Вайолет несколько раз покидала вечеринку, чтобы поглядеть, как там, в соседнем корпусе, спит Саманта. Но дочь спать не хотела, и собственной мамой была дважды отловлена вместо сна сидящей за фортепьяно в смежной со спальней комнате. Десятилетняя девица клятвенно обещала, что будет спать, снова оставляя мать в сомнениях. А в это время в зале шумели застольем, пили под красивые тосты, дурачились и выпячивали свои заслуги прибывшие сегодня виновники торжества. Мужественные голоса разухабисто спели марш 'Хей Соколы' и еще пару американских военных песен. В большом зале был полированный рояль, и он не простаивал. Дамы поочередно аккомпанировали мужчинам, и сами зажигательно исполняли местные шлягеры. Все это вполне устраивало советского разведчика, пока один из гостей не предложил капитану Моровски спеть 'Львовский реквием'. Не замеченный ранее в смущении офицер, исполнять эту песню, отказался.
— — Может, споете нам это произведение, сэр. Другим исполнителям далеко до вашей экспрессии.
— — Нет уж, Дуглас! Я не настолько пьян сегодня, как в тот день во Львове. Пой сам! Или лучше не пой. Сегодня такая встреча. А эта песня будет совсем не в тему, только людей зря расстроишь. И, сожалею, леди и джентльмены, но я ненадолго вас покину.
— — Э, мистер... капитан, сэр. А вы... На обратном пути, не проверите, как там моя Саманта?
— — Не волнуйтесь, сержант. Непременно проверю.
— — Благодарю вас, капитан, сэр.
Выйдя на воздух, Павла всмотрелась в зимнюю высь над головой. Тусклый, иссиня-черный с серыми прожилками купол неба был усыпан размытыми белыми веснушками звезд. Прохладный влажный бриз холодил щеки. С летного поля раздавалась ночная перебранка авиатехников. Где-то недалеко натужно заныл мотор грузовой машины...
'Лепота! Харэ уже мерзнуть, разведчица. Возвращаться надо. Да еще не забыть, проведать, эту мелкую. А ее мамка там, в зале, пусть пока строит глазки тем 'иероям'. Глядишь, и найдет она себе достойную партию для устройства семейного счастья. Ну, или хотя бы просто отдохнет ненадолго от своей нелегкой родительской доли. А самой-то мне лишь снятся те труды и тревоги, прилагающиеся к высокому званию дарителя новой жизни. Ладно, чего уж. Пора идти...'.
За спиной двинувшегося к соседнему зданию капитана, слышался приглушенный шум вечеринки. Кто-то из орденоносных гостей продолжал громогласную похвальбу, прерываемую остротами его коллег. Слышался смех и веселые выкрики. Дамы дарили героям столь необходимое им восхищение. А бродяга Пауэр, судя по всему, так и не расстался с планами музицирования.
— — Но я, все же, спою вам тот реквием, друзья! Надеюсь, моя тугоухость не помешает вам оценить не только летные, но и иные таланты бывшего командира нашей авиагруппы 'Сокол', известные уже многим авиаторам планеты.
— — Не прибедняйся, дружище!
— — Аудитория в полной готовности, сэр.
— — Просим — просим!
Бывший доброволец с серьезным лицом, отправил свои пальцы в полет по клавишам рояля. И на лицах его слушателей стали медленно таять улыбки. Он играл спокойно без надрыва, но в тишине тактического класса, лишь дыхание слушателей обрамляло его выступление. Но вот, музыка отзвучала, белый стих завершился, и утихающие звуки упали последними тяжелыми каплями, закончившегося тропического ливня. Жаклин с девушками сидели задумавшись. Мадлен тихо плакала в тучное плечо приобнявшей ее Мамаши Мэнсон. А Вайолет в каком-то оцепенении зачем-то повторила финальные слова куплета. В душе ее было странное смятение.
'Мать скажи своим детям
В далеком чужом краю
Парень со взглядом ЭТИМ
В небе погиб в бою...'
Упоминание о детях наполнило её сердце тоской и тревогой. К тому же, минуту назад строивший ей глазки красавец пилот, сейчас сидел, неподвижно уставившись в стену. И сама Вайолет, не в силах терпеть тягостное молчание, выскочила за дверь, и быстрым шагом двинулась к Саманте. ...
