Софья торопливо перекрестилась.
Помог ли им Алексей Михайлович? Вопрос сложный, до сих пор его дела разгребали. Иногда такое выплывало, что Софье хотелось ему на могилу плюнуть, но тут уж даже Алешка не поймет.
С другой стороны он к Европе тяготел сильно, его манера в европейском платье дома ходить, детей на иностранный манер учить сейчас очень пригодилась. Считалось, что русские варвары пытаются быть похожи на цивилизованные страны, хотя бы царская семья.
И верно, Софья дома ходила в платье, похожем на европейские, разве что без пышных юбок, Любава не ушла в монастырь, а жила во дворце, царевны повыходили замуж — европеизация.
— Ванечка, кстати, ничуть не против. Только просит, чтобы Голицын ему под руку не попадался. А то мало ли...
— Я думаю, с этим проблем не возникнет. Тем более, что он на Любаву поглядывает.
— Вот ведь... кот блудливый! Сонь, если что — я ему ведь все оторву, не помилую.
— Да он и сам это понимает. И я предупредила. Но Любаве полезно почувствовать себя молодой красивой женщиной, а не царской вдовой.
— Да уж, она кроме детей, по-моему, ничего и не видит.
— А ей рано. Ей же и двадцати пяти нет, вон, Татьяна в тридцать с хвостиком ребенка ждет.
Алексей кивнул. Тетки, словно сговорившись, затяжелели одновременно. Отставала только тетка Ирина, но той, вроде как, уже было не до мужчин. А вот с детскими домами и приютами она развернулась на полную катушку, так, что чуть ли не в каждой семье детей в ее честь называли.
Любава же, после смерти мужа просто замкнулась на детях — Володеньке и маленькой Наташеньке, от которых и не отходила. Софья пока не спорила, пусть придет девчонка в себя, все ж мужа потеряла. Может, и не сильно любимого, но любящего и заботливого.
У нее же и без того дел хватало. В частности — шпионы.
В Дьяково их было восемь штук. Один — Сильвестр Медведев, двоих слуг подкупили, позабыв про русский характер — те в ноги царевичу кинулись, умоляли не казнить... Алексей и не казнил. Приказал деньги брать, а доносить то, что он скажет. Еще четверо было приезжих. Выявленных. Но тех вскорости разобьют по градам и весям — и пусть шпионят где-нибудь в Тамбове. Милое дело!
— Ладно. Но ты поглядывай...
— Лешка, ты же знаешь...
— Ох, Сонечка, что бы я один делал...
Алексей не обольщался. Процентов пятьдесят его дел тянула на себе Софья. Не зарываясь, не требуя ничего для себя, спокойно и вдумчиво объясняя ему, что к чему по первой же просьбе...
Еще бы он не задумывался о браке сестры, понимая, что если сейчас это на него свалится...
— Пока я жива, один ты не будешь. Клянусь.
Произнесено это было так что Алексей просто молча поцеловал маленькую ручку в чернилах. Она ведь обещание сдержит. И...
Глаза у Софьи вдруг заблестели. Весело, озорно...
— Лешка, в твоих интересах выдать меня замуж, чтобы я успела подготовить смену из своих детей. Да и тебе жениться бы, чтобы наследники были.
Ну, Соня!
* * *
Иван Борисович Троекуров степенно поклонился его величеству и отступил назад, к стене зала.
Стар он, что уж там, тяжко ему постоянно на балах этих крутиться. А надобно...
Более-то нигде столько нужного не узнаешь, как здесь, в этом вертепе разврата! Тоже скажете, галантные отношения! Да о какой галантности речь идет, когда ночные горшки опорожняют у дверей дворца? А его величество... подойти к нему боярин мог, только забив ноздри полосками смоченной духами ткани. Лучше уж дышать всем ртом, как рыба, чем такую вонь терпеть!
И то — иногда ничего не спасало!
Бал был в разгаре.
