— Ты чудовище, — прошептала Эва с ненавистью, от которой у Ярика пошли мурашки по коже. Эльфийка подалась вперёд, хватая Кинжал и занося его над Ароном, но тот был быстр и силён. Он отбросил в сторон чашу с недопитой кровью и выбил лезвие из рук эльфийки. Кинжал завертелся в воздухе и воткнулся в шею стоявшего рядом гнома...
Кровь из чаши разлетелась десятками капель по пещере, гном закричал, а в следующее мгновение пространство взорвалось светом от Лучей. В тех местах, где на них попали капли крови, свет потемнел, съёжился и заметался, словно от боли, покрываясь тёмными пятнами-дырами, которые росли...
Взрыв. Во все стороны полетели камни. Дети закричали и бросились прочь, прикрывая головы. Старший сын схватил мать, но их обоих накрыл камнепад...
В следующее мгновение Ярик вдруг оказался на полу, в тишине, освещённой факелами, у ног деда. Ошемлённый, удивлённый всем, что он видел.
— Теперь ты понял, зачем нам ребёнок Ксении и Элиота, — пророкотал Царь Эльфов. — Он соединит кровь всех трёх детей Эвы и Арона и уничтожит Силу Чужих, пропитавшую наш мир.
— Эва погибла? — тихо спросил Ярик, поднимаясь с пола и пытаясь осмыслить всё, что он узнал. На стене перед ним были неподвижные сцены того, что он только что видел вживую.
Было бы время, он бы посмотрел каждую из записей этой каменной книги.
— Не знаю. Говорят, гномы вытащили её из-под завалов, но никто из эльфов больше никогда её не видел.
— А остальные?
— Арон откопал детей, и они все вместе ушли на запад, к побережью, подальше отсюда, — дед выглядел сейчас ещё более древним.
— Но почему именно ребёнок? Почему вы просто не смешаете кровь наследников? — мысль Ярик работала методично, прокручивая в голове то, что он увидел, соединяя это с тем, что он знал, ища ответ на вопрос, что случилось тогда, в пещере.
— Мы пробовали, смесь не помогает. Она словно мертвая. Нужна живая кровь, которая течёт по венам потомка всех трёх детей.
— Почему вы уверены, что кровь ребёнка поможет?
— У нас уже был такой ребёнок. Во время первой магической войны.
Ярик почти с ужасом смотрел на деда:
— Так если он был, но вы не смогли уничтожить Чужих, то...
Дед молчал, глядя на мага, и тяжесть этого взгляда буквально пригибала парня к земле. Он не был уверен, что хочет услышать, что сталось с тем ребёнком.
— Её убили Конде.
Ох ты ж, у нас появилась ещё одна сила в противоборстве? Им-то это зачем? Какую роль отвести этой семье магов во всей истории Водного мира? Полуэльф раз за разом прокручивал в голове увиденную сцену и пытался зацепиться за что-то, что, как ему казалось, они могли пропустить.
Эльфы. Люди. Гномы. Маги Конде. Кто ещё? Какую часть трагедии он не знает?
— Мне нужно ещё раз посмотреть.
— Нет, — отрезал Царь Эльфов, и металл в его голосе отразился от стен. — Ты знаешь правду и должен вернуть мне Светлую. Найди её и приведи сюда.
Ярик от удивления поднял бровь, вопросительно глядя на деда:
— Должен?
— Приведи её, и я освобожу твоего отца от проклятия.
Ох, ничего себе, как сильно деду нужна была Ксения. Ярик не верил своим ушам.
— Мне кажется, торг какой-то странный, — хмыкнул парень, сложив на груди руки. — Да и я не уверен, что так уж хочу, чтобы отец стал смертным, — Ярик окинул ссохшегося деда скептическим взглядом. — За жизнь отца тебе лучше поговорить с мамой.
Дед молчал, пристально глядя на внука, и Ярик чувствовал силу его гнева. Ну что ж...
Он понимал, что дед так просто не отпустит: царь эльфов веками был уверен, что нужен ребёнок, и он вряд ли легко расстанется с этой идеей, вбитой ему в упрямую голову. Он же Непреклонный, этот старый эльф.
