— Какие-нибудь особые опасения, сэр? — спросил он Гейрата через мгновение.
— Нет, не совсем, — ответил капитан, проводя собственное обследование конвента. — В некотором смысле, я бы хотел, чтобы она послушалась герцога и привела с собой еще больше людей, но думаю, что мы в довольно хорошей форме, Эдуирд.
— Да, сэр, — согласился Сихэмпер.
— Тогда неплохо, — сказал Гейрат более оживленно. — Я проведу еще одну проверку периметра, затем извещу лейтенанта и пойду спать. Позови меня, если я тебе понадоблюсь.
— Да, сэр, — сказал Сихэмпер, как будто Гейрат не говорил ему то же самое десятки раз до этого. Капитан улыбнулся ему и направился в сгущающиеся сумерки.
С запада донесся раскат грома, и Сихэмпер поморщился. В Чарисе часто шел дождь, особенно по меркам того, кто вырос в Чисхолме. Судя по всему, сегодня вечером прольется еще немного этого дождя.
* * *
Уиллис Гейрат услышал тот же звук грома, когда вышел через открытые ворота конвента, кивнул десяти солдатам, стоявшим там вместе с лейтенантом Хаскином, его чарисийским заместителем, и повернул направо.
Древняя каменная стена вокруг собственно конвента служила скорее для изоляции, чем для какой-либо подлинной безопасности. Он предположил, что был рад видеть ее, но было бы гораздо полезнее, если бы она была либо немного короче, либо достаточно широкой и высокой, чтобы он мог поставить на нее людей. Как бы то ни было, она была достаточно высока, чтобы люди снаружи были эффективно отделены от тех, кто был внутри, и при любой спешке им пришлось бы использовать один из трех проходов для входа на территорию.
Главные ворота в южной стене были достаточно широки, чтобы пропускать тяжелые грузовые повозки. Ворота в западной и северной стенах были поменьше, всего в человеческий рост шириной, и все три были открыты, когда прибыли передовые части имперской стражи. Они быстро забрали ключи от меньших ворот у настоятельницы, которая с готовностью отдала их. Какой бы несговорчивой она ни была в отношении правил конвента, касающихся слуг, она ясно понимала реалии обеспечения надлежащей безопасности своей императрицы. И, — с благодарностью подумал Гейрат, — несмотря на то, что она была настоятельницей святой Агты почти двадцать лет, она, очевидно, была одной из чарисиек, которые с энтузиазмом приняли Церковь Чариса. Он больше чем наполовину боялся, что они столкнутся с кем-то, симпатизирующим сторонникам Храма.
Он дошел до угла стены, повернул еще раз направо и пошел через фруктовый сад за западной стеной. Настоятельница была немного встревожена численностью охраны императрицы Шарлиэн. Монастыри не привыкли принимать у себя людей с оружием, и ее бытовые условия не соответствовали прибытию восьмидесяти вооруженных и бронированных имперских стражников. Когда они появились, она попыталась скрыть свое смятение, но, очевидно, понятия не имела, куда их деть, и с благодарностью приняла предложение Гейрата о том, что, возможно, его люди могли бы разбить лагерь на лугу сразу за фруктовым садом. Глубокий, быстро текущий ручей давал много пресной воды, а расположение было удобным для входа на внутреннюю территорию конвента через небольшие западные ворота. Тот факт, что такое расположение также придавало этим воротам некоторую дополнительную безопасность, был просто приятным побочным эффектом
В данный момент половина отряда готовилась разместиться в палатках и спальниках. Через шесть часов их разбудят, чтобы сменить дежурную вахту, и они надеялись, что их способность спать не окажется слишком обременительной, если вечерняя погода будет такой интересной, какой она угрожала стать. Ни одного стражника никогда не поощряли к слишком глубокому сну, но если они собирались оставаться начеку посреди ночи, важно было достаточно отдохнуть перед этим, а грозы редко казались спокойными для людей, спящих в брезентовых палатках.
