— Что случилось? — спросила Кесса, глядя на неё во все глаза. Что-то мерцало серебром по краям деревянных створок — и чем сильнее Ваймор на них налегал, тем ярче они вспыхивали.
— Тварь болотная! Он зачаровал дверь, — щёлкнула языком Ангеасса и отошла от створок, недоверчиво покачивая головой. — Так и есть, поставил двойную печать. Ох и накручу я ему хвост, когда вернётся...
Кесса толкнула дверь — искры посыпались из щелей, но комната осталась закрытой. Она оглянулась на покинутую постель, на Двухвостку, дремлющую у очага. Свет двух лун падал на тюки, освещал изголовье — там с вечера были оставлены доспехи. Они лежали там и сейчас, но перевязь с мечами исчезла бесследно, как и одна из висящих над очагом рубах.
— Речник Фрисс! — крикнула Кесса, но только свистящий смешок Ангеассы был ей ответом.
— Ушли вдвоём, — покачала головой колдунья, ощупывая дверь. — Так я и знала. Слишком уж быстро они с Гленном спелись. Он так и искал, кому бы заморочить голову, ну и вот результат.
— Они заперли нас в доме? — мигнула Кесса. — Они... Куда они ушли?
Ответ был ей не нужен — она и так знала.
— Они ушли под город. К сияющей сети, — прошептала она, опускаясь на пустое ложе. — Ушли восстанавливать заклятие. И не взяли меня с собой.
— Гленн считает себя сильным магом, — вздохнула Ангеасса, проталкивая под дверь тонкий сушёный лист. — И если уж он что затеял... Тварь болотная! Теперь мне его не догнать. Точно, отправился ловить своих рыб. Кто вообще пустил его в архивы? Найду ведь...
Белые искры вспыхнули холодной синевой и медленно потускнели. Створки с силой распахнулись, и Ангеасса вылетела во двор. Кесса бросилась за ней, в покинутой комнате подняла голову и встревоженно фыркнула Двухвостка. Ночные улицы, озарённые лиловым светом фонарей-церитов и холодных лун, были пусты, лишь стража цокала когтями о камни где-то вдалеке.
— Бесполезно, уже не догнать их, — Ангеасса села на ступеньки и обвила ноги хвостом. Камень, на котором стоял город, легонько покачивался, и Кесса хмурилась, глядя на мостовую. "Они, должно быть, полезли под платформу. Как бы не придавило..."
— Колдунья Ангеасса, каких рыб пошёл ловить Гленн? У него есть какой-то замысел, да? — робко спросила она.
— Если он ничего нового не придумал... — стукнула хвостом по камню Ангеасса. — Какие-то рыбы живут в этих болотах. Тоже хески, как и мы, и даже, вроде бы, разумные, но городов не строят. Тут много разных существ жило до Лайона, кто-то до сих пор живёт... Говорят, когда поднимали Лайон, как-то завязали чары на этих созданий. Делали это чародеи из Лолиты... Совет пятый день ждёт от них ответа, но, как видно, Лолите не до нас. Гленн как-то узнал про этих рыб... Хэсссс! Нахлебаемся мы с ним и его затеями!
— Он пошёл просить у них помощи? И Речник Фрисс с ним? — мигнула Кесса. — А меня не взяли... Не бойся, они непременно уговорят их! Речник Фрисс даже с пчёлами-Нкири договорился, даже с сарматами, не то что...
— У нас нет разрешений на такие дела, — махнула хвостом Ангеасса. — А тут всё не так просто, как в ваших сухих землях. Совет не любит вмешательства... и не слишком любит Гленна Серую Тень.
— Мы защитим вас, — сверкнула глазами Кесса. — Никто не посмеет вас тронуть. Фрисс — настоящий Чёрный Речник, хоть и ходит в красной броне. А я — дочь Ронимиры Кошачьей Лапки. Совет ничего вам не сделает!
— Фрисс, как видно, не так уж в тебя верит, — невесело усмехнулась колдунья. — Иначе не запер бы тебя в доме.
— Он думает, что я ничего не умею, — фыркнула странница. — А я прошла весь Хесс — от Энергина до Кархейма. И я ничего не боюсь... ну, кроме пернатых ящеров.