Бежать? Фрида тут вряд ли властна. С помощью магии его побег обречён на провал. Разговаривать дальше — быть загнанным в новый торг, возможно, с элементами шантажа.
Идея как-то легко и быстро пришла в голову Ярика: дед сам подтолкнул его к такому решению. Конечно, результат неизвестен, но так даже интереснее.
Ярик улыбнулся, повернувшись к картине, словно раздумывает над тем, что ему сказали, а сам нырнул рукой в карман и нащупал сосуд с песком. Маг надеялся, что правильно понял механизм действия часов, а дальше остаётся полагаться только на везение.
Он мягко повернул часики вокруг оси, ощущая, как крошечные крупицы песка пересыпаются в пустой конус, а потом вернул сосуд в исходное состояние, замерев. Вроде ничего не произошло, но Ярик не очень-то полагался на это �ничего�. Он медленно повернулся и улыбнулся: деда рядом не было.
Ярик осторожно закрыл карман и вздохнул, смиряя бешено колотящееся сердце. Он не знал, что именно произошло, мог только предполагать и догадываться. Игры с подобными артефактами могли привести к гибельным последствиям. Но маг верил в свою удачу.
Он в последний раз взглянул на Летопись, борясь с соблазном погрузиться в запись о создании первого Чужого. Но парень ощущал, что нужно торопиться, что он вряд ли смог взять очень большую паузу в ситуации.
Главное не оказаться где-то во времена первых людей...
Ярик нарисовал на своей руке руну невидимости: она действует недолго, но он надеялся, что этого хватит, чтобы разобраться в обстановке и решить, что делать дальше. Он поспешил на шум воды, стараясь не топать: вдруг ему навстречу уже идут он сам и дед.
Сердце билось о грудную клетку, пока Ярик приближался к водопаду. Он не позволял себе думать о том, что он только что впервые путешествовал во времени. Надо сначала убедиться, понять.
Парень вошёл под падающую сверху воду, проверил руну: она работала, по крайней мере, он свою руку не видел, — и выступил в Хрустальный зал. Замер, потому что у своего кресла стоял дед. Перед ним замер Лирио с преданным выражением на лице.
— Они вернулись в Академию... — услышал Ярик слова влюблённого в мать эльфа. — С ними Принц и его мать.
— Электра в Академии? — пророкотал дед, и Ярик напрягся: Лектус и ещё кто-то с ним в Академии. Возможно, там Истер, Кристин, Алексис... — Доставь её сюда.
— Слушаюсь, повелитель.
— Вы нашли мою дочь?
— Она на корабле.
— Хорошо. Мне нужна Электра.
— А ваш внук?
— Зови его.
Ярик про себя выдохнул: значит, он не так далеко �откатился� во времени, как мог бы, пользуясь в первый раз неизвестным артефактом, да ещё таким сильным. Перемещения во времени.
Никогда и никто не должен получить эти часы.
Ярик увидел, как в зал входит он сам. Интересно посмотреть на своё вытянутое, худое тело со стороны, но любоваться было некогда. Нужно спешить: найти отца, Джеймса и Ксению, затем как можно скорее оказаться в Академии.
Зачем деду Электра-то? Рожать она уже не сможет, это уж точно...
Ярик взял паузу, чтобы вспомнить руну тишины, которую ему показывал Святик. Да, брату она очень нравилась: он умел становиться невидимым, но тихим — нет. Где братец узнал эту руну, Ярик никогда не спрашивал, но она точно работала, если правильно её написать правой рукой на коленях. Иногда и брат был полезен.
Ярик закатал штаны, всё также стоя под струями водопада и краем уха слыша, как он сам начал общение с дедом. Надо смываться, пока не поздно...
Маг сделал несколько шагов из водопада, опасливо глядя на деда: не услышит ли? Но, если Ярик правильно помнил, не должен: ведь в их разговор никто не вмешивался... Хотя...
Парень улыбнулся и легко прошёл мимо кресла деда и мимо себя. Его копия из прошлого насторожилась и посмотрела на него в упор. Ярик помнил это странное ощущение в тот момент: будто в зале есть ещё кто-то...
