Алина не шевелилась и молчала. В глазах герцога блеснули слезы, он прерывисто вздохнул и, нервно сглотнув, медленно выпустил ее руку. Потом поднялся, и, повернувшись к королю, добавил: — Видимо та записка, мой государь, что Вам передали, хоть и не от меня, но недалека от истины...
— Алекс, ты соображаешь, что говоришь? — король тоже поднялся и пристально посмотрел на него.
— Я говорю то, что есть... Вы взгляните на нее... — кивнул он на супругу с отсутствующим видом сидевшую на земле.
Король снова склонился к ней, и осторожно взял ее за плечо: — Алиночка, встань, пожалуйста. Ведь действительно, не дай Бог, простудишься...
Та даже не пошевелилась, ее взгляд был устремлен куда-то вдаль.
Король сильнее потряс ее за плечо: — Алина, вставай! — и, видя, что она не реагирует, повернулся к герцогу: — Алекс, да что с ней? Она как отключилась совсем... — он вновь склонился над ней и осторожно похлопал герцогиню по лицу. Потом, видя, что это не дает результата, с силой ударил по щеке: — Да, очнись же, Алина!
Однако ни один мускул не дрогнул на лице герцогини, лишь голова чуть дернулась от удара, при этом даже в глазах не отразилось ни одной эмоции.
— Да бесполезно... уйти она решила... — хрипло проговорил герцог.
— Так сделай что-то! — король вновь встал.
— Что? Я уже сказал ей все, что мог... Что мне еще ей сказать? Что я готов собственноручно удавить мою любовницу? Только это ведь не остановит ее... Она лишь еще больше разозлилась, когда поняла, что я хочу с ней что-то сделать... Что наложу на себя руки? Или что?
— Ты не говори, ты делай!
— Что делать? Повеситься перед ней на дереве? Или что?
— Домой ее отвези, переодень, отогрей, врача ей позови.
— Вы не поняли? Она жить не хочет. Так что все, что Вы говорите, делать, конечно, можно, но бесполезно. Это вопрос времени и все...
— Хватит, Алекс! Я не желаю это слушать! Я не знаю, что ты будешь с ней делать: лечить будешь, в монастырь повезешь или всех своих любовниц перед ней перевешаешь... Не знаю, и знать не хочу! Она твоя супруга, и ты должен найти способ ее спасти.
— В монастырь ее везти, смысла тоже нет. Отец настоятель предупредил, что сделать ничего не сможет, если она сама больше жить не захочет... И не забывайте, мой государь, она моя супруга лишь формально... Кстати, сегодня, она припомнила мне это... Так что ее не держит здесь больше ничего: ни обязательства перед Вами, ни передо мной, ни перед своим родом, которому она в любом случае не даст наследника... — он тяжело вздохнул, — она посчитала, что до конца выполнила долг перед всеми...
— Значит так, — король раздраженно прошелся вокруг дерева, под которым сидела Алина, абсолютно никак не реагировавшая на их разговор. — Она твоя. Я освобождаю тебя от всех клятв, что ты мне давал о ней. Живи с ней, пусть у нее будет наследник, только не дай ей умереть. Понял? Я удовлетворюсь ролью друга и не буду претендовать на большее, к тому же я никогда и не был никем для нее кроме друга... я ни разу не коснулся ее... у нее был ребенок от Дмитрия. Одним словом, делай что хочешь, но она должна быть жива и счастлива... Она нужна мне... Я не знаю, что я сделаю, если потеряю ее... — он шагнул ближе к герцогу и, схватив за плечо, сильно тряхнул: — Понял? Ты должен любым способом вывести ее из этого состояния.
Король был примерно на голову ниже герцога, но как только он схватил его за плечо, герцог тут же преклонил колени:
— Я сделаю, все, что в моих силах, Ваше Величество... Она мне дорога не меньше, чем Вам...
— Тогда бери ее и отправляйся в замок!
— А Вы?
— Я? Я вернусь в столицу и постараюсь разобраться с автором этой милой записки, которая дала повод моей драгоценной кузине, посчитать, что у нее больше нет обязательств передо мной, и что она только препятствует моему успешному правлению государством...
