Марина угрюмо откладывает журнал в сторону.
— Над мирренскими репортажами ржали, а сами персонажами аналогичного стали. Видела, что написано?
— Не напоминай лучше. Я от Эр только что. Представляешь, она восторгалась нашей смелостью.
— Мне кажется, она последнее время не чудит, а прикидывается, изображая дурочку. Защищается от того, что со всех сторон прилетает.
— Ну да. Она же во взрывчатых веществах разбирается. Знает, что три с половиной тонны могут наворотить. Кстати, откуда калибр такой нестандартный?
— Бомбу под самолёт подогнать проще, нежели наоборот. Сама знаешь, откуда они летают.
— Не придиралась бы к статьям лучше. От правды был бы только вред. Лучше бы было, напиши про нас, что мы не после налёта приехали, а под него, попали? Хочешь, чтобы кому-нибудь лишнюю свастику на шею повесили?
— А не за что. Нас не накрыло. Да и некому, если на то пошло.
В глазах Марины нехорошие огоньки играют.
— Уверена?
— Да. Лучше поздно, чем никогда. Их перехватили.
— Всех?
Софи молчит в ответ.
Софи злобно листает последнее издание 'Дополнений' к 'Справочнику трофейного вооружения'. Резко захлопывает
— Опять новинка — планирующие бомбы. Сбрасываются с малых высот. Потому их столько под 'зонтиком' и проскочило.
— Ещё смогут так же пройти? Теперь — нет. Это из разряда уловок максимально эффективных при первом применении. Да и лётчики дальней авиации имеют свойство заканчиваться.
— Я это уже третий год слышу, и всё больше горю желанием поучаствовать в сокращении поголовья.
Дождливая весна провоцирует затишье на многих фронтах. Разливы рек, дожди и, как следствие, непролазная грязища. Все прифронтовые станции забиты грузами. Рокадные узкоколейки не справляются.
Автомобилями, включая полноприводные, пользоваться почти невозможно.
Как-то не складывается лето. Усталость от отсутствия хороших новостей. Даже пропаганда с обоих сторон врёт как-то лениво, без огонька.
Чтение сводок для командование тоже стало каким-то унылым. Бои местного значения идут с таким накалом, что почти без остатка сжирают всё произведённое, не позволяя накопить сколько-нибудь значимых резервов.
Визит на 'Выставку' подтвердил — миррены стараются упрощать имеющиеся образцы. Даже на грузовиках стали ставить одну фару, да и ночную ставят не на все машины. Вместо гнутых штампованных крыльев — угловатые сварные.
Либо с производством краски проблемы, либо решили, полированный металл вряд ли аэродинамику испортит.
Катки на танках стали полностью металлическими, опять же, сразу не решишь — не хватает резины, или она просто не держит чудовищную массу машин. Да и про внутреннюю амортизацию катков на табличках что-то есть.
Таблички явно сочиняли сотрудники выставки, у кого времени свободного много было. Перечислены все характеристики машин, какие только существуют. Причём, указаны как в грэдских, так и в мирренских системах измерения. Год выпуска или принятия на вооружение тоже по двум календарям приводятся.
Марина в уме всегда быстро считала и сейчас забавляется, проверяя, правильно ли перевод привычных мер в чуждые сделан. Пока всё вроде, более-менее правильно. Только в знаках после запятой можно сомневаться.
В детстве понять не могла, как миррены с такой переусложнённой и громоздкой системой мер и весов смогли добиться столь больших успехов. Удивлялась, видя сложные вещи, сделанные на другом конце мира. Казалось, всё самое лучшее на свете делается в Империи. Не сразу пришло осознание — могущественных империй под солнцем — две, а не одна.
Поговорку про уживаемость двух медведей в одной берлоге к тому времени Марина уже знала.
