Но у нее едва ли было время задуматься об этой странности, прежде чем девушка приступила к своим вопросам.
— Расскажите мне о себе. Все. Где и когда вы родились, что вы сделали со своей жизнью, что привело вас сюда.
— Я Чику Экинья. Разве это не говорит вам обо всем, что нужно знать?
— Не совсем. — Девушка ободряюще улыбалась. — Я бы хотела, чтобы вы рассказали мне все о себе своими словами. Начните с места вашего рождения. Расскажите мне, на что это было похоже.
— Я родилась на Марсе.
Девушка склонила голову набок. — Вы уверены? Или вы проверяете мою способность распознавать ложь?
— Я родилась на Луне.
— Так-то лучше. Почему вы там родились?
— У меня не было особого права голоса в этом вопросе. — Но когда девочка промолчала, Чику ничего не оставалось, как добавить: — Мои мать и отец жили на Луне. Моя мать родилась на территории, которая раньше была Танзанией, в Восточноафриканской федерации, а мой отец — на Луне.
— Они все еще там?
— Мой отец все еще живет там, но моя мать умерла совсем недавно. Я имею в виду, по моим подсчетам.
— Мне очень жаль слышать о вашей утрате. — Девушка пила свой чай очень изысканно. И она, похоже, действительно пила его, решила Чику, а не просто имитировала действие.
— Вы действительно робот? Конструкт?
— Полагаю, что да. У вас большой опыт общения с такими, как я?
— Я встречала искусственные интеллекты, если вы такая. И я уже говорила вам, что встретила кое-кого, кто выглядит точно так же, как вы, но носит другое имя.
— Действительно, вы это говорили. Но я хочу побольше услышать о вас, Чику Экинья. Не побалуете ли вы меня? Расскажите мне о Земле. Вы когда-нибудь бывали на Земле?
— Много раз.
— Это, должно быть, очень красиво. Хотя это совсем не похоже на Крусибл.
И так продолжалось до сих пор. Вскоре Чику узнала, что у девушки была вежливая непреклонность, которой трудно было противостоять. Она вежливо, но твердо отклоняла большинство вопросов Чику и время от времени намекала, что на вопросы Чику можно будет ответить, как только ее собственное любопытство будет удовлетворено. Но никто не мог сказать, сколько времени это может занять.
Девушку больше интересовали некоторые части истории Чику, чем другие, и иногда ее интерес обострялся почти до инквизиторской сосредоточенности. Она постоянно возвращалась к определенным деталям и событиям, как будто пыталась заставить Чику противоречить самой себе. Но Чику этого не боялась — она старалась говорить правду, а не выдумывать, и любые ошибки или несоответствия были бы невинными заблуждениями, а не неприкрытой ложью.
Правда, ее жизнь была осложнена существованием ее трех "я", но она объяснила это ИИ так прямолинейно, как только могла, и девушка, казалось, приняла рассказ Чику за чистую монету.
— Вы, должно быть, чувствуете себя изолированной от других своих "я" на все это расстояние.
— Осталась только одна "я", — сказала Чику, — и, насколько я знаю, она достаточно счастлива.
— Что стало с третьей?
— С ней произошел несчастный случай.
— Я очень сожалею о вашей потере.
Пока продолжался этот нежный допрос, взошло солнце, поднявшись почти к зениту, и деревья с черными кронами теперь покрывали мир сверкающим изумрудом. Когда Чику выглянула наружу в перерыве между вопросами, она удивилась, как это она не заметила происходящий переход в качестве освещения. С одной стороны, она чувствовала себя опустошенной бесконечными расспросами, как будто терпела их неделями, но одновременно у нее возникло странное ощущение, что день перескочил от темноты к полудню без какого-либо промежутка времени.
