— Праздник дело положительное, — кивнул Антон Игоревич, — А какова программа сего мероприятия?
— Во-первых, — сказал Сергей Петрович, — для услаждения живота шашлык. Серега, какая у вас сегодня добыча.
— Слон, — расплылся в улыбке Сергей-младший и тут же поправился, — Шучу, Сергей Петрович, сегодня мы с Гугом завалили подсвинка. Жирненького. Едва дотащили. Ну и пару глухарей тоже, но эти нашей орде на один зуб, хоть и увесистые сволочи.
— Подсвинок, это хорошо, — сказал Сергей Петрович и посмотрел на Антона Игоревича, — Ты, Игоревич, Андрей и Гуг делаете шашлык...
— Гуг делать еда? — переспросил парень, — Зачем не женщина?
— Гуг, — сказал Антон Игоревич, — шашлык это та еда, которую положено делать только мужскими руками. Понимаешь?
— Гуг понимать, — кивнул парень, — Гуг делать, как скажет вождь.
— Шовинисты! — хмыкнула Марина Витальевна.
— Марина, — сказал Андрей Викторович, — шашлык это не просто еда, это своего рода ритуал, в котором мужчине отведена роль творца, а женщине зрительницы и ценительницы. Не мы придумали эти обычаи и не нам их отменять.
— Да ладно уже, мальчики, — сказала Марина Витальевна, оглядывая мужчин, — я же просто пошутила.
— Ну, вот и отлично, что пошутила, — сухо сказал Сергей Петрович, — чтобы тебе было не до шуток, с тебя суп из глухарей и рыбка жареная на свином нутряном жиру. Ужин должен быть праздничным. Кстати, что у нас сегодня с рыбой?
— Как всегда, — сказала Марина Витальевна, — карп, щука, линь, плотва, угорь, а еще Антошка приволок осетра. Здоровенный, килограмм на пятнадцать.
— Осетр на пятнадцать килограмм не здоровенный, а так себе, — поправил Марину Витальевну Сергей Петрович, — тут пока еще водятся такие особи, что на них только на торпедном катере охотиться. Местные вот их гарпунами бьют, как китов. Осетра не жарить, а почистить и тоже отдать Игоревичу, шашлык из осетрины это по царски. Пусть каждому достанется хоть по одной палочке. Антошке и его бригаде в первую очередь. Кстати, что у нас с овощами.
— Овощи почти на исходе, — сказала Марина Витальевна, — используем понемногу и стараемся переходить на местные ресурсы. Лук мы уже давно едим дикий, тут его просто навалом. Кое-где прямо таки настоящий огород.
— Очень хорошо, — сказал Сергей Петрович, припомнив немного странноватый вкус зеленого лука, который Марина Витальевна в последнее время стала обильно сыпать в еду, — тогда я на тебя полагаюсь. Серега, Валера, с вас музыка и большой праздничный костер. Чтоб зажечь, когда стемнеет и огонь до неба. Будем благодарить Духа Огня, прыгать через огонь и заниматься прочими забавами.
Парни переглянулись.
— Сделаем, Сергей Петрович, — пробасил Сергей-младший и спросил, — А вы что будете делать?
— А я, займусь культурной программой, — сказал Сергей Петрович и кивнул на сбившихся в кучку женщин-штрафниц из бывшего клана Лани, — Вон, мои несчастные овечки, стоят в сторонке и тихо ждут пока у меня до них дойдут руки.
— А что с ними, Петрович? — встревожено спросила Марина Витальевна, — Надеюсь, они опять ничего не натворили?
— Совсем нет, — ответил Сергей Петрович, — совсем даже наоборот. Сегодня я разрешил им первое свидание с детьми.
— А не рано? — спросил Андрей Викторович, — Еще и полутора месяцев не прошло.
— Совсем нет, — ответил Сергей Петрович, — В самый раз. Искреннее раскаяние и ударный труд дают мне полное право сделать им это послабление. В этом деле лучше недожать, чем пережать.
— Ну, — сказал Андрей Викторович, — делай — как знаешь. Твое дело шаманское.
