В удивлении обращаю взор на друга. Ну да, конечно! Он же не слышит нашей речи! У нас общение на телепатическом уровне. Он в замешательстве, видит, происходит нечто странное, а душа томится от любопытства.

— Извини, я должен был подумать о тебе. Мы лицезрели чистую энергию души, а сейчас, с нашей прелестной жрицей, ведём мысленный разговор, о давно прошедших событиях, и о том, как нам, придётся спасти мир, — я ухмыляюсь этой банальной фразе, вспоминая доблестных американцев, не раз спасших мир в своих боевиках. Причём, там почти, всегда действовал герой одиночка, набирающий команду из сомнительных личностей. Относительно данной ситуации, хотелось верить, что я не являюсь суперменом — одиночкой, а числюсь неким инструментом, генератором идей, в руках очень многих, заинтересованных в положительном результате, высших существ. Без их влияния, и шагу б не сделал, не сломав шею. Прекрасно осознаю, истина приносится сверху, героям благоволят боги. Не было бы Одиссея, без заступницы Афины и не разрушена была бы Троя без вмешательства Посейдона, не упало бы "яблоко" на голову Ньютону, не приснилась бы Периодическая таблица великому Менделееву и пр. пр.

— Я так испугалась, когда каменная тётя ожила, — неожиданно пищит Светочка.

— А я совсем не боялся, — блестит клыками Игорёк.

— Врёшь, ты чуть не описался от страха! — возмущается девочка.

— Я некого не боюсь!

— Стоп. Не ругайтесь, мы все испугались, — урезониваю детей.

— Всё равно я не боялся, — хмурится мальчик и получает по уху от подружки.

— Придёшь ко мне, не дам волчонка погладить, — мстительно заявляет Игорь.

— Ладно, уж, храбрец, — неожиданно обнимает его Светочка. — Хорошо, пусть ты не боялся, зато как я испугалась, — звонко заверещала она, окончательно обезоружив этим откровением доброго мальчугана.

Вновь поворачиваюсь к пещерной женщине. Напряжённость на её лице сменяет благодушная улыбка. Она с удовольствием смотрит на ребят, но замечаю, её гложет тревога, внезапно догадываюсь, она боится за их жизнь.

"Ты чем-то обеспокоена?"

Она обжигает меня вспышкой огня своих глаз. Затем пылающий свет гаснет, затаившись в вертикальных зрачках.

"Обеспокоена? О, да! Нельзя сейчас идти за артефактами. Вы, люди с поверхности. У нас с вами, давняя вражда, вас растерзают, детей зажарят живьём".

"Что?" — я не верю своим ушам. "А как же предания? Общий враг?"

"Об этом знают лишь посвящённые жрецы, их не достаточно много. Тайна артефактов не доступна народу пещер, это обычная мера предосторожности, но она может сыграть злую шутку со всеми нами" — её мысль окрашивается в тоскливые тона. "В тоже время необходимо спешить".

"Сделаем проще, мы подождём здесь. Ты принесёшь их сюда. Часть проблем будет снята".

Жрица ухмыляется: "Да кто ж мне разрешит их вынести из сокровищницы. Твоё присутствие обязательно. Ты должен доказать, что Избран, а не сможешь, тебя убьют и съедят".

"Дела",— я развожу руками. "Идти нельзя и не идти нельзя, нормально, а главное логично".

"Им нельзя",— поправила меня жрица. "Тебе можно, но осторожно", — чисто по-человечески шутит она.

По-новому гляжу на жрицу. Очень непростая, многое недоговаривает, а когда поняла, что я читаю мысли, стала их умело сортировать. А вдруг она не та за кого себя выдаёт? Да нет, царица приказала ей помочь, а она жрица в её подчинении, злого умысла у неё нет, просто народ свой знает. Очевидно, избранные, весьма отличаются от общей массы. Не удивлюсь, техническим прогрессом владеет лишь горстка людей, для остальных всё это — табу. Будет смешно, если окажется, что их народ на первобытном уровне, вроде тех, с кем встретились на верхнем уровне.

"Мы не имеем ничего общего с тем племенем" — презрительно поджимает губы пещерная женщина.

