— Я думала, тебя пытают в темницах, — проговорила я, стараясь подавить в себе злость при виде беззаботной улыбочки Арланда. Два месяца я сходила с ума от страха, какое право он имеет вот так вот запросто тут сидеть и улыбаться!? — А ты тут... что ты тут вообще делаешь!?...
— Ты не голодная? Может, пойдем в столовую?
— В Австралии сейчас четыре утра, мой желудок спит! — отмахнулась я. — Что тут происходит!?
— Я, наверное, к вам попозже присоединюсь, — проговорил Рэмол, нехотя поднимаясь. — Побуду тут еще пару дней, так что наговоримся.
Он оставил нас одних, и я услышала занимательную историю о том, как Мартин и Рэмол перерывали Скаханн в поисках нас все эти годы.
Оказалось, патриарх получил копию нашего изобретения для борьбы с заразой со всеми записями, и пришел в восторг от эдаких умниц, к тому же Рэмол сдал ему Арланда со всеми демоническими потрохами, надеясь получить для инквизитора специальное помилование. Мартина очень заинтересовало то, что кто-то умудрился внедрить белое пламя в кружево с развитой демонической сутью, и патриарх готов был пойти на любую сделку, чтобы ему объяснили суть этого ритуала, а еще лучше дали потрогать результат и научили так же.
Словом, из подземелий нас ждал отряд монахов из Черных Куполов с цветами и конфетами, чтобы вручить предложение о сотрудничестве и снять с нас все обвинения. А мы просто не вышли.
Мартин, изучая телепорты Рафнейрис, вел несколько параллельных исследований, одно из которых было связано с перемещением между мирами. Они с Рэмолом долго пытались понять, куда мы исчезли, пока серафим не припер к стенке Леопольда и тот не сознался, что на Скаханне нас искать бесполезно. Я, как и моя предшественница, снова ушла прямо у них из-под носа, забрав с собой готовое решение их многолетних исследований, а заодно и Арланда, чье существование на семь лет лишило Мартина нормального сна!
Патриарх отправил меня за Люциусом с таким выражением лица, что я не сомневалась: каждый день задержки будет стоить моему мужу какой-нибудь части тела. А на деле Мартин вцепился в него, как в долгожданную игрушку, холил, лелеял, обложил всем, что только было его душе угодно, лишь бы Арланд рассказал, как ему удалось обрести пламя и поддерживать его столько лет. От такого внимания инквизитор расцвел, с большим энтузиазмом облачился в старую мантию и выложил перед Мартином результаты всех своих опытов, предоставив себя самого в качестве живого экспоната для исследований. Он даже вернулся в поместье, чтобы успокоить родных, и сообщить о серьезном повышении в должности.
Мартин надеялся, что, если они смогут повторять опыты Арланда над другими демонами, которые так или иначе развились в телах сильнее, чем следовало, их не придется убивать. Этот проект не только был важен для церкви — он буквально перевернул всю жизнь Арланда, дав ему возможность не просто жить в родном мире, но делать его лучше. Его многолетним пряткам пришел конец. К сожалению, белое пламя по-прежнему выедало из него большую часть, чтобы оставаться в церкви, ему нужно было продолжать наносить татуировки, и это причиняло такую же сильную боль, как и раньше. Но теперь он по крайней мере был не один, и со временем они с Мартином найдут более щадящий способ примирить две противоположные сути. Я очень на это надеялась.
Меня без внимания тоже не оставили. Пусть последние семь лет я занималась не слишком интеллектуальным трудом и мозги порядком заржавели, уже спустя полгода мы с Люциусом втянулись в исследования Мартина, связанные с перемещениями. Мой ключ мне так и не вернули, чтобы я не привела в мир кого-нибудь похуже скахтьярнов, но дали собственную лабораторию и даже нескольких подчиненных, чтобы я развивала телепортацию, а параллельно выполняла заказы инквизиции, вроде тех амулетов, что я делала в Трехполье.
Пусть для меня работа на церковь была далеко не пределом всех мечтаний, Мартин оказался неплохой мужик и он думал в правильном направлении. Работать под его началом было честью, и я чувствовала, что теперь занимаюсь чем-то по-настоящему важным, достойным меня и моих талантов. Сомнения, которые я испытывала на Земле, окончательно отступили, и я ощущала себя на своем месте.
С самого первого дня нашего возвращения я пыталась отыскать Леопольда, но написать письмо во дворец охмаражских царей оказалось не так-то просто. В конце концов Рэмол помог нам, передав на Охарагу первое письмо, а дальше дело было за нами. Разумеется, только узнав, что мы вернулись, Лео пригласил нас к себе.
Мартин не горел желанием отпускать нас с Арландом к сенари, но в конце концов все же разрешил повидать старого друга, намекнув, что не будет против, если мы умыкнем его из цепких лап царицы и вернем на материк.
