Разумеется, ни ремонтировать его, ни строить водовод, никто и не подумал. Власти посчитали это подарком небес. Обитатели дурного района еще какое-то время пытались сопротивляться, но постепенно трущобы стали пустеть. Кто побогаче покупали квартиры в новых многоэтажных домах, а босота перебралась поближе к Цирку, попытавшись возродить там привычные порядки. Вот только место для этого оказалось не подходящим. Совет Ста вовремя подсуетился, разделив район широкими, по возможности прямыми улицами.
А мыс Рог превратился в Сухой. Там изрядно потрудились мародеры и строители, ломая жалкие лачуги на кирпич, добывая из развалин более-менее целые бревна и доски. Теперь там скрывались беглецы, если за их голову назначали особо щедрую награду, и они боялись прятаться по притонам. Приставали к берегу контрабандисты или те, кто хотел проникнуть в город незаметно.
Тиллий воспарял духом. Два раза к нему приходил Кривой Арут. Приносил лепешки и вино, развязывал руки. Пленник с жадностью набрасывался на еду, а хозяин харчевни расспрашивал его о кладе. Отпущенник как мог красочно описывал груды сокровищ, припрятанных старым пиратом, но на вопрос о пути до них отвечал очень неопределенно.
— Мне нужно быть там, господин. Как только увижу тоннель, сразу вспомню дорогу.
В третий раз одноглазый явился со своими подручными. Пленника развязали и бросили ему старый, изношенный хитон, покрытый многочисленными заплатами.
— А то от тебя несет как от городской уборной, — жизнерадостно скалился весельчак.
"Тебя бы заставить посидеть связанным столько время!" — мысленно огрызнулся Тиллий, сбрасывая изгаженную одежду и морщась от боли.
— Чего смотрите? — прикрикнул Арут. — Помогите, а то он до вечера провозится.
Его буквально втиснули в хитон. Ослабевшие ноги отказывались держать закоченевшее тело. Награждая тумаками, конвоиры подхватили его под руки и вытащили наверх в какую-то кладовую.
Хозяин шел впереди, освещая путь тусклым фонарем. Пройдя через кухню, где угли в очаге почти погасли, они оказались в большом зале. На люстре под потолком мигал одинокий масляный светильник. У стены вповалку спали пьяницы, оплатившие ночлег, прежде чем упиться окончательно. Из угла доносились нечленораздельные звуки и стук глиняных стаканов. У кого-то еще оставались силы предаваться пороку пьянства.
Постепенно конечности отпущенника обрели подвижность, и на улицу он вышел более-менее на своих ногах. Здесь Кривой Арут набросил ему на шею веревку, ко второму концу которой была привязана свернутая рыболовная сеть.
— Сплаваем за рыбкой? — усмехнулся веселый бандит. — За желтой, блестящей, самой лучшей в мире.
— Грозд, заткнись! — прикрикнул харчевник.
Устроив груз на здоровом плече, пленник послушно поплелся за ним следом. Арут и второй конвоир шли сзади. Но Тиллий даже не помышлял о бегстве. Каждый шаг все еще отдавался болью, ломило искалеченную руку, да и с такой тяжестью на шее далеко не убежишь.
Судя по цвету неба, до рассвета оставалось часа два. По пустынным улицам портового района возвращались на корабли припоздавшие питухи, да направлялись на промысел рыбаки. Изображая их, одноглазый со спутниками добрались до причала, где их ждал в лодке какой-то старик. Получив медную монетку, он помог оттолкнуть от берега тяжелую посудину и отправился тратить честно заработанные деньги.
Конвоиры попытались усадить за весла пленника, но хозяин наорал на подручных, напомнив, что у того искалечена рука, а им надо спешить. Предвидя длительное путешествие, отпущенник уселся на сеть у ног Кривого Арута.
— Вы нашли люк, господин?
— Ты мерзкий лжец! — огрызнулся харчевник и передразнил. — "Работы всего чуть-чуть". Двенадцать рабов два дня ковырялись!
Тиллий втянул голову в плечи.
