Думали долго. Железо, оружие, стекло — это все не подходило. Сошлись на поделках и украшениях.
— Только надо такие сделать, чтобы не сильно выделяться из толпы. То есть, они должны быть не из драгоценных камней и металлов, это раз. Не содержать много металла обычного, вроде меди или железа, это два. Их должен иметь возможность купить каждый, то есть они должны быть дешёвыми, это три. Получится такое сделать?
Опять пошли споры. Получалось, что сделать-то мы можем, только это будет долго, да и работа тонкая. Я даже обрадовался, много времени потратим — позже на Ладогу сунемся. Но народ так увлечённо обсуждал торг, так жалостливо смотрел мне в глаза, что пришлось мне пойти на встречу родственникам.
— Так, ковка мелкая, да сварка, это действительно займёт уйму времени. Надо придумать что-то такое, что будет позволять нам много их сделать, да ещё и с разным рисунком. Есть мысль одна, но её продумать надо. У вас украшения я уже видел, соберите их все ко мне, попробую придумать что-нибудь до весны. А пока давайте по внутренним делам нашим план составим.
И все склонились над фанерками с записями и рисунками.
Обязанности мы распределили на оставшееся до торга время так, чтобы выделить время на производство украшений. Если ничего не получится — повезем смолу да дёготь на продажу. Только надо того, ухудшить товар. Сильно чистого продукта дед добился, а это вызовет нездоровый интерес. Тем более с нашими формовками. Смола аккуратными кубиками, дёготь — в фанерных тубусах. Так тут не делали.
В принципе, начался тот самый "сезон изобретений". Да, ещё многое не собрано
в лесу, клюква да грибы ждут наших барышень. Но вот погода стояла такая, что народ не сильно стремился на добычу продовольствия. Холодные дожди моросили чуть не через день, а запасы уже были таковы, что вновь принесённое придётся сушить и хранить чуть не в домах, под кроватью. Поэтому мы с Буревоем решили чуть раньше начать то, что оставляли на зиму. Основных направления было два — металлургия и электричество.
Домну нашу мы пытались запустить в новом режиме, призванном переплавить металлолом. Его после наших экспериментов скопилось много. Поэтому все остатки наших опытов мы нарубили помельче, добавили руды и угля, и попытались расплавить. Насосы поменяли уже на железные, многие другие металлические элементы заняли своё место на плавильном производстве. Всё это позволило получить новый чугун. Он был не в пример лучше того, что получали напрямую из руды. Покумекали с дедом, списали на то, что при таком процессе из железа что-то вредное выходит, вот и получается лучше чугун. И в принципе, углерода в полученном должно быть меньше, а значит более близко к стали получается. Причём продувка вот этого продукта небольшая дала нам вообще прекрасный результат — такое уже и на цепи пускать можно, правда, толще их элементы делать придётся.
Вторым моментом были валки для прокатки железа. Намучившись с котлами для новых паровиков, появилась мысль соорудить прокатный стан. Ну, или нечто подобное, для получения листового железа и труб. В горячем цеху заняли своё место достаточно длинные чугунные валы, причём с изменяемым зазором. Лист получился путём многочисленных, насколько позволял нам раскалённый металл до своего остывания, прогонов через новый станок железной заготовки. С трубами было чуть сложнее. Едва схватившийся литой железный "бублик" нацепили на один из валов, и крутили второй, постоянно уменьшая расстояние между ними. "Бублик" превращался в трубу — такие пробовали в качестве элементов того же котла.
