— Не везет тебе, Тинки. Не твой день. Да и не мой, — проворчала она и невесело рассмеялась. — Ну что, спляшем еще разок, да, сучка? Может, опять попробуешь меня удержать? Знаю, попробуешь... — Задумчиво приложив к подбородку палец окончательно отросшей руки, Элеум еще раз окинула комнату внимательным взглядом. — Как мне подсказывает опыт, вояки всегда были тупоголовыми. А значит, чипы с кодами запуска где-то недалеко... Как ты думаешь, с чего бы начать, а, Тинки? Я вот думаю, с этого замечательного стального ящика. — Криво усмехнувшись, Ллойс склонилась над замком массивного сейфа и осторожно прикоснулась к тронутому ржавчиной металлу.
Болезненно морщась, стараясь не обращать внимания ни на стремительно краснеющую вокруг татуировки кожу, ни на снова потекшую из носа и ушей кровь, Ллойс, просунув ногти в еле заметную щель и закусив от напряжения губу, попыталась подцепить дверцу сейфа. Не получилось. Раздраженно зашипев, девушка вцепилась обеими руками в массивный архаичного вида запор бронированного ящика. Металл жалобно заскрипел, выгнулся, но, судя по виду, сдаваться не собирался. Неожиданно внутри сейфа послышался шум, будто кто-то внутри уронил целый набор вилок. Поспешно отпустив выгнутую горбом дверцу, Элеум отпрыгнула от хранилища.
— Сейчас главное, осторожно, Тинки. Чипы довольно хрупкие. А эти лежали здесь в грязи и гнили не один десяток лет. Мы, ведь, не хотим их разбить? Так что, помаленечку, — прошептала девушка еле слышно и снова вцепилась в металл.
Затрещали искры. На покрытый ржавчиной пол щедро полились карминно— красные капли.
* * *
Несущаяся над Землей станция получила новый приказ. Он противоречил всем существующим и вероятным протоколам, но на запросы Штаба приходили одни только подтверждения. На долю мгновения машина даже поверила, что все бункеры проекта снова заполнились людьми, что над управлением комплекса снова работают сотни техников-операторов, а Командный Центр в непрерывном режиме ставит перед ними задачи. К сожалению, данные камер наблюдения эту информацию опровергали. Объекты проекта по-прежнему были необитаемы и заброшены. Все, кроме одного, где в головном Центре на полу лежала полуголая девушка, упорно идентифицируемая интеллектом хранителя как "гость". Практически, безоружная, но каким-то образом сломавшая гермоворота и сумевшая загрузить в ретранслятор совершенно невообразимую последовательность приказов. Загруженные данные противоречили любым протоколам, и будь суперкомпьютер чуть менее скован инструкциями заложенных на аппаратном уровне протоколов, а череда пакетов хоть немного более простой, он бы наверняка их отменил, хотя, приходящие к нему сигналы, теперь и не подтверждались генетическими сигнатурами, несли с собой маркеры аварийных кодов высшего приоритета доступа. Проанализировав информацию, искусственный интеллект пришел к выводу, что при желании ему ничего не стоит заблокировать странный приказ. С другой стороны проигнорировать поступающие килобайты информации было бы... бесчестно. Воин не должен уклоняться от боя. Настоящий воитель не может нарушить приказ господина. Даже если с ним не согласен. Иначе потеряет честь. Спустя несколько непозволительно долгих наносекунд, суперкомпьютер, приняв окончательное решение, приготовился к выполнению поставленной перед ним задачи. Пусть его готовили не для этого, но предложенный вариант был намного лучше, чем кануть в холодной безвестности. Это будет действительно захватывающий бой. Последний бой. Но разве могло бы быть по другому? А значит, надо действовать так, чтобы уже погибшим создателям не было за него стыдно. ИИ "Немезиды" с удивлением проанализировал свои мысли. Что это, грусть? Страх? Чушь, он — машина, а значит, не должен испытывать никаких эмоций. Видимо, процессоры повреждены намного сильнее, чем докладывает система самодиагностики. Но это не страшно. На эту войну его хватит...