Пусть и у мирренов система счисления в основе десятичная (правильно, пальцев-то на руках со времён косматых предков не менялось), само число десять, кратные и степени считаются у соплеменников Сордара несчастливыми. Сотня так и вообще 'числом зверя' зовётся. Соответствующий иероглиф 'знаком зверя' называется.
Зверь не какой-то конкретный с рогами и хвостом, а оппонент их бога, называемый 'врагом рода человеческого'. Зверь из бездны. Внешне — крайне малосимпатичная личность с козлиной головой, могучим мужским торсом с огромным половым органом и ногами с копытами. Ну и символ у него — пятиконечная звезда двумя лучами вверх.
Марине даже разбираться лениво, чем старый символ конницы так мирренам не угодил.
Всадники Линка их вроде бы не рубали.
Впрочем, и у грэдов столь любимые мирренами кресты, свастики и шестиконечные звёзды столетия только с врагом ассоциации вызывают.
Война красной звезды и чёрного креста событие всем известное. Первая война по значимости после Войн Верховных. Истинное значение Победы осознали только столетия спустя. Почитатели косой свастики молились тому же богу, что и миррены.
В старых семьях ещё хранятся перстни с крестами — с отрубленных пальцев 'воинов света'.
У мирренских попов хватает страшненьких сказочек про ту войну.
Кольца 'воинов света' на другом конце материка считаются святынями. Им поклоняются наряду с мощами. Распространено изготовление подделок.
Марина знает, Кэрдин по молодости как-то раз предлагала продать лично ей принадлежащие 'святыни'. Особой ювелирной ценности не представляют, а раз есть дураки, готовые платить чуть ли не тысячную цену. Император разрешения не дал. Дело не в деньгах, дело в наличии вечного раздражающего фактора.
На приёме в посольстве по случаю Дня коронации Бестия присутствовала. Короткое платье вполне соответствовало приличиям. Вот только цепочка с надетыми святынями красовалась на щиколотке.
Мирренская пресса по прежнему доступна. Даже ножницы цензоров практически не касаются. В общем-то понятно, ситуация в стане врага описывается так, у самих этих врагов ничего, кроме приступа дикого хохота вызывать не может.
Мирренские журналы славятся качеством иллюстраций, Софи даже говорит, заклятые враги в этой области впереди планеты всей. Обложка последнего номера украшена панорамой шикарного зарева над горящим заводом. На переднем плане — недоделанный танк, кроме звезды на лобовой броне не имеющий ничего общего с настоящими грэдскими, с рухнувшими на башню металлическими конструкциями. Статья о недавнем налёте на столицу. У Херктерент претензии уже с рисунка начинаются, мало того, танк ни на что серийное и даже опытное, не похож, так ещё и звёзды грэды только на бортах корпуса рисуют.
Записав журнал на себя, Марина отправляется к сестре. У той на столике обнаруживается этот же номер.
— 'Операция 'Прорыв' завершилась невероятным успехом! Промышленности центральных равнин больше не существует! И тэ де и тэ пэ. Вижу, читала.
— Разумеется. Ещё хуже, раньше меня это прочла Эр. У неё не столь критическое восприятие реальности, как у нас. Распереживалась из-за возможных жертв.
— Надеюсь, хватило ума не брякнуть, что сами чуть в этот список не попали?
— Обижаешь. Только маленькая проблема. Она весь наш официоз весьма уважает. Что ещё хуже — ему верит. Сомнительно, не найдёт в этом или следующем номере 'Вестника' или 'Голоса' наших с тобой морд лица.
— Как самокритично!
Софи только плечами пожимает в ответ. Марина призадумывается.
— Сомнительно, что догадается, во что мы вляпались. Там захочешь — разрушений не найдёшь, наши фотографы дело знают.
— Она, вообще-то, между строк читать умеет.
— Задавать вопросы станет — просто скажу, в любом случае в нас не попали.
— В противном случае, была бы шикарная новость на обложку и развороты всей мировой прессы.
Марина с усмешкой поднимает палец в знак одобрения.