* * *
Павла давно позабыла, каково это общаться с детьми, и слегка терялась от запросов подопечной.
— — Я хочу колыбельную!
— — А я их не знаю, Саманта. Да, и мама твоя уже совсем скоро придет. Просто закрой глазки...
— — Не хочу! Ну, ми-истер Моровски! Ну, вы же с мамой пели песенки и марши. Я сама слышала!
— — Ни одна из тех песен не похожа на колыбельную, Сэм. Хочешь, я почитаю тебе стихи...
— — Нет. Не хочу стихи! Хочу колыбельную! Иначе я не усну...
— — Ох, горе ты мое. Но я не могу вспомнить, ни одной колыбельной. Я ведь простой солдат...
— — А вы новую придумайте! Ну, пусть даже это будет просто песенка похожая на колыбельную.
— — Придумать? Это вряд ли. Если только...
— — А, я вам подыграю на фортепьяно!
— — Вот еще! Этого еще не хватало! А ну, сейчас же в постель! Я кому...
— — Ну, я только в самом начале, чтобы помочь вам петь. А дальше вы уж сами...
— — Твоя настойчивость, несомненно, от мамы...
'Даже не знаю '.
Саманта сонно нажимала на клавиши. Павла глядела в окно на самолетную стоянку и ночные огни авиабазы Сан-Диего, и словно бы ниоткуда, рождались позабытые слова и мелодия лейтмотива советской кинокартины про крылатых женщин...
— — — — — — — — — — — — —
' Мы стали небом стали облаками.
И видя сверху ваш двадцатый век,
К вам тихо прикасаемся руками.
И думаете вы, что это снег.
Мы дышим, согревая птичьи гнезда,
Баюкаем детей в полночный час.
Вам кажется, что с неба смотрят звезды.
А это мы с небес глядим на вас.
— — — — — — — — — — — — — —
Павла грустила о несбывшемся. О детях, которых у нее никогда не было и не будет. О не пережитых ею драматических 'бурях в стакане' и не испытанном семейном уюте. Печалилась о тех советских девчонках, которым уже совсем скоро выпадет сесть за штурвал 'Рус фанер' (ночных бомбардировщиков У-2). И о том, как ночной порою, они станут яростно громить с небес боевой дух немецких захватчиков. И о том, как будут гореть в своих кабинах от огня зениток, и от очередей ночной воздушной стражи Люфтваффе.
— — — — — — — — —
'Мы вовсе не тени безмолвные,
Мы ветер и крик журавлей.
Погибшие в небе за Родину,
Становятся небом над ней...
Становятся небом над ней...
— — — — — — — — — — — — — —
Зябко передернув плечами, Павла обернулась, чтобы загнать юную вымогательницу в кровать. Но внезапно стальные глаза недавнего сквадрон-лидера 'Амазонок' встретились с удивленными глазами его же бывшей подчиненной. Брови инструктора по строевой подготовке, а ныне сержанта Купер, и по совместительству мамы Саманты, взлетели над огромными глазами. Оказывается, уже с середины песни, мать неслышно сменила дочь за клавишами, а та, тихо, как мышка, перебралась в кроватку.
— — Что это за песня, Адам? Это тоже ваша?!
— — Нет, Вайолет. И вам не нужно знать, чья это песня. Доброй ночи, сержант, мэм.
— — Доброй ночи, капитан, сэр.
* * *
Черновое обновление от 03.03.17 / Недоделанное окончание книги — будет пересматриваться / — не вычитано //
* * *
Мелани Гляйн нервно перекрестилась, и постучалась в дверь номера.
— Входите. Не заперто!
