— Почему детство так быстро ушло? Как весело было мелкому! Всегда находилось занятие, соберешься с друзьями, прятки, салки, футбол, квадрат, самые разнообразные игры, ребятня с хронической асфальтовой болезнью летом. Зимой лыжи, коньки, санки, снеговики, снежные обороны. Вечно приходили домой уставшие, веселые, в штанах, которые можно поставить в угол, пока они не разморозятся. А теперь выросли, другие заботы, денег заработать, девчонку подцепить и от нее не подцепить, что делать в выходные?
— Тьфу, блин! Снова ностальгировать начал, да что за фигня со мной сегодня творится? — Поднялся на третий этаж, нашаривая ключи в кармане куртки, заметил темный силуэт на лестничном пролете.
— Здорово, Волчара, где тебя носит, я тут уже минут тридцать стою? — протягивая руку для пожатия, ко мне спускался парень, с довольно импозантной внешностью, под два метра ростом, широкий в плечах, чуть сутуловат, что немного скрадывало его рост, черные волосы, с небольшими залысинами, зачесаны назад. Небольшая, аккуратная бородка эспаньолка придавала ему вид лихой и немного бандитский, карие глаза лучились весельем.
Пожимая руку, ответил — Привет, моджахед, по дороге задержался, пара гопников ограбить пыталась.
Когда Виталик подошел ближе, вся веселость с него слетела мигом, в глазах проявилась сталь, брови нахмурились. — Кому будем мстить? — взяв меня за остатки куртки, повернул вокруг своей оси, пристально разглядывая. — На скуку я смотрю тебе грех жаловаться, — ткнул пальцем в одно из множества пулевых отверстий на куртке. — в тебя стреляли? И куда влез-то?
— Не обращай внимания, я даже не помню, во что именно вляпался и откуда дырочки. — открыл дверь, пропуская друга вперед — Дома расскажу, проходи не стесняйся.
— Да уж куда ты денешься?
— Проходи на кухню, в комнате полный беспорядок, поэтому посидим, наверное, там, я с воскресения дома не был, по крайней мере, не помню, чтобы заходил. — войдя в квартиру сразу почувствовал, что что-то не так.
Молча показал другу знак, чтобы не двигался с места, а сам крадучись прошелся по всей квартире, вернувшись обратно в коридор, сказал — Ни ангела не понимаю! Запах только мой, но в квартире идеальный порядок, кто интересно убрался-то?
— Слушай, Серый, ты себя вообще-то нормально чувствуешь? — спросил Виталик, рассматривая меня с изрядной долей настороженности во взгляде.
— По правде говоря, далеко не лучшим образом, а что?
— Если ты всегда так реагируешь, на чистоту в квартире, — Виталий смотрел куда-то вниз, проследив за его взглядом, уткнулся в ножи, зажатые в ладонях обратным хватом — тогда боюсь представить какова реакция на врагов.
— Сталь в руках и сталь в глазах, а врагам лишь двадцать сантиметров стали в печень! — задумчиво пробормотал, убирая ножи в ножны на руках. — У меня настолько насыщенные событиями последние дни, что и завзятый флегматик проникнется нездоровой паранойей. — выкидывая все из карманов на маленький столик продолжал напряженно принюхиваться. — Вот хоть убей, не понимаю, что происходит! Ладно, ты пока устраивайся, а я по быстрому приму душ.
— Ты о чем? — выкрикнул Виталий уже чем-то, звеня на кухне.
— Выйду из душа расскажу, а ты пока, если не влом приготовь хоть чего-нибудь перекусить, а то уже кишки вокруг позвоночника обмотались, правда, не знаю, найдешь ли хоть что-то в холодильнике?
Выбравшись из душа, почувствовал, будто заново родился: все тело ныло, головная боль не проходила, яркий свет лампы действовал на нервы, слегка знобило. В общем, все симптомы только что родившегося человека не понимающего, зачем его вытащили из такой теплой и уютной утробы матери в этот неуютный и враждебный мир. Лоб снова кольнуло болью, пробормотал, зажмурившись — Не надо напоминать о себе, я и так о тебе помню! — посмотрел в зеркало. Лицо, осунувшееся, бледное, мои, давно знакомые с детства глаза, человеческие, посреди лба красуется шишка, отвратительно розового цвета.
