— И это все? Мы родственницы, Сойя. Я знала это с того самого момента, как впервые увидела твое лицо. И зачем бы тебе связываться со мной, если бы это не было связано с моей семьей?
Сойя улыбнулась, но с меньшей уверенностью, чем раньше. — Я знаю, ты хочешь получить ответы, но у тебя была трудная пара дней, и тебе, вероятно, сначала следует отдохнуть.
— Ты только что сказала мне, что я сплю со вчерашнего дня.
— После того, как чуть не умерла.
Санди совершила прыжок в пустоту. Вопрос был абсурдным во многих отношениях, но она должна была его задать. — Ты... родственница Юнис? Ты какая-нибудь внучка или внучатая племянница, о которой я никогда не знала?
— Нет, я ей не родственница. Я бы предложила тебе соскоб клеток, если бы у тебя был способ это проверить. — Сойя опустила глаза, рассеянно теребя ожерелья. — Но ты и я — это совсем другая история. У нас действительно есть общий предок. Но это не Юнис.
Санди поднялась с дивана. Тяжелые одеяла соскользнули с нее. На ней были лимонно-зеленые футбольные шорты и дешевая желтая туристическая футболка с анимированным космическим лифтом спереди. На логотипе было написано "Понтаниак".
— Кто, Сойя? — Другая женщина была на полголовы выше ее, но все равно отступила на шаг, как будто не ожидала такой отважной демонстрации решимости.
— Джонатан, — сказала Сойя. И как будто этого было недостаточно — на небосводе Санди был только один Джонатан, — Сойя добавила: — Беза. Муж Юнис. Мужчина, с которым она прилетела на Марс.
Санди рефлекторно покачала головой. — Джонатан Беза умер более шестидесяти лет назад. К тому времени они с Юнис развелись. Здесь, на Марсе, произошел несчастный случай. Какой-то сбой давления.
— И это не позволяет мне быть его родственницей?
— Перед смертью он снова женился. У него было еще несколько детей, и у некоторых из них самих были дети. Натан даже пришел на похороны, и я знаю обо всех остальных. В этом генеалогическом древе нигде нет Сойи.
— В таком случае ты смотришь не на то дерево.
Это сказала не Сойя. Этот голос был глубоким и звучным, покрытым лаком и кракелюром. Он говорил на суахили, но со старомодной дикцией, которая ассоциировалась в памяти Санди только с Мемфисом Чибесом.
Она повернулась, чтобы проследить за источником голоса. Там, стоя в проеме занавеса — словно актер, не решающийся выйти на сцену, — стоял самый старый мужчина, которого она когда-либо видела.
— Я Джонатан Беза, — сказал мужчина. — Я твой дедушка, Санди Экинья. Я был женат на Юнис. И да, я очень даже жив.
Джитендра смотрел на нее, обращаясь за советом. Легким кивком она дала понять, что да, она верит, что этот человек именно тот, за кого себя выдает. Как бы абсурдно это ни звучало, после всего, что она приняла в своей жизни.
— Тогда было легче умереть, — сказал Джонатан Беза. — Ты должна помнить, что это был другой Марс, другое время. Даже сейчас, как ты уже убедилась, в этом мире есть места, где человек может исчезнуть очень эффективно. Или тебя заставят исчезнуть. — Он остановился, чтобы налить чай своей дочери и двум их гостям.
— Вы хотите сказать, что несчастного случая никогда не было? — спросила Санди.
— Так и было. Такой же несчастный случай, который все еще очень редко случается в наши дни. Это было по-настоящему, и я никоим образом этого не придумывал. Я бы хотел надеяться, что нет: в конце концов, в нем погибли хорошие люди.
— Но ты увидел свой шанс исчезнуть, — сказал Джитендра.
