На самом деле было очень плохо, что не удалось создать армию Хилдермосс достаточно быстро, чтобы воспользоваться этим льдом. Тем не менее, они всегда знали, что, вероятно, так и будет. Вот почему коммандер имперского чарисийского флота Жорж Паркмин исполнял обязанности полковника в армии республики Сиддармарк. Он и моряки, которых адмирал Уайт-Форд набрал с галеонов в бухте Бедар, были козырем в рукаве армии Хилдермосс.
— Есть ли у герцога Истшера какие-либо оценки погоды в Клифф-Пике и Уэстмарче, сэр? — спросил начальник штаба через мгновение.
— Там дела обстоят немного лучше, чем здесь. Есть некоторые признаки того, что весенняя оттепель вот-вот начнется, особенно к югу от реки Дейвин, но к северу от нее особых изменений нет. На самом деле его позиция очень похожа на нашу, по крайней мере, с точки зрения времени. Его войска почти готовы, но они не совсем закончат свои приготовления до того, как на реке начнет таять лед. И как только это произойдет...
— Им придется переждать самое сильное наводнение, — вздохнул Яжухиро.
— Вот именно,— кивнул Стонар. — Конечно, в нашем случае небольшое наводнение на самом деле может быть хорошей вещью, вы так не думаете?
Его начальник штаба кивнул в ответ с самой неприятной улыбкой, и Стонар допил свой бренди, отодвинул стул и встал.
— У Даглиса есть полные копии последних сообщений для вас, — сказал он. — Тем временем, я думаю, нам с вами следует пойти и поделиться хорошими новостями с Паркмином и полковником Комэндорски.
.II.
КЕВ "Тандерер", 30, остров Тэлизмен, залив Долар
— Всегда приятно, когда операция проходит точно по плану, — заметил сэр Брустейр Абат, глядя в одну из угловых двойных труб, прикрепленных к бронированному фальшборту КЕВ "Тандерер", в то время как дождевая вода стекала по его непромокаемому бушлату. — Во всяком случае, это то, что я всегда слышал, — добавил он, поморщившись, когда пара плывущих шлюпок столкнулась в многоножечной путанице бьющихся весел.
— На самом деле все не так уж плохо, сэр, — заметил лейтенант Килман, первый лейтенант "Тандерера". Он стоял рядом со своим капитаном, согнувшись в талии, чтобы заглянуть в открытый орудийный порт, из которого в данный момент не торчала шестидюймовая нарезная пушка.
— Как бы мне ни было больно не соглашаться с тобой, Дейвин, это так плохо, — ответил капитан Абат. Командир "Тандерера" был эмерэлдцем, на пять дюймов ниже своего старшего лейтенанта, с типичными темными волосами и глазами, характерными для его родного княжества. — Если бы их ждало что-то, отдаленно напоминающее организованное сопротивление, это чертовски быстро превратилось бы в настоящую катастрофу.
Килман начал было отвечать, но остановился. Его миниатюрный капитан был от природы человеком с чувством юмора, но сегодня днем это чувство юмора не бросалось в глаза из-за его отсутствия. К сожалению, не без хоть какого-то оправдания.
Сильно затянутое тучами небо обрушивало непрерывный проливной дождь на всех и вся, и отсутствие обычной плавности операций имперского чарисийского флота между кораблями и берегом было даже более заметным, чем пропажа чувства юмора капитана Абата. Во многом это, несомненно, было связано с быстротой, с которой была спланирована и осуществлена их миссия. Штормы, которые они пережили по пути сюда, не помогли, и нынешний сильный ливень не улучшал ситуацию, но ничто из этого не оправдывало небрежное выполнение высадки.
Лейтенант прикрыл глаза рукой от падающих дождевых капель и снова обратил свое внимание на совершенно не впечатляющий остров, который капитану Абату было приказано защищать. Остров Тэлизмен был примерно треугольной формы и имел всего около двадцати миль в длину по оси с северо-запада на юго-восток. Его местность была, мягко говоря, пересеченной, и в их отчетах говорилось, что его ограниченного запаса воды едва хватало для круглогодичных нужд небольшой рыбацкой общины Ражирхолд. Однако два огромных преимущества Тэлизмена превзошли все эти трудности: залив Ражир и расположение острова недалеко от побережья Швея.