Было довольно сложно заметить дозор из восьми человек у западной стены. Двух его людей было достаточно легко найти, они открыто расхаживали взад и вперед вдоль подножия стены с винтовками со штыками на плечах. Остальные шестеро, однако, нашли подходящее укрытие, позволяющее им вести наблюдение, не раскрывая своих собственных позиций никому, кто мог бы случайно пройти мимо. Сержант, командовавший отрядом, вышел из кустарника, чтобы отдать честь проходившему мимо Гейрату, и капитан ответил ему тем же.
Дежурная смена северной стены была одинаково бдительна, одинаково сосредоточена на своих обязанностях, и Гейрат испытывал глубокую гордость за всех своих людей. Половина из них были чисхолмцами, другая половина — уроженцами Чариса, и, не слыша их акцентов, посторонний человек не смог бы отличить их друг от друга. Когда части стражи были объединены, чтобы сформировать новую имперскую стражу, были определенные трения, но все они были элитными войсками. Они быстро освоились, объединенные своими обязанностями и гордостью за то, что их сочли достойными охранять императрицу от беды.
Он начал свой круг вдоль восточной стены, направляясь обратно к южной стене и главным воротам. Это была самая короткая из стен конвента, и он был счастлив, что так оно и было. Последние кровавые лучи заката, зловеще просачивающиеся сквозь узкую щель между грозовыми облаками и вершинами Стивин, быстро угасали, и деревья по эту сторону конвента — спелый лес, который никогда не вырубали, в отличие от аккуратно ухоженных фруктовых деревьев в саду — отошел на пятьдесят или шестьдесят ярдов от стены. Тени под ними уже были непроницаемыми, и они вырисовывались как темный, смутно зловещий барьер или какое-то крадущееся чудовище. От этой мысли Гейрату стало не по себе, и он нетерпеливо отмахнулся от нее, закончив проверять последний пост с той стороны и направившись к главным воротам.
У тебя слишком живое воображение, Уиллис, — твердо сказал он себе. — Это, наверное, лучше, чем быть слишком глупым, чтобы беспокоиться об очевидном, но это не совсем так...
Арбалетная стрела со стальным наконечником, со свистом вылетевшая из темноты под деревьями, попала ему прямо в горло и навсегда прервала его мысли.
.XIII.
Фермерский дом недалеко от Сент-Агты, графство Крест-Холлоу, королевство Чарис
Епископ Милз Хэлком заставил себя спокойно сидеть за грубо сколоченным столом на ферме в полутора милях от конвента святой Агты. Чего он действительно хотел, так это яростно расхаживать взад и вперед, расходуя физическую энергию в попытке избавиться от нервного напряжения, скручивающегося глубоко внутри него. К сожалению, он не мог этого сделать.
Если все шло по плану, атака на конвент должна была начаться в ближайшее время, и он закрыл глаза в короткой, безмолвной, сердечной молитве за людей там, в сгущающейся темноте, которые приняли суровые требования Бога. Ирония того факта, что еще совсем недавно он пришел бы в ужас от одной мысли о том, чтобы молиться об успехе в миссии, подобной этой, не ускользнула от него.
— Милорд, у нас... посетитель.
Хэлком открыл глаза и быстро поднял взгляд, уловив напряжение в голосе Алвина Шумея. Его помощник стоял в дверях кухни фермерского дома, и выражение его лица было встревоженным.
— Что за посетитель, Алвин? — он заставил себя спросить спокойно.
— Я, милорд епископ, — ответил другой голос, и брови Хэлкома взлетели вверх, когда мимо Шумея протиснулся герцог Холбрук-Холлоу.
— Ваша светлость, — сказал епископ после нескольких напряженных, молчаливых секунд, — это неразумно.
— Со всем должным уважением, милорд. Меня не очень волнует слово "разумный", когда мы говорим о жизни моей племянницы, — категорично ответил Холбрук-Холлоу.
— И как вы собираетесь объяснить свое присутствие здесь, ваша светлость?
— Мне и не придется. Все знают, что Шарлиэн и я больше не сходимся во взглядах в политическом плане. Никто не удивится, что я предпочел не сидеть сложа руки в Теллесберге, когда она была в отъезде. В конце концов, у меня там не столь уж много друзей, не так ли? Официально я навещаю мастера Кейри, и мы вдвоем остановились в его охотничьем домике. Я вернусь туда и буду ждать к тому времени, когда до меня дойдет официальное сообщение.