— Эта мысль уже некоторое время крутилась у меня в голове. Тогда Робот был настолько примитивен, что мы даже не называли его Механизмом. Те несколько имплантов, которые у меня были, было легко вывести из строя или обмануть, заставив давать ложные отчеты. Когда представилась возможность свалиться с края света, я воспользовался ею. — Он пристально посмотрел на Санди. — Твоя бабушка не знала. Она не была в этом замешана. Она даже пришла на мои похороны.
— Это было, когда она вернулась на Фобос, — сказала Санди.
— Да.
Они сидели в другой комнате с занавесками. Санди по-прежнему понятия не имела, где они находятся, если не считать заверений Джонатана, что это все еще Марс. Не было ни доступа к расширению, ни Юнис. На их месте был шум, похожий на отдаленные двигатели, и случайные толчки или покачивание, которые заставили ее подумать, что она находится в транспортном средстве.
Такая возможность представилась сама собой, но она тут же отвергла ее.
— Вы нашли нас в Эволюариуме, — сказал Джитендра. — Вы хоть представляете, что мы там делали?
— Умирали? — переспросил Джонатан.
— Кроме этого, — сказала Санди.
— Да, у меня есть четкое представление о том, что вы делали. На самом деле это лучше, чем здравая идея. — Он сделал паузу, очевидно, чтобы собраться с силами, прежде чем продолжить. Джонатан был маленьким, жилистым, очевидно, очень старым, но далеко не таким хрупким, как Санди могла бы ожидать от человека его возраста. Он был даже старше Юнис: она запросила бы у конструкта дату его рождения, если бы конструкт был доступен. Родился в 2020 году или около того, если не раньше. Мужчине сейчас за сто сорок. Это делало его старым, но не настолько уж невозможным. На нем был внутренний слой скафандра — обтягивающая черная одежда, прошитая линиями охлаждения и усеянная позолоченными дисками гнезд биомониторов. Его руки были худыми, но мышцы все еще были в тонусе, и в пальцах не было никаких следов артрита или нейродегенеративного тремора. Санди наблюдала, как он наливал чай; он не пролил ни капли. Его голова была почти безволоса, за исключением короны тонкого белого пуха вокруг скальпа, его лицо было покрыто многочисленными морщинами, и без того темная кожа была испещрена чисто черными пятнами, но оставалась поразительно выразительной. Его глаза были ясными и сосредоточенными, а улыбка пугающе юной.
— Тогда ты поймешь, что это была пустая трата времени, — сказал Джитендра.
— Я знаю, что Доркас обманула вас. Возможно, это не совсем одно и то же.
— Как много тебе известно? — спросила Санди, адресуя свой вопрос Сойе. — Ты была в Кроммелине. Ты должна быть зарегистрирована как гражданка или туристка, чтобы находиться где-либо на Марсе, так что ты не могла исчезнуть с карты, как это сделал твой отец.
Джонатан ответил за нее. — Сойя — мой спасательный круг, Санди. Она смогла передвигаться по Наблюдаемому миру, быть моими глазами и ушами. Она доставляла мне лекарства в тех немногих случаях, когда я в них нуждался.
— У меня ложная история, — сказала Сойя, глядя по очереди на Санди и Джитендру. — Моя связь с моим отцом... и, соответственно, с твоей бабушкой... не является частью этой истории.
— Вы никогда не смогли бы сделать ничего подобного на Земле или в любом другом месте, где Наблюдаемый мир полностью развит. Сейчас, на Марсе, это было бы трудно. Когда родилась Сойя, мне стало легче.
— Сколько тебе лет? — спросила Санди.
— Пятьдесят, — сказала Сойя. — Тебя это удивляет?
— Нет.
— Юнис не была ее матерью, — сказал Джонатан, подтверждая то, что Сойя уже сказала Санди. — Там была женщина, следователь. Ее звали Лизбет. У нее были свои сомнения по поводу моей смерти, и она пришла за ними ко мне.
— Я никогда не слышала ни о каком расследовании, — сказала Санди.
