21) Токудай — устоявшееся сокращение Токийского технологического института на японском и английском языках.вернуться
[К оглавлению ↑]
Глава 32. [Интроект III]
Что-то или кто-то резко потряс Синдзи, отчего он встрепенулся и резко открыл глаза. Вокруг всё плыло, гудело. Тело ватное, не слушается — само двигается.
— Нам надо спешить, — эхом раздался голос Каору, который был в каких-то странных обносках. Его блондинистый цвет сошёл на нет, явив миру такие привычные для японца чёрные как смоль волосы. Но вместе с тем настолько необычные, что Синдзи пристально вгляделся — а его ли это Нагиса? Помимо всего остального, он какой-то серьёзный и озабоченный: нет той обворожительной улыбки, которая так успокаивает, нет того лоска и шарма, которые ставили его на ступеньку выше остальных. Сейчас он меньше всего походил на самого себя: уставший, с растрёпанными волосами, чумазый, в ссадинах и ранах.
— Где мы? — Синдзи пришлось сделать усилие, чтобы выдавить из себя пару простых слов.
— У нас нет времени, — схватил его Каору, — я должен с ней поговорить!
Ребята выбежали из полуразвалившейся хибары в натуральный хаос: небо заволокло чёрной пеленой, неприметные домики полыхали, сверху падали бомбы и снаряды, люди в таких же обносках, как и Нагиса, бежали, похватав своих детей и кое-какие пожитки. Где-то громыхало, ухало, стреляло. Хаос. Полнейший хаос.
— Что здесь происходит?!
— Мы должны её остановить, иначе всё повторится вновь!
— Что повторится?! — взгляд Синдзи невольно зацепился за молящегося на коленях деда, обёрнутого в мусульманские лохмотья. Он был смуглый, носатый, с большими и глубокими глазами, в которых читались только обречённость и смиренность перед грядущим. Прежде чем отвести взгляд, юноша заметил, как из сердца деда направлялась куда-то в небеса тоненькая, почти невидимая струйка света. Как-будто что-то или кто-то высасывал жизнь. Синдзи посмотрел себе на грудь — от него тоже исходило нечто подобное, но ещё менее заметное. — Что это вообще такое?!
Но Нагиса ничего не ответил, продолжая уверенно вести своего одноклассника через проулки, удачно обходя толпу бежавших людей, стрелявших куда-то солдат и громыхавшую бронетехнику. Здесь из каждого встречного человека устремлялась витиеватая линия света, из-за чего складывалось впечатление, что они, словно марионетки, подвешены на нитях и разыгрывают кровавый спектакль какого-то злобного кукловода. Только у Каору ничего подобного не было, будто он один здесь свободен от этих рабских цепей.
За ними увязалась замотанная с ног до головы в хиджаб девчушка, которая на руках несла маленького мальчика. Они оба рыдали навзрыд — Синдзи ещё никогда не видел, чтобы так плакали.
В какой-то момент ребята выбежали под перекрёстный огонь на разбитую дорогу. Везде лежали бездыханные тела: некоторые обгоревшие, некоторые с пулевыми ранениями, некоторые без рук или ног. Синдзи сглотнул образовавшийся комок и постарался не смотреть на них.
В укрытиях сновали военные в серо-зелёном камуфляже, отстреливаясь от противника в соседнем квартале. Один из армейцев с арафаткой на шее и перекинутой лентой патронов через плечо выскочил прямо перед ребятами. Он крикнул что-то на своём, и его пулемёт затарахтел длинными очередями, дабы помочь своим товарищам перебежать улицу.
В ушах Синдзи зазвенело пуще прежнего.
— Сюда! — сквозь оглушительные звуки Каору указывал на одно из разрушенных зданий. — Со всех ног!