— Можно я взгляну на нее?
— Конечно, — король достал записку из кармана и протянул герцогу.
— Почерк похож на мой... только аккуратней и еще "к" я не так пишу, тут вензель сверху аккуратно выведен, а у меня обычно просто перо срывается и закорючка выходит... Похоже, женщина писала...
— Женщина... женщина... — задумчиво пробормотал король, забирая из рук герцога записку, — конечно, женщина! Лидия, стерва! У нее замечательно выходить почерк подделывать, и только она знала, что ты уехал Алину разыскивать, и я знаю об этом и поверю... Неужели простить не смогла мне ту пьяную выходку? Ну да... Алина так и сказала... Черт! Ну погоди, сестренка... Все, Алекс! Вставай и забирай Алину.
Он повернулся к ней и потрясенно замер. Герцогиня лежала на земле, ее голова была неестественно запрокинута, а глаза закрыты.
— Господи! Алина, что с тобой? Алекс, что с ней? — Он бросился к ней и приподнял ей голову, — Алекс, да что с ней? Я понимаю: замерзла, устала, перенервничала, обиделась, не хочет ни разговаривать, ни жить... но она же действительно умирает, Алекс...
— Вы что не поверили мне, государь? Я не шутил... — герцог склонился рядом с ним над супругой.
— Но не так же сразу? Да сделай же что-нибудь!
— Слишком поздно что-то делать... Осталось лишь помолиться, мой государь... Возможно, Господь призрит наши молитвы и не даст ей уйти...
Он встал рядом с супругой на колени и молитвенно сложил руки. Король последовал его примеру.
О чем каждый из этих двух сильных и бесстрашных мужчин молился, и что обещал Господу, знал только он. Тишину леса нарушало лишь пение птиц, да пофыркивание привязанных невдалеке коней. Казалось, горестно замершие коленопреклоненные мужчины над недвижимым телом молодой женщины замерли так навсегда, однако минут через двадцать Алина с трудом хрипло вздохнула и, повернувшись, сильно закашлялась, и они оба тут же наклонились к ней.
— Алина.
Герцогиня с трудом приподняла голову и, открыв глаза, посмотрела на них долгим мутным взглядом, а потом в изнеможении вновь откинула голову и закрыла глаза.
— Алекс, да у нее жар, посмотри... — проговорил король, осторожно коснувшись лба герцогини. — Забирай ее и срочно вези в замок. Как я понимаю, нам дарован шанс, постарайся не упустить его.
Король помог герцогу подхватить Алину в седло, потом вскочил в седло сам, и они разъехались в разные стороны.
14
Герцог больше двух суток не отходил от постели супруги, не подпуская к ней никого, включая камеристок. Даже Лерон осматривал герцогиню лишь в его присутствии.
— Ваша Светлость, Вам надо пойти отдохнуть... Я подежурю у герцогини, и если что-то изменится, Вам тут же сообщат.
— Идите Вы к черту, Лерон, с Вашими советами, — беззлобно пробормотал герцог, он сидел на краю кровати герцогини, держа ее за руку. — Вы бы вместо того, что бы мне советы давать, лучше бы сказали, чем еще жар у нее сбить можно, кроме этих Ваших холодных обтираний, которые ни черта не действуют... Третьи сутки ведь бредит она, и есть ничего не может, ее сразу тошнит, лишь в рот ей что-то положишь и проглотить заставишь... пьет только, да и то мало и с трудом.
— Ей и не надо сейчас есть Ваша Светлость... я предупреждал, чтоб Вы и не пытались кормить ее... Ей лишь пить надо как можно больше... Кроме тех отваров, что я велел, любые соки, морсы, компоты — любые, какие ей нравятся.
— Понять бы еще сейчас, что ей нравится... — герцог тяжело вздохнул.
В это время в дверь постучали.
— Да, — герцог повернулся к двери.
На пороге появился Рон.
— Ваша Светлость, приехала портниха, она привезла платье на примерку для леди Катарины.
— Рон, разберись сам. Пусть леди Катарина сходит и примерит. А не захочет, выгони портниху. Иди, — герцог раздраженно махнул рукой, и дворецкий закрыл дверь.