Семьсот тридцать шесть спутников-дронов захватили в целеуказатели возможные ориентиры — объекты с предположительно схожим функционалом. Четыре станции — орудия принялись просчитывать сектора обстрела, соизмеряя расход энергии и боезапас с количеством пораженных целей. Результат радовал. Прежде чем иссякнет энергия, им удастся уничтожить более девяноста семи процентов приоритетных целей. Конечно, возможен ответный удар, но даже в случае мгновенной контратаки задача, все равно, будет выполнена более, чем на восемьдесят шесть процентов. Неплохо. ИИ "Немезиды" почти гордился. Активировав все аварийные и дублирующие ретрансляторы, станция отдала приказ на активацию и одновременно привела в действие автоматику собственного ядерного реактора. Стержни замедлителей медленно поползли из активной зоны. "Немезида" была довольна. Создатели бы тоже гордились. Приказ исполнен, а значит, так или иначе судьба станции подходит к концу. Воин победил и теперь должен уйти. Достойный конец. Прежде чем процесс расплава превратил боевую платформу в пар, суперкомпьютер успел отправить вниз единственное предназначающееся разбудившей станцию гостье сообщение.
* * *
Когда скриптор добрался до Центра Управления, Ллойс лежала на полу и, улыбаясь, смотрела на занимающий почти всю стену огромного зала экран.
— А... Это ты... — Лениво заметила она, на секунду переведя взгляд на застывшего в проходе легионера, и широко улыбнулась. — А я решила, что тебя убили.
— Я тоже думал, что ты мертва, — сухо ответил Райк.
— К несчастью, меня не так просто замочить, сладенький, — скривилась девушка и, приподняв уже успевшую полностью восстановиться руку, демонстративно пошевелила пальцами. — Скоро буду как новенькая... Или не буду. — Добавила она чуть тише.
— Меня Умник уже просветил, — глухо процедил Райк, сделав осторожный шаг вперед.
— Умник... Умник — он такой... умный. — Глухо хохотнув, Элеум неожиданно зашлась в остром приступе кашля. — Да не бойся ты, я не кусаюсь. Почти. — Сплюнув в сторону сгусток вязкой, исчерченной яркими прожилками крови слюны, девушка, слабо улыбнувшись, скосила глаза на скриптора. — Черт. Кажется, все таки, надорвалась. Я действительно рада, что ты жив, милый. Как ты сбежал?
— Я не сбегал, — покачал головой и, сделав еще один осторожный шажок в сторону девушки, прошептал Райк. — И не называй меня милым.
— Договорился? Смог откупиться? Тогда, где же остальная компания? — Деланно безразличным тоном поинтересовалась так и не сделавшая попытки встать на ноги девушка.
— Легион не ведет переговоров с еретиками и мутантами, — отрицательно качнул головой подросток. — Кодекс Хранителей не позволяет касаться мерзости...
— Значит, мертвы? — Устало прикрыла глаза наемница. — Похвально, парень. Растешь. Я вот тоже времени зря не теряла... Значит, у нас осталось только одно маленькое дельце?
Остановившись в десятке шагов от распростертой на полу девушки, скриптор медленно обвел взглядом Центр Управления.
— Что ты сделала с "Немезидой"? — Спросил он после длительного молчания.
— Да собственно, ничего. Просто поиграла. — Губы наемницы исказились в горькой улыбке. — Забавная штука. Была. А вояки — дураки. Оставили Центр без защиты...
— Это я снял защиту... — Застонав, Райк обхватил голову руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону. — Дура. Какая же ты дура... Что ты наделала!! — Неожиданно заорал подросток и, бессильно опустившись на колени, спрятал лицо в ладонях. — Что ты наделала... Куда... Легион... — Простонал он уже тише.
— Тоже хотел немного поиграть в войнушку, да, милый? — Усмехнулась Элеум. — Опоздал. Я уже раздала партию. И мне, кажется, этой штуке даже понравилось, — кашлянув, девушка вяло кивнула подбородком в сторону экрана. — У всех есть свой козырь, парень. У тебя — куча наноколоний, которыми ты, наверняка, рано или поздно научишься управлять. У толстяка была способность превращаться в монстра. У серокожего... да и черт с ним... Мой козырь называется "Семя хаоса". Знаю, что слишком пафосно, но поверь, название выдумала не я.
— Ты... ты... — плечи скриптора поникли. Ну, да... Ты всегда говорила, что ненавидишь...
