Девушка мученически скривилась. Чувствовала она себя отвратительно и не сомневалась, что завтра будет еще хуже. Только кому теперь об этом расскажешь?.. Кассандра с новым тяжелым вздохом повернула голову, скользнув щекой по теплой коже обивки, и медленно обвела взглядом свою девичью спальню. Узкая кровать с высоко взбитой подушкой и отогнутым уголком тонкого одеяла; придвинутый к стене круглый рабочий столик, одинокая свеча на нем, желтый круг света на шелковых обоях с мелким набивным рисунком в виде маленьких, перевязанных розовой ленточкой букетиков полевых цветов; глянцево поблескивающие в полумраке бока комода, высокий ящик у окна... Шишша. 'Совсем я о тебе позабыла, бедняжка',— подумала Кассандра, уже привычно ощутив укол совести — забывать она в последнее время стала мастерица! — и издав еще один, на этот раз покаянный вздох, сползла с кресла.
Старая ящерица дремала на своей коряге, обвив ее хвостом. В углу деревянного ящика, наполовину утопленные в песок, темнели блюдца с водой и подсохшими кусочками фруктов. Кассандра нахмурилась. Склонившись над корягой, она провела ладонью по шершавой спине Шишши, легонько ущипнула ящерицу за бок — и, заметив, что складка не разглаживается, закусила губу. Обезвоживание. Ну конечно, и глаза вон как запали — кто за ней ухаживал все эти дни? Крис? Она же понятия не имеет, как это нужно делать! Шишша — не травоядная ящерица, а воду из блюдец они вообще не пьют, да еще эта чудовищная жара... Кассандра, мысленно обозвав себя бесчувственной гадиной, коснулась пальцем сборчатой шеи питомицы и торопливо выпрямилась.
— Потерпи, девочка,— шепнула она.— Я сейчас!
Ночной набег на кухню был стремителен и увенчался успехом. В леднике нашлась свежая рыба, быстро оттаявшая в тепле, большая глиняная кружка доверху наполнилась водой. Лучше бы, конечно, дождевых червей, думала Кассандра, поднимаясь обратно по лестнице в свою комнату и косясь на тарелочку с мелко нарезанной макрелью. Или улиток — Шишша их обожает! Только где всё это среди ночи отыщешь в темном саду? Завтра перед отъездом надо будет попробовать раздобыть. Озабоченно качая головой, девушка вернулась к ящику, вынула блюдце с фруктами, поставила вместо него принесенную тарелочку и, набрав полный рот воды из кружки, принялась обильно опрыскивать корягу, саму Шишшу, и деревянные стенки ее узилища. Ящерица оживилась. Изредка моргая круглыми глазами, она слизывала холодные водяные капли, а Кассандра смотрела на нее сверху с любящей жалостью, ругая себя на все корки.
— Наездник,— со злой иронией пробормотала она.— Да такому 'наезднику' не то что дракона — и ящерицы доверить нельзя!..
Она утерла рукавом мокрый подбородок, поставила на пол опустевшую кружку и, поднявшись на ноги, решительно отдернула занавесь. Потом потянула тугую задвижку на раме, раз, другой — и распахнула окно.
Теплый чистый воздух, напоенный ароматами садовых цветов, ударил в лицо. Кассандра закрыла глаза, жадно вдыхая его всей грудью. Ушей коснулся громкий стрекот невидимых в ночи цикад, из темноты донеслось глухое собачье ворчание, приветственно зашуршал листьями красный клен. Девушка стиснула пальцами подоконник: завтра и это останется в прошлом. Вместе с Шишшей, вместе с...
— Прости, Нейл,— вырвалось у нее тихое, словно вздох,— я так виновата!
Она опустила голову. И непроизвольно вздрогнула, услышав позади скрип дверных петель.
— Так и знал,— укоризненно проговорил, входя, барон Д'Элтар. Дочь, стоящая у окна, обернулась.— Давно полночь пробило, Кэсси, — завтра вставать ни свет ни заря, а ты еще не ложилась! Разве это дело?
Вместо ответа Кассандра вновь опустилась на колени возле деревянного ящика. И сунув туда руку, пробормотала:
— Кто же ее теперь будет кормить, папа? И чистить песок? Крис не умеет как надо, боится... А скоро она уедет в Данзар — как же тогда Шишша?