Юноша только и успех увидеть в конце квартала выкатывающийся из-за угла танк. Перед тем как громыхнуло до глухоты, ему удалось нырнуть в проём дома. Синдзи упал, споткнувшись о разбросанный хлам, и его накрыло пылью и мелкими обломками. Он судорожно оттряхивался, не желая быть заживо похороненным в этом аду. Только сейчас Синдзи обнаружил, что та девушка вместе с мальчиком, которые бежали рядом с ними, пропали из его поля зрения. Ему совершенно не хотелось думать о их судьбе.
На улице теперь виднелись перебегающие от укрытия к укрытию солдаты в другой форме, а за ними с лязгом продвигался потрёпанный танк с волочившимся по асфальту экраном, словно раненый мастодонт.
Вокруг всё угрожающе тряслось, штукатурка ссыпалась, вот-вот остатки здания обрушатся им на головы.
Нагиса молча поднял своего приятеля, не мешкая вывел из дома, который вскоре мог бы стать их братской могилой, и дальше повёл по каким-то подворотням. Люди укрывались в своих рассыпающихся хибарах, раненые стонали от боли, кто-то им безуспешно пытался помочь. Дети с растерянными глазами и трясущимися руками жались по углам. Жители в этой круговерти хаоса лишились всякой надежды. Крик и плач перекрывали разве что разрывы снарядов и грохот танковых пушек. Кругом пахло порохом и смрадом. Синдзи никогда не знал, каков запах трупов, но был уверен, что именно такой. От этого запаха его пару раз вывернуло прямо на мостовую.
Через несколько минут петляний они взбирались на холм. Скользкий, липкий, с которого ноги норовили соскользнуть. Отсюда был виден весь масштаб трагедии: город, расположенный на крупном озере и соединённый каналами-улицами, был захвачен беспощадной и кровопролитной войной. Везде сверкало, взрывалось, ввысь летели трассеры и ракеты, в надежде сбить очередной пролетающий военный самолёт. Вдали канонада стройно играла свою безжалостную партию.
— Мы можем остановить это безумие, — подгонял Каору, — если я поговорю с ней.
— С кем? — Синдзи по-прежнему ничего не понимал.
— Она на вершине, вон там! — указал бывший блондин куда-то в сторону обрыва и быстро направился туда.
— И как она это всё остановит?! — Икари обвёл рукой объятый войной город.
— Она должна вернуть то, что некогда отобрала у нас, — Нагиса продолжал вскарабкиваться на крутой склон, не желая делать крюк, — и тогда всё вернётся на круги своя.
— Что отобрала?
Наконец-то Каору поднялся на вершину, после чего помог и Синдзи.
— Свет.
— Свет? Тот самый свет в душе?
— Свет души.
— Я не понимаю, о чём ты. Это вот эта штука? — Синдзи ткнул в исходящий из груди пучок света.
— Поймёшь.
В метрах семи-восьми спиною к ним у обрыва стояла девушка, созерцавшая погибающий город. На ней колыхались от ветра обветшалые тряпки: выцветшая сиреневая туника, из-под которой виднелись некогда белые, но теперь грязные и ободранные капри. Такого же цвета платок полностью скрывал её волосы. Вокруг неё — в оранжевых одеяниях десятки мужчин и женщин, от мала до велика. Они на коленях в непрекращающейся мольбе тянулись к ногам девушки, но та не обращала на них внимания. Девушка молча принимала в свои руки падающие с небес два столба света. И чем ближе Синдзи с Каору подходили к ней, тем явственнее ощущался пронизывающий всё это место страх, источником которого и был этот самый свет. А девушка являлась средоточием и квинтэссенцией всех страхов.
— Это она? — Синдзи старался отдышаться и перебороть желание унестись отсюда сломя голову.
— Да, — Каору решителен как никогда. — Будь с ней осторожен.
Но не успел он произнести последние слова, как из ниоткуда набежали военные со смуглыми и измождёнными лицами. Они схватили его и сразу же начали допрашивать на каком-то языке. Нагиса несколько раз получил то в живот, то в грудь, то в лицо прикладом автомата. Когда Каору выбился из сил, один из армейцев на ломаном английском кричал что-то про китайского шпиона, но в ответ получил только молчание.
