Она набросала цифры на противоположной стороне чека.
— ...представляетесь и получаете дальнейшие инструкции. Если нет, просто порвите и выбросьте.
Она протянула чек отцу, но тот даже не поднял руку, чтобы его взять. Тогда Риса положила его на стол, прижала несколькими монетками в одну лееру, неведомо откуда появившихся у нее в ладони, и поднялась.
— Сато-тара, Дзидзи-тара, нам пора. Спасибо за угощение. Надеюсь, что мы еще увидимся в Хёнконе. Фучи, возвращайся в школу. Тебе незачем прогуливать уроки, а на базу тебя все равно не пустят.
Красотка Деллавита капризно надулась, но Риса ее проигнорировала.
— Дэй Джион, оставляю Фуоко на твое попечение. Кир, тебя, видимо, накормят уже на базе.
Остальные тоже поднялись.
— Спасибо за угощение, Сато-тара, — поблагодарил Марик. — Мати, если бы ты не задержался, то познал бы неземное наслаждение, а так придется удовольствоваться записью.
— В Хёнконе наверстаю, — ухмыльнулся здоровяк. — Кир, поехали. Инструктаж Кара тебе дистанционно начитает, раз очно не вышло.
Он хлопнул Кириса по плечу и едва ли не насильно увлек юношу с террасы. Деллавита бросилась за ними, и телохранитель последовал по пятам.
Сатокана с тревогой покосилась на отца. Старик протянул к чеку заметно дрожащую руку, потом отдернул ее.
— Бери, Дзидзи-тара, он твой, — Риса поклонилась ему. — Сато-тара, не забудь, телефон на обратной стороне. Кстати, у тебя лапша уже, наверное, вся выкипела, скоро подгорать начнет.
Лапша? Голова упорно отказывался работать как положено, и Сатокана с радостью ухватилась за хоть что-то знакомое. Она подхватилась и бросилась к плите. Риса с Мариком пошли к выходу.
— Эй! — несмело позвал один из посетителей. — Дэйя... Ты действительно дэйя Карина Мураций? Паладар?
— Да, дэй.
— А по ящику, — мужчина мотнул головой в сторону телевизора, — ты совсем другой выглядела.
— Да, дэй. Так нужно. Приношу извинения за поспешность, но мне пора идти.
— А... — клиент почесал в затылке. — Ну, вы это... в общем, спасибо, что грохнули того кольчона. У нас-то машины нет, мы с женой и детишками пешком из города убраться пытались, а живем здесь неподалеку, возле порта, и пилить через весь город пришлось. Над нами уже и волюты летать начали, спецназа-то раз-два, и обчелся, весь город не прикрыть. Думали, конец нам. А зашибись как рвануло! — внезапно ухмыльнулся он. — Я аж чуть не ослеп. И по ушам потом врезало, чуть не оглох. Так их, сволочей!
— Спасибо, дэй, — Карина кивнула. — Но нам действительно пора. Прощайте.
И в сопровождении своего спутника она вышла с террасы и нырнула в непонятно откуда подлетевшую серую машину с государственными номерами. Девица Деллавита, стоя возле одного лимузина, потянулась и быстро поцеловала Кириса в щеку, забралась в свою машину, здоровяк с мальчишкой погрузились в третью, и несколько секунд спустя тротуар опустел — если не считать вновь отхлынувшей на исходные позиции толпы попрошаек. Вот разговору-то на улице выйдет насчет сегодняшнего! Всем косточки переберут, никого не упустят.
— Ну, блин, дела! — пробормотал все тот же клиент. — Эй, Сато-тара, ну у тебя и гости в кафе захаживают! Паладары, ишь ты!
— Да еще и дочка Деллавита, богачка долбаная, — хмуро добавил другой. — Ну, известно, жирдяи своего никогда не упустят. Вот попомните мои слова, они себе все барыши от торговли с Чужими загребут. А что за пацан, с которым она лизалась? Тоже какой миллионер?
— Пацана не трожь, — осадил третий. — Он свой, правильный. Крановщика Сэйтория парнишка, я его знаю. Вот уж повезло ему принцессу захомутать! Еще, глядишь, и женится на этаком-то богатстве! Сато-тара! Расплатиться бы...