— Мне пришлось заплатить хозяевам пятьдесят рахм, ублюдок. Да еще и кормить эту ораву. Если там ничего нет, я не отдам тебя Минуцу. Сам на куски порежу, а начну с мерзкого языка. Запомни!
— Да, господин, — проблеял пленник, сочтя за благо помалкивать. Его спутники тоже молчали. Убаюканный качкой, мерным скрипом весел и свежим воздухом, пленник задремал. Разбудил его сильный удар в бок.
— Проснись, вонючка.
Отпущенник сел, испуганно оглядываясь. На них медленно надвигался покрытый развалинами берег. Сухой мыс. Прошуршав днищем по мелководью, лодка вползла на галечный пляж.
— Пусть этот урод хотя бы жратву тащит! — злобно сверкнул глазами тяжело дышавший Грозд. — Всю дорогу дрых как советник в паланкине.
Только тут Тиллий заметил на носу корзину с торчавшим горлышком амфоры. Прихватив её здоровой рукой, он зашагал вслед за одноглазым вверх по еле заметной тропинке. Стоя в разрушенном проеме двери, их поджидал хозяин Кривого Арута. Сейчас пленник смог рассмотреть его как следует. Он мог ручаться, что видел этого человека раньше, но не знал ни имени, ни того, кто он такой.
Только очутившись внутри бывшей харчевни, отпущенник понял причину гнева Кривого Арута. Огромная гора возвышалась почти вровень со стенами. Даже удивительно, как они с парнями Молчуна Риса смогли накидать столько? В стороне стояли три большие амфоры и несколько корзин, из одной торчали короткие палки. Похоже, рукоятки факелов. В полу, там, где он и ожидал, чернело прямоугольное отверстие. Увидев его, пленник окончательно успокоился. Теперь только бы вспомнить дорогу и тогда можно надеяться, что ему сохранят жизнь. Или попробовать сбежать, как только они спустятся в подземелье?
— Ты сказал нам правду, — проговорил незнакомец, присаживаясь на перевернутую корзину. — И про Акмена и про "Сладкий родничок". Если приведешь к сокровищам, будешь жить. Моим рабом. Согласен?
— Да, господин! — ликуя, вскричал Тиллий, рухнув на колени. Пообещай ему свободу и деньги, бывший невольник ни за что бы ни поверил. А так есть надежда, что не обманут.
— Рвач, пойдешь с нами, Грозд, останешься здесь, — отдавал последние распоряжения неизвестный. Арут разжег крошечный костерок и сунул в него факел. Пленник протянул за ним руку, но господин отрицательно покачал головой.
— Первым пойдет Рвач. Ты за ним. Будешь говорить, куда идти.
— А чтобы соблазна не было, — одноглазый ловко обвязал его вокруг пояса кожаным ремнем.
Как и предупреждал отпущенник, первые десять шагов они проделали, согнувшись в три погибели, то и дело кто-то стукался головой о закопчённый потолок.
Первым спрыгнул в небольшое квадратное помещение Рвач. Очевидно, хозяин бывшей харчевни использовал его в каких-то своих целях. У одной из стен торчали бронзовые кольца, у другой — куча расколотых амфор.
— Туда! — Тиллий указал на отверстие с неровными краями. Прежде чем лезть внутрь, посветили факелом. Узкий, круто уходивший в низ проход, а дальше зловещая темнота.
Чувствуя нерешительность подручного, Арут прикрикнул:
— Чего смотришь? Лезь!
Здесь и вовсе пришлось встать на четвереньки, и чтобы не скатиться, изо всех сил упираться в пол руками и коленями. Впивавшиеся в кожу камешки заставляли морщиться от боли.
— Скоро будет легче, господа, — успокаивал проводник. Ему с больной рукой приходилось особенно тяжело.
— Тут просторно, господин! — послышался впереди довольный голос.
Кладоискатели попали в один из округлых тоннелей, сохранившихся на острове с незапамятных времен. Пол покрывал плотный слой сухого песка и мелких камешков, по стенам кое-где змеились трещины. Одноглазый помог господину выбраться из лаза, заботливо отряхнув одежду от пыли. Дав им время отдышаться, отпущенник уверенно показал рукой.