То и дело кто-то из дам или кавалеров уединялся то у подоконников, то за ширмами, непринужденно испражняясь на мраморные полы... вот ведь!
В Кремле бы кто так сделать попробовал!
Да нашли бы негодяя — им бы полы и вытерли! А тут — в порядке вещей!
Время от времени парочки удалялись в темноту альковов — и оттуда доносились характерные звуки.
Боярин терпел.
И все больше понимал, что мудр государь не по годам.
Да, поехать сюда надобно. Посмотреть на принцесс надобно.
И понять лишний раз, что не подходят они. Дочери маркизы де Монтеспан? Нет уж!
Что сама маркиза резко не нравилась мудрому боярину — шлюха в павлиньих перьях, что ее дети.
Разряженные, разукрашенные, отлично осознающие свою значимость, и гордящиеся своим ублюдочным происхождением. Грубо?
Ну так правда же!
При живой жене девку свою перед людьми вставлять, детей от нее плодить и еще их на трон проталкивать? На Русь Святую?
Э, нет!
Кому другому такое счастье подарите, а мы с доплатой не возьмем!
Более серьезно посол приглядывался к Марии Генриетте, старшей дочери принца Орлеанского. Младшая была еще слишком молода. А вот старшая входила в возраст и была мила и обаятельна.
Но... нравы французского двора подействовали и на нее.
Принцесса была не умна, вовсе нет. Она была хитра, но ум — это ведь нечто другое? Может, потом она и станет мудрой. А может, и нет?
К тому же ее Людовик прочил в жены Карлу Испанскому.
Расстроить сей брак было бы несложно, но — к чему?
Получить в свой дом французскую вертиховостку, которая уже сейчас вовсю строила глазки мужчинам, кокетничала, разбивала сердца?
Нет уж!
Лучше на Руси девушку хорошую найти!
Людовик Четырнадцатый уже и так и этак пытался обрабатывать посла, но боярин искусно выскальзывал из рук.
Да, конечно. Государю отписал.
Государь размышляет.
Да, дофины прелестны. Но их происхождение...
Но я убеждаю государя, а то как же!
Троекуров вежливо отклонил приглашение очередной великосветской шлюхи уединиться. Только сифилиса ему и не хватало! А уж эта-то дурная болячка тут свирепствует постоянно!
Тьфу! Вертеп разврата!
Иван Борисович тяжко вздохнул, достал платок и утер пот со лба. Эх, по возвращении домой опять все стирать, да в бане мыться.
Свинарник, одно слово. Нет уж!
Никаких французских принцесс на Руси не будет!
Если только Анна Мария Орлеанская, при условии, что девочка уедет уже сейчас и будет воспитываться в Кремле. Но на это Людовик не пойдет, ему нужен инструмент влияния, способный проводить его политику. Девочка же мала...
Ничего. Зато мы отсюда мастеров побольше сманим. Тех же гугенотов — талантливы ведь! Людовик в чем-то умный, да где-то и дурак дураком...
Иван Борисович вежливо отказал очередной шлюхе — вот ведь, знают, что человек недоступен — и лезут, словно им медом намазано, и принялся ждать своего времени. Король желал его видеть для беседы.
И верно.
Людовик в очередной раз намекал на старшую дочь Атенаис де Монтеспан, хмурил брови, заявлял, что 'Мы недовольны промедлением'...
Иван Борисович кланялся, вздыхал, заверял в своем вечном почтении...
Ничего. Найдется и на Людовика управа.
* * *
— Венчается раб божий Иван и раба божия Софья...
Софья терпела.
Уборы весом в мегатонну, обряды, идиотское поведение окружающих....
Можно подумать, у нее был выбор!
Наконец она решилась выйти замуж за Ванечку — пока это позволяла политическая обстановка.
Бояре сейчас ломали копья по поводу отъезда царевны Евдокии в Картли. Все-таки выдавать царевну за малозначительного царька, который тут при дворе несколько лет обтирался, один кафтан пять лет носил — это точно был перебор! С их точки зрения. А вот Алексей был полностью — за! Это брак Софьи ему не до конца нравился.