— Лизбет решила не предавать огласке свою историю, как только услышала мою точку зрения. Она стала моей компаньонкой, и у нас родилась дочь. Мы были счастливы. Лизбет умерла двадцать лет назад.
— Мне жаль, — сказали Санди и Джитендра в унисон. Затем, оставшись одна, Санди продолжила: — И какова была твоя версия этой истории, Джонатан? К чему такая секретность? Что убедило Лизбет держать это при себе?
— Я знаю, почему твоя бабушка вернулась на Марс. Мои похороны были удобным предлогом, но она нашла бы способ сделать это, что бы ни случилось. Она провела на Фобосе времени больше, чем ей было нужно. Не знаю, чем она там занималась, но, полагаю, что бы это ни было, оно привело вас сюда?
Санди посмотрела на Джитендру, прежде чем продолжить. — Мы кое за чем следили с тех пор, как она умерла. Все началось с аномалии в ее личных банковских файлах. Это привело нас из Африки на Луну. На Луне мой брат нашел кое-что в банковской ячейке. Это привело нас к Пифагору. То, что мы нашли у Пифагора, привело меня к Фобосу. Фобос привел меня в Эволюариум.
— А теперь ко мне, — сказал Джонатан.
— Вот только я тебя не нашла, — сказала Санди. — Ты нашел меня. Сойя знала, что я на планете: вот почему она связалась со мной в Кроммелине.
— Было легко отследить ваше прибытие, — сказала Сойя. — Учитывая время, не могло быть никакой другой причины, по которой вы прилетели на Марс, кроме как узнать, что здесь похоронила ваша бабушка.
— Я потерпела неудачу, — сказала Санди.
Джонатан уперся руками в колени и поднялся со стула. — Ты хоть представляешь, где находишься?
— Полагаю, где-нибудь в глуши. Лагерь или станция, которые все считают незанятыми. Вероятно, совсем рядом с Эволюариумом, поскольку я сомневаюсь, что мы за ночь проделали большой путь. — Она была осторожна, чтобы не высказать вслух своего подозрения, что они переезжают.
— Не близко, — с улыбкой поправил Джонатан. — Внутри. Мы никогда его не покидали.
Это возвращалось к ней разрозненными проблесками, как забытый сон, пока какая-то случайная ассоциация не напомнила об этом гораздо позже в тот же день. Джитендра увидел это первым: этот холм, особенность местности, которой там не должно было быть, мельком виднелся из их импровизированного укрытия, пока они ждали ночи и того, что она могла принести. Холм, который приближался.
Агрегат.
Не холм, а машина размером с небоскреб, медленно ползущая по Эволюариуму. Санди вспомнила, что она узнала об Агрегате на борту воздушного корабля Плавающих. Это была не одна машина, а целое их сообщество. От уровня просеивателей до высших хищников, они организовались в интересах взаимной уверенности и взаимозависимости. Это было язвительным оскорблением основной функции Эволюариума. В то время как другие машины трудились, сталкивались и эволюционировали, порождая промышленные новинки как побочный продукт своей борьбы за выживание, Агрегат ничего не давал взамен. Что бы он ни изобретал, он держался особняком.
Он отправил посланника им навстречу. Вместе с этим воспоминанием пришло послевкусие страха, который они оба испытали, скорчившись в своем импровизированном укрытии. Посланник Агрегата был быстро передвигающимся существом, похожим на железного муравья, в черной броне и таким же большим, как ровер, обломки которого они поставили вокруг себя. Даже если бы их скафандры работали на полную мощность, они никогда не смогли бы обогнать его. Он сорвал лепестки с их убежища, раскидав их по ветру, и навис над ними во всей своей безглазой воинственности. Его голова представляла собой пустую металлическую сферу, туловище — цилиндр с узкой талией. В дополнение к длинным черным ножкам у него были взбивающие реснички. Он подобрал их с земли, не без некоторой небрежности, и в его брюхе открылось освещенное красным отверстие.