С электричеством было проще. Элементов для создания генератора и прочего "обвеса" было хоть отбавляй, недра БКТП мы выпотрошили почти полностью. Горячий цех получил ещё и электролабораторию, в которой я демонстрировал Буревою и своим родичам достижения на ниве приручения Перуновой силы. Особенно восхитило моих родственников получение света при помощи угольной дуговой лампы. И даже дым, валивший от этой "на коленке" собранной конструкции не мешал всем восхищённо цокать языками. А вот когда мы с дедом объединили усилия химической и электрической лаборатории, преподнеся нашим барышням пару медных жучков, что сделали в самодельной гальванической ванне, народ впал в некое подобие экстаза — уж очень красиво получилось. Залили аккуратно омедненных насекомых стеклом в несколько этапов — и экстаз превратился практически в оргазм. Правда, после недолгого совещания, такое на торг решили не отправлять. Слишком дорогое на вид украшение получилось. За такое могут и того, притопить в озере, а нам этого ой как не хотелось.
Поэтому вечерами допрашивал супругу на момент местных украшений. Рисовали на фанерке разные формы височных колец, шейных колец, серёжек, браслетов. План производства окончательно созрел. Из простого железа, не стали, мы планировали наштамповать заготовок для украшений, а потом их разукрасить. Технологии украшения решили применить две. Первая заключалась в заливке разноцветным стеклом выемок в штампе. Вторая — в нанесении гравировок при помощи травления кислотой.
Штамп мы с Буревоем и Веселиной вылили из чугуна — девочка в глине рисунок делала, а мы уже расплав в эту форму заливали. Стеклом дед занимался, запихивал в расплав песка и поташа результаты своих экспериментов и прочие доступные добавки — ржавчину, соли железа и меди, полученные при помощи кислоты, даже фосфор пробовали. Добились нескольких оттенков, в основном, красного да зелёного цвета.
С травлением получилось лучше. Наносили смолу на заготовку, в ней продавливали рисунок, потом все погружали в кислоту и получали неплохие рисунки. Если надо было делать кольца или браслеты, мы делали рисунок на плоских элементах, а потом аккуратно сваривали их кольцом. Первые украшения получились не притязательными, не хватало яркости им. Пришлось изобретать пескоструйную машинку. Самый мелкий песок, компрессор из одного цилиндра, работающий от паровика, устройство для подачи смеси воздуха и абразива. Машинка была стационарной, приходилось крутить-вертеть сами изделия. Но результат был потрясающий. Новые украшения блестели на солнце, радовали глаз. Первую партию, установочную и экспериментальную, попытались было разобрать по домам, но я сказал, что следующие сделаем ещё лучше. А эти, слегка кривоватые да опытные поделки, уйдут на торг. По дешёвке скинем, проверим рынок.
Так бы и продолжалась наша идиллия с неторопливой работой да экспериментами, если бы не лень. Нас подвело воскресенье, официальный выходной — седьмой день недели, моей, тут по пять считали. Его ввели ещё летом, из-за рванного ритма работы, что выматывал моих родичей. Хотя в этом свою роль сыграл и мой эгоизм. Я хоть и прекратил по двадцать часов в сутки трудиться, но некоторое наличии паники всегда сохранялось . Чуть что не так, ну там Буревой сообщил о плохом урожае, или плавка не удалась, в голове колоколом звучала мысль: "О Боже! Боже! Мы все умрём", и я с шашкой наголо бросался преодолевать возникающие трудности. Ну а на жену в таком вот режиме времени и не осталось — без сил домой возвращался. Пара не то что скандалов, скорее, сложных разговоров, и я волевым решением один день из семи назначил полноценным выходным. Сначала для себя, а там и другие подтянулись. В этот день больших дел не творили, так, по дому трудились, играли в "настолки", общались.
Вот в один из выходных пацаны, Обеслав и Олесь, два брата-акробата, захотели сделать воздушного змея. Вроде того, что мы запускали на Перуновом поле. Но поле-то теперь с могилами да идолами, вроде как некрасиво будет там играть. Решили запустить с берега озера, при сильном ветре, под вечер, когда лодок нет. Помог ребятам сделать змея, соорудили небольшую такую коробочку из ткани потоньше. Разукрасили его в зелёной и красной краской, даже фосфор дедов использовали, для рёбер, чтобы в темноте змея было видно, да и начали ждать погоду. Аккурат через неделю и пошли пускать.
