— Вау! Я такая супер-Нео! — не удержалась она от восторженного вопля.
— Ох, ты решил проблему… — Лаванда запнулась, подыскивая определение, и вздернула бровь, — разделения гардероба.
— Ремус помог, — усмехнулся Гарри, непроизвольно стрельнув глазами на похожую ухмылку Невилла, упорно продолжавшего подпирать стену. — Потом покажу, полевые испытания еще не проведены полностью.
— Люпин? Оборотень, который носил еще более убогое рванье, чем ты сам? — презрительно хмыкнул Блейз Забини.
— Ага, он самый научил меня заколдовывать маггловскую одежду, которая, в отличие от магической, не поступает в продажу с уже наведенным комплектом чар, — многозначительно глядя на него, насмешливо ответил Поттер, по всей видимости, еле сдерживаясь от желания расхохотаться в их вытянувшиеся физиономии.
Еще одна маска. Паркинсон воспроизвела в памяти образ сутулого, словно груз целого мира возложили на его плечи, усталого, побитого жизнью, изможденного и смирившегося мага в обветшалой мантии. После обнародования поверить в его ликантропию было практически невозможно: «…эта опустившаяся личность просто не могла быть опаснейшим хищником», — говорили одни; «…так и надо ломать этих нелюдей», — утверждали другие. Но, бесспорно, Люпин был сильным магом и превосходным учителем — это признавали даже некоторые слизеринцы. Не будь он настолько жалок, они, возможно, даже смогли бы его уважать. Почему никто из них не додумался, что одного обновления чар в исполнении мага его калибра должно было хватить минимум на месяц? Или пусть меньше. У Люпина в отличие от большинства оборотней имелась волшебная палочка, и ничто не мешало ему возобновлять чары хоть ежедневно! Почему он этого не делал?! Почему мирился с всеобщим презрением, когда мог легко этого избежать? И главное — почему никому из чистокровных это не пришло в голову раньше?! Большинству полукровок и пришлым простительно: те, в основном, безграмотны и в глобальном, и в повседневном устройстве их мира, но они-то, чистокровные, должны были знать лучше! Пусть это так естественно и малозначительно, пусть они достаточно богаты и меняют гардероб намного раньше, чем чары исчерпают себя. Хотя если кто-то и вспомнил о комплексе, он скорее всего промолчал, чтобы не лишиться повода для подлых комментариев и возможности возвеличиться за чужой счет. Мерлин, насколько же мы все суетные и мелкие!
Гермиона Грейнджер, Невилл Лонгботтом, Ремус Люпин — это все маски. Всегда и везде все в окружении Поттера носили маски и играли отведенные роли. Пэнси не могла не задуматься: а настоящие ли они сейчас, или это тоже лишь одна из многих личин, выгодных для этой партии? И тут же отмела эту бредовую мысль: Поттер не способен на подобную подлость, пусть сам он квинтэссенция притворства — мифа, созданного людским воображением, и обмана — сказки, сочиненной великим Дамблдором, чтобы пугать Темных Лордов. Паркинсон не была уверена, что на его месте под всеми этими покровами сумела бы сохранить свое собственное лицо. Может, и у него уже давно нет лица? И его самого нет и никогда не было, а есть только отражение чужих надежд, и каждый находит в Поттере именно то, в чем больше всего нуждается? Лукас хотел заботливого брата, Люпин — уважения, Грейнджер, как и сама Пэнси — признания, а Лонгботтом… чего мог хотеть хогвартский неудачник, чьи родители навсегда заперты в Св.Мунго? Того, кто поверит в него, или обычного друга, о котором всегда мечтал Драко? Малфой все-таки чертовски удачлив — получил желаемое, может быть, Пэнси не были известны все детали, но она знала, с кем пропадает Драко четыре раза в неделю. Она знала своего будущего мужа вдоль и поперек и не могла не заметить, как постепенно он менялся, хотя сам этого еще не понимал, продолжая упорно цепляться за привычное прошлое.
Это и есть дар Гарри Поттера — он срывает покровы, убирает фальшивки, очищает наносное и позволяет быть самим собой. Вот почему у них есть с ним шанс — не из-за того, что он широко мыслит, или его комплекса спасителя, или в расчете на выгоду, а потому что Поттер настолько привык к маскам, своим и чужим, что научился видеть сквозь них. Внезапно Пэнси как-то сразу отпустило, и одновременно она преисполнилась предвкушением зрелища предстоящих переговоров, ее ужасно интриговало, как отреагирует Поттер. Разумеется, Драко не идиот и понимает, что намеченный план не пройдет ни при каком сценарии, но тем не менее Малфою придется его придерживаться, чтобы не уронить престиж Слизеринского Принца. «Мерлин, когда же он соизволит наконец явиться?!» — нетерпеливо подумала Паркинсон и трезво допустила, что особенно ради подтверждения ее теории ей все же ужасно хочется увидеть истинное лицо Гарри Поттера, ведь вполне возможно, это лик будущего, о котором она всегда грезила.