Однако через некоторое время стук повторился.
— Что еще? — раздраженно спросил герцог у появившегося дворецкого.
— Леди Катарина отказывается идти к портнихе, говорит, что без приказа герцогини никуда не пойдет. А портниха говорит, что платье необходимо примерить, иначе она не сможет его дошить, а герцогиня срочно требовала это платье и строго взыщет с нее за него. Поэтому она не уедет, пока не примерит его, или герцогиня ей уехать не прикажет...
— Сейчас я убью их обеих... — тихо сквозь зубы пробормотал герцоги, и тут почувствовал, как дернулась в его руке рука супруги. — Что, моя дорогая? Что Вы хотите? — склонился он к ней.
Герцогиня приоткрыла глаза и едва слышно проговорила, — Сходите с Кэти. Я хочу для нее это платье...
— Да, конечно... Сейчас пойду. Может, Вы попьете, моя дорогая? — он, взяв чашку, преподнес к ее губам, но Алина уже вновь была без сознания.
Герцог, сокрушенно покачав головой, отставил чашку и поднялся: — Подежурьте у нее Лерон и не смейте никуда отходить. Я Вам камеристку ее пришлю, если что-то потребуется, ее пошлете. И мне если что, пусть немедленно сообщит...
— Конечно, Ваша Светлость... Я никуда не отойду, и сразу же пошлю за Вами, если ей станет хуже.
Герцог кивнул и вместе с Роном вышел.
Кэти стояла у окна своей комнаты. Она не могла понять, что случилось в замке. Мать уже больше трех дней не заходила к ней, а она без ее разрешения из комнат своих никуда не выходила, и не могла узнать, с чем это связано и что происходит. И Сьюзен ничего не могла пояснить ей. Сегодняшний визит дворецкого и его просьба сходить к портнихе одной, чтобы примерить платье напугали ее. К тому же он на ее вопрос в замке ли отец и мать, ответил, что они оба в замке, но ничего не пояснил ей, почему она должна идти к портнихе одна, хотя раньше никогда не делала этого. Ко всему прочему Кэти стеснялась туда идти после последнего наказания. Она, конечно, понимала, что, портниха не заставит ее снять нижнее белье, но ей все равно было неприятно и страшно идти одной к этой достаточно волевой и резкой женщине, она побаивалась ее. Сейчас она ждала, не придет ли за ней разгневанная ее отказом мать. Ее появление очень бы обрадовало Кэти. То, что мать, уже столько времени не приходила к ней, страшило ее.
В это время дверь без стука распахнулась.
— Мама! — Кэти обрадовано обернулась к двери и тут же испуганно замерла, потому что на пороге стоял отец.
— Пойдем, Катарина, примеришь платье, — тихо проговорил он.
— Да, отец, — она торопливо вышла и вслед за ним пошла по коридору. После возвращения из монастыря Кэти очень боялась отца. Боялась, несмотря на то, что он за все это время больше ни разу не наказал ее. Она чувствовала, что отец с трудом выносит даже ее присутствие, видимо, так и не сумев простить ей потерю наследника, и ее от его гнева хранит только заступничество и доброе отношение матери, которой он отдал полный контроль над ней.
Зайдя в один из приемных залов, герцог кивнул поднявшейся им навстречу портнихе: — Показывайте платье.
— Вот, Ваша Светлость, — поклонившись, портниха развернула перед ним платье для верховой езды.
Герцог снова, едва заметно кивнув, повернулся с Катарине: — Примерь.
— Это мне, папочка? Правда? — глаза Катарины возбужденно заблестели. — Мне будет можно ездить верхом?
— Видимо, да... раз она заказала для тебя это платье, — тихо проговорил герцог и, отойдя к окну, повторил: — Примерь.
Катарина быстро с помощью портнихи переодела платье и начала вертеться перед зеркалом.
— Постойте спокойно, леди, — одернула ее портниха. — Мне надо посмотреть, как выточки сидят.
Кэти послушно замерла, а портниха стала что-то отмечать на платье и перекалывать. Потом удовлетворенно кивнула:
— Можете снимать его, леди. Я закончила.