Отставив в сторону кастрюльку, Сатокана рассчиталась с клиентами и подошла к отцу. Тот по-прежнему сидел, сгорбившись и уставившись на прижатый монетами чек. Сатокана присела рядом.
— Отец, — вполголоса спросила она на катару, — ты боишься?
Старик помотал головой.
— Много ли мне жить осталось? — глухо спросил он. — Мне-то чего бояться, коли помирать скоро. Сато, доченька, а ты бы согласилась, а? Вернуться?
Сатокана тяжело вздохнула.
— Я так привыкла жить здесь, в Барне! Думала, навсегда мы тут осели. Дзара вон на кваре болтает лучше, чем на катару, для нее Кайтар — родина. Думала, школу она здесь закончит, колледж, работу хорошую найдет, мужа... Каково ей в чужую страну уезжать? Но, отец, старая жизнь кончилась. Так или иначе, а лапшичную придется продавать, и выручим мы за нее вряд ли много больше, чем долг. Как бы еще и в минусе не оказаться, времена ведь тяжелые. А если новую жизнь строить, так почему бы и не в новом Хёнконе?
Отец поднял на нее слезящиеся глаза.
— Сато, ты ведь уже встречала ту... инопланетянку раньше?
— Да. Она приходила с местным мальчиком, Кирисом. И сегодня она мне на кухне помогала готовить, когда я без тебя зашиваться начала. Думаю, ей можно верить.
— Верить... — отец покачал головой. — Я уже давно никому не верю, только тебе, дочка. Сато, я не возьму чек. Я стар и быстро дряхлею, помру скоро, наверное. Я не хочу навязывать тебе свою волю. Ты еще молодая, тебе жить и жить, так что решай ты. Если скажешь, что едем, значит, едем. Если нет, значит, остаемся. Пойду в "Хороший улов" торговаться, сколько дадут за наш сарай...
Сатокана положила руку ему на колено.
— Отец, в "Хороший улов" ты пойдешь торговаться в любом случае, — она через силу улыбнулась, стараясь выглядеть беззаботно. — Заведение придется продавать так или иначе. Скажи, а если бы речь не шла о нашем банкротстве, если бы просто так — ты бы хотел еще раз увидеть Хёнкон? Наш старый дом, если он еще сохранился? Горы вокруг Колуна, монастырь Миндаллы на Ланте?
— Да, — прошептал отец. — Но я никогда не думал...
— Отец, ты правда хочешь, чтобы я решила?
— Да, дочка.
Сатокана протянула руку и взяла чек.
— Тогда мы едем в Хёнкон. Знаешь, почему я верю Рисе-таре? Даже не потому, что она мне помогала. И не потому, что она знакомая Кириса. Вот, — она встряхнула в ладони медные монеты. — Она дала нам две тысячи подъемных, но не забыла расплатиться еще четырьмя леерами за еду. И потом, мы же налегке путешествуем. Даже если нам не понравится, на две тысячи мы втроем можем не только добраться до Хёнкона, но и вернуться назад в Кайтар. Наше кайтарское гражданство сохранится, мы ничем не рискуем.
Отец обхватил обеими ладонями ее руку с чеком и вдруг улыбнулся широкой доброй улыбкой — той самой, которая уже не первый год не появлялась на его испещренном морщинами лице.
— Ты моя мудрая маленькая девочка! — дребезжаще засмеялся он. — И когда только успела повзрослеть? Вроде бы еще совсем недавно тайком бегала с мальчишками гулять, боясь, что мама изругает и запретит вечером из дома уходить... Ох, время летит!
Он неожиданно легко и упруго поднялся и вздохнул полной грудью, затем сладко потянулся.
— Ну, хоть я и свалил на тебя важное решение, по крайней мере, я еще гожусь, чтобы помогать по кухне. Даже если нам осталось работать здесь несколько дней, пусть все запомнят, каким замечательным заведением была лапшичная семьи Мэйдо! Как вернется из школы Дзара, оставлю вас на хозяйстве и схожу в банк, а потом в "Хороший улов". А пока давай-ка приберемся.