Марина Витальевна тоже махнула рукой, и все отправились по своим делам. Антон Игоревич, Андрей Викторович и Гуг готовить все необходимое для шашлыка и пережигать дрова на угли. Марина Витальевна — командовать кухонной бригадой, Сергей-младший и Валера к куче отходов лесоповала за дровами для большого костра, а Сергей Петрович направился к своим штрафницам для того, чтобы повести их на свидание. Древесные обрезки при этом мужчины делили по братски, сосновые — для костра, дубовые — для шашлыка.
В детском шалаше никого не оказалось, да и что делать детям внутри, когда на улице хорошая погода и еще совсем по летнему припекает солнце. Оглядевшись, Сергей Петрович заметил шевеление на берегу Ближней, недалеко от того места где был вытащен на сушу 'Отважный'. Сделав женщинам знак следовать за собой, Сергей Петрович направился в ту сторону.
А там творился настоящий курорт. В сторонке, под навесиком у кустов под присмотром Илин и Фэры возились малыши. Перевезенный на новое место помет Зары, вместе со своими сводными братьями и сестрами уже встал на лапы, и активно исследуя окрестности успел уже познакомиться с детьми. Впрочем, мать им в этом совершенно не препятствовала, вальяжно развалившись в тенечке, и лишь поглядывала одним гладом, чтобы не было никакого членовредительства. Щенячье поскуливание и повизгивание, перемешивались с детским смехом.
Тут же неподалеку паслась и лошадка, а вот ее жеребенок нашел себе другое занятие. Он по самое брюхо влез в речку, где вместе с Лялей, Мариной-младшей и Вероникой плескались дети постарше. Тут же вперемешку с детьми плавали и гогочущие Вероникины гусята, хотя называть так этих крупных, упитанных, уже начавших одеваться пером, птиц не поворачивался язык. Вполне себе гусиные подростки, уже где-то через месяц готовые встать на крыло.
Чуть в стороне, на травке, в одних трусиках, возлежали Антон-младший и его невесты. Они занимались тем, что загорали, хотя у Сергея Петровича в голове не укладывалось как могут загорать полуафриканки.
Увидев, что Сергей Петрович пришел вместе с их любимыми мамами, из детского загончика выбрались четверо малышей, а из речки к берегу, распугивая гусят, торпедами с криками 'Ои, Ои' (мамочка, мамочка) рванулись две девочки постарше. Объятия, сопли, слезы и слюни.
Углядев причину переполоха, Ляля помахала Сергею Петровичу рукой, а потом начала выгонять свою уже посиневшую и покрывшуюся гусиной кожей малолетнюю орду на берег греться. Следом за детьми из воды выбрался и жеребенок, встал у края воды и отряхнулся как собака, разбрасывая вокруг себя веер мелких брызг. Попавшая под этот душ Ляля, наподдала ему ладонью под зад, направляя к любимой мамочке. Высокая, стройная, гибкая, с развитой, но не слишком большой грудью, в костюме от Евы она была так хороша, что Сергей Петрович невольно залюбовался своей первой женой.
Наскоро вытершись полотенцем, Ляля быстро влезла в трусики и подошла поприветствовать своего супруга, по местному обычаю потершись с ним носами. При этом в штанах у Сергея Петровича тут же шевельнулся 'приятель' намекнувший, а не стоит ли плюнуть на все дела и удалившись с супругой под крышу родного дома, предаться тому занятию, ради которого и созданы все мужчины и женщины.
— Нет, не стоит, — вздохнул про себя Сергей Петрович, — но ночью мы с тобой все это обязательно наверстаем, и может быть даже снова втроем.
Тем временем, женщины бывшего клана Лани: Тами, Мани, Нили, Акса, Лана и Мила, убедившись, что с их детьми все в порядке, что они сытые, упитанные, чистые здоровые и ухоженные с завистью смотрели на Лялю, которая по их понятиям, была 'женщина, которая как мужчина'. Видели бы они ее три месяца назад, так ни за что бы не поверили, что это один и тот же человек.