Глубоководная бухта, водный карман диаметром двенадцать миль на западном побережье Тэлизмена, предлагала безопасную, почти полностью защищенную якорную стоянку. Защищенная от восточных ветров громадой самого Тэлизмена, с севера и запада она была защищена еще меньшими, наполовину затопленными островками и скалистыми, едва затопленными отмелями, которые образовывали естественный волнорез. Материк Ховард, расположенный менее чем в девяноста милях к юго-востоку, также служил защитой от непогоды с этой стороны. Неумолимый рельеф Тэлизмена и коварная полоса отмелей, протянувшаяся по его окружности повсюду за пределами залива Ражир, сделали саму бухту единственным практичным местом для высадки войск, что также обещало сделать остров чрезвычайно сложной оборонительной целью. Во многих отношениях это был остров Кло в миниатюре, и он также находился всего в трехстах милях от залива Швей и менее чем в тысяче миль от базы королевского доларского флота в бухте Сарам в провинции Стен Северного Харчонга. Возможно, даже более важно то, что он находился всего в четырехстах милях от передовой якорной стоянки, которую сэр Даранд Росейл установил для КДФ в бухте Стелла на большом острове Земля Джека у восточной оконечности Харчонг-Нэрроуз.
Килман понимал логику приобретения Тэлизмена. Это имело бы смысл при любых обстоятельствах, которые он мог придумать; однако после почти ураганного шторма, который опустошил Нэрроуз в конце апреля, это приобрело еще больший смысл.
— Как вы думаете, это заставит Росейла изменить свою тактику, сэр? — спросил лейтенант через мгновение.
— Трудно сказать.
Абат выпрямился и повернулся спиной к угловой трубе. Он сложил руки за спиной и начал расхаживать взад и вперед по своему юту, в то время как капли дождя отскакивали от его непромокаемого бушлата, а Килман стоял рядом с ним.
— В любом случае, это должно заставить его нервничать еще больше, — продолжил капитан. — Ожидаю, что он почувствует, по крайней мере, некоторое принуждение сосредоточить больше своей боевой линии на случай, если мы станем предприимчивыми и решим совершить набег на Землю Джека, например. Если уж на то пошло, он должен беспокоиться о нашем нападении на бухту Сарам, учитывая то, что капитан Хейджил совершил в бухте Эйликсов.
Килман кивнул. Он подозревал, что сэр Брустейр уже приплыл бы в бухту Сарам и превратил бы ее в руины, если бы ему позволили. К сожалению, адмирал Росейл был явно полон решимости защитить то, что стало его основной передовой базой после потери острова Кло. Их последние шпионские донесения указывали на то, что у него было несколько десятков новых доларских "лонжеронных торпед", и он разместил батареи на каждой скале и островке — и на плавучих батареях с массивными фальшбортами, усиленными якорными цепями и мешками с песком — чтобы прикрыть входы в бухту. Лейтенант знал, что графа Шарпфилда не особенно беспокоила возможность того, что даже самые тяжелые доларские орудия могут пробить броню двух его броненосцев, но он очень сильно беспокоился о том, что может произойти, если врагу удастся вывести из строя один из них с помощью приблизившихся лонжеронных торпед.
И тот факт, что капитан Хейджил, черт возьми, чуть не потерял "Дреднот" в этом шторме, ничуть не помогает, — мрачно напомнил он себе.
В имперском чарисийском флоте были те, включая его самого, — признал Килман, — на кого способности капитана Карлтина Хейджила как моряка не произвели особого впечатления, но в прошлом месяце он гордился им и его командой. Шторм надвигался слишком быстро, чтобы кто-то мог искать укрытия, особенно когда ближайшей доступной гаванью был сам остров Кло, и не один из чарисийцев в эскадре графа Шарпфилда помнил катастрофический ураган, который обрек сэра Гвилима Мэнтира на гибель, когда чарисийская эскадра в последний раз вошла в залив Долар.