— Туда.
Ход имел ясно различимый уклон, и с каждым шагов они опускались все ниже, скоро оказавшись в небольшом зале. Самый главный, чьего имени Тиллий так и не узнал, приказал остановиться. Мелом нарисовал на стене стрелку и приказал:
— Вот теперь идем дальше.
— Осторожно, — предупредил Тиллий. — Там колодец.
Рвач вытянул вперед руку с факелом. В полу зияла большая круглая дыра.
— Идите налево вдоль стены, — отдавал распоряжения проводник. — Не подходите близко, края могут обрушиться.
Арут подобрал на ходу камешек и бросил его в темноту. Послышался тихий всплеск.
— Глубоко, — с уважением проговорил он.
Проводник указал на один из двух проходов. Через сотню шагов встретился завал, заполнивший тоннель до половины. Легко перебравшись через него, они вошли в естественную пещеру, где из слежавшегося песка торчали острые каменные зубья, а с потолка им навстречу спускались каменные сосульки. От сюда тоже выходило два тоннеля. Отпущенник легко узнал нужный по странной треугольной форме.
Ход привел их в зал с куполообразным потолком, покрытым густой сетью трещин. Сверху клочьями спускалась древняя паутина, зеленая как борода утопленника. Здесь проходов оказалось уже четыре, и пленник в нерешительности остановился.
— В чем дело? — нетерпеливо спросил незнакомец.
— Подождите, господа, — мучительно стараясь вспомнить, куда идти, промямлил Тиллий.
— Заблудился? — угрожающе прорычал Кривой Арут.
— Сейчас, господа, — бормотал отпущенник и вдруг довольно улыбнулся. — Туда.
Вскоре впереди замаячил рассеянный свет, и остро пахнуло отбросами.
— Нет, господа, — проводник остановился. — Нам надо вернуться.
Одноглазый ударил его по лицу.
— Шутить с нами решил, мразь?
— Какие шутки, господа?! — взмолился пленник. — Просто спутался, с кем не бывает? Там все такое одинаковое. Я же здесь всего один раз ходил, вернее два. Туда и обратно.
Вновь очутившись в зале, он выбрал другой тоннель, заканчивавшийся развилкой.
— Вот теперь все правильно.
Незнакомец молча нарисовал очередную стрелку, а Рвач поменял факел. Очень скоро путешественники попали в тоннель с текущим по полу зловонным ручейком. Тиллий хорошо помнил, что дальше надо свернуть в боковой тоннель. Вот только в какой? Их здесь несколько, идущих один за другим. Во время первого посещения подземелья их вел Акмен. Сентор сверял путь с планом, а он только приглядывал за полоумным стариком.
Помолившись всем богам, духам и предкам-покровителям, проводник шагнул в узкий, овальный проход. Они долго петляли и вышли к широкому стоку. Судя по запаху, наверху располагалась красильня или многоэтажный дом, чьи жители опорожняли сюда свои ночные горшки. Со страхом пленник понял, что вновь свернул не туда.
По заботливо нарисованным стрелкам они вернулись в широкий тоннель, где Тиллия били уже вдвоем. Господин остановил вошедших в раж слуг и предоставил ему еще одну возможность оправдаться. Окрыленный отпущенник повел их в другой тоннель.
Они так долго выписывали замысловатые кривые, что, вымотавшись окончательно, устроили себе короткий отдых. Все устали, хотелось есть и пить. Ту гадость, что текла под ногами, пробовать никто не решился.
— Уже совсем скоро, — тяжело дыша, бормотал пленник, сидевший, поджав под себя ноги, на мокрых камнях, с трудом сдерживая зубовную дробь. — Тут еще должны быть пара поворотов, и пещера с сокровищами. Там много, очень много золота.
Грязно выругавшись, Рвач передал факел Аруту и стал мочиться прямо перед отпущенником, так, что вонючие капли летели ему в лицо. Тот попытался отползти, но одноглазый дернул за ремень, и пленник упал.
— Сиди!
Унижение Тиллия явно доставляло ему удовольствие. Устало опустив тяжелые плечи, господин сидел на вывалившемся из стены камне, безучастно наблюдая за происходящим.
