Он отступал последним. И не мог знать, насколько чётко сработала автоматика всех многочисленных саркофагов. Главное для него было тогда дать своим коллегам уйти как можно дальше в глубины базы. Туда, где их не достанут 'креветки' Жнецов и отряды их индоктринированных приспешников.
Да, он сейчас ощущает направление на 'кокон', своеобразную, как бы выразились земляне, цитадель базы. Она тут, рядом, совсем рядом с местом, где стоял этот одинокий саркофаг. В котором ему удалось скрыться на долгих пятьдесят тысяч лет... Сейчас не важно, почему этот саркофаг оказался столь далеко от залов анабиозных установок. Сейчас это не важно. И тогда, в те минуты отступления в глубины базы было не важно. Важно сейчас то, что он выжил. И то, что он верит, что он выжил не один. Верит и ничего не может поделать с этой верой. Среди его коллег были не только протеане, но и протеанки. Если никто из них не выжил, то... его личная судьба незавидна. Один. Да, среди новых, надёжных друзей и соратников. Но — один.
Как же не хочется в это одиночество верить! Как же не хочется верить, что он выжил и — остался один. Потому что тогда... тогда ему придётся пройти через Океан Равнодушия. Ему придётся воевать так, чтобы искать смерть в бою со старым врагом. Ему придётся искать эту смерть и пытаться умереть с честью. Потому что... Потому что тогда надежды почти не останется. Зачем ему будет тогда эта надежда? Ведь и после окончания войны, если она, конечно, окончится победой над Жнецами, он останется один. Вокруг будут другие расы. А он будет один. Его долгая жизнь превратится в череду нескончаемых дней и ночей. Одиноких, гулких, пустых. Воспоминания, думы, мысли. Да, у него будут друзья, подруги, знакомые, но он будет один. Рядом — никого из его расы. Никого. Нигде... Жнецы уничтожали протеан везде, где только находили. Старались уничтожить всех протеан. Имперская раса, центральная раса. Она стала для Жнецов целью номер один. Он, протеанин Явик, может верить или не верить в то, что он остался один. Это не так уж и важно. Важно то, что он вернулся. Вернулся в мир, который стоит на пороге новой войны со Жнецами. Нового противостояния с этими полумашинами. И сейчас, как бы ни сложилась ситуация, ему нельзя отступать.
Профессор Сташинский наблюдал за стоящим у ограждения протеанином. Колонна транспортёров с имуществом археологической партии уже ушла к обозначенным границам подземной протеанской базы. Началось развёртывание техники и оборудования. Возводились навесы и шатровые купола над точкой шахты, готовились к работе буровые установки. Предстояло спуститься на несколько десятков метров в толщу планеты, а затем, пробурив горизонтальный тоннель, достичь стен протеанской базы, о существовании которой археологи не знали ничего. Известны были только контуры 'кокона', именуемого Явиком Периметром. Это было всё, что сумела сообщить техника. Сканеры 'вязли', а бурить... Далеко не всегда было возможно. Опыт археологических раскопок требовал осторожности и осмотрительности.
Тимур Лаврович слышал о том, что Явик надеется найти в Периметре базы живых сородичей. Что-ж, вполне понятное желание и стремление. Сташинский видел, как протеанин сдерживает волнение. Да, он — воин, офицер, командир, но он — живое существо. Ранимое, смертное. И сейчас, как понимал и чувствовал Сташинский, Явик опасается. Явик боится остаться один. Если в периметре базы не окажется ни одного живого протеанина... Это будет удар для Явика. Прежде всего — для него. Сейчас невозможно точно сказать, на каких планетах в исследованной части Галактики могут ещё располагаться такие базы с анабиозными саркофагами. Явик никому из иденцев не разрешил приблизиться к своему саркофагу. Вполне понятное желание. Если никого не найдут из сородичей Явика живыми здесь, на Идене, придётся тратить время на поиски на других планетах. Протеане освоили множество планет и на каждой из них могут оказаться живые. Да, в саркофагах, да, в анабиозе, но — живые.
Работа по переформатированию плана археологических раскопок уже осуществлялась. Как знал Тимур Лаврович из сообщений, поступавших на его инструментрон, начальники других археологических экспедиций смогли получить исчерпывающие свидетельства бесполезности раскопок на тех местах, где заставало учёных и их помощников известие о необходимости изменить план дальнейшей работы. Одновременно в руки начальников археологических партий попадала адресная информация о месте проведения раскопок, где археологов гарантированно ждал успех.
Далеко не всегда этот успех был конкретизирован предельно полно и точно. Но и предоставленной информации в большинстве случаев хватало, чтобы начальник археологической партии отдал распоряжение о прекращении работ. А затем — об осуществлении консервации места раскопок, погрузке на транспортёры людей и оборудования и выходе колонны транспортов в новый район.