Она подняла на барона растерянный взгляд, и отец, тронутый глубокой печалью, что стояла в нем, ласково улыбнулся:
— Ну, Кэсси, не расстраивайся. Мы обязательно что-нибудь придумаем.
Он прикрыл за собой дверь и, подойдя к дочери, по ее примеру опустился на пол у окна. Заглянул в ящик — старая Шишша, оставив свою корягу, уже занялась рыбой, не обращая внимания на двуногих.
— Ее нельзя просто выпустить в сад,— сказала Кассандра.— Она же совсем ручная и давно, наверное, разучилась охотиться. Она умрет с голоду, папа.
Руэйд, на минуту задумавшись, тряхнул головой.
— Этого,— самым решительным тоном пообещал он,— я ни за что не допущу! От дюжины золотых в год мы точно не обеднеем, а младшие садовники, уж верно, передерутся за такую прибавку к жалованию: твоя ящерка будет жить как королева!
Кассандра неуверенно улыбнулась, чувствуя, как немного отлегло от сердца.
— Спасибо, папа,— сказала она. Барон неопределенно шевельнул могучими плечами.
— Не за что, милая,— он нежно провел рукой по ее щеке и, отдуваясь, тяжело поднялся с пола:— Не волнуйся больше ни о чем и поскорее ложись. Нам с тобой придется целых три дня провести в пути, трясясь по проселочным дорогам, а когда мы наконец доберемся до Даккарайской пустоши, у тебя будет совсем мало времени, чтобы отдохнуть перед вступительными испытаниями. Нужно поберечь силы.
Он, протянув руку, помог Кассандре встать. Потом заглянул в ее бледное лицо, на котором отражалась мучительная внутренняя борьба и, помедлив, сказал:
— Всё будет хорошо, Кэсси. Увсех всё будет хорошо.
Барон легонько сжал пальцы дочери в своей большой горячей ладони, коснулся губами ее лба и, пожелав доброй ночи, развернулся к двери. Кассандра, провожая взглядом его спину, непроизвольно сжала кулаки.
Нет.
Нет, это неправильно, так нельзя.
'Хватит с них,— с каким-то обреченным спокойствием вдруг поняла она.— И с меня тоже'.
— Папа!— резкий и хлесткий как удар кнута голос дочери нагнал барона уже на пороге спальни.— Стой!..
Руэйд Д'Элтар встревоженно обернулся.
— Папа,— глядя на него и до боли впившись ногтями в ладони, проговорила Кассандра,— я никуда не поеду. Я этого не заслужила. Я недостойна стать наездником, папа, потому что я трусиха и врушка! Нет у меня ни чести, ни совести — я опозорила семью, а потом предала единственного друга ради каких-то драконов!..
— Кэсси...— ошеломленно выдохнул тот, но ее уже было не остановить.
— Да!— почти выкрикнула она.— Нейл мне друг и всегда им был, он мне как брат, а вовсе не то, что вы все подумали! Нет у нас никакой любви, не о чем вам было беспокоиться — и я должна была сказать об этом сразу, а я промолчала! И ты, и дядя, вы твердили, что он мне не пара, а я только кивала и поддакивала — потому что я бесстыжая дрянь и боялась остаться без Даккарая, без крыльев, которых на самом деле не стою! Не нужны Геону такие наездники, папа, и я никуда не поеду!
Широкое лицо барона застыло. Краска медленно сбежала с его щек, а мягкие синие глаза, еще минуту назад лучившиеся нежностью, обратились в камень.
— Значит, друг,— хриплым, изменившимся голосом обронил он.— Значит, как брат?.. Да, ты выбрала лучший момент, Кассандра, чтобы сообщить мне об этом. Но я рад, что хотя бы Нейлар эль Хаарт теперь навсегда от тебя избавлен: с такими друзьями, как ты, никакие враги не нужны... Увы, нам всем повезло куда меньше. И ты действительно не стоишь ни Даккарая, ни даже самого последнего из его драконов. Но ты поедешь туда — и станешь наездником, чего бы тебе это ни стоило!
Последние слова барона прозвучали с таким исступленным ожесточением, что Кассандра, уже собиравшаяся было возразить, только прижала ладонь ко рту и попятилась. Она никогда не видела отца в таком гневе — казалось, он сейчас ее ударит.
— Папа, прости...— едва слышно пролепетала она, но Руэйд Д'Элтар только яростно тряхнул головой.