Что делать дальше, он тоже легко сообразил. Подошел к двери, открыл её — и одним неслышимым и невидимым движением рванул наружу, чтобы не наткнуться на Лирио, который сейчас туда заглянет.
Так вот как оно работает. Замкнулся круг времени. Всё, что было тогда в будущем, теперь оказалось в прошлом. Он должен был воспользоваться часами, потому что ещё до этого момента был там, в зале, невидимый, открыл дверь...
Значит, время — это прямая каждой жизни, но у некоторых она может делать петлю назад и вернуться в точку прошлого. И тогда нить прошлого и настоящего в какой-то период идут параллельно — до точки пересечения...
Ярик не стал ждать, когда Лирио закроет дверь, натолкнувшись на взгляд деда, и поспешил по коридору прочь, чувствуя, что действие рун иссякает.
— Фрида, мне нужно к отцу, — прошептал он, когда отдалился от Хрустального зала неизвестно в какую сторону. Но в данной ситуации это неважно.
— Тебя много, — изумлённо, но растягивая слова произнёс Дух где-то над ухом Ярика. — Ты петляешь.
— Скорее, — попросил Ярик, — у меня мало времени.
В момент, когда Фрида нарисовала в воздухе проём, маг увидел свои руки и колени, но это уже не имело значения. Он нырнул в проход, раздираемый десятком мыслей и впечатлений. Но главное — надо спешить. Нельзя отдать деду Электру и неважно, зачем она понадобилась эльфам.
Глава 8. Воссоединение
Он был рад тишине, он устал. Слишком много суеты и шума за последние сутки. Нет, не за сутки, за несколько дней: с тех пор, как его схватили в Северном городе, а у его ног положили Алексис.
Лектус устал от напряжения, неизвестности, новостей, решений. Впервые в своей жизни он чувствовал простую человеческую усталость. Тело ныло от путешествий, перемещений, заключения и тревоги, от людей. Да, особенно от людей.
Вместе с Кристин прибыли три небольшие группы, но скоро будут еще: она успела оповестить нескольких связных, что Древо живо, а они передадут весть по цепочке. Скоро Академия вновь наполнится магами, и станет легче.
Люди спали, он это чувствовал по тишине и покою. Они поели, помылись, почувствовали себя в безопасности хотя бы на время. Лектус тоже чувствовал этот всеобщий покой: словно море после бури...
Он что-то делал, кому-то помогал, распоряжался. Еда, вода, охрана, госпиталь. Часы были заполнены человеческой суетой. Маги и люди подходили к нему, что-то говорили, отчитывались, приносили вести и ждали его решений.
Он Принц Водного мира. У него нет сил управлять человеческими массами, охваченными паникой. Да и желания.
Лектус медленно поднимался по лестнице, зная, что Фрей направляет его в спальню. Он хотел только лечь и заснуть: тело было готово расколоться от физической усталости. Видимо, даже у Силы, которая питала его с тех пор, как отец впервые коснулся его кожи Кинжалом, есть предел.
Голова была пуста от мыслей, от всех мыслей, что занимали его в последние дни. Об отце, Правящих, брате, матери, Ксении.
Пусто. Он просто больше не мог думать.
Он не знал точно, где сейчас его мать и его брат, но был уверен, что они смогут о себе позаботиться. Все остальное подождет до завтра. Он истощён.
Дверь в спальню буквально распахнулась перед ним, принимая в полумрак и прохладу деревянной комнаты. Слабый далёкий свет проникал через окно, чуть освещая кровати.
Знакомая комната. Здесь они жили с Джеймсом до того, как все начало рушиться.
Джеймс. Ксения.
Всё завтра.
Сонная усталая пелена медленно рассеялась, когда он увидел на своей кровати силуэт. Он сразу узнал её, не мог не узнать. Он не видел её с тех пор, как Алексис увела Истера к Кристин, чтобы тот мог переварить вести о своём происхождении.