Вечером подул сильный ветер, мы пошли с детьми на берег озера, там у нас недалеко пляж песчаный был. Привязали шнур к коряге, начали поднимать змея. Дети радовались, когда он взлетел, пытались управлять. Все, как в моем времени, воспоминания сразу нахлынули. Набежали тучи. Послышались раскаты грома, но мы не уходили. Стальных элементов у змея нет, а когда ещё малые порадуются. Дальше зима, весной торг, пусть побегают, пока время есть.
Обеслав носился вдоль берега, опускал и поднимал змея, задавал направление двумя верёвками. Так продолжалось до темноты, змея уже почти не было видно. Даже дед с девушками пришли посмотреть. Зрелище было завораживающее. Тонкий, мистически светящийся кубик дёргался на фоне почерневшего неба. Сидели на коряге, любовались зрелищем, мелкие носились по пляжу, отбирая друг у друга верёвки.
Ба-Бах!
Первая же молния таки ударила в змея, испепелив его. Народ расстроился, дед начал всех успокаивать, что мол Перун-то родичей своих видит, вот и тянется к ним, ему же тоже скучно, пообщаться хочется. А мы к идолу редко ходим. Объяснение устроило всех. Понеслись предположения, чего он там у себя делает, когда ему скучно. Сошлись на том, что баб портит да пиво пьёт. Это вызвало всеобщий смех. Веселились долго, дождь всё не начинался, а у нас был выходной — чего не радоваться? Когда окончательно похолодало да дети начали зевать, пошли в деревню. Успели как раз до первых крупных капель дождя. Мы с Зоряной уложили детей, да тоже пошли в спальню. Портиться, так сказать, подобно Перуну.
Утро понедельника было, вопреки всеобщему мнению, не тяжёлым. Позавтракали, распределили работы, я поцеловал жену и отправился в горячий цех. Олесь полез на дерево, там наш наблюдательный пункт. Но поднявшись на две трети, спрыгнул и понёсся ко мне.
— Лодка! Очень большая! Людей много!
Тут уже я заметался, бросился за фотоаппаратом, что был у меня вместо подзорной трубы, в дом, полез на дерево. Волнение моё было естественно. Наши мелкие уже научились определять по размерам плавающих судов степень опасности. На проходящие вдоль горизонта маленькие лодки даже не реагировали. А тут Олесь действительно серьёзно испугался. Я поднялся, настроил фотоаппарат.
Километрах в двух-трёх от берега двигалось судно. Вроде ладьи. Оно действительно было большое. Правда, шло странно, урывками, и петляло постоянно. Я отдал приказ Олесю, что ждал меня под деревом:
— Поднимай сигнал "Внимание!".
Этот сигнал был предупреждением о возможной опасности, которая ещё могла и не превратиться в непосредственную угрозу. Чтобы народ не гонять лишний раз такой придумали. Олесь бросился к флагштоку, взял из ящика зелёный флаг, поднял его над деревней и кинулся в дом. У нас из отсутствующих был только Кукша, он встал поздно да пошёл ведро выносить туалетное в специальную яму в лесу.
Из актового зала повалил народ.
— Чего там? — обеспокоенно спросил дед, — Опять учения?
— Не, тут ладья, большая, идёт пока далеко, правда... Б..ть! Да они же к нам поворачивают! Общая тревога! Олесь, вешай "Опасность!"!
Народ заметался. Мелкие побежали менять флаг, остальные скрылись в домах. Я наблюдал за ладьёй. Она так же неуверенно и довольно медленно двигалась к берегу. Не просто к берегу, а к нашей заводи! Похоже, настала пора опять паниковать.
Я слетел с дерева, и кинулся в дом. Оттуда уже вышел дед в полном облачении, с эвакуационным рюкзаком, щитом на спине, арбалетом и копьём. Мимо пронёсся Кукша с криками "Что случилось?", и, не дожидаясь, ответа бросился в свой "подъезд" облачаться. Молодец, правильно обстановку оценил. Жену в комнате застал в полной боевой готовности, укладывающей в рюкзак металлическую посуду.