— Я аж представила!
— Хочешь, могу нарисовать. Обложку какого издания предпочтёшь?
— Мирренам сложно будет придумать оправдание убийству детей.
— У них в министерстве пропаганды тоже не зря жалование получают. Добавят нам по несколько лет, назначат командирами башен, притом разных. Ещё и проедутся по людоедскому режиму, заставляющему женщин забыть о своей природе.
— Всё равно, получится защита Родины и Императора. Не очень-то даже с точки зрения их пропаганды.
— Не будь наивной. Промытые мозги поверят даже в заявление: они варварски обстреливали наши самолёты, когда те мирно бомбили их города.
— Ты знаешь, мирренские пилоты — лучшие знатоки наших знаков различия. Упавшие в окрестностях столицы сдаваться будут только солдатам крепостных полков — есть шанс попасть в лагерь, гарнизон Старой Крепости не из уроженцев столицы. Все остальные пленного доведут до ближайшей канавы или фонарного столба.
— У них, думаю, ситуация аналогичная.
— А ля гер.
— Этим всё что угодно оправдать можно.
— Динкерт из охраны Эр помнишь? И её племянников? С этими тремя детьми среди известных мне людей набирается уже двадцать один убитый в возрасте до четырнадцати лет.
— Откуда столько?
— Перечислить?
— Так верю. Подумываю, не пойти ли со временем в бомбардировочное командование.
— Только тебя там и не хватает.
— Может быть, именно меня. Сама знаешь про соломинку и вьючную лошадь.
— Там верблюд был, в первоначальной версии.
— В любом случае, безгривому льву давно пора хребет переломать. Ты журнал до конца дочитала?
— А что там читать, кроме их интерпретации событий на фронтах? Религиозную рубрику?
— Представляешь, именно её.
Марина выразительно приглядывается к кулону-самолётику, стараясь высмотреть то же самое, что Императору показалось. Софи делает вид, будто ничего не замечает.
— Попы опять занялись разглагольствованиями о демонической сущности первых Еггтов. Зря смеёшься, они опять в большую власть вошли. У них же любимая песнь не первую сотню лет о нашем поклонении обезьяне их бога. Недавно Храата Всея Мира, при Дине II убитом к святым причислили. Ужасно слезливая история, как он был в вере крепок, когда его врагу рода человеческого в жертву приносили.
— Э-э-э. Я ничего не путаю? Его же в бою убили. Есть и голова заспиртованная, и доспехи, картечью пробитые.
— Так это наша версия. У них другая. Из головы Дина себе кубок велела сделать. Глава Дома Еггтов и сейчас из него пьёт.
Марина просто давится от смеха.
— Я бы давно такой кубок из старого черепа сделать велела, и тем же мирренам продала. За совершенно неприличные деньги. С началом войны эти деньги им вернула. Бомбами на их города.
— Они бы шутку не оценили, — хмыкает Марина, — Что-нибудь ещё занятное в номере есть?
— Тебя это не заинтересует.
— Предоставь мне самой разбираться.
— В том же разделе нашла просто издевательство над моим чувством прекрасного. Самые безобразные современные скульптуры.
— У нас такого...
— Сама знаю. Но они заявлены, как классические. Вот, полюбуйся, проекты памятников каким-то известным святым отцам.
— Было бы на что. Мне их попы все на одно лицо и прочие части тела. Заплывшие жиром свиньи и то симпатичнее.
— У меня такое же отношение. Ты как скульптуру оцени.
Марина пожимает плечами.
— Тут оценивать нечего. Под одеждой есть тело. Тут этого не заметно. Ног не видно, задницы, подозреваю, тоже. Вообще, похоже на старинную огромную бутыль насадили маленькую тыкву и глаза с носом вырезали. Интересно, прижизненную толщину субъекта сильно преувеличили? Или это канон такой, всех жирными изображать?