Синдзи же, как бы ни хотел помочь, не мог пошевелиться. Будто кто-то его удерживал, сковал. Он проклинал себя, что ничего не может сделать, кроме как наблюдать. И вояк это устраивало, поэтому они не проявляли к нему интереса. Через пару минут избиений Каору куда-то повели.
— Я... поговорю... с ней! — с невероятным усилием выдавил из себя Синдзи.
— Не слушай её! — прохрипел бывший блондин и ещё раз получил прикладом в голову. Но даже разбитый в кровь глаз его не останавливал. — Не верь ни единому слову!
Пока Каору оттаскивали к грузовику, его постоянно избивали, лишь бы замолк, но ничего не помогало:
— Она лгунья, демон! — Нагису запихивали в фургон. — Она не та, за кого себя выдаёт! Ведь её настоящее имя...
Последнее слово потонуло в разбитых зубах. Изо рта парня обильно хлынула кровь. Ещё какая-то секунда — и его увезли, оставив Синдзи наедине с загадочной девушкой и поклонявшимися ей людьми.
Икари почувствовал, что более не скован неведомой силой. Решившись, Синдзи обернулся в её сторону и сделал несколько робких шагов навстречу. Он аккуратно продвигался сквозь обращенных к девушке людей: многие из них плакали, кто-то, потеряв рассудок, смеялся, но большинство молчало и просто тянулось к девушке, лишь бы коснуться её.
Когда Синдзи подошёл достаточно близко к ней, его снова парализовала неведомая сила. Он почувствовал, что более не стоит на твёрдой земле, и, когда решился глянуть вниз, оцепенел: всё это время они взбирались не на холм, а на гору изуродованных и обгоревших трупов из мужчин, женщин и детей...
— Неизменный порядок вещей нарушен, и мироздание требует восстановления баланса, — донёсся со стороны девушки знакомый тихий голосок, после чего большинство ей поклонявшихся ахнуло.
— Аянами? — еле выдавил из себя недоумевающий Синдзи.
— Во веки веков на меня наложено проклятие Неизбежности.
Вокруг мольбы раздались с новой силой.
— О чём ты?..
— Посему в битву ты вступишь иль битву покинешь, — она повернулась в сторону своего собеседника, — всё едино, неизменное неизбежно.
Вне всяких сомнений, это была Рей. Но она была какой-то странной, отрешённой больше обычного. И как только он об этом подумал, в городе разразилась до ужаса яркая вспышка. Юноша вместе с остальными людьми закричал от обжигающей боли по всему телу. Но каким-то образом Икари ещё мог видеть: вмиг одежда и волосы вспыхнули, кожа покрылась волдырями. Вокруг всё полыхало, всё плавилось, мужчины и женщины натурально сгорали заживо, как и сам Синдзи... Всё обращалось в пепел, кроме преобразующейся в нечто Аянами: она увеличивалась в росте, в глазах поселились два светящихся красных огонька.
— Ведь отныне я снова̷ не̨с͟ущи̡й г҉ибел̷ь͝...
С каждым словом её тихий голос становился грубее, жёстче, громче, сотрясая пространство ощутимыми вибрациями.
Из-за спины девушки проступило ещё несколько пар рук с различными мечами, щитами и странным на вид красным двойным копьём: подобно Z-ДНК, два перекрученных в спираль древка, которые соединялись меж собой бесчисленным количеством маленьких креплений. На конце каждой спирали было по длинному обоюдоострому лезвию.
В городе тем временем разрастался превращающий всё в пепел и поднимающийся в небеса огненный шар, перед которым расступались тёмные облака. Он поднимался ровно за головой явившегося многорукого монстра. Ударная волна неумолимо неслась в сторону холма, разрушая до основания все дома.