Лектус не помнил, думал ли о ней в этот промежуток времени, но точно знал, что она есть где-то рядом. Знал, что она в Академии, в безопасности, вне досягаемости отца и его Легатов.
Он о ней не думал, но думал. Всегда. Особенно после разговора с матерью.
Она пошевелилась в полумраке, видимо, почувствовав его присутствие.
— Ты плачешь? — Лектус медленно приблизился к кровати, сосредоточившись на Алексис. Девушка подняла к нему лицо, но в почти полном мраке было сложно угадать его выражение.
Она всхлипнула, и уже через мгновение Лектус поймал её в объятия и прижал к себе, зная, что она тоже устала. Ей больно и страшно. Но это не страх сиюминутный. Это тот, прошлый страх, и та прошлая боль, которую она не позволяла себе чувствовать раньше.
Отец схватил её. Причинил ей вред. Ей было страшно. За этот страх Лектус ненавидел отца. Впервые в жизни ненавидел. Однажды Байрок ответит за эти слёзы и этот страх.
— Я чувствую тебя, — прошептала она спустя несколько минут, что они стояли обнявшись в тишине, наслаждаясь покоем. — Всё сильнее чувствую.
Лектус молчал, не зная, что она имеет в виду. Он устал, но ни за что сейчас не разжал бы рук.
Как внезапно она стала важной для него в этом мире. Одной из самых важных.
— Тогда, когда ты обещал взять меня с собой в Северный город. Это началось тогда. Я знала, что ты врешь, — прошептала Алексис, и Принц прикрыл глаза, понимая, как она там оказалась. Там, в логове Правящих, в шаге от смерти. — Я не стала пить чай и последовала за тобой. Я не могла отпустить тебя. Прости меня, Лектус.
— Это уже позади, — прошептал он, прижимаясь щекой к её волосам. Они пахли свежестью и хвоей, это было приятно.
— Я боялась, что они убьют тебя, — голос её дрогнул, она подняла к нему лицо, и Лектус увидел влажный блеск её глаз в темноте.— Что сделают Правящим.
— И чего ты боялась сильнее? — тихо усмехнулся Принц, поднимая руку и медленно проводя кончиками пальцев по её щеке.
— Ты должен быть, слышишь? — лихорадочно прошептала она, крепко сжимая пальцы на его рубашке. — Ты всегда должен быть, Лектус. Иначе я умру.
Он молчал, вполне понимая, что она не шутит: если она настолько чувствует его. Он не знал, что сказать в ответ.
Скорее всего, эта связь — следствие его неосторожных действий при Посвящении. Не зря же её кровь узнаёт его кровь при прикосновении к шраму. Словно часть его самого течёт внутри неё.
Возможно, это действует, как магия Старика, что связал навечно его родителей. И они обречены зависеть друг от друга. Иначе он не мог объяснить возникшую между ними связь.
Лектус прикрыл глаза, чувствуя, что внутри всё бунтует против этого. Так не должно быть. Но оно так есть, это данность, и у него не было сил как-то противиться.
— Лектус...
Он посмотрел на Алексис: она больше не плакала, глубоко дышала, комкая пальчиками его одежду.
— Ты устал.
— Это ты тоже чувствуешь? — усмехнулся Принц, увлекая её к кровати и садясь. Алексис встала перед ним и взяла в ладони лицо. Это было приятно и ново, и он так устал. — Давай отдохнем, пока опять что-нибудь не случилось...
Он лег и притянул Алексис к себе, обняв. Кажется, чувство покоя стало совершенным, полным. Девушка прижалась к нему, уткнувшись лицом в грудь, и притихла.
— Ты всегда должна быть, Лекси, — повторил он тихо её слова, крепко обняв и закрыв глаза. — Иначе всё утратит смысл.
Кажется, она всхлипнула, но Лектус уже уплывал в сон. Даже Правящие должны спать, а он не Правящий и никогда им не будет.
— Лектус.
Ему казалось, что он только-только заснул, как кто-то попытался вытянуть его обратно.
— Проснись же!
Он открыл глаза: комната была залита светом, а над ним склонился Истер. По лицу брата было сложно понять, зачем он тут.