Катарине очень хотелось, чтоб отец посмотрел на нее в новом платье, которое ей очень понравилось, но он не отвернулся от окна, а окликнуть его, она не посмела.
Портниха вновь помогла ей переодеться и повернулась к герцогу:
— Все в порядке, Ваша Светлость... Завтра я привезу готовое платье. Можете передать герцогине.
— Не надо привозить. Завтра вечером к Вам посыльный заедет и заберет его, — не оборачиваясь от окна, произнес герцог.
— Но Ее Светлость... Я хотела показать платье ей. Вдруг ей что-то не понравится?
— Ей покажут, — хмуро проронил герцог и, помолчав немного, спросил: — Она ведь расплатилась с вами за него?
— Да, полностью, Ваша Светлость.
— Вот и прекрасно. Я уверен, ей все понравится. Идите.
— Я бы хотела, чтобы все-таки Ее Светлость сама посмотрела... и сказала мне, довольна ли она.
— Она скажет Вам в другой раз, — по-прежнему, не оборачиваясь, сквозь зубы зло процедил герцог. — Идите. Завтра посыльный заберет платье.
— С Ее Светлостью все в порядке? Она здорова? — не унималась портниха.
И тут герцог не выдержал, он медленно отвернулся от окна и с перекошенным от злобы лицом, медленно, выделяя каждое слово, проговорил: — Нет, леди Стейн. Ее Светлость очень больна, и я искренне советую Вам помолиться о ее здоровье, потому что если с ней что-то случится, Вашим сюзереном стану я, и с превеликим удовольствием лично сверну Вам шею, потому что Вы до крайности раздражаете меня.
Лицо портнихи вытянулось. Испуганно пробормотав: — Я буду о ней молиться, Ваша Светлость, — она подхватила платье и попятилась к выходу. Она знала, какие слухи ходят о нраве герцога.
Как только она вышла к герцогу кинулась Кэти: — Отец, скажите, что с мамой! Что с ней? Я хочу ее увидеть. Позвольте мне пойти к ней!
— Катарина, не кричи.
— Вы можете сказать, что с ней? Почему Вы сказали портнихе, что с ней может что-то случиться? Что с ней может случиться? Она умирает, да? — на ее глазах выступили слезы.
— Кэти, давай без истерик. Я очень устал за последнее время, поэтому могу не сдержаться...
Что с ней? — тихо повторила свой вопрос Кэти, пристально всматриваясь в лицо отца. Только сейчас она заметила, какие темные круги у него под глаза, и как он осунулся. Да и разговаривал он с ней в абсолютно несвойственной ему в последнее время манере. Так он не разговаривал с ней очень давно, с тех пор как они уехали из их родового замка.
— Она простудилась, попав под ливень во время прогулки...
— От этого не умирают, папа...
— Я тоже на это надеюсь, — согласно кивнул он.
— Я могу ее увидеть?
— Это ни к чему... Хочешь помочь, лучше помолись о ней, скажи Господу, что нужна она тебе...
— Вы никогда не просили меня молиться... Она что действительно умирает? — Кэти схватила отца за руку и испуганно заглянула ему в глаза.
— Иди к себе, Кэти. Завтра тебе привезут платье, — герцог отвел взгляд.
— Не нужно мне никакое платье! Скажите, что с ней! Я хочу ее увидеть!
— Катарина, я уже просил тебя не кричать...
На лице герцога напряглись скулы, и Кэти поняла, что он еле сдерживается, чтобы не ударить ее. Она съежилась, но упрямо повторила:
— Я хочу ее увидеть.
— Зачем?
— Ну... ну хотя бы поблагодарить за платье... — губы Кэти начали подрагивать, — я прошу... прошу Вас, позвольте мне хотя бы поговорить с ней.
— Она почти все время без сознания, Кэти. Так что поговорить с ней ты в любом случае не сможешь. Иди к себе.
— Я хочу ее увидеть, — тихо, но очень настойчиво повторила Кэти, — я должна ее увидеть. Понимаете? Должна! Она не только Ваша жена, она теперь моя мать. Вы не можете мне в этом отказать. Особенно, если... — голос Кэти задрожал, — если умирает она... Она не должна умереть... она нужна мне... я должна ей это сказать.