— Что там на озере? — на моей супруге лица не было, лишь бледное, как снег, пятно, с большими глазами.
— Лодка большая, к нам идёт, — отрывисто отрапортовал я, — ты не волнуйся, может мимо проскочит...
Я притянул Зоряну, поцеловал её, произнёс только:
— Я тебя люблю.
— Я тебя тоже, — ответила она, погладила меня по голове и водрузила на меня фанерный шлем, помогая застегнуть подбородочный ремень.
Тренировки не прошли даром, через десять минут все с рюкзаками стояли у флагштока во всеоружии. С холма-вала, что отделял нас от озера, скатился дед:
— Идут ровнёхонько на нас, в заводь.
Я оглядел всех присутствующих:
— Мы долго тренировались на этот случай, вы все знаете что делать. Так давайте же...
Лица моих родственников были хмурые. Агна сильно сжимала копьё в руках, Леда теребила ручку арбалета, Обеслав грустно одевал рюкзак. Я посмотрел сквозь них. На наши дома, мастерские, литейку... Там вон надо крышу подправить к зиме... Цветы в клумбах у входа в дом уже отцвели, и вся земля была засыпана синими лепестками... Вон бревна для забора, его тоже делать надо... Из глубины поднимался комок к горлу. Судя по лицам моих родственников, теперь уже не только названных, у них тоже.
А потом пришла злость. Даже не злость, ярость. Ярость и азарт. Хрен вам, гопники средневековые, а не наша деревня! Болта вам, а не добычи! Кровью, суки, умоетесь!!
Я достал арбалет из-за спины:
— Вы все знаете, что делать, — повторил я, — но сегодня мы сделаем по другому.
Все замолкли, и уставились на меня.
— Такие уроды, как подплывают к нам, убили Первушу, Вторушу и Всебуда. И хотят нас погубить, а всё, что мы тут за три года построили, разорить, да пустить на цацки для баб своих да на бухло. Сколько труда и пота мы вложили в наши дома, в наши поля, в наш лес. И отдавать я это просто так всяким у...кам не собираюсь!
Я повысил голос, народ малость воодушевился.
— Мы с вами для нашего счастья строили наши дома! Наши станки!! Наши кузницы и мастерские!!! За каждый расколотый камень заплатим мы страшной ценой!!!
— Ура, — неуверенно произнес Обеслав.
— Ур-а-а-а-а-а! — закричал я.
— Ураа-а-а-а-а — ааааааааа! — раскатисто разнеслось по деревне.
Ярость обуяла не только меня. Народ воинственно поднял копья. Лица были перекошены в праведном гневе. Вроде и речь моя была коротка, да и не мастер я ораторского искусства, но попал в десятку. Мы решили отстоять своё право на ту жизнь, которую мы для себя тут устроили.
— Олесь! Поднимай НАШ флаг! — пацан стремглав бросился к флагштоку, красное полотнище сначала неуверенно, потом все быстрее пошло вверх, достигло конца, порывом ветра его развернуло. Пусть оно уже выцвело и пообносилось, но это наш флаг, наш символ, нашего рода, биться за который мы собирались.
— Буревой, заводи трактор! — дед прекратил потрясать копьём и посмотрел на меня с недоумением — Мы принимаем бой!
Дед не стал спорить, кивнул и побежал к сараю-гаражу.
— Остальные! Рюкзаки в дома, детей на чердак, к люкам. Веселина, ты с торца, Влас с тобой. Взрослые! Сбор возле меня через пять минут. Зоряна! Захвати мой рюкзак. Кукша, отдай свой Агне, и за мной! Закрывайте ставни!
Деревня засуетилась. Но суетилась она не бестолково, а достаточно деловито. Раздался мат со стороны гаража, потом пыхнул пар, послышался звук ускоряющейся паровой машины. Мы с Кукшей побежали к заводи. Забрались на край холма, вели наблюдение.