Наконец расспросы прекратились. К тому времени она была достаточно голодна, чтобы принять предложенную еду, которая оказалась прекрасно приготовленной и совершенно восхитительной. Но Чику снова потеряла чувство времени, и еда, подобно полуденному солнцу, появилась перед ней так, что она даже не заметила ее появления. Во время еды девушка отсутствовала, но Чику понятия не имела, было ли это потому, что у нее были дела, которыми нужно было заняться, или потому, будто она чувствовала, что Чику заслуживает небольшого уединения, пока она ест.
Обстановка в комнате была строгой, и когда Чику закончила есть, она задалась вопросом, как ей следует проводить время в отсутствие девочки. Но где-то во второй половине дня, когда лес сменился оттенками темно-зеленого, девушка вернулась, чтобы показать ей, как пользоваться чем-то вроде туалетного столика, который открывался, обнаруживая поверхность дисплея и множество белых тактильных элементов управления с тиснением цифр, букв и символов.
— Я не хочу, чтобы вам было скучно, — объяснила девушка, — поэтому я подумала, что вы могли бы оценить доступ к этим вещам. С помощью этого канала вы можете ознакомиться со всем восстановленным содержимым вашего транспортного средства — произведениями искусства, литературой, музыкой, научной и исторической документацией. — Ее рука грациозно взметнулась вверх, как будто кто-то имитировал теннисный удар. — По этому каналу вы можете перехватывать исходящие коммуникационные потоки и передачи с Земли и Солнечной системы. Мы постоянно получаем эти сигналы с тех пор, как прибыли сюда, и я была бы очень признательна за ваши наблюдения и комментарии.
Сердце Чику слегка екнуло, когда она спросила: — Передаются ли какие-нибудь сигналы из каравана?
— Да, какое-то время так и было, но также возможно перехватывать сигналы непосредственно из старой солнечной системы, не перескакивая здесь с голокорабля на голокорабль.
— Мы не обнаружили ничего подобного.
— Но ваш маленький корабль с его крошечной антенной никогда не обладал достаточной чувствительностью, чтобы принимать передачи с расстояния в двадцать восемь световых лет. Однако это загадка, что вы ничего не слышали с голокораблей? — Она наклонила голову, показывая, что это был скорее вопрос, чем констатация факта.
— Как вы думаете, что с ними случилось?
— У нас есть несколько теорий. Ваш отъезд спровоцировал неприятности, но можно утверждать, что рано или поздно ситуация все равно ухудшилась бы. Вы разработали новую мощную технологию — средство, с помощью которого вы добрались до нашей системы раньше каравана. Независимо от того, хотели ли люди владеть этой технологией или подавлять ее, неизбежно возникала дисгармония.
— Они вторглись в мой голокорабль, ввели в отношении моего народа военное положение. Они арестовали моего мужа — человека, который раньше был моим мужем, — а затем казнили его. Это не дисгармония. Это гребаные Темные века.
— Я очень сожалею о вашей потере.
— Пожалуйста, перестаньте так говорить. — Но после некоторого молчания Чику сказала: — Последнее, что я услышала перед тем, как вы сорвали нас с орбиты, было сообщение от моего сына Мпоси. Были ли еще какие-нибудь передачи с "Занзибара" в памяти "Ледокола"?
— Да, еще несколько. — Она снова указала на стол. — События становятся... сбитыми с толку — или сбивающими с толку, по крайней мере, нас. Мы были бы признательны за ваше понимание — возможно, сообщения будут иметь какой-то смысл с вашей точки зрения. Не могли бы вы побаловать меня? Все, что мы извлекли, открыто для вас. И я обещаю, что через некоторое время вы сможете встретиться со своими друзьями.
Чику рассеянно кивнула, не убежденная в том, что девушка имела в виду хоть что-то из сказанного. Но она была полна решимости услышать все, что могли прислать Мпоси и Ндеге, а устаревшие новости были лучше, чем их отсутствие.
