— Не смотреть! — жесткая команда, не допускающая даже мысли о неподчинении... Но разве можно оставить это чудо так и лежать на камне? Его надо... — Не смотреть! Вот ведь дрянь такая... Десять шагов строго вперед! — тело повиновалось прежде, чем я смог понять суть приказа. — Налево! Три шага вперед — марш! Ну вот... можно остановиться и поговорить.
— Но... — начал я. — ... меч!
— Останется там, где он лежит, — твердо ответил инквизитор.
— Но почему?! — взвыл я.
— Подумайте: если этот парнишка там лежит — значит, кто-то его убил, так?
— Так, — ответила Айна.
— Скажу по секрету, — улыбнулся инквизитор, — на пятом уровне просто не может быть твари, способной справиться с Серебряным. И это не говоря уже о том, что сыны дома Льна (как это видно из знаков на одежде), поодиночке — не ходят. С ним обязательно была группа поддержки — и где она?
— Может быть, он был ранен где-то внизу, — предположила Герри, — а его группа легла вся, но позволила парню выбраться. Но он уже был ранен, шел, пока мог идти, потом — упал и умер?
— Хорошая версия, — улыбнулся инквизитор, — но тогда за ним тянулась бы кровавая дорожка. Те, кто не оказался зачарован дорогущим клинком, могут подтвердить — ее там нет.
— Точно, — согласилась Айне. — Белый каменный пол и ни капли крови. Но как же...
— Ты, — кивнул инквизитор нашей взломщице, — права в одном: пришел он сюда сам. Но кровь из его ран уже не текла.
— Какие-то внутренние повреждения, не вызывающие кровотечения? — заинтересовалась Айна, исполнявшая в нашей команде еще и функции медика.
— Боюсь, что нет, — покачал головой инквизитор.
— Но тогда...
— У нежити кровотечений не бывает, — отец Кайринт горько усмехнулся. — А парнишка явно нарвался на одного из Повелителей глубин, которые выше семнадцатого подземного не показываются, и тот перебил его свиту, а его самого — убил, поднял и отправил сюда с этим самым мечом.
— Зачем? — заинтересовался Джат. В конце концов именно ему, как магу, придется иметь дело с большинством разновидностей нежити, что ждут нас на нашем пути. Так что знать ее повадки и побуждения — будет вовсе не лишним. Тут я его понимаю.
— Высшая нежить, особенно — с сильными магическими способностями, — начал объяснять инквизитор, — не появляется на верхних ярусах вовсе не потому, что не желает подниматься из своих глубин, но только и исключительно потому, что не может. Никто не знает, что держит их там... — тут в голосе инквизитора мне послышалась некая... неискренность. Но попытка добиться разъяснений была совершенно очевидным образом обречена на неудачу, так что я не стал и пытаться. — ... но факт не подлежит сомнению: высшая нежить заперта на нижних ярусах и не может их покинуть. Причем, чем сильнее нежить, тем глубже лежат уровни, которых она не может миновать.
— А как же этот... Голос? — заинтересовался Джат, опередив меня всего на пару мгновений. Впрочем, судя по всему, девочки тоже заинтересовались.
— Голос Тех-кого-нет... — произнес инквизитор, — это не нежить. Это самый настоящий демон из свиты Повелителя Ничего. Один из самых слабых, — Герри охнула. Да и мне стало не по себе. Если "один из самых слабых" так легко справился с нами, то что же будет, если, а точнее — когда мы встретимся с хотя бы "средним"? Перспективы рисовались не самые радужные. — ...но, тем не менее, не связанный ограничениями, обязательными для большинства прочих обитателей Могильников.
Я уже хотел поинтересоваться на предмет прочих исключений "не связанных общими ограничениями Могильников", но меня опередила Айна.
— Но все-таки, господин инквизитор, — начала она, — зачем нежити тащить этот меч наверх? Я не понимаю...