Вдруг хозяин "Пьяной кружки" перестал смеяться, поднял над головой факел и, прищурив единственный глаз, стал вглядываться в темноту.
— Господин!
— Что? — тот резко очнулся от дум.
Арут заставил отпущенника подняться, сделав несколько шагов и поднеся огонь к стене, клокочущим от гнева голосом зарычал:
— Вот дерьмо старой обезьяны!
На темно-сером камне четко выделялась нарисованная мелом стрела.
— Да он нас кругами водит! — заорал Рвач, и гулкое эхо, угасая, разнеслось по тоннелям. — Мужелюб! Издохший шакал! Моча даросской шлюхи!
Тиллий, потеряв от страха голову, вырвал ремень из рук ошарашенного Кривого Арута и бросился в темноту.
— Держите! — громко скомандовал незнакомец. — Не дайте ему уйти.
Рвач через десяток шагов нагнал беглеца, свалил на пол и стал яростно пинать ногами. Одноглазый выхватил нож.
— Я ему яйца отрежу.
— Не убивать! — властно приказал господин. — Отпустите, я сказал!
— Но, господин, — взмолился Арут. — Если мы отдадим его Минуцам живьем, он нас выдаст!
— Никто никого не отдаст!
— Что?! — вытаращил глаза Рвач. — Этот кусок дерьма весь день водил нас как ослов на веревочке.
— Ты будешь мне возражать? — спросил незнакомец, поднимаясь. — Забыл свое место?
— Простите, господин, — опустил глаза здоровяк.
А у пленника вновь появилась робкая надежда.
— Поднимите его.
По грязному лицу незадачливого проводника текли слезы, застревая во всклокоченной бороде. Он тихо подвывал, дрожа всем телом.
— Ты устал, как и все мы. Завтра продолжим поиски. Отдохни и постарайся вспомнить, где ты ошибся.
Тиллий упал на колени и принялся целовать его заляпанные грязью ноги.
— Ваш раб, господин, душой и телом. Я сделаю все, только прикажете. Я вспомню, обязательно вспомню. Боги вознаградят вас за доброту. Вы станете богаче Келл-номарха.
— Встань, нам пора возвращаться.
— Вы совершаете ошибку, господин, — отводя взгляд, глухо проворчал Арут.
— Даже если так, не тебе об этом судить! Идемте, мне надоели эти крысиные норы!
Обратный путь показался еще более долгим и тяжелым. Приходилось часто останавливаться, чтобы отыскать нарисованные мелом знаки. Рвач шепотом ругался, одноглазый угрюмо молчал, время от времени дергая за ремень. Пленник всякий раз падал от неожиданности, а мучитель глумливо посмеивался. Последним шел глубоко задумавшийся господин.
Догорал последний факел, когда незадачливые кладоискатели выкарабкались в знакомый подвал на Сухом мысу.
Тилий сидел на полу не в силах подняться. Незнакомец тяжело разогнулся, держась руками за спину.
— Дай мне факел, Рвач.
— Возьмите, господин, — растерянно пробормотал тот, протягивая густо дымящую палку.
— А теперь сверните шею этому ублюдку!
— Нет! — пронзительно завизжал отпущенник.
На помощь поспешил Кривой Арут, и через минуту все было кончено.
— Иначе вам пришлось бы тащить его сюда самим, — усмехнулся Скунд Арбон.
— А как же клад? — обиженно протянул Рвач, позабывший, что совсем недавно сам собирался прикончить Тиллия.
— Нет никакого клада, — вздохнул радланин. — Мерзавец просто тянул время, стараясь выкупить лишний день своей жалкой жизни. Иначе, зачем лезть под землю на Сухом мысу, а потом тащиться через весь город, если в этот тоннель легко можно попасть из любого канализационного колодца?
— А может, он просто хотел сбежать в подземелье? — добавил одноглазый. — Теперь вы отдадите его Минуцам? Пять тысяч империалов — хорошие деньги.
— Есть те, кто заплатит больше, — покачал головой Скунд Арбон. — Если им подсказать, как правильно использовать эту падаль.