— Если серьёзно, думаешь, хоть слово правды тут есть?
— Ни единого. И могу доказать. Написано, удар наносился по военным заводам. Тогда, получается, пилоты совсем географию столицы не знают. Вся промышленность ― в южных районах. Из известного всем ― там один нефтеперерабатывающий сам на город тянет. Ты хоть один дым пожара на юге видела?
— Нет.
— Вот видишь. Пятитонки вовсе не дешёвые игрушки. Их ведь немного сбросили. Думаю, удар был или по площади, или прямо по правительственным кварталам.
— Миррены вели работы над управляемыми и планирующими бомбами. Кое-что даже в открытые издания попадало. Видимо, каких-то успехов добились. Я уже узнавала ― они шли куда ниже, чем обычно. Значит, уже могут целиться, не боясь повреждений от ударной волны.
— Мирренский или наш командир бомбардировочного командования сказал: 'Если мы проиграем войну, то за то, что мы творили, меня будут судить как военного преступника'.
— Это англичанин был. Или американец.
В почтовом ящике обнаруживается конверт пергаментной бумаги. Адресовано Марине, как младшему Еггту. Присутствует плохо знакомая сургучная печать, штамп МИДв. Адрес отправителя отсутствует. Раз в МИДв побывало, то за безопасность содержимого можно не сомневаться.
Печать тут же и взломана. О как! Отправитель, кто бы он ни был расщедрился на самый настоящий пергамент.
Кто же это такой? Первый лист начинается с обращению к Младшему Еггту как исполняющему обязанности Главы Дома с перечислением полного титула. Хм. Про эту свою функцию Херктерент совершенно забыла. Раз Императрица ограничена в правах, то Глава сейчас Марина. В прошлом, это сулило много всего интересного, начиная от должности Верховного Главнокомандующего и заканчивая правом на долю мяса с любого добытого кита.
Сейчас должность — просто красивое дополнение к непомерному честолюбию, ничем реально не обеспеченному. Есть, конечно, множество 'спящих' прав и привилегий — но они на то и спящие — никто в здравом уме претворять их в жизнь не будет.
Но кроме 'спящих' прав есть и такие же спящие 'обязанности'. Уже несколько поколений Глава подобные письма получает крайне редко. Обычно — формальные просьбы одобрить брак, а затем — приглашения на свадьбу. Неодобрение не помеха к заключению брака по 'Основным законам'. Чаще всего, даже титула не лишают.
Вроде бы, среди родни и бывших вассалов Дома никого брачного возраста или недавно разведённых нет.
Только на втором листе обнаруживается от кого. Как говорится, давно не виделись! Чуть меньше трети листа занимает полный титул Ленн Тьенд! И это написанная точно по старинным шаблонам просьба о помощи к Главе вышестоящего Дома!
Как ЕИВ выражается, 'Приплыли!' Марина имеет право вот прямо тут отказ написать, даже форма есть 'разбирайтесь с возникшими недоразумениями в соответствии с действующим законодательством'.
Мочь — не значит делать. Чтобы гордячка Ленн вспомнила о древних законах и попросила по ним помощи — должно было произойти только одно. Её очень сильно прижали в соответствии с действующими.
Письмо Марина решает прочесть, делать или не делать что-либо — в зависимости от результатов.
Как и следовало ожидать, Сордар оказался прав. Делёжка наследства началась самыми зверскими методами. Сама Ленн при жизни матери была уверена, большая часть достанется ей за исключением незначительных выплат боковым ветвям. 'Завещание' на её имя составленное говорило о том же самом. Матерью было подписано и заверено в присутствии самой Ленн.
Но оказалось, бурная личная жизнь Старшей Тьенд породила ещё четыре 'Завещания' со вроде бы подлинными подписями и почти три десятка наследников, многие ни в одной из версий документов не упомянутые, но чего-то требующие, включая неизвестную Ленн до недавнего времени, единоутробную сестру.