— Какой же ты долбоклюй, сладенький. — Устало прикрыв глаза, наемница, болезненно скривившись, прикусила губу.
По подбородку и шее, уже отмеченным щедрой россыпью ссохшихся коркой красных дорожек, протянулась очередная карминовая полоса.
— Я, конечно, отмороженная, но не настолько, чтобы выжигать ваши гребаные базы. Как бы мне этого не хотелось.
— Гермоворота... Я, ведь, закрыл гермоворота... — глухо простонал Райк.
— Не закрыл. Их заклинило, или заклинили, минимум, лет десять назад. — Губы Элеум снова тронула тень улыбки. — Мелочь, милый. Обычная железка. Хотя, и довольно крепкая.
— Мерзость. Ересь... Да что ты за тварь?!.. Отвечай!.. — Неожиданно вскочил на ноги, сжимая кулаки, скриптор. — Пожалуйста... — добавил он чуть тише и, покачнувшись, снова обессилено опустился на пол.
— Черт, я действительно рада, что ты жив, парень, — слабо усмехнулась Элеум. — Оказывается, мне не хватало твоих дурацких вопросов. И крика. Хочешь исповеди? — Закашлявшись, девушка отвернула голову, и ее обильно вырвало кровавой желчью. — Не обращай внимания, — проворчала она, отдышавшись. — Это всё Тинки... И Семя... Контроль... Знаешь, большую часть жизни я даже не знала, что это значит. Носила рабский ошейник и мечтала о свободе. А когда ее получила... У всех есть свой ошейник, парень — ответственность, страх, жадность, гордость... любовь. Какая разница, из чего твои цепи? Главное, что они тебя держат. Я считала, что свободна, что мне осталось разорвать только одну единственную удавку... — Рука Ллойс опустилась на живот и ласково погладила изображение феи. — Это всё она. Шестнадцать колоний наноботов под надзором семнадцатой. — Я зову её Тинки. Эта маленькая сучка контролирует всё, начиная от кровяного давления и выброса гормонов, заканчивая использованием моих способностей. Есть даже голосовое управление, представляешь? Чертов старик меня боялся. Слишком боялся и поэтому придумал эту злобную стерву. Он был гением, но я, все равно, оказалась сильней. И он дал мне Тинки. В случае неповиновения эта злобная сучка мучает меня приступами боли, травит солями тяжелых металлов, закупоривает сосуды в мозгу и пытается остановить мне сердце, она сводит меня с ума гормональными выбросами, рвет изнутри, пытается сломать, как некогда сделал ее создатель. Но есть одна проблема. Вернее две. Первая — хозяина больше нет. И вторая — каждый раз, как она пытается меня убить, я становлюсь чуть сильнее. А она — нет. Мне, кажется, боты постепенно выходят из строя. Растворяются в моей крови. Поглощаются иммунитетом. С каждым годом она все меньше и меньше может меня контролировать. Таким сложным колониям нужна диагностика. И поддержка. Ремонт. Запомни, Райк, — девушка снова тяжело закашлялась. — Никогда не полагайся на этих чертовых наноботов. Даже если их создал гребаный гений. И еще. Я думаю, тебе пора отсюда выходить. Мне удалось добраться до силовых установок, перезапустить энергоснабжение и немного поколдовать с главным реактором. Наверняка, хапнула здоровенную дозу, но зато сумела вытащить все до единого замедляющие стержни. Так что, через пару-тройку часов здесь произойдет небольшой бум. Или большой... Если честно, я не очень хорошо в этом разбираюсь. Кстати, если ты еще не понял, куда я направила бомбы — по-настоящему большой фейерверк там, наверху. Орбитальная тактика рвет друг друга в клочья. Последний звездопад, парень. Лучшее, мать его, в мире бесплатное зрелище, и мне искренне жаль, что я его не увижу. Последний звездопад, Райк. Мне, кажется, я заслужила место в первом ряду, но наш Мир — это не слишком справедливое место. Думаю, после этого представления на орбите не останется ни одного гребаного спутника. Пусть это даже, всего лишь, протухший кусок железа. Красиво, наверное. Посмотреть не хочешь?