Нашарил, извлеченный из кучи одежды один из своих ножей, побрызгал на него одеколоном, посмотрел на него и брызнул на шишку. Осторожно разрезал кожу, затем подцепил какую-то железяку, неизвестным образом туда попавшую, она звонко шлепнулась в раковину, зашипел от боли, впрочем, быстро утихнувшей. Смыл кровь и вновь встретился с собой в зеркале глазами, от раны не осталось и следа. — Боль прошла, только затылок еще ноет. — нашарил такую же шишку на затылке прошипел — Виталик, бросай звенеть посудой! Топай в ванну, операцию проводить будем.
— Чего, тебе? — появился Веталь и принес с собой такой аромат запеченного мяса, что чуть не захлебнулся слюной.
— Бери нож и режь эту пакость на моем затылке, не бойся. — протянул нож.
Виталик резко спрятал руки за спиной. — Совсем крышу сорвало?!
— Да не бойся, мне всего-то нужно, чтобы ты надрезал кожу на шишке и вытащил оттуда какую-то хрень там застрявшую.
Через пять минут шипения с моей стороны и изощренных матов со стороны Виталика, на свет была извлечена вторая железяка.
— Что с тобой творится? — удивленно спросил Виталик, наблюдая, как разрез затягивается прямо на глазах.
— Это называется ускоренная в несколько раз регенерация. — смыв кровь и вытерев волосы повернулся к нему — Я тебе уже рассказывал что не совсем человек, дружище. — ополоснул неизвестные металлические побрякушки под краном и присвистнул, у меня на ладони лежали пули, изуродованные и расплющенные, но вполне узнаваемые. Из-под разорванных латунных оболочек выглядывали деформированные свинцовые сердечники.
— Н-да, голова, это кость, в твоем случае, еще и крепкая! — выразил мою мысль Виталик, разглядывая пули, подняв глаза на меня, спросил — Откуда они взялись? И главное, какая тварь в тебя стреляла?
— Сам бы хотел это знать. — бросив пули на стиральную машинку, вышел из ванной комнаты — Пошли на кухню, а то уже почти утонул в слюнях от аппетитных запахов исходящих от приготовленной тобой еды.
— Пошли. — неуверенно согласился друг, увидев недоумение на моем лице, ответил на незаданный вопрос — Мясо уже было приготовлено, я думал это твоя мама приезжала, кстати, оно еще теплое.
— Н-да? — скепсис из меня чуть не через уши лез — Чтобы мама приехала ночью, убралась в квартире и приготовила еду, да быть такого не может! Мама всегда перед приездом звонит, и я по старой привычке готовлю и навожу марафет в квартире, но — поднял указательный палец — в тумбочках у меня всегда такой милый сердцу маленький бардак, а сейчас там идеальный порядок, в котором вряд ли с ходу найду что-то нужное. Я к чему веду-то, еще несколько лет назад в тяжелой схватке характеров отвоевал свое личное пространство, где все именно так как хочу я, и мама с инспекцией туда не залезает никогда. В общем, кто бы не убирался и не готовил, это точно не была моя горячо любимая мама и по любому не я, но запах только мой, что бесит и вызывает тихое недоумение, а если точнее, начинаю сомневаться в здравости своего рассудка.
Когда прочно обосновались на кухне за столом, рассказал все, за исключением некоторых деталей, подробно остановились на громадных дырах в памяти, после получасовых бредовых и не очень предположений, все-таки сошлись, что у меня амнезия, вызванная попаданием двух пуль в голову. После нескольких стопок абсента, совместными усилиями сделали заключение, что с головой я не дружу и вообще не совсем адекватная личность, а порой социопат каких поискать. Еще несколько стопок помогли прийти к решению, что это все же поправимо и вызвано множеством событий последних дней. К концу бутылки выяснили, что с головой и памятью не только у меня швах, но и у Виталия, оказывается, он не помнил из-за чего, я хотел кому-то начистить личико на дискотеке. После недолгого спора выяснилось, что я вообще не помню, что мы были на этой самой дискотеке.