"В мыслях копаешься?" — сурово сдвигаю брови.

"Ничего личного, обычная рутинная работа" — отмахивается жрица.

"Я запрещаю!" — вспыхиваю я.

"Не запрещай, а научись прятать мысли" — парирует она.

"Как?" — растеряно, спрашиваю я.

Она смеётся столь весело, что я мигом таю, Семён улыбается, Светочка с детской непосредственностью прижимается к необычной женщине. Жрица ласково треплет её за волосы.

Стоп. Я неожиданно прозреваю, не я читаю мысли, она генерирует ответную реакцию на своё вторжение в мой мозг.

"Ничего, научишься" — её озорная мысль впорхнула в моё сознание, как взъерошенный воробей.

"А я уже размечтался, думал, ещё одним подарком разжился"— капитулирую я.

"Тебе сделали много подарков и этот в тебе есть, просто ещё не освоился. В то же время я бы опасалась иметь столько ценностей, могут потребовать отдачи. А если не справишься? Кара богов сокрушительна, всякая искра божья должна раздуваться в яркое пламя. Негодяи те, кто гасит этот дар в самом зачатке, или используют его для низменных потребностей, но каждому воздадут по заслугам, хочу сказать по секрету" — жрица прикрывает, в чёрных как космос глазах, горящие искры. "Ад есть, но он не под землёй, как думаешь ты и тебе подобные, он наверху, он рядом с вами. Вы ходите по острию ножа, оступитесь, взлетите прямо в него".

"А, что такое ад?" — по-дурацки выпалил я и даже краснею от неловкости. Я такой умный и взрослый, спрашиваю юную женщину, хотя и Высшую жрицу Огня, о вещах спорных и большей части мифических.

Улыбка бежит по молочно белой коже, из прикрытых ресницами угольных глаз, вырывается свет.

"Хочу огорчить тебя, мой юный друг, конечно, я молодая женщина, но лишь относительно своих соплеменников, время у нас иное и возраст в тысячу лет не является зрелым, а мне, по вашим меркам, чуть более трёхсот. Для вас я, дремучая ведьм" — она вновь смеётся. "Но для своих мужчин, конечно девочка, а вот насчёт ада ... он не похож на картины, что рисуют ваши попы — это нечто другое, и в тысячу раз страшнее".

"Славно ты покопалась в моих мозгах" — удивляюсь я и мне очень неприятно.

"Ровно на столько, на сколько мне разрешили это сделать. Закрытых зон у тебя неизмеримо больше, чем открытых окон" — её мысль, несколько раздражённая, успокаивает меня.

Семён долго молчит, посматривает, как мы смотрим со жрицей друг на друга, порой улыбаемся, иногда хмуримся, он понимает, мы ведём беседу, но любопытство его просто раздирает, наконец, он не выдерживает: — Простите, что я вмешиваюсь в ваш разговор. Может, дадите немому вставить слово?

Жрица удивлённо косится на мощного мужчину, перехватывает его мысль, понимает смысл, ещё больше удивляется, затем проанализировав, догадывается об истинном значении слов, снисходительно улыбается, звонко лает нечто ободряющее, а я перевожу фразу пещерной женщины: — Она говорит, ты можешь принять участие в нашей беседе, только по существу темы и формулируй фразы короче.

— Спасибо мамзель, за снисхождение, — Семён фыркает в кулак. — Так мы идём к вам в гости?

На это раз жрица напрямую пускает мысль Семёну: "К сожалению, банкет отменяется, в смысле у людоедов низшей касты. Не будет у них банкета! Я вас не приглашаю. Великий князь пойдёт!" — резко выставила ладонь в моём направлении. "Пусть он убеждает их, что несъедобный".

"Хорошая шутка" — мысленно говорю я.

"Это не шутка" — жрица поджимает губы. Волосы, искрясь, колыхнулись за плечами. Ведьма, истинная ведьма, с невольным восхищением смотрю на женщину. Она быть может, не уловила мою мысль, или оставила без внимания, по крайней мере внезапно становится серьёзной.

"Я покажу выход на поверхность" — она обводит притихших ребят огненным взглядом.

"Свету с Игорем передам Яне и думаю присоединиться к вам" — с упрямством и вызовом говорит Семён.

