Расслабляться она не спешила, наоборот, приподнялась, но на него не оглянулась. Хотя, скорее всего, и рассмотреть бы не смогла, он же сам задернул шторы, чтобы ей не мешал хоть и тусклый, но все-таки свет из окна.
Когда понял, что она собирается встать, чтобы не лежать с ним на одной постели, Андрей вскочил, перехватывая девушку, и мягко уложил обратно на подушку:
— Не надо, пожалуйста...
Если она его и услышала, то отвечать словом или делом не спешила. И поворачиваться к нему не захотела.
И это было хреновее всего, потому что одно дело, когда тебя не хотят видеть, потому что обижены и злы, и совсем другое — равнодушие.
Сейчас он, как никогда ясно, понимал, что ей просто все равно, где быть, только бы не с ним. И хотя от этого желание что-нибудь разбить или зарычать, сбрасывая весь клубок непонятный эмоций, стало только сильнее, Андрей, подоткнув со всех сторон одеяло, поднялся с кровати.
— Я уйду, но буду недалеко, если что-то нужно, просто позови.
Бред.
Не позовет, и он сам прекрасно это понимал, и от этого ещё больше себя накручивал.
Но Уля, хоть и не ответила, подниматься не спешила, чем уже порадовала. Так что пришлось ему все-таки уходить из спальни, раз уж обещал. Да и она так заснет быстрее, а это сейчас гораздо важнее.
Он не знал, лег ли спать Игорь, но в квартире было тихо, как бывает только часа в два ночи. Ни разговоров за стеной, ни шума включенной воды. Вроде, стоило бы уйти, но его, как магнитом, тянуло к Уле. Пусть она будет в другой комнате, можно даже, чтобы за закрытой дверью, только бы недалеко от него...
Игорь не спал, а торчал на балконе, слишком уж легко одетый для пусть и небольшого, но все-таки мороза. Он стоял у самых перил, сжимая их ладонями, и как-то отрешенно смотрел вниз.
— Знаешь, я всегда хотел быть похожим на тебя, — парень, затянувшись сигаретой, которую Андрей поначалу не заметил, хотя и уловил знакомый запах, выдохнул облачко из смеси дыма и пара. — Ты же был лучшим и самым умным, на кого мне нужно было ровняться. Старший брат, этим все сказано... А сегодня мне стало стыдно, что ты мой родственник.
После разговора с матерью, которая впервые больше, чем за двадцать лет, опустилась до рукоприкладства, Андрею было не то, чтобы все равно, потому что услышать такое от Игоря весьма неприятно, но и остроту его слова теряли.
— Мы с Улей разберемся сами. Но спасибо, что позаботился о ней, — он тоже щелкнул зажигалкой, встав хоть и не рядом, но достаточно близко. — Как она?
— Это ты у меня спрашиваешь? — окурок улетел в ночь, прочертив тонкую красную линию. Хоть желание загадывай... — А у неё самой — слабО?
— Она не хочет меня видеть, не то, что разговаривать.
Признаваться в этом было... Фигово было. И для самолюбия, и вообще, но сейчас есть более важные вещи, чем держать лицо, тем более, перед собственным братом.
— Правильно делает, — несмотря на то, что Игорь уже пару раз ежился от прохлады, с балкона он уходить не спешил. — Какого хрена ты ей это сказал? У Ульки же, кроме тебя, никого нет.
— Я знаю, — ссадина на нижней губе немного ныла, но это все ерунда. Кстати, нужно будет сказать маме, чтобы отнесла кольцо к ним в мастерскую, там явно был маленький заусенец на металле. — И сам не могу понять, почему выдал такую реакцию. Просто... — он с досадой отбросил почти целую сигарету, прижимая руки к лицу, чтобы пальцами надавить на переносицу, прикрывая уставшие глаза. Ещё этот долбанный перелет... — Когда она сказала, меня как будто переклинило.