— Милорд, вы слишком многим рискуете. — Голос Хэлкома был еще более напряженным, чем у Холбрук-Холлоу. — Сколько людей знают, что вы здесь?
— Только горстка, — нетерпеливо ответил герцог. — Кейри, мои личные оруженосцы и команда шхуны, которая привезла меня.
— Извините меня, милорд, — вставил Шумей, на мгновение привлекая к себе взгляды обоих старших мужчин, — но его светлость использовал "Санрайз".
Глаза Хэлкома на мгновение сузились. Затем он вскинул голову в странной помеси пожатия плечами и кивка, когда понял, что Холбрук-Холлоу не был — совсем — таким опрометчивым, как он первоначально полагал.
Недовольство Трейвира Кейри внезапным вливанием сомнительных инноваций, наводнивших Чарис, его неприятие и отвращение от решения Кэйлеба и Мейкела Стейнейра открыто бросить вызов Храму и власти великого викария, а также его богатство и политическая известность — все это вместе сделало его одним из первых осторожных контактов Хэлкома, когда епископ прибыл в Теллесберг. Он отреагировал быстро и твердо, яростно пообещав поддержку, а также принял руководство Хэлкома и умерил свой открытый публичный гнев и отвращение. Никто не был настолько глуп, чтобы думать, что он может внезапно притвориться, что на самом деле поддерживает все богохульные изменения, происходящие вокруг него, но он ясно и твердо дал понять, что не намерен пытаться бороться с ними. Как он неоднократно публично заявлял, королевство сейчас предано, мудро это или нет, и притворяться, что это не так, было бы предательством.
Конечно, чего он не сказал вслух, так это того, что он был полностью готов к предательству, и он также выполнил свои первоначальные обещания поддержки. Часть его богатства, которую они с Хэлкомом тщательно направляли через "благотворительные пожертвования" церквям и монашеским общинам, разделявшим его религиозные взгляды, таким как приорат святого Хэмлина в Ривермауте, стала критически важным элементом в способности епископа успешно создавать, снабжать и вооружать свою организацию приверженцев Храма.
Хэлком не был полностью доволен тем фактом, что Кейри и Холбрук-Холлоу стали открытыми друзьями, но он понял, что у этих отношений были свои преимущества, а также свои недостатки. И учитывая тот факт, что недовольство герцога браком и политикой его племянницы было хорошо известно, вероятно, было неизбежно, что кто-то столь богатый и политически видный, как Кейри, который, как известно, разделял его несчастье, должен был стать одним из его относительно немногих дружественных партнеров в Чарисе. Ни один из них не был готов открыто осудить политику своих монархов, но в их общих взглядах должна была быть вполне понятная "зона комфорта". Кроме того, Холбрук-Холлоу вложил значительные средства в различные предприятия Кейри, и у них двоих были общие интересы в области лошадей и охоты, и Кейри предоставил свой охотничий домик, чтобы познакомить своего нового друга с представлявшими интерес для охоты животными Чариса. В конце концов, Хэлком решил, что Кейри был прав: если бы двое мужчин не стали друзьями, это выглядело бы еще более подозрительно. И поскольку все знали, что они оба были заядлыми охотниками, решение герцога еще раз посетить домик Кейри, особенно когда императрицы все равно не было в городе, было на самом деле совершенно разумным. Или, во всяком случае, было бы, если бы время было немного другим.
Тот факт, что Холбрук-Холлоу использовал шхуну "Санрайз" для переезда из охотничьего домика Кейри в соседнем графстве Стивин в залив Трикейр, был еще одним из немногих положительных моментов в невероятно глупом решении герцога выехать за пределы Теллесберга в этот конкретный момент. "Санрайз" был одним из судов Кейри, и его использовали для доставки нескольких лоялистов Храма в залив Хауэлл и его окрестности. Его команда уже продемонстрировала как свою лояльность, так и способность держать свой коллективный рот на замке.
