— Мы позже поговорим, хорошо? — оборвала она меня на полуслове, совершенно правильно определив, что я уже готов то ли растечься мысью по древу, то ли улечься ковриком у её ног, и дождавшись моего кивка, упорхнула куда-то в глубины дома. Я проглотил застрявший в горле комок, до этого мешавший мне нормально говорить. Алёна продолжала пристально на меня смотреть.
— Пойдём отсюда, — попросил я, понимая, что унести ноги — это мой единственный шаг на спасение. — Ну, пожалуйста! Или, хочешь, я за тобой позже приду?
— Нет уж, — решительно сказала она, хватая меня за локоть и пытаясь развернуть к себе, но в итоге это привело к тому, что она сама облетела меня по окружности и недовольно зашипела: — Стой, не двигайся!
— Дмитрий! — послышался голос Иванова, который как раз зашёл через стеклянную дверь со стороны прекрасной лужайки позади особняка. — Наконец-то! А вы опоздали! Алёнка!
— Здравствуй, папочка, — обняла она его, а потом кивнула на меня: — Ты позволишь? У нас возникли небольшие разногласия, хотелось бы вопрос на месте разрешить.
— Надеюсь, вы не расстанетесь наконец? — с преувеличенной тревогой на лице спросил Иванов.
— Папа! — возмутилась Алёна.
— Всё, всё, оставляю вас одних! — в примирительном жесте поднял он руки и снова вышел на улицу.
— Мне срочно нужно уйти отсюда, — сказал я ей.
— Почему? — требовательно спросила она. — Объясни мне сейчас же!
— Потому, что, оказывается, я — ужасный бабник, — устало ответил я. — И ещё потому, что больше всего на свете я боюсь тебя обидеть.
— Скажите пожалуйста, — язвительно заметила она, подходя ко мне и опираясь на грудь, — какие мы нежные! Через несколько дней прилетает лайнер с Марса, и ты меня не боишься обидеть, а тут... Какая неожиданная разборчивость. То ему наплевать, что я думаю...
Я схватил её за плечи и приподнял, удерживая перед собой.
— Ты — самый дорогой мне человек, — сказал я. — Мне никогда не наплевать, что ты думаешь.
— Пусти меня, — хмуро попросила она. Вместо этого я притянул её к себе и обнял. — Ну, ладно, так тоже неплохо, — согласилась она, обвивая меня руками. — Скажи мне, ты готов расстаться с... с остальными, раз уж я тебе так дорога?
Сердце моё сжалось. Расстаться с Евой и Натали? Даже если они сами решат уйти... А они вполне могут, учитывая состав комитета по встрече... Это просто разобьёт мне сердце. Я люблю их обеих.
— Да, — сказал я не дрогнувшим голосом. — Ты мне дорога, и я готов расстаться с ними.
Она внимательно смотрела в мои честные глаза. Я точно знал, что на моём лице ничего не отражалось в тот момент, но предательское сердце, набатом колотившее мне в уши, я унять не мог. Алёна ласково погладила меня по макушке.
— Отличная попытка, — грустно сказала она. — Но, видать, мне на роду написано провести остаток жизни с невоздержанным кобелём...
— Почему же остаток-то? — возмутился я. — Всю жизнь!
— Именно, — поцеловала она меня в нос. — Я хочу тебя попросить кое о чём взамен...
— Взамен чего? — не понял я.
— Взамен того, что я буду любить твоих избранниц, как родную сестру, — пояснила она.
У меня словно камень с души свалился.
— Что угодно, — сказал я, пока она не передумала. — Я сделаю всё, чего ни пожелаешь.
— Собственно, две просьбы, — хитро улыбнулась Алёна.
— Да хоть миллион, — не остался я в долгу.
Она поцеловала меня, на этот раз в губы.
— Миллион не нужно, — сказала она. — У меня есть ты, и этого достаточно. Так вот... Для начала... Раз я буду любить твоих избранниц, как родную сестру, то ты будешь любить мою сестру, как своих избранниц, — она запрыгала, хлопая в ладоши: — Здорово я придумала, правда?
Я выпучил на неё глаза и набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы заорать. Она сразу же подскочила ко мне и плотно закрыла ладошкой рот.
— Только не кричи, — попросила она.
Я выпусти воздух и кивнул:
— Не буду.
— Ну, послушай, — снова повисла она у меня на шее. — Она же тебе понравилась, правда? Понравилась ведь? — я попытался отвести взгляд, и она, сначала попробовав его поймать, скомандовала: — В глаза смотреть! — я посмотрел ей в глаза, и она ещё раз спросила: — Понравилась?
— Понравилась, — сдался я. — Но это же — не причина! Если я буду каждую понравившуюся девушку в постель тащить...
— А вот это будет моя вторая просьба, — перебила меня Алёна.
— Что это за вторая? — поинтересовался я.
— В общем, вторая просьба — что ты больше ни на кого заглядываться не будешь, — сказала она. — И в игре тоже, как бы тебе ни была желанна принцесса, герцогиня и графини. Однако, ты можешь с ними попрощаться, — выразительно изогнула она бровь.