Кто-то шумно вздохнул у неё за спиной, растрепав её волосы, она обернулась и увидела грустную морду Двухвостки. Существо наполовину выбралось из дома и примерялось, как поставить лапы на верхнюю ступень и не свалиться.
— Ты есть хочешь? — Кесса заглянула в тюк, свалившийся со спины ящера. Там ещё оставался подсушенный папоротник. Флона, обнюхав его, фыркнула и отвернулась.
— Речник Фрисс скоро вернётся, — прошептала Кесса. — Он опять нас бросил, но он вернётся. Может быть, уже к рассвету.
— Да раньше, — поднялась со ступеней Ангеасса. — Идите спать, обе. Когда они вернутся, вы услышите.
Кесса, собрав циновки с постели, сложила их на панцирь Флоны и постелила сверху сшитые шкуры, а сама свернулась поверх. В ночи удушающая болотная жара сменилась прохладой, где-то вдалеке бушевала гроза, и ветер приносил запах дождя. "Гленна покусают, как пить дать," — думала Кесса, ворочаясь на жёстком панцире. "Так уж у Вайморов принято. А Речник Фрисс увернётся..."
— Так ты думаешь, мне даже рыбу не поймать? — сердито спросила Кесса, пытаясь поймать взгляд Речника. Они стояли на крыльце, и Фрисс рассеянно почёсывал макушку панцирного ящера, а тот норовил ткнуться носом в бок. Речник морщился, но терпел.
— И ты опять спас город и ничего за это не получил, — вздохнула Кесса, покосившись на двор. Там катался по мостовой клубок бирюзовой чешуи, время от времени хвост или лапа высовывались из него и тут же пропадали, шипение и треск неслись над переулками. Фрисс не спешил разнимать драку — он устало щурился и только что не зевал в открытую.
— Почему они так обходятся с тобой? — Кесса тронула Речника за руку, и он с кривой усмешкой пожал плечами.
— С кого же, по-твоему, я могу сейчас просить награду? Вайморы ни о чём не просили, а куда я полез — это уже мои трудности. Знаешь, Кесса, нам ещё ехать и ехать, а я хочу спать. Ты хотя бы выспалась за ночь...
— Тогда я пойду в город, — нахмурилась та. — Вместе с Флоной. Мы будем гулять.
Панцирный ящер сунул морду в фонтан и попятился, отфыркиваясь от брызг. Водяная взвесь висела над беломраморной чашей, оседала на звенящих гирляндах стеклянных ракушек. Они свисали со столбов и медленно кружились, когда струи воды подталкивали их опору. Многоцветная окатанная галька устилала дно чаши. Кесса неуверенно оглядывалась по сторонам — ей хотелось нырнуть в воду. "Вот бы найти реку, в которой можно плавать!" — вздыхала она.
Позади раздался тихий скрип. Кесса обернулась и увидела чёрно-сизые перья и вздыбленный хохолок над пастью, обмотанной ремнями. Крупная — в два локтя ростом — харайга нервно перебирала лапами. Её шею обхватывал широкий кожаный обод с блестящими заклёпками. Владелец харайги, намотав поводок на столб, растирал уставшее запястье — видать, удержать ящера на месте было непросто.
— Вот так зверь! — пробормотала Кесса, опасливо глядя на харайгу. "Печать на лице стёрлась, а на спине?" — промелькнуло в голове странницы, и она похолодела. Двухвостка, почуяв неладное, попятилась от фонтана и развернулась — и с утробным рыком хлестнула хвостами по панцирю. Из переулка, придерживая толстый поводок двумя руками, выводил своего ящера ещё один Ваймор, и его ручная тварь была в точности похожа на первую — разве что чуть-чуть крупнее.
Первая харайга скрипнула, повернув голову ко второй. Вторая приподняла и опустила хохолок и заскрипела в ответ. Ваймор, потирающий запястье, спохватился и вцепился в поводок, подтягивая существо к себе. Оно недовольно заскрежетало и задёргало лапой. Кесса увидела тонкие ремешки, свисающие с его ног и цепляющиеся за когти. Флона сердито рявкнула и боком подалась к пустынной улочке.