Пульт оказался на удивление интуитивно понятным с функциональной точки зрения, и ей не потребовалось много времени, чтобы найти упорядоченные по времени передачи с "Занзибара". В качестве проверки на вменяемость, какой бы болезненной это ни было, она прокрутила последнее сообщение от Мпоси.
Да, Ной все еще был мертв. Она и представить себе не могла эту ужасную правду. И Мпоси по-прежнему выглядел невероятно взрослым и уверенным в себе, хотя при повторном просмотре она заметила, что он тоже только-только вступил во взрослую жизнь и ведет себя старше своих лет — стремясь к авторитету, которого он не совсем заслужил. Мир навязал ему это. Она ненавидела то, что это сделало с ее мальчиком.
Она перескочила вперед — с интервалом в несколько месяцев — к другому сообщению от Мпоси.
— Ситуация ухудшается с каждым днем, — сказал он ей. — Стычки между констеблями и гражданами, несколько попыток организованного сопротивления, но надежды на восстановление автономии нет, и в результате насилия погибло около дюжины человек. Их слишком много, они слишком хорошо скоординированы, и теперь мы все увидели, на что способны эти роботы-правоохранители. На данный момент мы с Ндеге в безопасности, хотя, возможно, это продлится недолго. Су-Чун делает все, что в ее силах, чтобы защитить нас, но мы твои дети, и этого достаточно, чтобы проклясть нас в глазах твоих злейших критиков — даже несмотря на то, что мы не имели никакого отношения к "Ледоколу" или к нарушению правил "Пембы". Как мы могли? Мы были детьми!
— Вы были безупречны, — ответила она, как будто ее мнение имело значение для этой тени ее сына.
Мпоси продолжал: — Достаточно того, что нашего отца казнили за то, что он действовал в наилучших интересах "Занзибара" — и в интересах всего каравана! Но, похоже, в его аресте и содержании под стражей было нечто большее, чем мы думали. Ноя допросили... Возможно, более подходящим словом было бы "допрашивали", возможно, даже пытали или, по крайней мере, принуждали к раскрытию информации. Мне неприятно думать о том, что они с ним сделали. Когда они отвезли его в парк предвкушения, он выглядел сломленным — как будто они высосали его душу прямо из тела. Думаю, они проникли ему в мозг.
Она задалась вопросом, откуда Мпоси мог это знать, но он опередил ее: — Слишком много слухов, чтобы их игнорировать, а у Су-Чун есть друзья в нужных местах, люди, на которых она может положиться, которые скажут ей правду. Благодаря показаниям Ноя, как бы они из него это ни вытянули, другие голокорабли делают быстрые шаги в направлении собственной технологии замедления. Так или иначе, они скоро это получат, и я не знаю, что тогда произойдет. Ты поступила мудро, мама, но я не уверен, что все остальные поступят так же.
Она глухо рассмеялась. Мудро. Да, и вот она здесь, сбитая на чужой планете, пленница искусственного интеллекта, не добившаяся почти ничего из того, к чему стремилась.
— Если это разумно, Мпоси... — начала она, но он уже заговорил снова.
— Я связывался с Юнис — отец передал нам с Ндеге твои чинг-координаты до того, как все стало слишком плохо. Мы поговорили с ней. Физического доступа, конечно, нет, но... этого было достаточно для определенных целей. Почему ты скрывала все это от нас, мама? Почему ты нам не доверяла?
— Вы были детьми, — сказала она.
— Юнис осведомлена о развивающейся ситуации и чрезвычайно обеспокоена возможностью насилия. Похоже, она думает, что неприятности могут заставить ее действовать. Я не думаю, что мир еще готов к ней, но это не обязательно остановит ее.
— Ты прав — мир еще не готов. Ни отдаленно.
— Я надеюсь, мы еще поговорим, — сказал Мпоси. — А до тех пор, я надеюсь, у тебя есть какой-нибудь способ услышать мои слова, и что с тобой все хорошо, и что мы с Ндеге снова увидимся с тобой. Будь в безопасности, мама.