— Помнишь, я тебе обещал за неё морду набить? — Андрей помнил, поэтому согласно кивнул. Вообще-то заслужил. — Вот когда сделаешь так, чтобы Улька снова собой стала, тогда зубы и пересчитаю. А пока как-то противно... — он оттолкнулся от перил, направившись в комнату. — Будешь отсюда уходить, закроешь балконную дверь.
Странно, Игорь же раньше не курил... Почему-то сейчас Андрей зацепился именно за этот факт. Похоже, взял с него дурной пример. Лучше бы, конечно, ему старшего брата не копировать, проблем точно станет меньше.
Очень захотелось снова вернуться к Уле, дождаться, пока она крепко уснет, и осторожно лечь рядом. Просто, чтобы знать, что она рядом и с ней все в порядке. Наверное, в том парке, пока бегал между деревьями, петляя по темным аллеям, от страха за неё несколько лет жизни потерял.
И плевать, что почти сразу понял свою ошибку. Но и того, как она на миг задержала дыхание, отшатываясь и бледнея, точно никогда не забудет. Хотя очень бы этого хотелось. Ведь он сделал ей так больно, что до сих пор не мог понять, откуда эти мысли взялись. А уж то, что он их ещё и озвучил, так и вовсе... Хрень какая-то! Ещё вчера, когда торопился закончить все дела, чтобы быстрее вернуться, потому что соскучился по Уле, даже представить не мог, что за пару секунд умудрится так налажать, что теперь непонятно, как это все исправить.
Естественно, отказываться как от Ульяны, так и от их ребенка он не собирался. Но как все вернуть, если она просто в одной комнате с ним находиться не хочет, уже большая проблема.
И большое спасибо маме за то, что успокоила Улю. Он не знал, о чем они говорили, потому что бойкот ему объявила и собственная родительница, но был уверен, что она нашла слова, чтобы его Уляшка немного успокоилась и смогла уснуть.
Хотя ещё пару часов назад был не так и благодарен...
— Мне нужно, чтобы ты приехал к нам, — голос мамы был каким-то странным, но точно взволнованным. И это плохо, не хватает только, чтобы вдобавок к пропаже Ули, что-то случилось ещё и с его родителями.
— Это срочно? — несмотря на вопрос, Андрей уже прикинул, где будет разворачиваться, чтобы быстрее оказаться возле их дома.
Он уже дважды смотался в общежитие, разволновав подруг Ульяны, но саму девушку так и не выловил. Игорь молчал, значит, она ему не звонила, окна его квартиры, мимо которой он уже успел проехать, тоже были темными.
— Да, это срочно. И касается твоей девушки.
Да ну, не могла она прийти к его родителям домой... Слишком бредово, хотя, нельзя не признать, что оригинально — искать её там он точно не подумал бы.
— Сейчас буду.
Мама ждала его в гостиной, нервно прохаживаясь по комнате, да и одета была совсем не для домашнего вечера, а вернее — уже ночи. Уместнее было бы предположить, что она собирается куда-то на выход.
— Мне сейчас позвонил Игорь и спросил, что из успокоительных можно дать девушке в положении. Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Где она? У него дома? — хорошо, что не успел снять куртку, только расстегнул, не придется терять время на одевание.
— Стой! — это прозвучало так, что Андрей все-таки остановился, хотя уже и на пороге комнаты. Хотя бы из уважения перед матерью. — Это правда? Она ждет от тебя ребенка?
— Да.
И сомнений у него никаких не было, только высказанная не вовремя глупость.
— Тогда почему она у него, а не с тобой? — Ольга Николаевна тоже вышла в прихожую, набрасывая на плечи шубку из блестящего меха оттенка горького шоколада. — Что вообще происходит? — она даже схватила его за руку, пытаясь повернуть к себе лицом.
— Мы поссорились, и Уля ушла. Я её искал, оказывается, она сейчас у Игорька. В принципе, все.
Почему-то стало стыдно рассказывать, из-за чего они так нехорошо расстались. Но, видимо, что-то витало в воздухе, раз мама, тяжело вздохнув и нахмурившись, все-таки спросила:
— Почему?