— Филактерий, — пожал плечами инквизитор, как будто это что-то объясняло. Впрочем, через пару секунд отец Кайринт осознал, что мы его не поняли. — Точка возрождения. Если вынести клинок на поверхность, а потом — позволить разрушить основное тело там, в глубине, то возрождаться лич будет возле меча, а не там, где убили.
Пару секунд я вспоминал, что нам рассказывали о высшей нежити, с горечью осознавая, что известного, в общем-то, не так уж много, но сообразил главное:
— Но это же очень рискованно! Ведь если филактерий будет уничтожен...
— Нежить не слишком-то дорожит своей нежизнью... по крайней мере — в сравнении с возможностью достижения цели, недостижимой никаким другим путем, — ответил инквизитор. — Да и уничтожить филактерий — не так уж и просто...
Я попытался представить, как кидаю этот меч в огненное горнило... и понял, что просто не смогу этого сделать. Но ведь это я — я к мечам всегда был неравнодушен, а та же Герри...
— Не смогу, — внезапно заявила взломщица. — Представляете? Я даже представить себе не могу, как уничтожаю его! Как же так? Я же всегда не любила эти ковыряла длинномерные, а тут...
— Филактерий защищен сильными заклятьями, — усмехнулся инквизитор, — и снять их, не вляпавшись в какие-нибудь из подготовленных личем за несколько веков усиления защиты ловушку — занятие не из простых.
— Но тогда почему этот... эта нежить сам не вынес меч наружу? — заинтересовалась Айна. — Зачем бросать его на полу, лишь немного не дойдя до поверхности?
— Потому что Серебряный, — отозвался Джат, и посмотрел на инквизитора, ожидая поддержки, которую немедленно и получил.
— Вот именно, — кивнул отец Кайринт. — Тот, из кого могла бы получиться слабая нежить, способная подняться на поверхность — просто не дошел бы до тех мест, где обитают Владыки Глубин. А те, кто смог опуститься так глубоко... Вы сами могли видеть — он шел, пока мог... сильнее приблизиться к выходу — не в его силах. Зато меч вполне мог попасться на глаза какому-нибудь искателю сокровищ и приключений, который и захватил бы его с собой.
— Все так и есть, — я резко дернулся, услышав из-за спины тихий голос с каким-то холодным металлическим оттенком. Оглянувшись, я увидел того самого парня, с тем самым мечом. Встретив его на улице я бы прошел мимо: во-первых, его нынешнее состояние выдавала разве что некая нездоровая бледность, а во-вторых, для черноголового приглядываться к встреченному Серебрянному — не самая лучшая идея. — Вы все угадали верно. Даже жаль, что вы использовали по отношению к Великому повелителю эту глупую, придуманную смертными кличку, и теперь мне придется вас всех убить...
Иргард. Сай из семьи торговцев.
С отъездом проклятого Джайгера ничего не изменилось. Его наймиты и предатели, принявшие из его окровавленных рук должности в управлении городом — отнюдь не спешили выступить в защиту справедливости, и вернуть Гильдии Торговцев полагающиеся ей власть и влияние. Видимо, пока город не вернется под благую и мирную сень Ландыша — нам не видать истинной справедливости! И поэтому я, укрывшись плащом с глубоким капюшоном, потихоньку пробираюсь на собрание истинных патриотов города, тех, кто неравнодушен к его судьбе и творящимся несправедливостям!
Звяканье кованых сапог по камням вовремя предупредило меня о приближении патруля, и я успел нырнуть в подворотню. Нет, ну где это видано, чтобы я, сын одного из крупнейших торговцев города, был вынужден не просто уступать дорогу возомнившему о себе отребью, но самым натуральным образом прятаться от них?
Патруль прошагал мимо. Двое наемников и двое стражников, из числа подчиненных Герда. В былые времена эта парочка сочла бы за честь, если бы мне вздумалось одарить их за незначительные услуги! А теперь... Фу ты, ну ты... Грохочут сапожищами, как будто это они тут хозяева! Но все-таки, лучше им не знать, что лучшая молодежь города соберется сегодня в доме Ибена, чтобы обсудить планы по поиску предателя и действия, необходимые для возвращения прежних, истинно благостных и справедливых времен!