По словам Рэмола, Леопольд служил одним из главных поваров при дворце и был вполне себе счастлив. До разговора с Мартином нам не приходило в голову, что должность Леопольда означала нечто иное, чем уступку со стороны серафима взамен на помощь оборотня Эмберу. Однако, по словам патриарха, серафимы имели дурную привычку прятать самые опасные свои находки и изобретения на Охмараге, потому что доверяли сенари больше, чем людям. Словом, поваров во дворце хватало, а вот держать Леопольда среди обычных граждан было небезопасно, — он мог связаться с плохой компанией, его невероятную силу могли использовать в дурных целях, воспользовавшись его доверчивостью. А на Охмараге он был под надежным присмотром тех, кто легко его остановит, если вдруг что. Оборотень стал своего рода знаком преданности серафимов царской чете, дорогим подарком, который понятия не имел о своей истинной роли в происходящем.
Против своей воли мы с Арландом вступали в некую политическую игру между сенари и патриархом, и пока плохо понимали ее правила, но позволили себе плыть по течению обстоятельств.
Охмарага оправдала все ожидания: мраморные города среди изумрудных джунглей, богатство, процветание и личное счастье каждого, кто нашел свое место в этой системе ценностей, замкнутой на служении Святым Огням. Во дворце нас приняли, как почетных гостей — к тому моменту наши имена снова гремели на весь мир, потому что научные издания с ума сходили от вещей, до которых мы дошли семь лет назад, но смогли опубликовать под своими именами только теперь. Такое внимание было приятно, что и говорить!
Леопольд выглядел роскошно! Последний раз мы видели его почти ребенком, но во дворце нас встретил роскошный загорелый мужчина с погрубевшим голосом и раздавшимися плечами. Я его не узнала, потому что из-за тропической жары он стал стричься очень коротко, от чего повзрослевшее лицо совершенно переменилось.
— Ты постарел! — заметил он Арланду, который в самом деле уже был довольно далек от того белокурого юноши, который прятал свои тайны в подвалах поместья. К счастью, в Закаю он так и не превратился, но зато здорово напоминал портрет своего отца из поместья.
Меня, к счастью, такие замечания обходили стороной, так что я могла быть собой довольна.
Жизнь Леопольда эти годы протекала довольно степенно, он долго привыкал жить с сенари, но во дворце его хорошо приняли, царская чета крайне ему благоволила. Рэмол уже давно рассказал оборотню, что из-за своей природы детей он иметь не сможет, и потому невозможность жениться на местных не тяготила Лео.
Узнать эту новость было очень грустно, особенно после того, как мы сами несколько лет безуспешно пытались создать семью. Оборотень говорил, что ему вполне хватает забот и без детей, но мы догадывались, что для него не так-то просто было смириться с этой мыслью.
Единственным, что хоть немного облегчало это известие, было то, что Арланд по крайней мере мог быть спокоен насчет ребенка Анук, которого давным-давно забрала инквизиция. Он точно не был Сеймуром.
Давнее увлечение Леопольда Рафнейрис так и не кончилось, но ни во что большее так и не переросло: та нигде не задерживалась подолгу, постоянно перемещалась по континентам, стараясь поддержать хрупкий мир между сенари и церковью. Когда она жила на Охмараге, они были парой и все про это знали, но потом она уезжала, и Леопольд оставался один на долгие месяцы или даже годы.
Взять богиню в жены ему никто не позволил, но он был хорошим якорем для Раф на Охмараге и удерживал ее от более прочных связей на материке: если бы не он, она могла бы найти себе пару и завести детей, что, мягко говоря, не входило в планы ее создателей.
Преданность Леопольда, его роль и полезные способности сделали его очень близким другом царской семьи. Для царя и царицы он был что-то вроде любимого зятя, они запросто поручали ему своих детей, шутили, рассказывали то, что могли знать только самые близкие. Охмарага стала его домом, и пусть мы с Арландом увидели в ней лишь красивую клетку, уезжать Леопольд отсюда не собирался.
Находясь во дворце, мы лучше смогли понять ситуацию в мире, развернувшуюся за те семь лет, что нас не было.
Рафнейрис жила меж двух огней и всеми силами старалась примирить свою мать и патриарха. И пусть эти двое симпатизировали лично друг другу, каждый намеревался перекроить мир под свои цели, и Скаханн лет через тридцать грозил треснуть по швам. Миссия Кудеяра на Килимбе закончилось тем, что церковь почти утратила там влияние, и это не делало атмосферу между сильнейшими мира сего дружественнее.
Самого Кудеяра, как ни странно, мы среди царской семьи не обнаружили: он, войдя во вкус, все еще бороздил мир людей. Поговаривали о его неподобающем увлечении одной человеческой девушкой, — ее точно звали не Маргул и мы с Арландом невольно выдохнули, когда узнали это, — и его статус наследника становился под угрозу.