Этот был не так плох, как тот, по словам горстки офицеров, переживших оба, но для Дейвина Килмана этого было достаточно. Два галеона Шарпфилда были потеряны. Один из них погиб вместе со всем экипажем, а это означало, что никто точно не знал, что с ним случилось. Второй был выброшен на берег на мысе Мартина, всего в трехстах милях от залива Сарам, с потерей восьмидесяти трех человек, хотя его спутники спасли остальную часть его экипажа до того, как харчонгцы поняли, что произошло. Третий галеон, настолько сильно поврежденный, что его пришлось отбуксировать обратно на остров Кло, был фактически списан с боеспособных сил графа Шарпфилда. Не желая рисковать кораблем в море в его искалеченном состоянии, он лишил его оружия и превратил в стоящее на якоре принимающее судно. Одна из шхун графа исчезла в море во время того же шторма вместе со всей командой, а другая потеряла весь рангоут, хотя и выжила.
"Дреднот" также выжил, несмотря на то, что оказался в ловушке на прямом пути шторма. Однако он получил тяжелые повреждения рангоута, и его бронированный корпус сильно деформировался. Все эти повреждения были исправимы, и служебные галеоны, которые Шарпфилд привел с собой для этой цели, были уверены, что вскоре вернут его в полную боевую готовность. Тем временем, однако, доступные силы графа были сильно сокращены. Он уже отправил пять своих первоначальных небронированных галеонов обратно в Чисхолм, сопровождая отходящие транспорты, чтобы защитить их от каперов, как того требовали его первоначальные приказы. Это уменьшило общую численность его галеонов до двадцати восьми, считая оба броненосца. После шторма у него осталось всего двадцать пять, по крайней мере полдюжины из которых пришлось оставить на острове Кло, и он не собирался подвергать себя какому-либо предотвратимому риску со своим единственным оставшимся броненосцем.
— Мне действительно неприятно спрашивать об этом, сэр, — учитывая, насколько гладко, кажется, проходит высадка, и все такое — но как скоро, по-вашему, вы сможете передать дело коммандеру Мэкгригейру?
— Недостаточно скоро, чтобы сделать меня счастливым, — немного кисло сказал Абат.
Килман знал, что капитан испытывал живое уважение к коммандеру Симину Мэкгригейру, офицеру, которого Шарпфилд выбрал для командования базой в заливе Ражир. Он также любил и уважал майора Квентина Омали, который будет командовать гарнизоном морской пехоты. Едва ли они были виноваты в том, что все шло своим чередом ... не совсем гладко, но раздражение сэра Брустейра было очевидным.
— На самом деле, — сказал Абат, останавливаясь и вглядываясь в промокший вымпел на верхушке мачты, — полагаю, что к вечеру мы высадим большую часть морской пехоты. Еще пятидневка или около того, чтобы переправить на берег орудия и доставить припасы. Затем еще пять дней, скажем, чтобы установить батареи и убедиться, что якорная стоянка была должным образом обследована. Так что я, вероятно, мог бы привести довольно веские доводы в пользу передачи командования Мэкгригейру, скажем, к двенадцатому.
Килман слегка просветлел. Это было лучше, чем он ожидал, и он задался вопросом, повлияло ли на оценку капитана собственное желание Абата побыстрее освободиться. Он почти мгновенно отбросил эту мысль. Сэр Брустейр Абат был не из тех, кто принимает желаемое за действительное, каким бы великим ни было искушение.
Лейтенант достал карманные часы и проверил время.
— С вашего разрешения, сэр, — сказал он, захлопывая крышку, — я пообещал боцману, что сегодня утром прослежу за обследованием парусной комнаты. Думаю, после прошлого месяца он обеспокоен штормовыми парусами.
— Я весьма согласен с ним по этому конкретному вопросу, — сказал Абат с улыбкой.
— Тогда я займусь этим, сэр.
Килман коснулся груди, отдав честь, и быстро зашагал прочь. Абат наблюдал за ним с одобрительной улыбкой, затем пожал плечами и снова принялся расхаживать по каюте.