— Я понял и принял, — согласился я.
— Ну, Дима, — надула она губки. — Алина мне дорога, и я хочу, чтобы она была счастлива. Я уверена, что ты, только пожелай, мог бы сделать её счастливой...
— Вокруг неё целый мир, полный... — начал я.
— Это моя первая просьба, — сказала она. — Первая моя просьба касается моей сестры.
То есть, напрасно я её слова накануне воспринял, как неудачную попытку надо мной поиздеваться. Неудачную — потому, я тогда просто пожал плечами и сразу же забыл. Ха-ха, шутка оказалась не столь уж неудачной... И назад не отмотать, потому, что пообещал. Алёна обещает мне ужиться с остальными девушками, если я уживусь с её сестрой. Чёрт, как же всё запутано!
— Я сделаю всё, что смогу, — сказал я.
— Нет, ты просто сделаешь это, — помотала она головой. — Безо всяких отговорок, что не смог. Алина будет с нами, хорошо?
— Хорошо, — кивнул я. — Только потом не обижайся, если я буду уделять ей больше времени...
— Жить захочешь — будешь, — зловеще пообещала она. — Пойдём, отыщем её и пообщаемся... Раз тебе она уже понравилась, то и делов-то осталось — влюбить её в тебя!
Я мысленно вздохнул. Если бы всё было так просто!
Мы поднялись на лифте на второй этаж, и Алёна повела меня по коридору. У одной из дверей она остановилась и тихонько поскреблась.
— Заходи, — послышался голос из-за двери
— Я не одна, — предупредила любимая.
— Да понятно, — ответила её сестра. — Заходите оба.
Алёна открыла дверь и зашла в спальню сестры. Я зашёл за ней. Алина сидела, скрестив по-турецки ноги, на краю большой кровати и смотрела на меня изучающим взглядом. Стульев или кресел в комнате не было, и Алёна сразу запрыгнула на кровать, обняв сестру сзади. Та сразу взяла её ладошку в руку, не сводя с меня своих голубых глаз. Я уселся у стены, приняв такую же позу, и Алина хмыкнула, обернувшись наконец к сестре. Та положила ей подбородок на плечо, и Алина просто склонила голову, касаясь её головы.
— Так вот он какой, современный растлитель малолеток, — сказала Алина, снова глядя на меня.
Понятно. Я же ещё и виноват.
— Ли-инка-а-а! — обиженным тоном сказала Алёна.
— Собственной персоной, — кивнул я. — Но я только по малолеткам специализируюсь.
— Это вы к чему? — не поняла она.
— На всякий случай предупреждаю, — пояснил я. — Во избежание возможных недоразумений.
— Это вы на меня намекаете? — догадалась она.
— Совсем нет, — возразил я. — Но если вы на себя намекаете, то сразу скажу — у вас нет ни одного шанса.
— Не то, чтобы я на что-то рассчитывала... — начала было она.
— Действительно, не стоит — в вашем-то возрасте, — сказал я.
— В каком это возрасте? — изумлённо раскрыла рот Алина.
— Староваты, — ответил я, пожимая плечами, — для растлителя малолеток.
— Дима! — возмутилась Алёна.
— Слов из песни не выкинешь, — ответил я ей.
— Как зелен этот виноград! — с сарказмом в голосе сказала Алина и похлопала по кровати рядом с собой: — Давайте, садитесь рядом.
— Нет, — покачал я головой и похлопал по полу рядом с собой.
Алина нахмурилась и снова похлопала по кровати. Я улыбнулся и похлопал по полу. Она снова похлопала по кровати.
— Бесполезно, — зевнула Алёна. — Упрям, как баран. Я два месяца к нему в постель прибегала, а он меня и пальцем не тронул.
— Что же случилось? — поинтересовалась Алина.
— Любовь, — ответил я, поднялся и протянул любимой руку.
Она с неохотой отпустила сестру и подала мне свои пальчики, слезая с кровати.
— Всё-таки дикость какая-то! — вновь хмыкнула Алина.
Я улыбнулся ей:
— Завидовать нехорошо!
Поклонившись у выхода, я открыл дверь и пропустил вперёд Алёну.
— Что-то пошло не так, — кусая губы, заметила она, когда мы вышли на лужайку и пошли к накрытому столу со стоящим рядом мангалом и суетящейся прислугой. — Почему ты её просто не соблазнил?
— Для тебя, может, это будет открытием, — сказал я ей с улыбкой, — но девушки совсем не выстраиваются в очередь, чтобы сходить со мной на свидание. И я отнюдь не был всю свою жизнь грозным Шаманом Маханом, а был вполне обычным — заметь, я не сказал заурядным — специалистом по компьютерной безопасности. И девушки у меня в мои годы не было, и жирок лишний...
— Это был совсем другой человек, — безапелляционным тоном заявила она. — Не ты и в другой жизни. Да ещё и с жирком.