Она уже собиралась перескочить вперед — если в памяти стола действительно была более поздняя передача, — когда еще один разрыв прервал ее восприятие прошедшего времени. Судя по тому, как солнечный свет падал на окружающие деревья, снова наступило утро. Она почувствовала себя неожиданно отдохнувшей и посвежевшей, как будто действительно очень крепко спала. И чистая, хотя она не помнила, чтобы мылась или ее мыли сами. Она тоже ела и пила, это она помнила, но не чувствовала необходимости опорожнять кишечник.
И вот девушка вернулась, но стола уже не было, и они снова пили чай.
— Вы что-то делаете со мной, — решила Чику. — Манипулируете моим восприятием времени на глубинном уровне. Я понятия не имею, как долго я здесь нахожусь — кажется, прошел целый день, но в данный момент я не доверяю своему восприятию. Откуда мне знать, что я не была здесь неделями или месяцами, в то время как вы продолжаете сбрасывать какие-то часы в моем мозгу и задаете мне эти вопросы снова и снова? На самом деле... — Она постучала костяшками пальцев по столу, отчего посуда зазвенела. — На самом деле, откуда мне вообще знать, что это реальная среда? Откуда мне знать, что вы не у меня в голове, не роетесь там, как они это делали в мозгу Ноя, и не высасываете информацию? Откуда я вообще знаю, что не сплю? Последнее, что, я уверена, случилось со мной, — это отравление газом на борту моего корабля. Насколько я знаю, с тех пор я нахожусь в коме.
— Вы должны понимать, — сказала девушка, — что никакой ответ, который я могла бы вам дать, так или иначе не убедил бы вас. Такой ответ одним махом сделал бы ненужными философские дебаты продолжительностью в три тысячи лет!
— Я все равно спрошу вас — это реальность?
— Да, — твердо сказала она, как будто они играли в какую-то салонную игру в вопросы и ответы.
— Я на Крусибле?
— О да, определенно. Я могла бы сообщить вам наши точные координаты на поверхности...
— Где Мандала?
— Довольно далеко на запад, на одной из главных континентальных плит. Мы находимся на одном из самых больших островов. Пока мы держимся на расстоянии от Мандалы. Но хватит обо мне. Что вы думаете о передачах с "Занзибара"?
— Нет, этого мне далеко не достаточно. Дайте мне что-нибудь для разнообразия. Почему вы держитесь на расстоянии от Мандалы?
— Нам было приказано не проводить расследование до прибытия человеческих поселенцев.
— Вам также было приказано строить города. У вас не возникло проблем с неподчинением этому приказу, так зачем вам выполнять другой? — Чику кивнула сама себе. — Либо вы лжете и рылись в Мандале, либо что-то еще заставило вас держаться подальше. Мы еще не обсуждали то, что происходит на орбите. Они позвали вас сюда, не так ли? Окулар уловил их поток оптической связи — синий свет. Это что-то сделало с Арахной, проникло в ее глубинные программы, заставило ее обработать данные до того, как они достигли человеческих глаз. На основе этих ложных данных мы запустили караваны и посевные пакеты Производителей. Вы оседлали нашу волну экспансии, плыли впереди нее — машины, вызванные машинами. Но что произошло, когда вы прибыли? Вы с кем-нибудь общались — или я должна что-то сказать?
— Связь продолжается, — сказала девушка после, как показалось Чику, минутного колебания.
— Что это значит?
— Усилия продолжаются. Состоялся... плодотворный обмен мнениями. — Девушка быстро улыбнулась. — Какие выводы вы сделали относительно двадцати двух машин?
— Не сделали, но ведь мы только что прибыли. У вас было больше столетия, чтобы изучить их. Что вы наделали? Чему вы на самом деле научились? Предполагая, что вы вообще чему-нибудь научились.