Он подхватил со стола горшочки из-под удона и понес их к мойке. Сатокана вдруг почувствовала, что на душе стало легко — легче, чем когда бы то ни было в последний год. Жаль прошлого, но жизнь, в которой нет перемен, мало отличается от смерти. И глядеть нужно вперед, не назад.
Она поднялась и принялась собирать со столов грязную посуду. Да, и когда они вернутся в Хёнкон, то станут хоть каждый день кормить Рису-тару удоном за счет заведения. В конце концов, луч надежды, подаренный в кромешной тьме отчаяния, тоже чего-то стоит.
Тот же день. Кайтар, военная база "Дельфин"
Радостное возбуждение, не оставлявшее Кириса с утра, постепенно угасало.
Первый шок от того, что он стал эйлахо, как-то затерялся в последующей буре эмоций и впечатлений. В конце концов, рога на лбу у него пока не прорастали и руки в щупальца не превращались. Ну, сидит себе внутри какая-то штука, и пусть себе сидит. Лишь бы не мешала. А вот программа паладаров, в которую он неожиданно попал вместе с Фучи, как бы он ни проявлял скепсис внешне, действительно оказалась светлым пятном в доселе серой и скучной жизни. Что с ним произойдет — неизвестно, но из повседневной рутины он на какое-то время вырвется.
Когда накануне в полдень школа вместо уроков слушала трансляцию пресс-конференции паладаров, пущенную директором по внутренней радиосети, он развлекался, изучая реакцию одноклассников. Все уже как-то свыклись с мыслью, что среди них две декады жила настоящая Чужая (теперь-то понятно, почему она выглядела гостьей из будущего — чего еще ожидать от инопланетян?) Но раньше Риса Серенова оставалась пусть и необычной, но одноклассницей — девчонкой, которую не проблема пихнуть на перемене, в которую можно бросить шариком из промокашки и с которой можно перекинуться словечком при желании. Даже случай на пляже не особо изменил их отношение. Теперь же, слушая конференцию, восьмиклассники постепенно осознавали, с ЧЕМ находились рядом столько времени. Кто-то испуганно переглядывался, кто-то сидел с забавно изумленными физиономиями, а дурак Чезза отпускал глупые шуточки, пока Кирис не подошел к нему и не отвесил мощный щелбан по затылку. Сидевшая вместе с классом Дьячелла, заслушавшись радио, что характерно, даже внимания не обратила. Когда конференция закончилась, все какое-то время сидели в полном молчании, которое, разумеется, нарушил Чезарио:
— Ну вот, блин, — грустно сказал он, осторожно косясь на Кириса. — Знать бы заранее, так она нас, наверное, на летающей тарелке покатала бы. Небось бы не отказала, если бы попросили как следует.
— Ты что, Чезза, совсем дурак? — ехидно осведомилась Фуоко. — Забыл, что они в одноразовых капсулах к нам спускаются? Нет у них никаких тарелок, в киношку меньше бегать надо вместо уроков.
— Ну, может, они просто врут, чтобы не приставали, — пожал плечами паренек, но развивать тему не стал.
Другим светлым пятном совершенно неожиданно стала Фуоко. Позавчера, после встречи с Рисой, он неохотно принял приглашение о новом визите в особняк Деллавита. О прошлом разе у него остались самые тягостные впечатления: мать Фуоко с высокомерно-презрительной миной на физиономии (наверное, боялась, что он сопрет мельхиоровую ложку), какие-то мутные родственнички Фучи (пацану он бы точно набил морду, поймай его одного в укромном месте), высокомерный дворецкий, странные разговорчики Рисы-Карины (которые, он понимал задним числом, наверняка имели глубокий смысл, от него, дурака, укрытый)... Тоска. Вырвавшись оттуда на свободу, он словно глотнул свежего воздуха.