Неделю назад старший агент Айси инструктировала каждую из них перед заданием — 'Этого ковбоя нужно обслужить по полной, малышки. Любые его запросы! Помните, он нужен боссу, и нужен срочно!'. И Мелани вполне могла рассчитывать на успех в таком деле. Ведь, они с сестрой зарабатывали телом уже не первый год. И справлялись вполне успешно. И даже успели нажить себе постоянных клиентов. Правда, всегда был риск сдохнуть от мерзких утех какого-нибудь бешенного садиста. Зато, та работа, в отличие от нынешней, не нагружала ум. Впрочем, и платили им тогда куда меньше, чем сейчас в ФБР. Именно из-за денег они с сестренкой Сью и сбежали из 'Мехико', чтобы продолжить свою карьеру в качестве официанток в одном из недорогих ресторанов Феникса. Там-то их нашел и завербовал в ФБР добрый мистер Льюис. Работа в Бюро была интересной и денежной, к тому же они получили главный — приз поддержку закона. Правда и тут можно было словить пулю или перо, если совсем уж расслабиться. Но в этот раз задание оказалось нереально сложным. Объект разработки ни разу не дал им даже крошечного шанса, чтобы поймать себя на крючок. Время шло, и Айси все сильнее злилась на саму себя и на своих подчиненных. Сегодня полетов было мало, и Мелани была отправлена старшей, просто подслушать сплетни авиаторов. За дверью четыре женщины в военной форме томно сидели вокруг стола, и лениво перекидывались фразами. Две курили. На столе стояли бутылки с колой и бокалы.
— Я протру здесь полы, мэм? Или мне зайти позже?
— Запросто! Ты нам не мешаешь.
Горничная, не спеша, начала свою работу, незаметно прислушиваясь к продолжающейся беседе в номере офицерской гостиницы. Этот разговор нужно было хорошенько запомнить. Айси от них требовала дословных цитат, для включения его в доклад мистеру Льюису. Последнее время их группе слишком долго не везло с этим заданием, тем важнее был каждый штрих и каждый намек.
— Колу налить?
— Нет, спасибо... Наверное, она все-таки погибла там, в Польше, и он просто не может ее забыть.
— Ну-ну! Он так не может ее забыть, что готов ежедневно орать вместе с нами на плацу 'девичьи строевые'! И постоянно торчит у нас на виду, чтобы помогать нашей сестре остаться в живых. Да, он от виски не просыхал бы, и избегал бы глядеть на нашу сестру, будь все это правдой!
— Вовсе не обязательно бы спился. Мне кажется, он просто видит в нас, именно, сестер, причем, как это ни странно, гм... младших сестер.
— Во-во, я тоже заметила! Только, что причесываться не учит, и галстук не поправляет. А в остальном весь такой заботливый. Прям, папуля с дочками!
— Хи-хи! Лет двадцать назад мы могли бы этого 'папулю' в коляске покатать, и пеленки ему сменить!
— Мадлен, ты не права. Это мы с тобой и другие наши подруги жили каждая в своей 'оранжерее'. Нас водили за ручку, пока мы не нашли себе занятие. А нашему сорванцу досталось от жизни наотмашь. Если считать каждый его прожитый год за два, то он старше любой из нас!
— А мне думается, у нашего 'Сокола' есть любовь на стороне. Просто, его сердце захватила в плен какая-нибудь чопорная аристократка...
— И он поклялся быть верным ей до гроба!
— Ах-ах-ах!
— А, что, вполне себе версия, подружки?!
— Да. Вроде, похоже.
— У поляков с этим строго, они там все ревностные католики. Если дали слово, то до могилы. Правда, сам-то Адам, не часто появляется в церкви. Или он молится прямо за штурвалом?
— Угу, только никто не видел, чтобы он слал ей букеты роз, и надушенные послания!
— А, вот это как раз и не обязательно, Николь...
Беседа перескочила на обсуждение кинофильмов, поэтому горничная Мелани Гляйн, и по совместительству агент ФБР Кавендиш, поспешила закруглить свою работу в номере.
— Я убралась, мэм. Вам что-нибудь нужно?
— Нет. Хотя, сходи ка ты еще за колой, на всех по две. Держи пять долларов, и сдачу оставь себе.
* * *
Вечером, на конспиративной квартире в пригороде Сан-Диего, глава местного отделения ФБР Льюис отчитывал своего старшего агента Айси Родригес.
— Это полное дерьмо, а не отчеты, Айси! Где нормальные результаты, я тебя спрашиваю! Где они, букет тебе в вазу!