"Мысль неверная" — морщится жрица. "Но твою храбрость, пусть и глупую, ценю, а вот на Великом князе знак Высших сил, ему помогут — тебе нет".

"Она права. Ты лучше пошли за Аскольдом, пусть даст группу охотников, и ждите у лифта. Кстати, подумай, как собрать паутину, из неё можно изготовить сверхпрочную одежду, щиты, верёвки ..."

"Паутина является собственностью моего народа" — жёстко замечает жрица.

"Это мой трофей" — мягко урезониваю её я. "Но, в принципе мы обсудим эту тему".

Жрица смолчала, но весь вид выражает недовольство. Она берёт за руки детей и смешно разговаривает, вызывая этим, бурный смех у малышни, ведёт к выходу. Я догадываюсь, она сознательно подыгрывает им, уловив, что их так веселит. В сознание детей не лезет, осторожничает, боится нарушить какие-то скрытые механизмы детской психики.

Следуем за ними. У двери она прислушивается к внешним звукам, затем подзывает Семёна и требует, что бы он осторожно приоткрыл дверь.

Из образовавшейся щели потянуло свежестью и сыростью. Я весь напрягся, втягиваю воздух, запах зверья ощутил, но слабо, они разбрелись кто куда и находятся на большом расстоянии.

"Можно выходить" — решаюсь я.

"Пусть он идёт первым" — распоряжается жрица.

"А у нас принято первой пропускать женщину, а так же, предлагать ей сесть, и снимают с неё одежду" — шучу я.

"Я тебя не понимаю" — искренне говорит она и простодушно добавляет: "Если его не съедят, можно выходить и нам ... А зачем с женщин снимают одежду?"

Семён хмыкает, глаза весело блестят. Он снимает с плеча ружьё и проворно выскальзывает наружу, в тот же час раздаётся рычание, это Семён решает пошутить.

"Дурак" — равнодушно заявляет жрица, закидывая автомат на плечо, но что-то мне подсказывает, приглянулся ей этот мужчина.

Мы выходим наружу. Почти стемнело. Над рекой раздаются резкие крики птеродактилей, из корней чахлых деревьев выползают жирные личинки и зажигают смертоносные огни, гигантские стрекозы нагло шныряют над головами, со стороны реки слышатся неясные крики рептилий.

"Весело у вас" — вздрагиваю я.

"Да уж лучше, чем на поверхности".

"А ты была у нас?"

"Ещё чего! Мне ещё жить хочется. Там от вашего солнца мясо с костей сходит, а твари такие, нечета нашим зверюшкам".

"Мне кажется ты, что-то путаешь, это у вас тут игра на выживание".

"Как скажешь, Великий князь" — язвит жрица.

"Не сердись, у каждого своя, правда".

"Делать мне нечего, на глупости обижаться".

"Поговорили".

"Не сердись, у каждого своя правда" — повторяет мою мысль жрица.

В недоумении смотрю на неё. Она глянула на меня и неожиданно весело хохочет. Семён косится на нас, его свинцовый взгляд больше, чем нужно цепляется за выпуклые формы подземной жительницы, я усмехаюсь, мой друг попал под влияние неземной красоты.

Жрица повела огненным взором, она чувствует внимание к своей особе, это её забавляет и ей приятно, но она хмурит лоб и поджимает пухлые губы, весь вид показывает неприступность и равнодушие, но разгоревшийся интерес к мужчине с поверхности, от меня не скрыть, её глаза пылают огнём, даже молочно белая кожа порозовела.

Светочка идёт рядом с ней, что-то воркует под нос, Игорь старается шагать так же крупно как его приёмный отец Семён, получается не очень, роста не хватает. Я, с ружьём наизготовку, иду первым. Жрица этим весьма недовольна, пытается вперёд послать Семёна, считает, мною рисковать нельзя, но я посылаю её ... не получится из меня полководца-стратега, который следует за своей армией, умело прячась за их спинами. По жизни я всегда стараюсь быть первым. В детстве, да и в зрелом возрасте, первым бросался в драку в прямом и переносном смысле, защищая товарищей, или свои интересы, первым получал по морде, но и первому, в случае победы, доставались лавры победителя.