Однако на сей раз все вышло совсем иначе. Родственнички то ли свалили, то ли не попадались на глаза, мамаша фыркнула в спину только однажды, да и то как-то неуверенно, дворецкий держался хотя и по-прежнему высокомерно, но вполне вежливо и вслух не хамил, а вышедший к ужину папаша, к счастью, вовсе не обратил на гостя никакого внимания, уткнувшись в газету. Фучи же полдня таскала его по поместью, восторженно показывая то бассейн с подогретой водой на открытом воздухе, то прогулочные дорожки с беседками, то целый спортзал в подвале дома (вернее, два спортзала — один общий для обслуги, а другой только для членов семьи), а потом даже затащила его на пулеметную точку под бронированным колпаком, зачем-то оборудованную на крыше дома. Пулеметчики неожиданному визиту отнюдь не обрадовались, но пришел какой-то дядька с ледяными глазами, к которому обращались "дэр Амантарелла", посмотрел на упрямо вздернувшую нос Фуоко, пожал плечами и ушел. А пулеметчики заткнулись и даже позволили Кирису посидеть на месте стрелка, оглаживая холодные пластиковые рукоятки и рычаги гашеток зенитного пулемета.
— От волют защита, — снизошел до объяснения один из них. — Электропривод турели, фосфорные пули, пятьсот выстрелов в минуту.
Но самое... Кирис до сих пор не мог подобрать эпитет для случившегося. Наверное, приятное, но и опасное тоже. В общем, самое выдающееся произошло ночью, когда Фучи в легком халате проскользнула в гостевую комнату, где его устроили. Когда он понял, что у нее на уме, то перепугался до паники, но в конце концов вынужденно покорился неизбежному. Он не сразу понял, что она сама перепугана предстоящим не меньше его. По крайней мере, у него имелся какой-то опыт, Фучи же оказалась настолько неискушенной, что поначалу он даже не знал, как к ней подступиться. Но потом каким-то удивительным образом у них все получилось настолько здорово, что Кирис до сих пор испытывал приступы эйфории и возбуждения при одном только воспоминании. Весь следующий день она избегала его, и дома, и в школе, но после уроков вновь настояла, чтобы он отправился с ней. Весточку отцу пообещал передать сосед по дому, у которого единственного стоял телефон.
И ночью все повторилось.
А сегодня утром в школу явился здоровяк, прилетавший с губернатором на Косой пляж. На перемене он вместе с директрисой подошел к Кирису, отвел его в сторону и коротко сказал:
— Я Саматта. Привет от Карины. Собирайся.
— Куда? — от неожиданности Кирис набычился, хотя уже понял, что перед ним паладар. — У меня уроки.
— Мы все уладим, дэй Сэйторий, — директриса успокаивающе помахала рукой. — Прогулы тебе не поставят.
— Ты ведь, кажется, солдатом стать хотел? — осведомился Саматта, оглядывая Кириса с ног до головы. — Молодой бычок, ну-ну. В общем, за проявленный на пляже героизм тебе премию выдают: работа на военной базе "Дельфин" на правах вольнонаемного. Заодно посмотришь, как солдаты живут.
— А я? — осведомилась неслышно подкравшаяся Фуоко. — Меня на базу не берут? Я, между прочим, тоже не трусиха.
— А тебе, вака, — усмехнулся Саматта, — велено передать: договоренности в силе, но только, ради вашего Ваххарона и всех его ангелов, не выеживайся по каждому поводу. Слова мои, но смысл сохранен. Ты по-прежнему живешь дома, красавица, под надежной охраной частной армии Деллавита. Кирис, хватай свой портфель, и поехали. Кара хочет тебе пару слов сказать, прежде чем из Барны уедет.
И, разумеется, Фучи увязалась следом. Она отказалась ехать отдельно от Кириса, а ее телохранитель — отдельно от Фуоко, так что в конечном итоге все они в компании с Саматтой снова оказались в шикарном лимузине Деллавита. Похоже, поездки в нем для Кириса стали входить в привычку. Но поговорить с Рисой все-таки не вышло. Похоже, она считала своим долгом разрешать каждую проблему, с которой столкнулась, на сей раз занявшись выручать старика Дзидзи и Сато от злобных банкиров. Выручить-то выручила, только вот Кирис, у которого от вкусных запахов лапшичной прорезался зверский аппетит, так и остался голодным.
И тут все начало портиться. Когда Фучи, на мгновение прижавшись грудью, поцеловала его и нырнула в лимузин, Джион наклонился к его уху.