Харайга, выходящая из переулка, проворным движением опустила голову к земле, странно дёрнула лапой — и Кесса успела только увидеть чёрную молнию, летящую к ней, да услышать костяной треск и скрежечущий вопль. Флона крутнулась на лапах и припала к земле с гневным рыком. Ваймор, шипя и булькая, подбежал и схватил валяющийся на мостовой поводок. То, что было к нему привязано, лежало на боку, дёргаясь всем телом в попытках подняться. Чёрные перья и капли крови пестрели на камнях. Флона зарычала снова и подалась вперёд, её вскинутые хвосты с треском сходились и расходились. Ваймор рванул поводок на себя, ловко перехватил свободные лапы харайги и туго связал их. Существо дёргалось и скрежетало, и Кессе казалось, что ремни, стягивающие пасть, вот-вот порвутся.
— Ящер поранился? Чем помочь? — испуганно замигала Кесса. Ваймор, привязывающий харайгу к столбу (ей на голову натянули мешок, и скрежет стал тише, а лапы перестали дёргаться), только оскалился и зашипел. Вторая харайга, так же засунутая по шею в мешок, сидела смирно — хозяин обхватил её двумя руками и держал крепко.
— Иди отсюда! — крикнул первый хеск. — Держи своего зверя на цепи!
— Флона только защищалась! — вспыхнула Кесса. — И защищала меня!
Кто-то из стражников, привлечённый шумом, обошёл фонтан и остановился, озадаченно глядя на ящеров и их владельцев. Кесса осеклась и подхватила поводья.
— Если все здоровы, то я поеду, — пробормотала она и похлопала Флону по панцирю. — Вперёд, вперёд... во-он туда!
"А печать-то потускнела," — думала Кесса, возвращаясь к дому Гленна. "А ведь целых полкуны за неё заплачено!"
— Речник Фрисс! — крикнула она, въезжая в дом. Пришлось пригнуться — двери, широкие, как городские ворота, были всё же низковаты для всадников.
— Хм? — Речник, беседовавший с Ангеассой, привстал со скамьи и удивлённо мигнул. — Что стряслось? Тебя напугали?
— Два пернатых ящера, две харайги! Одна бросилась на Флону, — выпалила Кесса, спрыгивая на пол. — Флона так ей дала хвостом — только перья полетели!
— Бездна, — поморщился Речник, поспешно поднимаясь на ноги. — Повернись!
К хвостам Флоны, испачканным чёрной жижей, прилип сизый пух. Фрисс, одолжив у Гленна пучок волокна, долго оттирал и хвостовые лезвия, и край панциря, ощупывал толстую шкуру на бёдрах Двухвостки, но ранок не нашёл.
— Хоть бы привезла добычу, что ли, — проворчал он, хлопнув успокоенную Двухвостку по носу. — Поглядел бы на ящера в перьях.
— Она дерётся хвостами! Как анкехьо, только хвосты у неё тоньше! — Кесса удивлённо хмыкнула.
— Флона — боевой ящер, — нахмурился Фрисс. — Она прошла не одну войну. Ящеров в перьях я не видел, но думаю, что с отрядом Инальтеков им не сравниться. Флона уже достаточно погуляла, пусть теперь поспит. А ты сиди дома. Завтра мы уезжаем, и я надеюсь, что ты не успеешь пойти на корм ящерам.
...Белые облачка ровной цепью протянулись вдоль края неба, и ветер, свистящий над высокими травами, не мог ни на шаг их подвинуть — они так и белели на горизонте.
— Уя-Микена, — сказал Фрисс, приглядевшись к серебристой цепочке туч. — Лёд на горных вершинах.
Ветер посвистывал в травах, стряхивал наземь последние лепестки Золотых Чаш, трепал побелевшие листья измельчавшей Руулы. Здесь травы не поднимались к небесам — высочайшие из них едва-едва дотягивались до макушки Речника — и всё же их было много, и где-то в зелёных дебрях фыркали и взрыкивали огромные бронированные ящеры. Кесса, привстав на цыпочки, видела их рыжеватые спины в коротких шипах и длинные хвосты, видела яркие панцири Двухвосток и длинные рога товегов. Невысокие ограды из серого камня отмечали, где заканчиваются пастбища, странные значки на валунах обозначали владельцев.
— Если они не ездят верхом, на что им столько скотины? — недоумевала Кесса.
— Продают, должно быть, — пожал плечами Фрисс. Он отчего-то был хмур и по сторонам смотрел озадаченно.