Патрульные прошли. Выбираясь из подворотни на улицу, я сплюнул себе под ноги. Раньше я бы никогда не опустился до такого бескультурья... но теперь, когда шваль, вытащенная из грязных кварталов — заседает в Совете Города... Сила у него, видите ли, есть! Совершенно очевидно, что это — просто еще один плевок Джайгера в сторону лучших людей города! Да и "лучшие люди", смиренно выслушивающие эту шваль, вместо того, чтобы указать ему его место — тоже утратили право называться таковыми! Когда Ландыш вернется — отнюдь не все прежние порядки надо будет возвращать... да и списки Гильдии надо будет как следует прочистить, избавляясь от трусов и потенциальных, а местами — и реальных изменников! Многое переменится, и мы, истинные носители культуры и справедливости — займем подобающие места и будем править мудро и справедливо, а не прятаться за давно устаревшие Кодексы, не отмененные Императором, да уничтожит он проклятого Шиповника, видимо, исключительно потому, что правитель давно забыл про них!
— Кто идет? — раздался тихий шепот из темноты.
— Воин Истины, — ни секунды не сомневаясь, ответил я.
— Зачем ты явился сюда? — задал новый вопрос тот же голос.
— Ради Справедливости! — отвечаю я условленной фразой.
— Благородный брат наш может пройти в оплот Истины!
Сколько все-таки красоты и правды в этом простом ритуале встречи! Проклятый Шиповник не должен услышать этих возвышенных слов, пока для него не станет слишком поздно!
Ибен, встречающий членов собрания у дверей, провел меня через несколько комнат. Глаз радовался сиянию золота и драгоценных камней. Как все-таки отличается истинно хороший вкус от той убогой серости, в которую вынуждены рядиться даже богатейшие торговцы, после того, как проклятый Шиповник распродал почти всю обстановку захваченного им дома и обустроился в соответствии с собственными, жалкими и скупыми представлениями! Ну как можно было распродать... да, по сути — выбросить, годами и десятилетиями копившиеся вещи, говорящие понимающему взгляду о богатстве и влиянии обитателя дома, и заменить их на какие-то новомодные штуки, якобы "удобные и функциональные"? Как можно отказаться от радостного сияния злата ради оттенков серого и серебряного? Ну как? Не понимаю...
Когда я вошел в залу, сидящие у круглого стола встали и поклонились. Когда войдет следующий Воин Истины, я так же встану и поклонюсь. И это будет уважением к равным, а не вырванным силой низкопоклонством, подобным тому, которое являют нынешние городские Советники, кланяясь этому "новому городскому магу", найденному Шиповником в самой настоящей помойке!
Тринадцатый и четырнадцатый члены нашего Круга не заставили себя долго ждать, и Ибен, как хозяин дома, объявил заседание открытым.
— Господа, — обратился он к нам, собравшимся в его доме. — У меня есть для вас две крайне хорошие новости. Во-первых, нам удалось выйти на человека, представляющего в нашем городе, стенающем под пятой захватчика, человека, представляющего истинного хозяина этих земель: Великий Дом Ландыша! Господин Руэн!
Через одну из дверей прошел человек в темном плаще. Я, как и многие за этим столом, поморщился. Нет, понятно, что на улице плащ с глубоким капюшоном — есть насущная необходимость. Но здесь, где никаких предателей нет и быть не может... Зачем? Неужели он нам настолько не доверяет?!
— Приветствую вас, патриоты города и его истинные лучшие люди, — обратился к нам господин Руэн. — Прошу прощения за мою невежливость, но... — он приподнял капюшон, и все мы содрогнулись при виде страшного шрама, открывшегося нам. Раз он так изуродован — то понятно его желание не показываться на глаза... Так что лучше уж пусть сидит в капюшоне! — Господин Ибен сообщил, что вы хотели бы узнать имя предателя, выдавшего разведке Шиповника секреты охранных заклятий Иргарда?