Ничто из этого не меняло того факта, что Холбрук-Холлоу должен был находиться в Теллесбергском дворце, где у него было бы железное алиби, когда придет известие о нападении на конвент святой Агты. И, конечно, был тот незначительный факт, что "Санрайз" теперь вошел в бухту Трикейр прямо рядом с галеоном имперского чарисийского флота. Что, учитывая то, что должно было произойти в конвенте святой Агты, означало, что в конце концов он неизбежно попадет под пристальное внимание, и это само по себе порождало всевозможные неприятные возможности.
— Ваша светлость, — сказал епископ через мгновение, — понимаю, почему вы можете испытывать беспокойство, но, на мой взгляд, это все равно было опрометчивым решением с вашей стороны. Слишком многое может пойти не так, как надо.
— Именно поэтому я здесь. — Губы герцога скривились в пародии на улыбку. — Знаю, какие высокие чувства царят среди нашего народа. Я хочу быть здесь, чтобы убедиться, что они ведут себя хорошо с... надлежащей сдержанностью. Шарлиэн никогда не должна знать, что я был здесь, но мне нужно знать, что с ней все в порядке.
— Понимаю.
Хэлком медленно кивнул, затем снова сел за кухонный стол лицом к двери. Он махнул рукой на второй стул, стоявший с противоположной стороны стола, и Холбрук-Холлоу сел. Затем епископ взглянул через плечо своего посетителя на Шумея.
— Алвин, в свете беспокойства его светлости, не могли бы вы попросить Митрана прибыть сюда? Пойдите скажите ему, что герцог здесь и... — Он сделал паузу и посмотрел на Холбрук-Холлоу. — Полагаю, вы привели по крайней мере одного или двух своих собственных оруженосцев, ваша светлость?
— Двоих, — кивнул Холбрук-Холлоу. — Не волнуйтесь. Оба они работают со мной по меньшей мере двадцать лет.
— Хорошо. — Хэлком снова повернулся к Шумею. — Скажи Митрану, чтобы он также позаботился о нуждах каждого оруженосца его светлости.
— Конечно, милорд, — пробормотал Шумей с бесстрастным лицом и вышел из кухни.
— Ваша светлость, — продолжил Хэлком, когда молодой священник удалился, — как я уже сказал, я понимаю причину вашего беспокойства. И полагаю, что не могу винить вас за ваше желание обеспечить безопасность вашей племянницы, тем не менее, было бы лучше, если бы вы могли доверить мне заботы об этом, пока вы оставались в Теллесберге. Все наши планы и стратегия были построены на том, что вы были там, во дворце, когда придет известие об этом.
— Понимаю это, — коротко сказал Холбрук-Холлоу. — В конце концов, первоначальный план был моим. Но Трейвир готов прикрыть меня, и тот факт, что я уже "по соседству" в Стивине, поможет мне добраться до места происшествия гораздо быстрее. То, что я уже здесь до того, как смогут прибыть Грей-Харбор или кто-либо еще из Теллесберга, даст мне возможность установить контакт с похитителями Шарлиэн до того, как они это сделают. Им будет гораздо труднее попытаться отодвинуть меня в сторону, если я уже веду переговоры до того, как они сюда доберутся.
Хэлком медленно кивнул, хотя и узнал голос человека, рационализирующего решение, которое он на самом деле принял по совершенно другим причинам. Однако, как бы то ни было, епископ был вынужден признать, что это было неплохо. План Холбрук-Холлоу по похищению Шарлиэн чарисийскими элементами, враждебными слиянию Чариса и Чисхолма, был разработан для того, чтобы нанести смертельный удар доверию Чисхолма к Чарису. Если чарисийцы даже не смогли побеспокоиться о том, чтобы должным образом защитить королеву Чисхолма от своей собственной сумасшедшей периферии, ответная реакция в Чисхолме почти наверняка была бы серьезной. Мало того, это показалось бы наиболее суровым для простолюдинов Чисхолма, тех, кто, скорее всего, будет сопротивляться любым махинациям среди аристократии королевства.