Отвечать очень не хотелось, но и врать Андрей не стал.
— Потому что я усомнился в собственном отцовстве.
Вот этого Ольга Николаевна точно не ожидала, даже отпрянула, приоткрыв рот, чтобы задать вопрос, но не стала. И руку его отпустила.
— Это правда? Отец ребенка не ты? — она все-таки уточнила, видимо, пытаясь понять, грозит ли в ближайшее время стать бабушкой.
— В том и дело, что я. Мам, мне пора ехать, я хочу забрать Улю к себе, нам ещё нужно серьезно поговорить.
— Я ничего не понимаю... Если ты думаешь, что ребенок твой, почему тогда так сказал ей? — женщина нагнулась, чтобы застегнуть "молнию" сапога, и Андрей подхватил под локоть, помогая сохранить равновесие.
— Потому что дурак. И я не думаю, а знаю, что он мой, это большая разница. Куда ты собралась?
— С тобой. Я хочу сама с ней поговорить, — обувшись и прихватив перчатки, Ольга Николаевна остановилась в дверях. — Я хочу понять, что происходит, почему, когда замешана эта девушка, мои сыновья так странно себя ведут. И ей нужна помощь, не думаю, что Игорь стал бы мне звонить, если бы все было хорошо.
Черт, об этом он не подумал... Она же и испугалась, и расстроилась, и, скорее всего, замерзла.
— Ладно, поехали, я потом отвезу тебя домой. Папа в курсе, что ты уехала?
— Да, конечно.
На то, чтобы дойти до машины, ушло не больше минуты, так что совсем скоро они уже ехали по ночному городу.
А ведь скоро Новый год, Андрей ещё хотел увезти Уляшку на недельку куда-нибудь, где теплое море и, желательно, никого вокруг. Первым препятствием стало отсутствие у неё загранпаспорта, но это как раз проблема решаемая, успели бы получить, а вот то, что у неё третьего января начинается сессия, уже более весомый аргумент. Но ведь можно же и после неё съездить... Вот только не повредит ли ей это в таком положении — непонятно, нужно будет поговорить с врачами.
Так необычно, ещё совсем недавно психовал по этому поводу, а теперь так спокойно воспринимает Улину беременность. Кто бы ему подсказал, что именно так нужно было реагировать, когда она была рядом...
Маму хватило минут на семь, что уже можно было считать своеобразным рекордом.
— Почему ты считал, что ребенок не твой, и кто тебя в этом переубедил? — она мельком посмотрела на лежащую на передней консоли сумку Ульяны, но вопросов не задала, наверное, просто узнала, кому та принадлежит.
— Мам, я и не сомневался. Просто сказал первое, что пришло в голову. А пришло туда совсем не то, что надо.
— Подожди секундочку... То есть, ты и когда все это ей говорил, был уверен, что ребенок твой?
Звучало это одинаково хреново, что вслух, что про себя, но такова правда. Поэтому Андрей кивнул, притормаживая на светофоре. И ведь не отключили же ещё, хотя уже давно пора...
А потом коротко, в нескольких общих фразах описал все, что случилось, опустив те подробности, которые касаются только их двоих.
— Ты знал, что Ульяна от тебя беременна, тем не менее, оскорбил мать твоего будущего ребенка так, что она убежала, оставив свои вещи?
— Да.
Вот чего он не ожидал, так это, что мама, коротко размахнувшись, молча ударит его раскрытой ладонью по губам.
Заслужил, тут не поспоришь.
Поэтому просто не обратил на это внимания, даже чувствуя, как губы стали влажными. Наверное, она разбила их ободком кольца с крупным ярко-алым рубином. Подарок отца на их серебряную свадьбу. Когда-нибудь и Андрей наденет кольцо на палец Уле, нужно только просто поговорить, объяснить, она все поймет... Хотя и не факт, что простит, тут стоит трезво смотреть на вещи.