— Довольно, Кассандра!— потеряв власть над собой, рыкнул он.— Я не желаю больше этого слушать! Поздно! Никому здесь не нужны ни твои запоздалые извинения, ни твое раскаяние! Ты уничтожила всё, до чего только смогла дотянуться, и думаешь, одно жалкое 'прости' что-то теперь исправит?! По твоей милости близкий тебе человек едва не стал убийцей, из-за тебя репутация его отца висела на волоске, твоими стараниями твоя же сестра чуть было не лишилась будущего, а семья — доброго имени! Я лгал в лицо твоей матери, она вычеркнула из сердца родного брата, а он обрек себя на унижение и жизнь с нелюбимой женщиной — ради тебя! Всё было ради тебя, а теперь ты, стоя по колено в руинах, заявляешь: 'Мне ничего не нужно'?! К демонам такое самоотречение! Оно ничего не вернет, и мне наплевать на то, чего ты там 'заслуживаешь', а чего нет! Ты соберешь вещи, сядешь в экипаж, отправишься в Даккарай и выдержишь все испытания; ты будешь трудиться до кровавых мозолей, зубрить устав, ломать себе кости, падая с высоты... Я заплачу за твое обучение, но это последнее, что я сделаю для тебя: никто больше не станет с тобою нянчиться, хватит, довольно!
— Папа...
— Ложись в постель!— не дав ей договорить, приказал он.— Немедленно! А если вздумаешь завтра всё это вывалить матери — клянусь богами, я отдам тебя замуж за герцога эль Вистана и посоветую ему не слишком с тобой церемониться!.. Ты едешь в Даккарай, Кассандра! Разговор окончен!
Он круто развернулся и, не глядя на дочь, покинул комнату. Тихо захлопнулась дверь. Девушка, дрожа как осенний лист, в одиночестве осталась стоять у окна. В горле у нее пересохло, язык прилип к нёбу, а перед глазами всё плыло — как тогда, в душный полдень Ивового дня. Папа... Это был папа? Тот, кто сейчас рычал как дикий вепрь и готов был задушить ее собственными руками? Как такое возможно?
Шорох за спиной заставил Кассандру испуганно вскрикнуть. Дернувшись, она резко повернула голову к открытому окну, но не увидела ничего, кроме тонущих в темноте ветвей клена. Наверное, белка или ночная птица. Или Шишша в своем ящике. Никого другого ей услышать уже не придется... 'Ты разрушила всё, до чего только смогла дотянуться' — вот что сказал папа. Наверное, так оно и есть. Кассандра шмыгнула носом. Исповедь, на которую у нее каким-то чудом все же хватило духу и которая должна была принести облегчение, обернулась кошмаром наяву. Конечно, она знала, что виновата, и понимала, что вряд ли ее простят за это только потому, что она сама призналась, — но она так надеялась, что станет хоть сколько-нибудь легче! А вместо этого осталась наедине с таким, что невозможно даже описать словами — и всё это ей придется взять с собой. В Даккарай, куда она, будь ее воля, теперь ни за то не поехала бы, в новую жизнь, которая больше никогда не станет прежней. Да, папа говорил ей ужасные вещи, он пообещал отдать ее замуж силой — и сделает это, раз поклялся всеми богами, но он имел на это полное право. Ему пришлось лгать, надрывать себе душу — так же, как дяде, который... Кассандра вновь шмыгнула носом. И пытаясь унять дрожь в ногах, вдруг поняла: что-то не сходится. Крис, Нейл и его отец, ложь, на которую пошел папа ради нее, всё это ужасно, и это ее рук дело, но причем тут дядя Астор? За что мама 'вычеркнула' его из своего сердца? О каком унижении шла речь? Почему он женился, если не любит свою жену, — и чем тут повинна она, Кассандра?
Брови девушки медленно сошлись на переносице. Она подняла руку, смахнула с ресниц непрошеные слезы и посмотрела на дверь. Потом — на часы. Крис, конечно, давно уже спит, но она была на свадьбе дяди вместе с родителями, и она, кажется, упоминала ведь что-то такое, 'неправильное'... Что? Кассандра нахмурилась еще больше. Оглянулась на распахнутое окно, потом бросила взгляд на дорожный сундук — и, прихватив со столика свечу, решительно выскользнула из комнаты.