Информация от тех начальников археологических экспедиций, которые уже успели не только выдвинуться в предложенные районы, но и начать раскопки с конкретными приемлемыми результатами, убеждала самых неверующих руководителей, пока что медливших с осуществлением выдвижения в предложенные районы, ещё лучше.
Дело постепенно, неспешно, но делалось. Программа археологических раскопок выполнялась сразу в трёх направлениях. Первое — продолжение раскопок на местах, где действительно располагались значимые и ценные протеанские артефакты. Второе — перевод археологических экспедиций на новые места дислокации. Третье — развёртывание и осуществление раскопок на местах, где, по данным, пересланным с борта фрегата, располагались ценные памятники протеанской культуры.
Местная районная администрация была в восторге: там, откуда археологи уходили, осуществлялась оперативная и полная рекультивация земель, возвращаемых в сельскохозяйственный оборот в кратчайшие сроки. Компенсировался вывод из сельхозоборота земель в тех местах, где стараниями археологов из недр Иден-Прайма извлекались действительно значимые и многочисленные ценные протеанские артефакты.
Выпрямившись, Явик отошёл от ограждения шахты. Да, здесь он обрёл право и возможность прожить вторую жизнь через пятьдесят тысяч лет после того, как Жнецы загнали его и сородичей под землю Иден-Прайма. Мало кто знает, что это за шахта. Информация не уйдёт за пределы круга посвящённых в детали — он об этом позаботился и позаботится в будущем. Теперь надо войти в пределы базы. Войти и постараться ответить на главный вопрос. Неприятный, но необходимый: он действительно остался один?
Да, протеанин чувствовал, что глава археологической экспедиции, доктор Сташинский наблюдает за ним. Пусть. Этому человеку можно доверять. Он — один из землян, посвящённых в детали. С предыдущим руководителем археологической экспедиции Явик не был бы столь мягок — он остро чувствовал в этой женщине-землянке двойное дно. С такими разумными органиками ему сотни раз приходилось сталкиваться в годы противостояния со Жнецами. С виду — вроде бы друзья, а на самом деле — враги. Внутренние, замаскированные враги.
Подкатил транспортёр. Водитель — молодой парень, кивнул.
Явик поднялся в салон.
Транспортёр шумнул двигателем и пополз дальше, к отметкам, уже накрытым пологами изолирующих антисканирующих шатров. Там должна была начаться работа по проникновению в Периметр Базы.
Там его ждут. Он там необходим.
Работа командования фрегата 'Нормандия' с местными жителями
Дополнение к названию главы: в т.ч. с журналистами и полицейскими. Организация охраны археологических раскопок местными войсками, правоохранителями и ополченцами
Массовое передвижение по планете колонн техники с археологами и их специфическим оборудованием и приборами не осталось без внимания журналистов. Благодаря работе нормандовцев руководители археологических партий знали, что и как следует говорить любопытным и пронырливым писакам и снимакам, везде искавшим сенсации или, на худой конец, 'жареные факты'. А массовое передвижение на новые площадки больших колонн тяжёлых транспортёров и было признаком, если не сенсации, то интересного для слушателей, читателей и зрителей факта, мимо которого журналисты пройти просто не умели.
Когда Андерсон улетел в райцентр на встречу и на переговоры с районным руководством, Шепард предоставил Явику возможность контролировать и руководить раскопками Базы, а сам с Сареном и Найлусом взял на себя общение с местными журналистами, а также — с командованием местных правоохранительных и ополченческих структур.
Старпом не сомневался, что очень быстро к мысли о необходимости переговоров с командованием 'Нормандии' придёт и командование местных армейских подразделений. Пусть пройдёт какое-то время, сейчас это не критично, а пока Найлус, Сарен и полисмены пообщаются с далеко не самыми старшими по званиям и по должностям армейскими офицерами, а также — с ополченцами и правоохранителями. Ему вмешиваться в процесс общения Спектров с армейцами нет необходимости — турианцы и военные полисмены сделают всё наилучшим образом, а он пока что займётся проветриванием мозгов местной пишущей и снимающей братии.
Районный Дом Информации был переполнен. О прибытии Шепарда вовремя узнали все, кто пожелал присутствовать на этой встрече. Челнок 'Нормандии' журналисты окружили плотной толпой. Шепард вынужден был открывать дверь салона вручную, медленно и осторожно, иначе мощные приводы могли кого-нибудь пришибить или серьёзно повредить записывающую и снимающую аппаратуру.
Сразу посыпались вопросы и на этот раз Шепард не стал отделываться дежурным 'Без комментариев'. Дорога до крыльца Дома Информации заняла больше пятнадцати минут, но когда старпом ступил на лестницу, журналисты уже стали расступаться перед ним не только давая возможность пройти в зал, но и проявляя уважение и понимание.
Шепард не сомневался — очень многое идёт в прямой планетный эфир, кое-что какими-то путями уйдёт и за пределы планеты. Потому главное для него было сейчас сделать всё, чтобы не потерять набранный темп работы по ряду важнейших направлений. Если они успеют — то им просто не сумеют существенно помешать. А это сейчас, в преддверии войны — главное.
