Но теперь лицо гораздо более повзрослевшего и горько мудрого лейтенанта было каменным, когда он слушал эти крики и задавался вопросом, сколько еще его людей только что обнаружили ложность этого обещания под яростным обстрелом переносных угловых пушек еретиков.
— Иди и найди капитана Андейрсина, — сказал он Бандейро. — Скажи ему, что мы сильно пострадали, и нам, черт возьми, понадобится подкрепление, если еретики придут за нами.
— Идите вы, сэр, — не согласился Бандейро. — Я возьму Хейнза и пойду разберусь...
— Вы, черт возьми, пойдете туда, куда я вам сказал, сержант! — рявкнул Тирнир. — Мне нужен кто-то, на кого я могу положиться, чтобы разобраться во всем. И кто-то известный капитану, и понимающий, о чем он говорит! Кроме того, они могут даже не...
Малиновая вспышка в одиноком великолепии вспыхнула над кустарником на дальней стороне дороги, и Тирнир яростно ударил сержанта по плечу.
— Уходи, черт возьми! — крикнул он.
Бандейро на мгновение оглянулся на него. Лейтенант едва мог его разглядеть — темнота была почти полной, а дым и пыль не помогали, — но он знал, что увидел бы в глазах знаменосца, если бы освещение было получше. Бандейро колебался еще одну мучительную секунду, прислушиваясь к стонам боли, издаваемым бойцами взвода Тирнира. Затем он злобно кивнул.
— Да, сэр, — проскрежетал он отвратительным голосом.
— Живо! — рявкнул лейтенант, и унтер-офицер выскочил из траншеи и помчался к КП роты.
Тирнир посмотрел ему вслед и криво улыбнулся. Он знал, почему тон Бандейро был таким резким, потому что он усвоил тот же самый нелогичный урок.
Он посмотрел вслед сержанту, которому, скорее всего, только что приказал выжить, затем сам выбрался из траншеи и поманил капрала Хейнза Дирвинта. Четырнадцать человек из отделения Дирвинта должны были сменить отделение Макджила только через четыре часа. Теперь, похоже, они сделают это немного раньше, чем планировалось.
— Пошли, — решительно сказал Тирнир, и люди Дирвинта выбрались из своих индивидуальных нор и начали подниматься по гребню по пятам за ним.
* * *
Лейтенант Пьейтро Алдирс вскочил на ноги, когда над головой расцвела сигнальная ракета капитана Зохэнсина. Бойцы его 1-го взвода очень тихо пробрались вперед через низкорослые деревья и низкий подлесок к самому краю дороги на ферму Карсуил двумя часами ранее. В процессе они понесли полдюжины потерь, но слепой беспокоящий огонь никогда не был таким эффективным, как может показаться случайному наблюдателю, а тот факт, что доларские взрыватели оставались не совсем надежными, означал, что их противопехотные воздушные снаряды имели тенденцию взрываться слишком высоко — или слишком низко, после того, как они уже попали на землю. Однако это не сделало его менее нервным, и сигнальная вспышка принесла явное облегчение. Первый взвод был подразделением ветеранов. Его люди были не настолько глупы, чтобы предвкушать ближний бой, но если бы им пришлось это сделать, они бы так же быстро это сделали. Теперь, когда их лейтенант встал, они тоже поднялись на ноги, и Алдирс услышал тихий шепот щелчков, когда вокруг него были сняты предохранители винтовок. Он вытащил револьвер, вынул цилиндр и вставил патрон в патронник, который обычно был пустым под курком, и кивнул взводному сержанту Сабатино.
— Пойдем, Жулио, — мрачно сказал он.
* * *
Росиндо Милиндиз поднял лицо из грязи на дне своей ящерной норы и заставил себя подняться на ноги. Он видел, как пал Макджил, и за последний год видел достаточно мертвецов, чтобы знать, что теперь он отвечает за то, что осталось от 1-го отделения.
Их не должно было быть много... И они не собирались долго оставаться одни на семидесятифутовом холме.
— Стоять! — Его голос звучал слабо и слабо даже для его собственных ушей после какофонии взрывов передвижных угловых пушек. — Пересчитываемся и становимся!
* * *
Лейтенант Тирнир карабкался к вершине холма, проклиная темноту, пыль и дым, спотыкаясь на неровной местности. На восточном склоне холма были ящерные норы для всего его взвода, но они никогда не предназначались для постоянного пребывания. Пехота еретиков могла вести огонь из переносных угловых орудий по любой цели, которую могла видеть, с дьявольской точностью, и королевская доларская армия научилась не предлагать артиллерии еретиков больше целей, чем это было необходимо. Ему нужен был пикет на восточной стороне гребня, достаточно далеко вниз по склону, чтобы иметь возможность видеть местность у его подножия — и чтобы не выделяться на фоне неба, — но остальная часть взвода надежно окопалась за гребнем, ожидая, чтобы выступить вперед только тогда, когда настоящая атака была неизбежна.