— Мистер Льюис, сэр. Задание нужно менять, иначе толку не будет...
— Это не ответ, Айсидора! Все ли было вами сделано, чтобы вывернуть его наизнанку?!
— Сделано все, сэр! По вашей протекции, лейтенант Маргилан устроил двух наших девчонок в курьерскую службу авиабазы, и еще двух в офицерский отель горничными. Они всюду лезли ему на глаза, оказывали внимание, и изящно провоцировали ситуацию. Причем это опытные агенты, на счету которых не одна операция. Но Моровски неуловим. Совершенно ясно, что такие интрижки ему просто не интересны, потому и результата нет.
— Что вами сделано вне его службы?
— К нему не подобраться, сэр. Он не ходит по барам, не играет в бильярд и покер. В кино ходил только в своей компании. И ни разу не искал себе девушку на ночь! Я бы даже предположила в нем 'голубого', но подсунутый ему в кинотеатре малыш Пито, лишь заглянув ему в глаза, сам убежал без оглядки. Этот парень ненавидит таких уродов! Если бы малыш не слинял, то объект бы его покалечил. В этом сомнений нет, сэр. Подсунуть ему девицу, хотя бы для доверительной беседы, реально, но только через его 'амазонок'. Однако там, в Монтгомери, такие жесткие проверки, и потребуется столько времени на завоевание авторитета, что и за месяц не управиться. И это, тоже без гарантий. Да и через эту 'Лигу Юных Командос' подходы не лучше. Там всё на виду. Все всех знают, и присматривают друг за другом...
— Еще варианты?
— По слухам, в Чикаго и в Польше он периодически вступался за женщин, и вот такие его спонтанные знакомства проходили более продуктивно. Мы пытались разыграть и эту карту. Но здесь он дважды выкручивался из ситуации совсем по-другому. Один раз он прислал нашей 'травмированной' сопровождающих солдат до медпункта. В другом случае, просто разогнал хулиганов, нашел на улице пару свидетелей, и вызвал полицию. Есть подозрение, что он просчитал те ситуации, сэр. И если все это так, то описание объекта нами получено далеко не полное. В общем, сэр, сроки не реальны, и одна неделя из двух уже прошла.
Глава отделения нервно прошелся по комнате, и снова вернулся в кресло, прихлопнув руками по подлокотникам.
— Чеpт знает, что! Не можем 'приклеить медом' всего одного сопляка!
— Он не сопляк, сэр. За спиной этого парня, огонь и смерть...
— Да наплевать, что там у него за спиной! Айси, нужно что-то придумать! Ты же всегда была такой умницей! Директор не бросает слов на ветер, поэтому 'умыть руки' нам здесь не удастся.
— Есть один вариант, сэр. Но это... Я не спешила его предлагать, потому что вы сами объясняли мне, что такие методы уже за краем допустимого...
— Сейчас самое время, расширить те края. Рассказывай!
— Его бывшую квартирную хозяйку в Монтгомери, а ныне одну из 'Амазонок', зовут Вайолет Купер. Она сейчас тут в Калифорнии. В Сан-Диего и в Эль-Сегунде учится на штурмана-стрелка бомбардировщика. Я не знаю, что там между ними уже было, но с ее дочерью Моровски не столь ровен в общении, как с другими людьми. И, кстати, ее дочь, сейчас, гостит тут, на авиабазе...
— Сколько дочери лет?
— Будет одиннадцать в этом году.
— Сможете его скомпрометировать этой связью?!
— Не тот случай, сэр. Девочка, по имеющейся информации, несколько раз помогала ему писать музыку к маршам, и проигрывать их на фортепьяно. К тому же она с января член 'Лиги Юных Командос'. А ее мать, возможно, имеет на парня виды... Но это все. Так что, там все вполне невинно. Свидетелей куча...
— Но, можно же, обработать и такой материал. Найти наших свидетелей. Запугать мать и ребенка. Устроить скандал...
— Маловероятно сэр. Мать с ребенком могут отказаться от показаний, и на следствии, и в суде. Не дай бог, потом всплывут подробности давления на них! И потом... Скорее тут можно бы сыграть на его отцовских чувствах.