— Может быть, — пожал я плечами, — но навык ухаживания за девушками у меня всё тот же. С жирком. С компьютерами всё же как-то проще...
— Я вот сейчас хотела тебе сказать, что нужно тренироваться... — задумчиво сказала она.
— Но потом поняла, что это — уж вовсе лишнее, особенно — в свете второго условия, — рассмеялся я.
— Что за второе условие? — спросила догнавшая нас Алина.
— Больше — никаких малолеток, — ответил я. — Кстати, прошу извинить мне мою забывчивость. Это — вам!
Я достал из сумки плюшевого мишку и подал ей. Детский подарок привёл её в состояние такого возмущения, что она совершенно проигнорировала, что предмет я достал практически из воздуха.
— Это что такое? — ошеломлённо спросила она. — Я тебе не маленькая девочка!
— Мы уже на ты? — поинтересовался я. — Ты лучше к себе его прижми.
— Попробуй, — посоветовала Алёна, кивая для убедительности.
Алина с гневным видом решительно сжала медвежонка в объятьях, и вдруг её лицо просветлело:
— Это что? — пролепетала она. — Какой-то наркотик?
— Это артефакт хорошего настроения, — пояснил я. — Я попросил крафтеров нашего клана изготовить его специально для тебя. Нравится?
— Чушь какая-то, — заявила она, тиская мишку. — Сказки про Барлиону рассказывай своим малолетним дурочкам! — она перехватила взгляд сестры и смущённо добавила: — Ой!
— Ох, Алинка! — покачала головой Алёна.
Мы наконец неспешным шагом добрались до стола. Иванов представил мне свою супругу Алевтину Фёдоровну, стройную красивую женщину, и я сразу вручил им подарки — корзину цветов из эльфийского сада хозяйке и бутылку Особого Императорского — хозяину. Пока Алевтина Фёдоровна охала, разглядывая со всех сторон неземной красоты цветы, которые и в игре-то видели максимум пара десятков человек, Иванов хмуро разглядывал тёмную запыленную бутылку из толстого стекла, внутри которой переливалась сверкающая всполохами тягучая жидкость.
— Я даже не буду спрашивать, сколько это стоит, — буркнул он.
— В игре? — спросил я.
— Да хоть бы и в игре, — ещё сильнее нахмурился он.
— Вообще-то купить его невозможно, — доверительно сообщил я. — Я просто в какой-то момент воспользовался служебным положением. И даже если бы можно было купить...
— А цветы? — покосился он на подарок супруги, от которого та глаз не могла оторвать.
— Пробрался в Запретный Лес и нарвал цветов, — пожал я плечами. — Чуть не замели...
— Безобразие, — согласился он.
Стоящая рядом Алина с напряжённым лицом слушала нашу беседу, постепенно всё шире открывая рот. Заметив это, я ей подмигнул, а она нахмурилась и, развернувшись через плечо, потопала было прочь. Недалеко, правда, ушла — ей совсем туда было не нужно. Вернулась она уже менее решительным шагом и снова замерла, навострив ушки.
— Откроем? — спросил Иванов, тряхнув бутылкой.
— С чего бы? — удивился я. — Я-то думал, что вы такую ценность сразу спрячете в какой-нибудь подвал до лучших времён, где она и канет благополучно в лету.
— Это вряд ли, — проигнорировал он мой сарказм, ласково гладя бутылку.
— Заранее предупреждаю — пыль в бутылку въедалась пять тысячелетий, — прокомментировал я. — Так просто стереть не удастся.
— А я и не стираю, — с достоинством поведал он. — Ну-с, чем открывать будем?
— В игре я просто сворачиваю крышку, — сказал я. Он взялся рукой за горлышко и повернул по часовой стрелке. — Резьба — в другую сторону, — добавил я.
У него, наконец, получилось, пробка осталась в руке, а из горлышка в воздух потянулась тонкая струйка тёмно-сиреневого дымка с золотыми искорками. Незаметно подошедший дворецкий подставил поднос с шестью рюмками для порта. Иванов стал разливать переливающийся золотом напиток, но перед шестой рюмкой остановился и вопросительно поглядел на слугу. Тот вскинул брови и пожал плечами. Хозяин наполнил шестую рюмку.
Кроме меня этот напиток ещё никто не пробовал, да и я — только в игре. Чем-то он напоминал ту золотистую амброзию, которой меня иногда потчевала Элуна, хотя и не шёл ни в какое сравнение. Амброзия била сразу по чувствам, а Особое Императорское — посредством ассоциативных связей. Когда я его пил в бытность свою Императором, мне отчего-то вспоминались глаза Натали и волосы Евы. Теперь ещё добавилась задорная улыбка Алёны и аура сияния Элуны. От одного глотка мне сразу стало хорошо, будто в рай попал. Рядом со мной с мечтательными лицами застыли сотрапезники и дворецкий.
— Потрясающе! — прошептала Алевтина Фёдоровна. — Что это, Дима?
— Немножко чуда, — улыбнулся я.