Только, когда они остановились возле подъезда Игоря, мама снова заговорила.
— Ты останешься здесь и не будешь подниматься в квартиру, пока Ульяна сама тебя не позовет.
— Я ценю то, что ты делаешь, но со своей девушкой разберусь сам.
Как казалось Андрею, собственную позицию он обозначил предельно четко, поэтому не ожидал, что Ольга Николаевна, как-то зло усмехнется:
— Говоришь, полтора месяца? Может, ты и не знаешь, но это один из самых опасных сроков. И если ты хочешь спровоцировать выкидыш — вперед, — она резко кивнула в сторону подъездной двери. — Но намного гуманнее было бы просто отвести её к нормальному врачу и заплатить за аборт.
— Мам, ты понимаешь, что несешь?! Какой, к черту, аборт?!
— Значит, не хочешь. — Может, со зла и показалось, что Ольга Николаевна облегченно вздохнула. — Тогда делай то, что тебе говорят. Потому что уже столько глупостей натворил, что теперь нескоро сможешь все исправить.
Оптимистично, ничего не скажешь. Но ведь и сам думал именно так...
Он снова вернулся, это Уля понимала, несмотря на сон. Тонкий запах сигарет, от которого она даже во сне сморщила нос. Аромат мороза, принесенный на одежде. Холодная щека, прижавшаяся к её шее и потершаяся в колкой ласке.
И это хорошо, потому что так спокойнее. Хотя, кажется, она сильно на Андрея за что-то обиделась... Но за что именно, в голову не приходило. Зато теперь можно было повернуться к нему и прижаться всем телом, зная, что тебя сейчас обнимут, и станет тепло и хорошо.
И этот странный не то сон, не то явь, скорее, полудрема, был настолько уютным и хрупким, как паутинка, что совсем не хотелось его порвать.
И снова тот же шепот. Понять, что именно он говорит, не получалось, для этого пришлось бы проснуться... Поэтому Уля предпочла продолжать спать, убаюканная нежным, чуть хрипловатым шепотом, который отгонял кошмары и давал ощущение заботы и тепла.
Утром Андрея рядом не было.
И это тоже хорошо. Даже лучше, чем когда он тайком пришел ночью. Но ведь ей было без него холодно и плохо. А с ним становилось очень горько, и слезы сами наворачивались на глаза.
Мутный утренний свет сквозь шторы почти не пробивался, поэтому пришлось подняться, чтобы их раздвинуть. Половина восьмого утра. В принципе, можно было бы ещё поспать, все равно на занятия только к одиннадцати, но нудная головная боль, от которой Уля и проснулась, не отпускала, планомерно давя на виски и заставляя морщиться от любого движения. Это всегда так, стоит поплакать перед сном, как просыпалась разбитой и ещё более уставшей, чем накануне.
Вот только рыдать она больше не собиралась, хватит и того, что вчера занималась этим весь вечер. Да и ребенку от маминых слез, наверное, тоже не очень хорошо.
Кто-то даже позаботился о том, чтобы привезти ей свежую одежду, которая теперь была разложена на подлокотнике кресла. И от того, что о личности благодетеля Уля старалась не думать, понимание, что именно эти джинсы и свитер были дома у Андрея, никуда не денешь. Да, она к нему не переехала, но кое-что из её вещей у него все-таки было.
Вот только говорить с ним даже не то, чтобы не хотелось, просто не было сил. Моральная усталость никуда не делась, она продолжала медленно подтачивать, соблазняя снова забраться под одеяло, свернуться там клубком и уснуть. А когда проснется, окажется, что все это просто кошмар, на самом деле ничего такого и не было.
С другой стороны, получится, что и ребенка тоже нет. Пусть сейчас все плохо, а мысли исключительно в минорной окраске, но ведь Ольга Николаевна, наверное, права, малыш это не игрушка и не досадная случайность. И если уж так получилось, значит, нужно свыкаться с мыслью, что теперь она мать, хотя о её тайне пока и знает всего несколько человек.