У Аксы и Ланы живых детей не было, и они завидовали не только Ляле, но и своим более счастливым товаркам. Но при этом они обе были беременны, Акса на шестом месяце, а Лана на пятом, и Сергей Петрович мягко им напомнил, что они, ни в коем случае, не должны предаваться печали или зависти и сейчас все их помыслы и заботы должны быть сосредоточены на их еще нерожденных детях. И вообще, сейчас им всем стоило бы раздеться и искупаться в речке, причем не по обязанности, а постаравшись получить от этого процесса максимальное удовольствие. Утонуть тут просто невозможно, в самом глубоком месте, там, где Ближняя делает изгиб, глубина взрослому человеку не более чем по грудь. Вот пусть берут пример с Ляли и делают как она.
OV Spb, o050279, Thanai и 25 других изволили поблагодарить
Поблагодарить
Руссобалтъ: Михайловский Александр
Имя или Цитата
Жалоба
#18 Михайловский Александр
Ведущий аналитик
Пользователи
Cообщений: 8 361
Поблагодарили: 44 739
Ташкент
Пол:Мужчина
Интересы:Политика, литература
Отправлено 14 августа 2016 — 10:33:58
Популярное сообщение!
продолжение
Пока женщины бывшего клана Лани медленно и неуверенно раздевались, Сергей Петрович подозвал к себе ожидавшую неподалеку Алохэ-Анну.
— Аннушка, — сказал он, — а вам что нужно особое приглашение? Что вы как неродные встали в сторонке и не знаете — куда себя деть? Тоже идите купаться, а потом отдыхайте, как делают все порядочные люди.
— А мы родной, да, шаман? — сверкнув зубами, спросила Алохэ-Анна.
— Вы должны окончательно избавиться от своего зла, — сказал Сергей Петрович, — и научиться быть нам родными. Разве вы плохо живете в нашем клане?
— Мы плохо не жить. Мы жить как вы. Один еда, один отдых, один работа. Другой шаман так не делать как ты. Другой шаман делать важный вид, — Алохэ-Анна комично надула щеки, — Мы не понимать, зачем надо делать то или это. Шаман Петрович делать, мы тоже делать. Шаман Петрович знать. Мы хотеть стать родной ваш клан. Вот.
— Ты умница, Аннушка, — сказал Сергей Петрович, коснувшись кончиками пальцев щеки Алохэ-Анны, — Теперь, чтобы стать нам родными, делайте как все мы, купайтесь, отдыхайте, радуйтесь жизни. Есть время для работы, и есть время для удовольствий души и тела.
Алохэ-Анна неожиданно обеими руками схватила руку Петровича и потерлась об нее своим лицом.
— Удовольствие хорошо, — сказала она, — Анна, та, которая была Алохэ, хотеть мужчина, хотеть ты шаман Петрович, хотеть быть счастливый как твоя женщина Ляля. Давно хотеть. Вот.
Ляля подошла и обняла их обоих за плечи.
— Хочешь — возьми, — сказала она и посмотрела на Сергея Петровича, — Петрович, ты хочешь эту женщину в нашу семью?
— Да, — сказал Сергей Петрович, я, в общем-то, и не против, но табу...
— Не человек для субботы, а суббота для человека, — сказала Ляля, — Кроме того сегодня праздник и особенный день, ты же сам об этом сказал. Не видишь, что женщина страдает, а, значит, ее надо утешить.
— Ты добрый, — сказала Алохэ-Анна, — твой женщина тоже добрый. Мой хотеть жить вместе с вы.
— Аннушка, — сказала Ляля, — иди и искупайся. Пусть наш Петрович посмотрит на тебя не как на свою рабочую лошадку, которую надо гонять до седьмого пота, а как на красивую и привлекательную женщину. А мы тут с Петровичем немного потолкуем.
— И ни кого я не гоняю, — устало возразил Сергей Петрович, уже понимая, что все предрешено и спорить с Лялей бесполезно. Сам ведь создал такие правила и сам, прямо сейчас, дал повод к этому разговору. Была бы эта Анна ему неприятна, так стоило бы тогда еще потрепыхаться, да и сама Ляля не сделала бы ему этого предложения. А так, ему и жалко эту Алохэ-Анну и шибает на него от ее тела каким-то особенным почти животным магнетизмом.