— Кстати, какой сегодня день недели? — спросил, выбрасывая в мусорное ведро, пустую тару — Голова совсем дырявая стала.
— Пятница, точнее уже позднее утро субботы, еще точнее девять утра субботы. — ответил Виталий, весело сверкнув глазами — Ты смотрю совсем плохой.
Удивленно уставился на Виталика — Слушай, раз сегодня суббота, значит именно сегодня у Вована день рождения, так? — Виталик кивнул — Тогда, какого черта, этот великовозрастный обалдуй меня посылает?!
— Ты, что ему звонил?
— Ага, поздравил его, а он говорит, что день рождения у него завтра, поэтому у тебя и спросил, какой день недели.
— Все правильно он сказал. — хмыкнул Виталий, я уставился на него непонимающе. — Вот когда он проснется, тогда для него и наступит завтра.
— А-а, — протянул я — не подумал. Слушай, а давай его сейчас насильно поздравим, у меня еще где-то абсента навалом оставалось. Завалимся к нему и устроим внеплановую вечеринку.
— Так он же не будет сегодня отмечать.
— А нас это не должно колыхать, за завтра отоспится, и на работу придет уже не с похмелья, да и просто втроем гораздо веселее. — посмотрел ему в глаза — Ты как на это смотришь?
— Я за.
— Вот и прекрас-сно! — предвкушающе прошипел. Метнулся в комнату, взял пару бутылок зеленого горячительного, бросил в пакет.
Когда вышли на улицу, почувствовал легкую слабость. Покачнулся, и чтобы не познакомиться с землей вплотную, облокотился на какой-то дом. В тот же момент, меня наполнило чувство невероятной крепости, не мое, совершенно чуждое, мыслящее, если можно так выразиться образами, старое, немного уставшее, нейтральное и одновременно радостное, что в нем кто-то живет, любит какую-то отдельную его часть, внутренности... Я отскочил от дома метра на два, с гримасой удивленного недоверия на лице, причем гримасой недоверия собственному рассудку. Снова покачнулся.
— Что с тобой? — подскочил Виталий, подхватил под руки и поставил вертикально, я же в это время медленно пятился от стены, нервно хохотнул и перевел на своего друга округлившиеся от удивления глаза.
— Дружище, — начал торжественно, согласно моменту — можешь с чистой совестью вызывать "тридцать третью бригаду", тут может быть только два варианта, первый, либо я окончательно распрощался со своим рассудком, что вероятнее всего, либо второй, совершенно невероятный вариант — дом живой и разговаривает. — Виталий, посмотрел на меня, как-то уж слишком грустно и выразительно покрутил пальцем у виска, я просто кивнул, подтверждая его выводы. Вошли в помещение магазина, накупили всякой всячины, на закуску. Взяли такси и отправились поздравлять.
— Как ты думаешь, — обратился ко мне Виталий — Вовка будет нам рад?
— А куда он денется, особенно когда на его пороге появятся, такие красивые и все из себя поздравительные мы? — Виталий расхохотался.
— Лишь бы от радости драться не полез! — прокомментировал он.
— Угу. — сам расплылся в улыбке, погружаясь в воспоминания — Помнишь, — повернул в его сторону голову — мы тогда еще в школе учились. Тот случай в спортзале, когда на ринг решили выйти?
— Это когда Вовка тебе фонарь поставить в боксерских перчатках умудрился?
— Тогда-тогда, — кивнул подтверждая — ситуация комичная вышла, прямо как в Роки. Домой пришел, мама спросила, кто синяк поставил. — Виталий хохотнул.
— И ты ответил только одним словом — друг. — вместе рассмеялись, за воспоминаниями о школьных проделках пролетела дорога.
— Может, сначала позвоним? — спросил Виталий.
— Не стоит, может отмазаться, а если будем уже стоять на пороге, тогда никуда не денется и спровадить нас будет трудновато.
После не очень длительного уламывания прочно обосновались у нашего общего друга на квартире.
— Ребят, — начал полусонный Вова — сейчас посидим не долго, я хочу еще с родными посидеть, потом уже всю нашу компанию соберем.
— Не переживай, сами напиваться не собираемся. — отмахнулся Виталий — Так, что чуть-чуть, не считается.