А сам Синдзи упал на колени, корчась от выжигавшей боли, но отвести взгляда от «Рей», или того, чем она стала, он никак не мог. Ему оставалось только внимать её словам:
—...в̸е͜л͘икий̨ р̶̵а̶͞з̧̛͠р̵у̛ш̨и̨̕те͝͠ль̕҉ м̷͜͝͠и̨̢͟р̸͢о͢͡в̸̸̡.
В последний момент Синдзи увидел только, как одновременно его достигает разрушительнейшая ударная волна и на шею стремительно, со свистом обрушивается копьё.
Его пронзает тьма.
[К оглавлению ↑]
Глава 33. Вечер перед долгими днями
Синдзи резко вскочил, схватившись за шею, и тут же головой ударился о крышу машины. В салоне играла какая-то заводная песня.
— О, проснулся, соня? — Мисато усмехнулась. — Ты так сладко спал, просто милашка.
Он не стал отвечать на колкость и просто потёр ссадину на макушке.
— Кошмар?
— Да так... — не стал уточнять Синдзи, выправляя своё дыхание. — Где мы?
— Почти приехали, — меланхолично ответила Рицко.
«Всего лишь сон», — вздохнул Синдзи и протёр глаза. Его уже начинало беспокоить, что в последнее время кошмары стали сниться слишком уж часто. И он бы не удивился, что это последствия регулярного контакта с «Евой». Однако Икари не был пока уверен, говорить о своих снах Акаги и Карихаре или пока воздержаться. А то эти двое, рассуждал Синдзи, пока вся троица поднималась домой, наперегонки устроят ему настоящее вскрытие мозга, чтобы докопаться до причин этих самых сновидений. С другой стороны, он зарубил себе на носу: если кошмары начнут беспокоить слишком часто, то следует обязательно обратиться к докторам прежде, чем всё станет плохо.
Когда они оказались дома, Мисато сразу рванула на кухню. За японским столиком в гостиной на бинбэг филигранно приземлилась Рицко, рядом с ней на дзабутоне22 расположился Синдзи.
Им открывался прекрасный вид на носящуюся туда-сюда хозяйку. Судя по всему, ожидать от неё какого-то полноценного блюда не стоило: в качестве ингредиентов шли одни полуфабрикаты, а в основе — так и вовсе лапша быстрого приготовления.
— Ты ещё ни разу не пробовал фирменное блюдо Мисато? — спросила Рицко.
— Нет, не довелось.
— О, мир полон чудесных открытий, — таинственно проговорила она, жестом подзывая к себе Пен-Пена. — Чур, я первая в уборную.
Синдзи непроизвольно захихикал и расслабился. Он очень боялся, что с суровой учёной ему не о чем будет поговорить и в отсутствие Мисато они просто будут молчать. Но Рицко оказалась хоть и строгой, но вполне общительной женщиной.
— Иди сюда, наглая птица, — посадила она уаркающего пингвина к себе на колени. — Ну, рассказывай, как жизнь молодая? Хорошо кормят?
— Уарк! — довольно ответил Пен-Пен, кивая в сторону Синдзи. А тот потихоньку недоумевал от такого диалога.
— Не обижают?
— Ур-р, — помотал он головой.
— Как тебе новый сосед по квартире?
— Уарк-уарк! — пингвин перебежал на колени Синдзи и сразу же начал ласкаться.
— Прекрати, щекотно! — рассмеялся Синдзи.
— Запиши в копилку своих достижений, Икари-кун, — ты ему сразу же понравился.
Он посмотрел с изумлением на Акаги:
— А разве он не со всеми такой?
— О, ты не видел, какая была война между Мисато и Пен-Пеном. Настоящая Иводзима.
— Уа-арк! — пингвин принял боевую стойку, подтверждая сказанное женщиной.
— Неужели? — Синдзи всё ещё не верил. — И кто же победил?