Его развертывание хорошо сработало против трех предыдущих атак. Отделение с дежурным пикетом смогло предупредить свое резервное отделение и вызвать его для усиления оборонительной линии задолго до того, как еретики смогли пересечь мертвую местность между холмом и лесным участком.
Так что вам, черт возьми, следовало ожидать, что в следующий раз они попробуют что-то другое! — яростно сказал он себе. — Единственное, чем еретики не страдают, так это глупостью!
— Прямо в свои норы, парни! — крикнул он солдатам, тяжело дышавшим, поднимаясь вместе с ним наверх. — Прямо в ваши дырки!
Кто-то действительно выдохнул в знак согласия, и Тирнир удовлетворенно хмыкнул. Он знал, что они бы сделали это в любом случае. У каждого человека была своя собственная ящерная нора, конкретное место, которое Тирнир и Кларксин выбрали как часть мозаики своей защиты, и они практиковались в том, чтобы добраться до своих позиций, пока Кларксин не убедился, что они могут сделать это в темноте, с завязанными глазами. Но они тренировались без криков и стонов раненых и умирающих людей 1-го отделения. Человеческая потребность остановиться, чтобы помочь израненным и истерзанным товарищам, была отвлечением, которое они не могли позволить себе сегодня вечером.
Что-то внутри лейтенанта съежилось, когда он использовал термин "отвлечение внимания", пусть даже только в уединении своих мыслей, но он продолжал карабкаться, закаляя свое сердце против того, что, как он знал, он увидит на пути к своей собственной ящерной норе.
* * *
Первый взвод поднимался на холм, как безмолвный смертоносный прилив. Было время и место для чарисийского боевого клича, но не сейчас.
Лейтенант Алдирс удовлетворенно кивнул, когда первые осветительные снаряды вспыхнули ярким светом над холмом. Он посмотрел налево. 3-й взвод лейтенанта Филипа Клейтина прикрывал этот фланг атаки, и он мог видеть крайний правый фланг Клейтина. Третий взвод отклонился немного в сторону, держа курс дальше на юг, чтобы встать между подножием семидесятифутового холма и фермой Карсуил для перехвата любых контратак доларской пехоты, окопавшейся вокруг большого каменного фермерского дома и его хозяйственных построек. На крайнем правом фланге 4-й взвод лейтенанта Фейдрико Вэйхэлкиса должен был срезать путь между семидесятифутовым холмом и стофутовым холмом, в трех милях дальше к северо-западу. А 2-й взвод лейтенанта Данатило Дрэгонсбейна, находившийся непосредственно справа от Алдирса, уже взбирался на холм так же быстро и целеустремленно, как и его собственные люди.
Снайперы-разведчики сообщили, что на самой вершине холма находился только один доларский взвод, хотя, похоже, для прикрытия его основания были развернуты еще два или три взвода, особенно на севере, где дорога вела к ферме Сейксин. В данный момент это была забота 4-го взвода, однако Алдирса беспокоила сама вершина холма, и ее защитники жестко отразили три предыдущие атаки.
Нужно было потратить время, чтобы организовать их должным образом, — подумал Алдирс, пытаясь убедиться, что в темноте он не попал ногой в кроличью нору. — У ублюдков было время подготовиться, прежде чем мы ударили по ним, и мы чертовски хорошо знаем, что окопавшиеся стрелки, взгромоздившиеся на гребаный холм, могут сделать с любым, кто достаточно глуп, чтобы подняться на него после них!
Он был прав... и он знал, что у 3-й роты Эйкимото Макгэйвиска не было другого выбора, кроме как начать эти атаки в любом случае. Армия Сиридан, наконец, оказалась на открытом месте, вынужденная отступить в сухую погоду и на местности, которая благоприятствовала мобильности ИЧА. Последнее, что было нужно графу Хэнту, — это позволить сэру Фастиру Рихтиру восстановить равновесие и вернуться к подготовленной обороне. Заставляя его двигаться, лишая возможности отдышаться, стоило рискнуть... и потерять несколько человек, как бы это ни было больно.
Но 3-я рота приняла на себя основную тяжесть наступления 4-го батальона с тех пор, как рухнули доларские позиции вокруг Этлина. Потери Макгэйвиска на этом пятидесятимильном расстоянии были значительными, поэтому, когда доларцы на том холме продемонстрировали, что они намеревались создать трудности, майор Эдминдсин отвел 3-ю роту назад и поручил расчистку капитану Зохэнсину.
Итак, теперь наша очередь, — сказал себе Алдирс, сам добравшись до подножия холма и начав подниматься по нему, в пятнадцати ярдах позади своего передового отделения.
* * *
Винтовки начали сверкать и трещать в темноте, когда лейтенант Тирнир скользнул в свою ожидающую ящерную нору. Он чертовски сомневался, что кто-нибудь из его стрелков действительно мог видеть то, во что, по их мнению, надо стрелять, но они могли бы это сделать. И, по крайней мере, эти лающие винтовочные выстрелы показали, что некоторые из людей 1-го отделения все еще были живы и действовали.
— Задайте им жару, парни! — закричал он. — Устроим им ад! