.
— Послушай, — посоветовал Дзинтон. — Сразу многое станет ясно.
Директор СВР послушно нажал кнопку воспроизведения и приложил динамик к уху. Саматта не разбирал, что там говорилось, но постепенно лицо Медведя начало наливаться багровой синевой.
— Скотина... — пробормотал он. — Сукин сын! Хрен крючковатый!
— Во-во, и я про то же, — усмехнулся Демиург. — Ладно, дослушаешь на досуге. Там много чего интересного. Считай, что благодарность за твое участие в сегодняшних событиях. А мы с господином Саматтой откланяемся. Мати, пошли. Сейчас господин Медведь начнет делать оргвыводы в отношении некоторых подчиненных, и мы на этом празднике жизни определенно окажемся лишними.
— Погоди, господин! — воскликнул директор СВР. — Но я хотел...
— Все! — перебил его Демиург. — Извини, но разговора не получится. Господин Саматта излишне гиперболичен в своих аналогиях, но главное он передал верно: мы не общаемся напрямую с политиками высоких рангов. Прости за грубость, господин Медведь, но правило — для твоей же пользы. Прощай.
Он резко повернулся и вышел.
— Спасибо за приятный вечер, господин Медведь, — поклонился Саматта. — Нижайше благодарю за оказанные честь и помощь. Мне пора. Пожалуйста, не забудь про полицию.