Хотя бояре тоже поворчали. И чего это Морозов, почему ему такая честь?
Но — уже недолго. Ну, честь. Так ведь есть за что! Царский ближник, друг наилюбимейший, чего еще ждать? Вот то, что покои молодым были отведены в Кремле, их зацепило куда как поболее.
И чтобы утихомирить хотя бы самых противных ревнителей традиций, свадьбу играли по старым обычаям. Софья парилась под фатой и думала, что ей надо памятник за мужество поставить. И звезду героя.
Но наконец-то их увели из церкви — и дышать стало чуть полегче.
Потом было пиршество, и Алексей сидел рядом. И шептался с Иваном.
Софья прислушалась.
Ан нет. Она слишком плохо подумала о своих мальчишках. Никаких мужских советов тут и рядом не было. Алексей искренне надеялся, что друзья его не покинут, а Иван успокаивал, объясняя, что Софья никогда брата не оставит, а он теперь крепче каната привязан. Ранее он хоть жениться мог на ком другом — и жена б могла на их дружбу повлиять.
А сейчас — все. Узы крепче стального каната.
Да, канаты...
Софья невольно задумалась о том, что постепенно на Руси начинал строиться свой флот. Пока — в Азове.
Были заложены верфи, были заложены корабли... да, пока лес был не очень хорошим, но начинать же надо с чего-то? Пусть технологию хотя бы тут отработают.
Потом, потом будем строить боевые корабли. И ставить на них хорошие пушки.
Не галеры, фрегаты!
А вот пушки Софью раздражали. Поди, введи по всей стране стандартизацию и унификацию! Когда даже метрической системы покамест нет, локоть и аршин у всех гуляют туда-сюда, про версту молчим... где ты, палата мер и весов!?
Не говоря уж о том, что надежных пушек сделать не удавалось.
Рано или поздно, так или иначе — они прогорали, взрывались... почему!?
Софья подозревала, что их знаний и умений было просто недостаточно для хорошего литья. Хотя ее ребята разъехались по разным странам, занимаясь тем, что позднее назовут промышленным шпионажем.
Пока удалось узнать секрет производства шелка, спасибо Франции, сманить множество специалистов из Нидерландов, и даже найти многозарядный пистоль! И это — в своей родной стране!
Софья разве что ядом не начинала плеваться! За двести лет до покорения Америки и великого уравнителя Кольта, Первуша Исаев сделал многозарядный пистоль для ее отца.
За что получил монетку — и пистоль был заброшен к лешьей матери!
Плохо так об отце думать — но придурок!
Узнав о револьвере, Софья распорядилась найти мастера — и нашла целую семью Исаевых. Оружейников невесть в каком поколении, талантов и даже гениев. Правда, подобного Первуше среди них не было, но зато были его знания, его наставления...
Как замена — сойдет!
Так что сейчас активно разрабатывались проекты многозарядных пистолей — и уже были пойманы два шпиона. Французских.
Слишком тут Людовик разгулялся. Надо будет парочку шпионов спровадить на Соловки, пусть проветрятся. Хотя ему сейчас весело и душевно.
От Нидерландов он себе такой кус отгрыз, что любо-дорого поглядеть. Кто будет править там до сих пор не решено и пока место покойного Вильгельма занимает его кузен Карл. Нассау-Зиген, или как на Руси говорят, нашего плотника троюродный забор. Ну, так и остальные были не ближе!
Правда, со здоровьем у него не очень. В сражениях он участвует, мечом машет, а вот жениться уже не получится. По причине состояния нестояния.
Жениться, да...
Ванечка смотрел на невесту сияющими глазами — и за этот взгляд Софья заранее прощала ему все. И трудности, которые возникнут, и отвлечение ее от дел государственных, и даже тоскливую, что та волчица, Феодосию. Он счастлив.
Может, и у нее будет хоть капля счастья?
И оно таки было.