Быстро темнеет, словно на небо накатывается грозовая туча. Невольно обращаю взор наверх, в вышине, загадочно мерцают сталагмиты, совсем как звёзды. Чудно!

Сырость реки заставляет съеживаться, вечерние звуки, доносящиеся из прибрежных зарослей, вызывают опасения, мысли рисуют кошмарных рептилий, копошащихся на отмелях, встречаться с ними, ох как не хочется. Невольно замедляю шаг, жрица упирается в мою спину, вопросительно смотрит, я стыжусь, трусости и поспешно двигаюсь дальше.

Чавканье и кваканье разносится со всех сторон, грузные тела плещутся в воде, кто-то выбрался на берег и галопом ломится в заросли. Туша, пропахшая тиной и прелыми водорослями, проносится в опасной близости. Мы затаились у мшистых кочек, пот струится по лицам. Страшно. Молю бога, что бы наши дети сидели как мышки. Они молодцы, нас слушаются и не суетятся.

"Пора" — мысль жрицы шёпотом вливается в моё сознание. "Катер чуть правее этих каменных блоков".

Поспешно покидаем укрытие, бегом направляемся к реке. Запах всевозможного зверья стегает по обонянию. У катера плавают исполинские животные, они фыркают, их рёв вгоняет сознание в ступор. Приехали, мелькает паническая мысль. Внезапно шевелится на башне катера пушка, с шипением вырвался снаряд, шваркнуло так, что челюсть едва не выпадает из суставов. Столб воды поднимается в скоплениях толстокожих монстров. С амплитудой в секунду звучит ещё один выстрел, затем ещё с десяток. Словно началась боевые действия. Водяные столбы смерчами вздымаются вверх, грохот разрывов смешивается с рёвом рептилий, кровавые ошмётки тел, разлетаются далеко в разные стороны. Мощно взревел двигатель, катер ползёт сквозь кровавую кашу, утыкается в отмель.

"Бегом!" — мысль жрицы словно кричит. Хватает под мышки Светочку, прыгает на борт, затем принимает от Семёна Игоря. Следом вваливаюсь на палубу, и я с Семёном. Катер резко отваливает от берега, от неожиданности едва не падаем за борт.

"Да чтоб вас!" — рычит жрица. "Держитесь за леера, свалитесь в воду, вас мгновенно съедят!"

Позади катера беснуются раненые рептилии, а мои зубы выстукивают кастаньету ... наверное, от холода.

Открывается люк, поднимаемся на ходовой мостик. В кресле капитана сидит наш старый знакомый, бинты, опоясывающие тело, пропитаны кровью, бледное лицо, мокрое от нездорового пота, глаза полузакрыты, из век пробивается багровое пламя. Жрица быстро достаёт шприц. После инъекции мужчине становится легче, он откидывается на спинку кресла, не переставая удерживать штурвал.

— Вам очень больно? — без боязни подходит к нему Светочка. Мужчина хмуро глянул на ребёнка, видит ожерелье подаренное жрицей, вопросительно косится на женщину.

— Давайте я вам руль помогу держать, — блеснул клыками Игорь.

Мужчина неожиданно усаживает рядом мальчика и кладёт его ручонки на отполированные рукоятки штурвала, непонятная улыбка гримасой искажает лицо.

"Нам необходимо попасть в город, к лифту, он выведет нас на верхний уровень" — обрисовываю свою мысль, показывая запомнившуюся картинку.

Мужчина смотрит на напарницу, качает головой.

"Что-то не так?" — насторожился я.

"Башня Богов блокирована, к ней не прорваться, нечисть оккупировала Мёртвый город, о тебе знают, пришелец. С этого уровня не выйти, придётся спускаться ниже" — мужчина тяжело дышит, сломанные рёбра причиняют ему боль, но он терпит.

"Давай я встану за штурвал" — предлагаю я, испытывая к нему сострадание.

"Благодарю. Грайя поведёт" — назвал он жрицу по имени. Надо же, сколько мы уже знакомы, а я всё ещё не удосужился спросить, как её звать. Я смотрю на женщину, она чуть улыбнулась.