Зато мы познакомились с его повзрослевшими сестрами и четырехлетним братом, чистейшим сенари ветра, который не выносил даже вида людей и имел большое признание среди сенари из-за чистоты своей крови.
Первые дни во дворце были похожи на роскошный отпуск: вкуснейшая еда, невероятной красоты природа, старые друзья и радушные хозяева, предоставившие нам доступ к крупнейшей Охмаражской библиотеке, где хранились в том числе бесценные записи о первых известных путешествиях между мирами. Но довольно скоро царица пригласила нас к себе и с большим интересом стала выспрашивать, что же мы такое видели за границами Скаханна. Точнее, не находили ли мы скахтьярнов, другие источники жизни и все в таком духе.
Она была похожа на сказочную эльфийку, ее серебряные волосы и изящные длинные уши вкупе со свободными летящими платьями могли здорово сбить с толку: необыкновенная красота подкупала. Однако, стоило всмотреться в изумрудные глаза чуть пристальнее, на дне зрачков выступала расчетливая и жестокая тьма. Это существо убивало королей и богов, мы для нее просто пыль, и если она вдруг решит, что мы и наши знания ей мешаем...
Когда в комнате, где мы говорили, подул теплый ветер, и ко мне качнулась тень от шторы, я едва не вскрикнула, испугавшись, что меня сейчас скормят теневым легионам и отправят мою душу Святым Огням.
Под взглядом царицы я чувствовала себя как на допросе у Гитлера. От моих слов зависели не только моя жизнь и жизнь Арланда, но и жизни тысяч других, которых непременно коснется открытая вражда между Охмарагой и церковью. Мартин не хотел, чтобы сенари знали о его исследованиях, и я отвечала царице с ювелирной осторожностью, понимая, как многое зависит от итога этого разговора. В конце концов мне удалось скосить под дурочку и убедить царицу, что ключ изобрела вовсе не я, что это были наработки прежней Бэйр, чья память давно утрачена. Что у Мартина я занимаюсь побрякушками из белого пламени, а Арланд пытается найти способ помочь собратьям демонам.
Поверила она нам или нет, не знаю. Но больше мы с царицей не говорили, только иногда видели царскую семью мельком в комнатах дворца.
Мы пробыли на Охмараге еще немного, а потом робко попросились обратно на материк, и нас, к счастью, отпустили, пожелав успехов в исследованиях. Леопольд махал нам с причала, и мы с грустью провожали его удаляющуюся фигуру, не зная, встретимся ли мы еще, а если встретимся, то при каких обстоятельствах. Не нужно было быть политическими гениями, чтобы ощутить назревающий мировой конфликт.
На корабле, который переправил нас на материк, я вдруг начала страдать морской болезнью, которой до сих пор с успехом избегала. Эта морская болезнь потом превратилась в наземную болезнь, а потом оказалась беременностью. Когда до нас с Арландом дошло, в чем дело, мы долго не могли прийти в себя: уже почти свыкшись с мыслью о том, что нам не поиграть в двух нянек, мы не были готовы к такому повороту... Пребывая в состоянии легкого недоумения, мы запаслись терпением и стали ждать, что из всего этого выйдет.
По возвращении на Арсуну мы встретились с Дейкстером. Он по-прежнему странствовал по миру, направляемый твердой рукой серафима, и, хоть встреча с ним вызвала много приятных воспоминаний, говорить нам оказалось почти не о чем: слишком разные жизни мы проживали эти семь лет. Про Адольфа он ничего не знал, они бродили вместе три года, а потом Рэмол отправил ланка на другой материк и с тех пор Дейк о нем ничего не слышал.
Наконец, мы вернулись в поместье Сеймуров, где стали ждать прибавления и продолжили исследования для Мартина.
Атмосфера в мире тем временем накалялась. Кудеяр куда-то пропал, и наследником Охмараги временно объявили маленького царевича-ветра. Патриарх снарядил тайную экспедицию за грань Скаханна с неясными целями. Поползли странные слухи о причастности Истэки к войне, развернувшейся между Ишимером и Финьей.
Дейкстера нашли мертвым на границах с пустынями темных леннайев, а его меч, способный убить серафимов, исчез. Эта новость потрясла нас, она стала самым страшным предзнаменованием: следующие годы грозили быть неспокойными, и мы с Арландом не сомневались, что займем свои роли в грядущих событиях.
Конец.
От автора:
Чтобы быть в курсе последних редакций и новых книг из серии, можете ознакомиться с новостями на сайте и телеграм-канале:
http://skakhann.webnode.ru/
t.me/scahann_worlds
При создании обложки была использована иллюстрация, созданная автором книги.