— Зачем ты это сделала? — Мгновенно перестав раскачиваться, легионер тяжело перевалился на четвереньки и, приблизившись к девушке еще на несколько шагов, снова сел на бетон. — Ты разве не думала, что это был шанс все исправить?..
— Думала. — Изобразив движение, должное, видимо, изображать пожатие плеч, девушка слегка отстранила голову от подбирающейся к остаткам волос едко пахнущую лужицу желчи. — Наверняка не так долго, как ты, но думала. Это было не такое уж и сложное решение, милый.
— Почему? — Устало спросил скриптор.
— Эрик Гутеннберг. — Слабо улыбнулась в ответ Элеум.
— Что? — Не отрывающий от лица наемницы растерянного взгляда скриптор несколько раз удивленно моргнул. — При чем здесь Гуттенберг?
— Эрик Клаус-Мария Гутеннберг — Великий, мать его, Хранитель знаний. Ученый, сумасшедший, садист... и... в какой-то мере, мой отец. В фигуральном смысле, конечно. Гребаная легенда старого мира. Это, ведь, он написал все эти ваши заветы, так? А еще, как ты наверняка знаешь, до войны он руководил отделом биотехнологий "Гентеха". Тех самых, что разрабатывали проект серокожих.
— Святой Гуттенберг погиб, спасая людей от последствий ядерного удара. Он командовал карантинной командой, когда...
— Бла-бла-бла. — Проворчала девушка. — Если хочешь услышать историю до конца, пожалуйста, не перебивай. Мне не так и легко. В конце концов, это, ведь, моя история, Райк. Не твоя.
— Да, конечно, продолжай, — потеряно кивнул скриптор.
Элеум Ллойс смерила подростка задумчивым взглядом и тяжело вздохнула.
— Ты любопытен, милый, болезненно любопытен. Наверняка, сейчас, тебе очень хочется меня убить, но еще больше ты желаешь узнать мои мотивы.
— Но ты, ведь, тоже хочешь мне ее рассказать, так? — Безразличным тоном произнес Райк.
— Наверное, — протянула девушка. — Наверное... Ладно... Когда я его встретила, — продолжила она, — ему было больше двухсот лет, и почти семьдесят из них он работал над одним единственным проектом. Ему не хватало только подходящего материала. Отданная ему, как плата за починенный ветряк, почти уже сгнившая заживо от постоянного приема тяжелых наркотиков девчонка подходила почти идеально. Нечасто сейчас встретишь генетически чистых людей без десятка плавающих в крови культур нанобланков, правда? Помнишь детскую считалочку? — "Было у отца три сына, старший был почти машина, средний геносимбиот, младший — "чистый" был урод.". Пустоши не терпят слабых. Технически я умерла еще во время первого его опыта, когда он решил проверить мою чувствительность к боли. Подохла от болевого шока на третьей минуте. Сердце не выдержало. Он меня реанимировал. А потом снова убил. А потом еще раз и еще. — Глухо рассмеявшись, Элеум, протянув руку, пошарила в кармане лежащей неподалеку жилетки. — У тебя сигарет нет? Если боишься подходить ближе, можешь просто их кинуть...
— Значит... Это из-за его проекта? Ты... была человеком?
— Не совсем. Я оказалось недостаточно чистой, милый. — Сглотнув слюну, Элеум отвернулась от скриптора и принялась внимательно изучать потолок. — Во мне, все же, что-то было. Что-то, спрятанное настолько хорошо, что его не распознали даже самые точные сканеры. Я почти человек. Единственное, что меня выдает — моя кровь. Нормальным людям она не годится. Вроде, отвечает всем параметрам, но несовместима с большинством сложных нанокультур. Так что, те кустари в Хабе слегка прогадали. — Лицо девушки перекосилось в злорадной усмешке. — Старик тоже не сразу заметил, слишком уж ему не терпелось начать работу, а потом... потом было уже поздно. И Гуттенберг испугался. Представляешь? Сам великий Гуттенберг, человек, по чьему слову когда-то выжигались целые города, напрудил в штанишки, словно увидевший буку малолетний карапуз. Сначала он хотел меня уничтожить, но оказался слишком жадным... Слишком любопытным. И сумасшедшим. Так что, в конце концов, он просто продолжил со мной "работать". Так как насчет сигарет?