Алохэ-Анна кивнула и, отойдя чуть в сторону, начала медленно, будто священнодействуя, раздеваться перед купанием. Тут же к ней присоединились другие тихо переговаривающиеся полуафриканки, а также девчонки из молодежной Лизиной бригады и берег начал заполняться обнаженными женскими телами. Ну прямо тебе нудистский пляж в разгар сезона.
Сергей Петрович впервые видел этих женщин обнаженными с тех самых пор, как проводил для них обряд переинициализации. Изменения к лучшему в их физическом состоянии были явно налицо. Женщины и девушки полуафриканок явно поправились и набрали вес, на коже, перестали проглядывать ребра, подобно стиральной доске и в то же время они не обзавелись свойственными их расе необъятными попами и не обросли бугристой коркой целлюлита. Если и не идеал, то достаточно близко к тому. А что вы хотели — от бродячей полуголодной жизни с побоями и вечным страхом смерти эти женщины перешли к оседлому существованию с трехразовым питанием, как на убой, но при этом не предавались безделью, а от рассвета и до заката занимались довольно тяжелым для женщин физическим трудом. Этот-то труд, при обильном питании и развивал им мышечную массу, одновременно не позволяя накапливать лишний жир.
— Петрович, — дернула его Ляля за руку, — ты о чем задумался? Скажи, так ты согласен взять эту Анну в нашу семью или нет?
— С одной стороны, Ляля, ты права, — ответил Сергей Петрович, — Человек всегда главнее субботы. С другой стороны, будет совершенно неправильно, если я сниму табу только с Анны, включив ее в нашу семью, оставив всех остальных в прежнем состоянии. Получится использование служебного положения в личных целях. Тут вопрос сугубо скользкий.
— Хорошо, — сказала Ляля, — тогда освободи от этого табу еще четверых этих полуафриканок. Чтобы было по одной в каждую нашу семью. Есть же среди них передовички производства, спортсменки, комсомолки и просто красавицы? Ну, пожалуйста, Петрович!
— Такие среди них, конечно, есть, — осторожно сказал Сергей Петрович, — но тут ведь вопрос не только в этом. Важно желание самих этих женщин, желание имеющихся жен и, в конце концов, желание мужчин, которым с ними спать. С Анной все понятно сразу. Она хочет, ты согласна, я не против, а Фэру и Илин, как я понимаю, ты уговоришь. А остальные семьи? Сереге, Валерке и Гугу, например, нужны девушки их возраста. Как говорится, не все тут так однозначно.
— Если ты не против, — деловито сказала Ляля, натягивая футболку, — то я пойду и перетру это дело на женсовете, чтобы девки смогли обсудить его в своих семьях. Обещаю, что если какое-то решение у этого вопроса есть, то мы сообщим его тебе еще до наступления темноты.
— Перетри, — махнул рукой Сергей Петрович, — все равно такие вопросы решаете вы, а не Совет вождей. Обещаю, что сделаю все — как вы решите, но только в том случае, если этих женщин будет не более пяти. Поняла?
Ляля, получив желаемое, тут же стала ласковой-ласковой, какой обычно становится в таких случаях умная женщина.
— Да, милый, поняла, — сказала она, натягивая штаны. Потом, чмокнув Петровича в щеку, ускакала исполнять задуманное.
Проводив ее взглядом и немного поглядев на плещущихся в речке женщин, Сергей Петрович присел на травку рядом со щурящимся на солнце Антоном-младшим и его семейкой.
— Привет, Антоша, — сказал он мальчику, — Отдыхаешь?
— Добрый день, Сергей Петрович, — ответил Антон-младший и спросил, — А Вы почему с нами не отдыхаете?
— Так мне все некогда, — сказал Сергей Петрович, — шаманский труд он нелегок. Все дела, дела, дела. А вот ты у нас прямо как олигарх на Канарах. Пляж, солнце, красавицы...
— Да я, это, — смутился Антон, — никакой не олигарх. У них эти, как их, профурсетки, а у меня свои родные невесты, почти что жены.
— Да и я тоже пошутил, Антоша, — сказал Сергей Петрович, — ты у нас лучше любого олигарха. Только вот почему твои, почти что жены, такие молчаливые?