В спальне старшей сестры было темно и тихо. Младшая, осторожно просунув голову в щель двери, прислушалась. Потянула на себя витую ручку, перешагнула через порог и подняла подсвечник повыше. Кристобель спала. Длинные каштановые локоны разметались по подушке, пушистые ресницы сомкнуты, на лице совсем детская, безмятежная полуулыбка... Жаль будить, подумала Кассандра, любуясь сестрой, и вздохнула. Жаль. Но надо. А Крис простит, она такая же, как Нейл, она всё и всем прощает.
Девушка плотно прикрыла за собой дверь, подошла к постели и, поставив свечу на прикроватный столик, склонилась над спящей.
— Крис,— негромко позвала она.— Крис!
Та шевельнула головой, сминая подушку, но глаз не открыла: у старшей дочери барона всегда был крепкий сон. Кассандра, забравшись с ногами на кровать, требовательно потрясла сестру за плечо:
— Крис! Ну же, Крис, проснись! Просыпайся, я тебе говорю!..
Кристобель, с трудом приоткрыв склеенные сном тяжелые веки, вяло моргнула. Болезненно сощурилась от света, прикрыла глаза рукавом и зевнула в ладошку:
— Кэсси? Что такое?.. Что ты тут делаешь?
— Мне надо у тебя спросить кое-что,— торопливо проговорила сестра.— Пока я не уехала. Ты там была, ты должна знать, что папа имел в виду...
— Папа?— ничего не понимая, Кристобель села в постели.— Кэсси, ведь ночь! Это не может подождать до завтра?
Кассандра ожесточенно замотала головой.
— Ладно...— подавив новый зевок, сдалась старшая. — Всё равно ты уже меня разбудила. Так что там папа? Что ты хотела про него спросить?
— Не про него,— сказала Кассандра.— Про дядю Астора. Ты была на его свадьбе, и она тебе не понравилась — почему? Потому что дядя не хотел жениться, да?
— Кэсси!— залившись краской, сконфузилась сестра.— Что ты такое говоришь!
— Я знаю, что. Так не хотел? Его заставили?
Кристобель широко раскрыла глаза:
— Да что на тебя вдруг нашло, Кэсс? Как можно заставить мужчину жениться? Конечно, дядя Астор сам этого желал! Я говорила совсем про другое, вовсе не про него... А он, если хочешь знать, ни секунды не думал над вопросом жреца! Сразу сказал, что согласен, тот едва договорить успел!
Младшая сестра, натужно сопя, закусила губу. Помолчала. И прищурилась:
— Крис, а на ком он женился? Кто она такая? Как ее зовут?
Та задумчиво сдвинула брови.
— Имя... Кажется, Эмилия... Нет, погоди! Лавиния. Точно, Лавиния эль Виатор. Но чего ради тебе ни с того ни с сего это понадобилось? Я не понимаю, Кэсс, и мне...
Она, растерянно умолкнув, с тревогой подалась вперед, увидев, как вдруг остекленели широко раскрытые глаза сестры.
— Кэсси? Все в порядке?..
Та медленно покачала головой. Эль Виатор. Герцог эль Виатор — глава военной школы Даккарая. И эта Лавиния, стало быть, его дочь, ведь Крис говорила, что она много моложе дяди. 'А он женился на ней лишь для того, чтобы меня взяли на курс. Он, папа — они боялись, что я свяжу свою жизнь с магом, и поэтому согласились на Даккарай, ведь чародеям туда вход заказан. А я ни разу не видела живого дракона вблизи. Навряд ли я поступлю, даже с папиными деньгами — так они думали... И дядя Астор решил действовать наверняка'.
— Кэсси! Да что с тобой?!
Кассандра моргнула.
— Ничего,— пробормотала она. Впутывать во всё это Крис у нее не было ни малейшего желания. Довольно и остальных: мамы, папы, Нейла, дяди, его жены... 'Много моложе' — это, интересно, сколько? Ей лет двадцать или еще меньше? А дяде Астору почти пятьдесят, он для нее, наверное, совсем старик, и, конечно, она тоже его не любит. 'Значит, и ей я испортила жизнь',— подумала Кассандра. А потом, взяв себя в руки, взглянула на сестру:— Извини, Крис. Не обращай на меня внимания, это просто нервы. Завтра ведь уезжать, и потом Даккарай... я сама не своя сейчас! Ты ведь меня простишь, правда?