— Гарри! — панически воскликнула Броклехарст, накинувшая себе на голову обнаруженный скрытый капюшон, и теперь слепо шарившая вокруг руками после неудачной попытки самостоятельно скинуть его обратно.
— Стой спокойно, — приказал Поттер, и девушка застыла напротив слизеринцев. Пэнси почувствовала, как вздрогнула Гринграсс, увидев клубившуюся вместо лица тьму. — Удалить капюшон можно только моей рукой.
— Уф, — поморгав, выдохнула она. — Ты в этом что-нибудь видишь?
— У меня хорошее ночное зрение, — пожал Гарри плечами. — Кстати, ты великолепно выглядишь, Мэнди.
— Не подлизывайся — ты все равно мне должен.
— Я уже согласился и не замечен в том, что отзываю обещания, — оскорбился парень.
— Это потому, что ты еще не знаешь, что я для тебя готовлю, — коварно улыбнулась Мэнди. — Я хочу на рейв.
— Лады, — беспечно согласился он.
— И никаких протестов, как в прошлый раз? — недоверчиво поинтересовалась девушка
— Это вечеринка, да? — встряла Лиза Турпин. — Ты обещала взять меня с собой в следующий раз, когда пойдешь на маггловскую вечеринку.
Гарри и Мэнди сомнительно переглянулись, кое-то из толпы деликатно кашлянул.
— Рейв не совсем то, что я имела в виду, — осторожно сказала Мэнди своей соседке по спальне и по совместительству лучшей подруге. — И, ты прости, Лиз, но раз уж мне свезло взыскать с Гарри одолжение, то я хочу его в личное пользование, чтобы он был моей парой, а все вокруг завидовали, какой сногсшибательный спутник меня сопровождает.
— Ладно, — коротко хохотнув, протянул Гарри, — я внезапно ощутил себя мальчиком из эскорта, и это… странно.
— Странно типа «Ух ты!» или «Во жуть!»?
— Просто странно, — он развязно усмехнулся, — пока ты не настаиваешь на полном комплекте услуг, — Мэнди шлепнула его по руке, — и это лучше, чем если меня опять примут за вашего сутенера, — на это она рассмеялась, уткнувшись лбом ему в грудь.
Без долгих размышлений Поттер естественным жестом, так легко, словно ничего другого ему не оставалось, обнял ее за талию, притянул к себе и прижался щекой к шелковистым волосам. Картину они представляли из себя на редкость гармоничную и, вспомнив реплику Лукаса: «Вы и правда ничего не знаете об этих двоих, верно?» — Пэнси, не удержавшись, глянула на Гермиону.
— Только чур на этот раз футболка останется на мне.
— Уверен? — спросила Мэнди, чуть отстраняясь, запрокидывая голову и встречая его дразнящую улыбку ответной. — Ты так эффектен с обнаженным торсом в лазерных вспышках.
— Вне обсуждения, — Гарри принял серьезный вид. — Или конец сделке.
— Идет, — скорчив недовольную гримасу, уступила Броклехарст.
— Еще раз виват компромиссу, — подразнивающим тоном прокомментировала удобно откинувшаяся на диване Гермиона. Паркинсон пришла к мнению, что ее совершенно не волнует, что тот обнимается с другой девушкой посреди комнаты у всех на виду. Спустя мгновение поза стала еще более интимной, поскольку Поттер слегка наклонился вперед и, глядя поверх плеча рэйвенкловки почти касаясь губами ее уха, горячо зашептал:
— Ты лучше скажи Лизе правду. Как бы она ее ни шокировала, в любом случае честность не так сильно ранит, как предполагаемое пренебрежение.
Извернувшись в его руках, Мэнди обернулась к Турпин, отметила надутые губы и обиженное выражение лица и сердито буркнула, обернувшись обратно к Поттеру:
— Ненавижу тебя.
— Все совсем наоборот, — склонившись, он чмокнул ее в щеку и, опустив руки, отступил.
— Извини, Лиза, мне действительно очень жаль, — повернувшись к подруге, искренне сказала Броклехарст, — но рейв-отрыв — слишком радикальное сборище для неподготовленного чистокровного мага.
— Почему? — недовольным тоном спросила Турпин.
— Много шума, толкотни… алкоголя.
— И, — приподняв бровь, подтолкнул Поттер.
— И ты до такой степени не разденешься, — стрельнув в него сердитым взглядом, закончила Мэнди. — Возможно, ты уже способна шутить про сетку, но вряд ли ты готова примерить ее на себя.
— В смысле? — удивленно вскинулась Лиза, и единичное или скрытое внимание присутствующих к чужой беседе приобрело явный заинтересованный характер, ощутимо смутивший Мэнди.
Магглорожденные смерили Лизу и ее обычную мантию одинаковыми оценивающими взглядами и согласно покивали. Броклехарст умоляюще покосилась на Гарри, взглядом прося помощи, но он отклонил голову к своей прежней собеседнице, неоднозначно отступая и передавая право на разъяснения. Вздохнув, Мэнди присела на подлокотник кресла Турпин и спросила громким шепотом:
— Помнишь, я показывала тебе каталог белья? — Лиза кивнула. — Так вот, для рейва ткани на теле будет лишь чуть-чуть больше.
