Слухи возникали как будто из пустоты, а их источники никак не удавалось выявить. И, что самое неприятное, стража так и не смогла поймать никого значимого. Тех, кого все же получалось поймать, не могли толком объяснить причин своих странных действий, более того, амулеты правды показывали полную их невиновность. Вся абсурдность ситуации порождала очередной виток в развитии слухов о коррупции и взятках среди судей и жрецов.
Кесариусу даже мимолетно показалось, что он теряет контроль над происходящим в империи. Впрочем, почти сразу его властильность выкинул из головы эти жалкие и недостойные мысли. В самом начале войны разворачивался еще больший бедлам, и ничего, пелена хаоса тех событий не устояла перед хладнокровностью и рассудительностью. Так и тут, достаточно немного подумать, посмотреть на ситуацию под разными углами, и сразу найдутся ниточки, за которые можно дернуть. Главное, что со вчерашнего дня он лично взял дело в свои руки, а сегодня еще подключил двух Академиков Искусства, чья мудрость и знания как рукоять дополнят клинок решимости и разума его властительности, так что виновные и причастные обязательно будут найдены.
Медленно и величественно Кесариус встал. Воздух вокруг него как будто сгустился от внимания окружающих. Император сделал паузу и представил, что впитывает его каждой клеточкой своего тела. С властностью и толикой любопытства его властительность оглядел того, кто по его высочайшему велению должен сегодня умереть.
Молодой паренек, студент археологической ветви Искусства Гериус Стратиус, похоже, еще не осознавший реальность происходящего и не понимавший, что жить ему осталось только четыре дня, хлопал удивленно-восхищенно-напуганными глазами. Удивительно, всего лишь трое суток назад этот наивный парень-недотрога умудрился демонстративно сжечь и затопить пускай и провинциальный, но храм бога стихий. В чем-то он повторил 'подвиг' сбежавшего из Маркина Повелителя Чар, которого по привычке так продолжали называть, и показал, что даже в сфере своей компетенции боги далеко не всемогущи. После чего паренек махнул в столицу сдаваться с повинной начальнику императорской стражи, требуя честного суда над собой.
Понятное дело, что на подходе он попался на глаза храмовой страже, которую... разметал как маленьких котят! А потом одновременно подтянулись жрецы, готовящие на голову осквернителя кару Господню, и отряд императорской стражи. Ситуация накалилась до предела и могла бы взорваться в один момент, не вмешайся в нее лично Кесариус. После напоминания о том, что в империи карать и миловать можно только его именем, жрецы сразу потеряли боевой запал, чему несказанно способствовала активация 'колокола молчания', принадлежавшего Академии Искусства, великого артефакта древних, усложняющего для жрецов связь со своим богом.
Ясно как день, что все это было одной большой провокацией. Как и ожидалось, парень ничего толком не помнил и не мог повторить даже десятой доли тех 'чудес', что вытворял в измененном состоянии сознания. И не факт, что аналогичные провокации не повторятся. Именно поэтому подсудимого по-быстрому приговорили к казни. За последующие четыре дня Академики подчистую выпотрошат воспоминания и изучат ауру искусника, пробьют обнаруженный ими очень сложный ментальный блок, еще полдня уйдет на подготовку публичной казни, чтобы оставшийся после глубоких работ Академиков овощ под улюлюканье зрителей самостоятельно взошел на эшафот.
— Высочайшей властью империи Кордос предоставляю обвиняемому право на последнее слово в свою защиту, — проговорил церемониальную фразу Кесариус, с интересом глядя на паренька. Сообразит хоть что-нибудь ляпнуть или так и будет хлопать удивленными глазами? Однако того, что случилось далее, император даже предположить не мог.
При звуках церемониальной фразы Гериуса на мгновение скрутило судорогой, но уже через секунду он снова стоял. Казалось, в нем ничего не изменилось, лишь во взгляде появилось нечто настораживающее. Кесариус быстро глянул на ректора: уж не вселился ли в Стратиуса кто-то и не готовит ли он какое-нибудь предсмертное проклятие?
— 'Колокол' исправно работает, в ауре 'закладок' нет, — успокоил императора Сенекс. — Просто на ключевые слова снялся ментальный блок, и похоже, сейчас он расскажет нам кое-что занятное...
Губы молчаливо стоящего Гериуса разжались, и из них полилась речь, похожая на хор множества голосов. Сложно представить, какие манипуляции проделали неведомые искусники над голосовыми связками парня (в его ауре конструктов или плетений не было, если не считать ментального блока, — это проверили сразу), чтобы добиться такого звучания. Голова Стратиса повернулась в сторону сидящих в зале жрецов:
— Приветствуем вас, рабы богов. Мы — Безымянный. Много лет мы наблюдали за вами. Ваши кампании по искушению и обману людей; ваша сутяжническая натура; то, как вы подавляете всех несогласных с вами — все это не ускользнуло от нашего взгляда. С последними событиями нам стала ясна степень пагубности вашего влияния на людей, которые верят вам и считают вас лидерами и пастырями. Поэтому Безымянный решил, что ваши храмы и ваши боги должны быть уничтожены. Во благо ваших последователей, во благо человечества и для нашего собственного удовольствия мы изгоним вас из этого мира и методично разрушим ваши храмы в их нынешнем виде. Мы считаем вас серьезными противниками и не ожидаем, что наша цель будет достигнута за короткий промежуток времени. Но вы не сможете вечно побеждать в борьбе против массы разгневанных людей. Ваши методы, ваше лицемерие и общая безыскусность ваших храмов предопределили их скорую кончину. Вам негде спрятаться, ибо мы — везде. Вы не найдете убежища, ибо на место каждого павшего из нас придут десять новых. Мы знаем, что многие осудят наши методы за то, что они схожи с методами, применяемыми вами. Многие озвучат очевидную истину, что рабы богов воспользуются действиями Безымянного в качестве примера гонений, о которых вы так давно предупреждали своих последователей. Это приемлемо для Безымянного. Более того, мы поощряем это. Мы — ваши 'подавляющие личности'. Со временем, чем эффективней мы сможем противодействовать каждому вашему движению, тем сложнее вам станет оказывать давление на своих последователей. Они поймут, что спасение и избавление, предлагаемые вами, не стоят их средств к существованию, их чести и достоинства. Они поймут, что их проблемы, их напряженность, их разочарования исходят не от Безымянного, а от источника, находящегося гораздо ближе. Да, мы — 'подавляющие личности', но мы никогда не сможем оказывать и толики того деструктивного давления, которое оказывают ваши храмы. Люди сами творят свой мир. Мы — Безымянный. Мы — легион. Мы не прощаем. Мы не забываем. Ждите нас.
После того, как были произнесены последние слова, взгляд Стратиса померк и его тело стало медленно оседать на пол.