От крыльца Дома Информации и до дверей выделенного для проведения встречи зала Шепард добирался полчаса. Шёл медленно, внимательно слушал вопросы, несколько секунд медлил и выдавал чёткий и непротиворечивый ответ, мысленно благодарил своих наставников — преподавателей Академии 'Эн-Семь' за науку и за мощную многоуровневую подготовку. То, что он был облачён пусть и в лёгкий боевой армейский офицерский скафандр, сразу давало возможность журналистам понять, что сейчас старший помощник командира фрегата-разведчика 'Нормандия' не расположен к шуткам и к безделью. Среди журналистов он видел и армейских спецов. С ними предстояло поговорить отдельно, когда гражданские и штатские уйдут.
Сделав отметку об этом в памяти, Шепард переступил порог зала и понял, что пока он доберётся до сцены, ему придётся ответить ещё на несколько десятков вопросов. Что-ж, он к этому готов. И подниматься на сцену он не собирается. Максимум — встать рядом со сценой. Незачем возвышаться над журналистской братией, он и так заметен — единственный человек, кто в этом здании облачён не в костюм, не в комбинезон, а в боевой армейский скафандр, пусть и лёгкий.
Медленно и осторожно ступая, перешагивая через кабели, Шепард продвигался к сцене, успев предупредить подошедшего распорядителя о своём нежелании подниматься на сцену. Тот кивнул и растворился в толпе.
Встав у сцены, Шепард повернулся к залу, увидел 'лес' рук: журналисты блюли традиции и обращали внимание гостя на своё стремление и желание задать вопрос таким вот совершенно ученическим школьным жестом.
Ответив на вопрос, заданный за несколько секунд до того момента, пока на его фигуре не скрестились лучи съёмочных прожекторов, Шепард коротким жестом обозначил свою готовность к продолжению пресс-конференции.
Сарен и Найлус с полисменами-десантниками попали в окружение своих коллег — воинов и военных правоохранителей. Зал Штаба обороны района был заполнен людьми в формёнках до предела. Рядовые воины и офицеры стояли в проходах, сидели на перилах балконов, заполняли придверные площадки. Первую часть встречи, походившей одновременно и на пресс-конференцию и на собрание офицеров, турианцы-Спектры провели совместно с полисменами-десантниками, а потом предложили разделиться и устроить параллельные собрания. Предложение гостей было встречено с одобрением и пониманием. Не прошло и несколько минут, как в зале остались только офицеры крупных районных воинских подразделений Ополчения и ВКС. Полисмены-десантники с солдатами, сержантами и старшинами переместились в просторный спортивный зал, где обсуждение продолжилось уже в привычной для младших чинов атмосфере, свободной от офицерского присутствия.
Сарен и Найлус не стремились занимать верховенствующую позицию. То, что они оба — действующие Спектры Совета Цитадели, было хорошо известно всем находившимся в зале офицерам. Разговор сразу зашёл о конкретных мерах по организации противодействия, атакам Жнецов.
Вспыхнувший большой настенный экран осветился — Найлус запустил воспроизведение короткого фильма о том, как был обездвижен Жнец. Пока шёл фильм, несколько офицеров передали турианцам кристаллы с записями, сделанными жителями Иден-Прайма.
Сейчас не было важно, кто был автором этих записей — военнослужащий или гражданский. Сейчас было важно понять многие моменты противостояния. Потому записи были важны сами по себе, а авторство не имело определяющего значения — воевать придётся всем, независимо от того, будут ли на плечах разумного органика погоны.
После основного фильма были показаны и все короткие видеофайлы, позволившие уточнить многие моменты, придать картине происшедшего глубину и детальность.
Сарен изумил зрителей тем, что впервые показал список посещённых Жнецом-Наблюдателем звёздных систем, среди которых было немало и заселённых разумными органиками.
Когда перед зрителями засияла огромная карта исследованной части галактики, снабжённая знаками 'креветок' во всех посещённых Жнецом системах, она произвела на воинов нужное впечатление. Дальнейший разговор приобрёл предельно чёткий и откровенный характер.
Сарен предоставил Найлусу слово. Крайк сразу перешёл к рассмотрению вопроса об участии в Противостоянии единственной Иден-Праймовской Объединённой военно-морской флотилии. Возможно, такой поворот в обсуждении был для многих присутствовавших в зале военнослужащих и некоторой неожиданностью, но зато речники и моряки сразу поняли, что в предстоящей войне им предстоит сыграть одну из ключевых ролей и не где-нибудь, а на родной планете.
Заставка на экране уступила место карте планеты. Найлус, подсвечивая определённые участки 'светлячком' лазерной указки, стал говорить о конкретных мерах, которые необходимо было предпринять, чтобы и речная, и озёрная, и морская части флотилии смогли не только выдержать первый натиск 'креветок' и их приспешников, но и нанести Жнецам значительный, невосполнимый ущерб.