С секретами Виктории ознакомились все девушки, и теперь на всех лицах застыл шок.
— Правда? — недоверчиво спросила Сьюзен.
— Угу, — подтвердила Элоиза Миджен.
— Зачем? — наивно поинтересовалась Ханна.
— Потому что это дикие танцы, жар, грохот в ушах, яркий свет и движение, очень много движения, — с мечтательной ностальгией ответила Мэнди и, сцепив руки за спиной, потянулась, снова привлекая прежнее внимание чистокровных парней. — Господи, как же я скучаю по свободе.
— Это ваше понимание свободы? — возмутился Притчард. — Это распутство, возмутительная непристойность, развязность, бесстыдство, распущенность, беспардонная вольность, амикошонство…
— Вот вам плюсы частного начального образования, — хихикнула Гермиона. — Какой насыщенный словарный запас.
— И все ради того, чтобы назвать меня шлюхой? — сузив глаза, поинтересовалась Броклехарст.
— Выставляя себя на всеобщее обозрение, ты сама себя ею делаешь, — категорически заявил Теодор Нотт. — Он только назвал имя.
— Сделай это еще раз, и я тебе врежу, — со спокойной уверенностью предупредила она, сжимая кулаки.
— Не обращай внимания на этих убогих, — миролюбиво предложил Финч-Флетчли, мягко прикасаясь к ее напряженному плечу и успокаивающе сжимая. — Знаешь ведь, у кого что болит, тот о том и говорит. До сего дня я не думал, что пару столетий назад мужчины действительно сходили с ума и чуть ли не лишались сознания при виде дамской лодыжки, но, увидев, от какой похоти тебя в срочном порядке скрывал Гарри, — Джастин неверяще покачал головой, — думаю, это вполне правдоподобно. Более того, считаю, что если бы наши девушки до сих пор ходили закованными в тонны ткани, то у нас положение дел было бы тем же самым.
— Тогда какого Мерлина, если смотреть нормально, Поттер ее закрыл? — издевательски изогнув бровь, сказал Грэм.
— Смотреть можно, но… черт, как объяснить?.. — закусив губу и хмуро потирая шею, ответил тот.
— Разница в восприятии, — пришел ему на помощь Гарри. — Для нас это игра, и пока в ней участвуют только глаза, это никого особо не беспокоит. Как правило, девушки наряжаются исключительно для собственного удовольствия, но это не значит, что ей не будет приятно, если результат понравится кому-нибудь еще, — мимо него с блюдом, загруженным закусками для задиванной компании, прошла Лаванда, и, проследив за ней, он тихо присвистнул. Обернувшись, она ярко улыбнулась и благодарно кивнула. — Это форма комплимента: я признаю ее усилия, и все довольны, никакого оскорбления и раненых чувств, — пояснил Гарри, возвращаясь к слизеринцам. — Если девушка красива, она неизбежно привлекает внимание вне зависимости от того, одевается ли она более сдержано, или оголяется. Фактически, именно неприкосновенность плоти вызывает эффект запретного плода, и когда магглы избавились от него, это существенно облегчило нам жизнь. Мы все испытываем жгучий интерес, и нечего тут стыдиться, это естественно, особенно в нашем возрасте гиперактивных подростковых гормонов, но без вашей чопорности и скованности мы не рискуем смутить себя, увидев кусочек голой кожи, — он насмешливо прищурился. — Молодость — время радости и глупости, уместности мы еще успеем научиться, когда станем костюмами, а пока мы парни, и глазеть на девчонок в нас заложено на уровне инстинкта. Мы смотрим, мы оцениваем… и более того — специально таскаемся по пляжам и бассейнам, где на них максимум три треугольника ткани и пара веревочек. Ну и что с того? Девочки занимаются тем же самым. Это не делает никого из нас доступным, считать иначе означает снискать не самую лестную славу.
При описании купальников на лицах слизеринцев отразился шок, а у парней аж зрачки расширились. В зависимости от воспитания, полукровок распирало от ужаса или от смеха, как и магглорожденных.
— Что значит «стать костюмом»? — заинтересовалась Булстроуд.
— Взросление.
Позже Пэнси не могла понять, откуда взялось совершенно чуждое ее характеру импульсивное желание проверить правдивость его слов. Не осознавая своих действий, она поднялась на ноги и в несколько мгновений оказалась на середине залы почти вплотную, где их разделял только кофейный столик. Остановившись, она медленно смерила Поттера взглядом с головы до ног, не скрывая своей откровенной оценки. Однако если она надеялась его этим как-то смутить, выбить из колеи и заставить, краснея, пытаться тайком определить, застегнута ли у него ширинка, то была глубоко разочарована.
— Мне покрутиться? — с соблазнительной улыбкой спросил он.
— Гарри, прекрати смущать девичий покой, — с напускной строгостью велела Гермиона, давя рвущуюся улыбку.