Ещё один корабль на колёсах пронёсся мимо, обдав путников печной гарью, и сбавил скорость на перекрёстке. Там широкая мощёная дорога, поднятая на насыпь, пересекалась с огороженной тропой, там же стоял и дорожный столб с гроздью сияющих кристаллов, и что-то широкое висело на нём, покачиваясь на ветру.
Корабль замер на месте, Ваймор спустился с палубы, долго разглядывал столб, а потом забрался обратно, и повозка испустила дрожащий гул. Медленно, неуклюже она развернулась носом к тропе и сползла на неё, пошатываясь на стыках плит. Колёса едва не цеплялись за придорожные столбики, но всё же корабль поместился в колее и пополз дальше. Кесса мигнула.
У столба они были через несколько мгновений — и Фрисс, придерживая край широкого щита из тонкой коры, рассматривал пестреющие на нём значки. Ни одной буквы Шулани не было в объявлении — только письмена Вайморов, и Речник, поморщившись, махнул рукой и снова взобрался на панцирь Двухвостки.
— Ничего не понимаю. И их не спросишь, — он кивнул в сторону тропы, над которой ещё тянулся дымок корабельной печи.
— А что тут могло бы быть? — Кесса разглядывала значки с одной стороны и с другой, даже поднесла к ним Зеркало Призраков, но и древнее стекло ничем не помогло ей. — Вон как Вайморы испугались...
— Очень мало повозок для такой дороги, — Фрисс оглянулся на пустынную насыпь, посмотрел вперёд — там лишь ветер гонял пыль. — И день хороший...
— У моста на кислотной реке висел какой-то лист, — припомнила Кесса. — Может, Вайморы его прочитали? А кто не успел — для них это письмо. Почему на Шулани не пишут? Тут чужеземцы не ездят?
— Торговцы заходят с других сторон... или сверху, или из-под земли, — поморщился Речник. — Что-то здесь не так. Во что мы опять встрянем, кто бы мне сказал...
В стороне от дороги Кесса видела дым, поднимающийся из очагов, слышала рёв пасущихся стад и незнакомые голоса.
— Может, спросим в селении? Хаэ-э-эй! — закричала она, поднимаясь на весь рост. Кто-то среди трав услышал её и взобрался на спину пасущегося анкехьо.
— Хайе-э-э!
— Силы и сла-авы! Почему дорога пуста-а-ая? — крикнула Кесса. — И что тут за ли-и-ист?
Ваймор озадаченно шевельнул гребнем и зашипел, переходя на клёкот и свист, потом потыкал себя пальцем пониже виска — туда, где оттопыренная чешуя прикрывала ухо.
— Он не знает Вейронка, — сказал Фрисс. — Или не хочет говорить. А я не понимаю по-местному.
Флона резво бежала по дороге — её досыта накормили на обеденном привале, и больше она не косилась на растущие под обочиной травы. Никто не ехал ей навстречу, никто не обгонял её.
— Гленн сказал, что и в день нашего отъезда ещё не было ответа из Лолиты, — негромко говорил Фрисс, глядя вперёд. — Совет просил помощи с заклятием... Лолита до сих пор молчит. Гленн обижается, а мне что-то не по себе.
— Тут пасутся стада, и живут хески, — прошептала Кесса. — Если там большая беда, жителей увели бы!
— Лолита — огромный город, такой, что и представить трудно, — покачал головой Фрисс. — Пока оттуда долетит до этих мест... А нам нужна их помощь, нужно пройти через горы. Один я туда не сунусь, мне Нинганы хватило.
— И я не сунусь, — Кесса вздрогнула, вспомнив обвал на границе Ойтиссы. — Речник Фрисс! Не мог же Саркес опять...
— Надоел мне этот Саркес, — Речник стиснул зубы. — Хуже тухлого Листовика надоел. Стой! Карту едва не проехали.
На огромном светло-сером камне со ступеньками и площадками для ног раскинулись городские холмы, иссечённые разноцветными бороздами. Три широких "лепестка" и округлый центр за высокой стеной, множество синих вмятин и линий, множество дорог, впадающих в город, как реки...
— Да, крупный городок... — пробормотал Фрисс, высматривая на карте ворота. — Потеряться там легче, чем в Старом Городе. Далеко от окраины я бы уходить не стал...