После этого Санди почти ничего не запомнила.
И все же они были здесь, в Агрегате. В этом не было необходимости верить Джонатану Безе на слово. С высокой точки обзора, как королева своего собственного замка, Санди смотрела сверху вниз на ту самую машину, которая, как она предполагала, предназначалась для ее измельчения и переработки на полезные материалы.
Это было пестро. Сотни основных организмов слились или сцепились воедино, образовав структурный контур Агрегата, и это даже близко не касалось подразумеваемой сложности его внутренней части. Значит, это был не небоскреб, поскольку в нем было слишком много симметрии и упорядоченности. Агрегат был больше похож на городской квартал, плотное скопление зданий, построенных в разное время и в соответствии с различными целями и господствующей эстетикой. Он был приблизительно пирамидальной формы, широкий и плоский у основания, ступенями, остроконечниками и контрфорсами поднимался к своего рода вершине, но в нем не было ничего геометрического или гармоничного. Санди увидела, как некоторые машины слились с основной массой, словно горгульи в соборе. Другие, должно быть, изменились до неузнаваемости, так что было нелегко сказать, где начиналась одна и заканчивалась другая, или какими должны были быть их первоначальные формы и принципы движения. Отсюда, глядя вниз, она не могла видеть, как Агрегат перемещает свою колоссальную массу. Она предположила, что под плоским основанием города было развернуто бесчисленное множество ног и ступней, работающих согласованно, так что поездка была в основном плавной. С краев Агрегата постоянно поднималась пыль, перемешиваемая какими-то механизмами, работавшими под ним.
— Никто никогда ничего не упоминал о том, что эта штука обитаема, — сказала Санди. Они находились в многооконном куполе, на высоте ста или более метров над землей.
— Они не знают, — сказал Джонатан. — Никто не знает, кроме Сойи и меня. Может быть, некоторые из тех, кто слишком много плавает, подозревают, но это не то же самое, что знать, и уж точно это не то, о чем они будут говорить в приличной компании. Со стороны они не могут сказать наверняка. Стекло одностороннее, и со всем отходящим теплом и химикатами, которые выдает такая машина, как Агрегат, нет никакой возможности распознать следы пары людей, находящихся в ней. Особенно когда Агрегат не хочет, чтобы кто-то знал о нас.
— Значит, вы его пленники? — спросила она. Но это не работало: Сойя явно свободно бродила по Марсу и, должно быть, вернулась сюда по собственной воле.
— Нет, — сказал Джонатан. — Я его клиент. Агрегату выгоден консультант-человек. На самом деле это все, чем я занимаюсь: просто еще один модульный компонент, от которого можно зависеть, когда возникнет необходимость. Это позволяет мне чувствовать себя комфортно — на самом деле, более чем комфортно — и он терпимо относится к моему отсутствию, когда меня здесь нет.
— Это позволяет тебе приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится?
— Мы согласовали условия. Он скорее смирится с этим, чем заставит меня покончить с собой. Излишне говорить, что я не могу уйти очень далеко — это один из недостатков того, что я формально мертв. Но я не заключенный.
— Я нахожу, что все это немного трудно воспринять. Я провела всю свою жизнь, думая, что ты мертв.
— Боюсь, другого выхода не было. Лучшее, что могла сделать Сойя, — это предупредить вас, чтобы вы были настороже с Панами. Для нас было очевидно, что им нельзя доверять, будто они просто позволят вам уйти с призом.
— Вы знали, что они планировали его украсть? — спросил Джитендра.
— Нет, но существовала большая вероятность того, что это произойдет. Если бы все это происходило в Мире, за которым ведется наблюдение, для предательства не было бы большого простора. Но Эволюариум предоставил им прекрасную возможность совершить непреднамеренное преступление.
— Я была свидетельницей этого, — сказала Санди.