Когда ушли все лишние, когда молодые остались одни в опочивальне и Иван робко положил руки на плечи девушке, когда губы соприкоснулись с губами, деля на двоих одно дыхание...
Что такое счастье?
У всех оно свое, но в эту ночь Софья нашла еще одну составную частичку мозаики.
1676 год.
Казачьи чайки весело бежали по воде. Самые молодые, самые смелые, веселые, отчаянные и отважные. Те, кому нечего было терять, ушли в поход. И дело у них было серьезное.
Год назад они ушли в эти места.
Обосновались, переговорили со Строгановым, получили проводников и людей — и обосновались на Амуре-реке, там, где от него отходит Сунгари.
Свалили деревьев, построили острог, принялись охотиться и запасаться на зиму.
Первая стычка ждать себя не заставила.
Китайцы оказались не худшими воинами, умели держать в руках оружие, но и казаки были не в крапиве найдены.
И пушки у них были, и огненное зелье — крепко получив несколько раз по рукам, китайцы присмирели, а там и зима легла.
Трещали морозы, усыпал землю глубокий снег — и если б не помогали местные людишки, тяжко бы пришлось казакам. Но помогали ведь!
Не задаром — за все было уплачено полновесными монетами. Кто-то ворчал, стоит ли, может, все можно и мечом взять, но тут уж атаман запретил и строго. Государь-де сказал — никаких распрей. Более того, местным надо помогать, их защищать надобно...
Так что — все по доброй воле. Никакого насилия ни в торговле, ни в личном... мало ли какому парню какая девка понравится?
Сложно, конечно, было — и окажись атаманом кто другой, не Иван Сирко, не миновать бы бед. Но старый гетман среди казаков пользовался непререкаемым авторитетом. А уж после Крыма — и тем более.
А как лед сошел — казаки отправились вниз по реке.
До устья Амура.
Задание было простое — гонять китайские корабли, ежели то не корабли княжеств. С последними торговать. А вот врагов...
Топить, топить и еще раз топить. Трофеи — ваши, все, что с бою возьмете — тоже ваше, сможете домой отослать, на Сечь, али казне продать, али еще что придумаете, но — ни один китайский корабль в море себя спокойно чувствовать не должен. А то развели тут... Маньчжуров.
Этот вид охоты казакам был знаком, приятен и выгоден. Так что...
Иван Сирко встретился с послом У Саньгуя, обговорил систему знаков 'свой-чужой' — и Охотское море живо стало напоминать картину неизвестного художника 'пчелы в атаке'.
Казаки были неуловимы, они налетами, грабили, убивали, пускали китайские джонки на дно — и исчезали. Тактика привычная.
И как ни бесился император, но даже выяснить, кто это такие и откуда они взялись — не удавалось.
В море стало опасно. Блокаду с трех княжеств пришлось снимать, чем и воспользовались мятежники. Весы борьбы между династией Мин и династией Цин опять закачались, выходя из равновесия. Победа маньчжуров отдалялась на неопределенный срок.
А казаки поглядывали на Сахалин, прикидывая, не устроить ли там базу?
Сначала временную, потом постоянную?
Союзники поддерживали! Еще бы! Именно военные силы извне спаяли и скрепили тройственный союз. Ну и браки тоже...
И У Саньгуй готов был помочь русским обосноваться под боком! Пусть! Много они не просят, так у него много и нет. А коли маньчжуры победят — и того не будет.
* * *
— Что скажешь, сестренка?
— Что надо ждать гадостей.
— Все же хорошо. Что опять не так?
— Не знаю, Ванечка. Но уверена — долго такое благолепие продолжаться не может.
Трое ребят сильно повзрослели за два года прошедшие после венчания на царство. Алексей обзавелся морщинками в уголках рта и сильно раздался в плечах, Иван больше не выглядел долговязой жердью, нарастив хоть какое-то мясцо на кости, Софья чуть округлилась и теперь больше походила на девушку, чем на подростка.