Мы зашумели, переглядываясь. Неужели вот прямо сейчас мы узнаем имя этого предателя?
— Кто? — прохрипел со своего места Ваон Предусмотрительный, единственный среди нас, кто уже заслужил имя, принятое Силой.
— Увы, должен сказать, что это была приемная дочь городского мага Иргарда в изгнании, Сейтена Быстрого, известная торговка информацией, Габри Проныра. Впрочем, я не знаю, работала ли она уже тогда на Шиповник, или же просто продала что-то, имеющее ценность, по своей давней привычке — особенно не разбираясь в личности покупателя.
Я охнул, и схватился за сердце. Все-таки — она! Я долго не хотел этому верить, придумывал всякие оправдания, но... Все-таки именно она, как дочь мага — могла знать о заклятьях, и о том, что его не будет в городе. Именно она исчезла незадолго до штурма. И именно ее покрывал Герд, неизвестно почему сохранивший имя "Жесткий", несомненный предатель, сдавший город, когда его защитники еще дрались на улицах, и ничего еще не было решено! Но... может быть...
— Вы уверены? — я с трудом узнал собственный голос.
— Вот, — на стол легла толстая папка. — Эти материалы достались нам от резидента Шиповника. К сожалению — слишком поздно.
— Но если вы знали и резидента, и его агентуру, то почему... — начал Ваон.
— Коварный Шиповник до последнего старался казаться другом. Мы знали многое, но с самого верха нам пришел приказ "не поддаваться на провокации", и мы не посмели...
Я схватился за папку. Несколько страниц с заумными головоломными схемами я пролистал, и вцепился в страницы, написанные рукой Габри... Там было все. Схемы, позволявшие отцу обойти конкурентов, "быстрые тропы", имена прикормленных стражников и суммы, пошедшие на то, чтобы они "не замечали" некоторых вещей... Сомнений не было. Предателем, сдавшим город, точно была Проныра. И именно за это ее приблизил к себе проклятый Шиповник!
Иргард. Ни разу не Руэн, неизвестно чей агент.
Выйдя из дому, я в очередной раз волевым усилием усмирил руки. А не то так и ходил бы в перманентном фейспалме. Заговорщики! Конспираторы! Хоть бы место своих "тайных" встреч менять догадались! Слить бы их Шиповнику... но кому надо — тот и так знает. Даже любопытно: есть ли среди Домов, хотя бы косвенно заинтересованных в Иргарде (не слишком длинный список, ну да ладно), хоть один, разведке которого еще не известно про этот "Клуб юных революционеров"? Сомневаюсь я что-то.
Идиоты! Ну, это ж только додуматься надо было: поверить на слово! Нет, если бы они догадались спросить — у меня нашлись бы любые необходимые доказательства... Тем более, что проверить их подлинность у заговорщиков все равно не получилось бы. Но ведь они даже не спросили! Пришел к ним неизвестно кто, назвался сотрудником контрразведки Ландыша — и они поверили!!! Аут. По сравнению с этим даже их конспиративная встреча, которую, в принципе, легко списать на "захотелось втайне от родителей выпить и с девками пообщаться", — просто вершина профессионализма.
Спокойным, размеренным шагом я пересек Золотой квартал и углубился в районы, занимаемые ремесленниками. Постепенно дома вокруг становились все менее роскошными. На улице, несмотря на поздний час, играла кучка беспризорных детишек. Здесь уже вполне могло быть неспокойно, так что я шел неторопливо, внимательно оглядываясь по сторонам. Поворот. Еще поворот... Какой-то босоногий оборвыш, высунув от старания язык, выводил углем на заборе неприличную надпись. Я усмехнулся. Ну что же. Это "конспираторы" не догадались даже направить за мной наблюдателя. Впрочем, после того, как они даже не попытались удостовериться в том, что я именно тот, за кого себя выдаю, а не провокатор — в этом не было ничего удивительного. Но идиоты — идиотами, а осторожность — осторожностью.