Справедливости ради, Килман был прав — на самом деле все шло не так плохо, как ему казалось, — и он сильно подозревал, что настоящей причиной его недовольства были приказы держать его здесь на привязи до тех пор, пока оборонительные батареи не будут установлены, подготовлены и полностью укомплектованы.
Но как только я смогу расписаться в их готовности...
Его губы дрогнули в голодной улыбке при этой мысли.
Сэр Даранд Росейл, по взвешенному мнению сэра Брустейра Абата, слишком хорошо понимал свои обязанности и свои ресурсы. Ничто из того, что у него было, не могло противостоять "Тандереру" или "Дредноту" в бою между кораблями. По той же причине любая попытка вернуть остров Кло может закончиться только катастрофическим поражением, и как только батареи майора Омали будут на месте, любая атака на остров Тэлизмен будет столь же дорогостоящей. Но если Росейл не был настолько глуп, чтобы противопоставить свои собственные небронированные корабли тяжелым батареям, и если он не мог вступить в бой с броненосцами в море, ничто не мешало ему вступить в бой с любым другим кораблем чарисийцев, с которым он столкнулся, и он уже уничтожил три шхуны Шарпфилда. Сообщений о выживших ни от одной из них не поступало, что могло бы что-то сказать о готовности Росейла предложить пощаду. С таким же успехом это могло бы сказать что-то о нежелании имперского чарисийского флота просить пощады у флота, который выдал инквизиции сэра Гвилима Мэнтира и его экипаж. Ментальное жюри Абата все еще сомневалось в этом, но нельзя было отрицать, что экипажи кораблей Росейла были хорошо обучены и выносливы. И в отличие от любого другого флота Сэйфхолда, они уважали репутацию чарисийского флота, не испытывая перед ним благоговейного страха. Они были вполне готовы вступить в бой на любых условиях, отдаленно напоминающих равные, и эта агрессивность серьезно затруднила операции графа Шарпфилда против торгового судоходства в заливе Долар.
Как только Тэлизмен будет защищен и готов поддержать легкие патрули графа, и как только "Дреднот" будет возвращен в строй, Абат и Хейджил отправятся в бухту Сарам, чтобы хоть что-то сделать с этим печальным положением дел. Имея Тэлизмен, к которому можно прибегнуть в поисках припасов, пресной воды и укрытия от непогоды, они должны быть в состоянии поддерживать эффективную блокаду залива. Если уж на то пошло, один из них мог бы присматривать за бухтой Сарам, в то время как другой делал бы то же самое для Земли Джека. Если повезет, они поймают все или значительную часть галеонов Росейла в гавани, когда начнут патрулировать подходы. Если бы доларец захотел выйти и сразиться, Абат был бы не против. И если он не хотел выходить и сражаться, его корабли могли стоять на якоре и гнить, пока патрули Шарпфилда сеяли хаос в торговле, которую они должны были защищать.
Мы сделаем свою работу, так или иначе, — пообещал себе капитан. — Это может быть некрасиво, и, черт возьми, это будет не так быстро, как мы надеялись, но мы это сделаем. И как только будут готовы корабли Кинг Хааралд, это тоже будет не единственное, что мы сделаем.
.III.
Храм, город Зион, земли Храма
— Архиепископ Уиллим, ваша светлость, — пробормотал младший священник-шулерит, провожая Уиллима Рейно через таинственную раздвижную дверь кабинета Жэспара Клинтана. Постоянно меняющееся зеркало Божьих рук на стенах офиса показывало сегодня лесную поляну, прямые белые и серые стволы, поднимающиеся из тумана, когда золотые лучи солнечного света проникали сквозь отверстия в кроне. Еще один золотой серпантин, из непонятного источника, упал вниз, чтобы осветить фактическое рабочее место Клинтана, отдаленное пение птиц и свист виверн тихо-тихо доносились из леса, и время от времени поблизости появлялся барсук или какое-нибудь другое маленькое существо, сновавшее по тихой тишине этого лесного собора.