Мы сидели и вспоминали школьные и студенческие годы, совместные проделки и проказы. Алкоголь почти не действовал, голова оставалась ясная. Спустя некоторое время мы с ребятами распрощались и разошлись в разные стороны, Вова снова упал спать, Виталий тоже решил поехать к себе отдохнуть.
Посмотрел по сторонам, снова темно, точнее медленно проходило сумеречное время. День еще не отступил, но тьма тоже лениво просыпалась, не спеша вступить в свои права. Заскочил в магазин, купил шоколадку, но отведать ее не успел, в кармане зазвонил телефон.
— Алло.
— Сергей Михайлович, вы уже проснулись? — спросил мужской голос.
— Да нет вообще-то, я еще не ложился, с кем имею честь говорить?
— Называйте меня Анатолий, нам срочно необходимо встретиться, сможете подъехать через сорок пять минут на площадь Пяти углов? — приказным тоном произнес собеседник.
— Зачем? — вполне резонный вопрос.
— Это не телефонный разговор. — меня начало раздирать любопытство, закрались сомнения, вкупе с вполне понятными опасениями.
— Вообще-то у меня на сегодня намечены кое-какие планы, например, заехать на работу. — положил еще не раскрытую шоколадку в карман — Да и поискать кое-что.
— Я в курсе что именно вам нужно найти, это что-то я хочу вам предложить. — пояснил Анатолий и продолжил — Вы, Сергей Михайлович, в данный момент безработный, заявление о вашем приеме на работу подписанное и заверенное, уже лежит в нашем отделе кадров, трудовая с вашим расчетом со старой работы, у меня во внутреннем кармане. Так же ваша машина, сейчас находится на стоянке, возле гостиницы, так что поспешите. И еще одно, можете не ездить на вашу старую работу, никого там не найдете. — я отодвинул трубку в полном недоумении, посмотрел на нее и поковырялся в ухе.
— Кто вы такой, ангел лицо тебе обглодай, и что вам от меня нужно? — разозлился, ярость прибывала просто умопомрачительно быстро.
— Встретимся, тогда все и узнаете, возьмите такси и поезжайте, ждите возле большого экрана. — напоследок сказал Анатолий и положил трубку.
— Поезжайте на такси! Тоже мне командир нашелся! — замахнулся телефоном, но в последний момент успел остановить руку. Ярость быстро потухла, в груди разгорался огонек азарта с любопытством, однако, что-то настораживало — Вот только что мне не дает спокойно пойти на встречу? — сосредоточился, в памяти пробел — Тьфу, ты блин! Снова дыра в памяти! — плюнул на все и двинулся к центральной улице.
— "Вы меня заинтриговали, Анатолий, посмотрим, что вы имеете мне предложить". -подумал про себя, от нетерпения ерзая на сидении.
Подошел к экрану на площади, по которому шла какая-то реклама, призывая народ тратить свои сбережения, на абсолютно ненужные никому вещи. Осмотрелся, вокруг спешили люди по своим, только им известным делам. Одна из главных достопримечательностей нашего города гостиница "Арктика" стояла на своем месте, не собираясь никуда деваться, на земле лежал тонкий слой подтаявшего снега. Глянул на часы, до назначенного времени оставалось ровно тридцать секунд. Сзади раздалось покашливание, я развернулся, про себя подумал: — "Пунктуален, свет тебе в одно место!" — стал разглядывать представшего передо мной человека. Зрелище было еще то! Двухметровый, с чем-то верзила, очень широкий в плечах, этакий Илья Муромец, мощная грудь. До того как немного подрос, на таких людей смотрел снизу вверх, но и после, слишком часто встречаются индивиды, на которых приходится смотреть точно также! Темные, неопределенного цвета, холодные глаза на гладко выбритом, добродушном лице, тонкие губы сжаты в линию, прямой нос, темно-каштановые волосы, подернутые сединой на висках. Высокие скулы с выступающим квадратным подбородком. Одет этот гигант был в строгий серый костюм, поверх пиджака замшевая куртка, распахнутая на груди. Человек делал тоже самое — внимательно изучал мою неопределенную личность.
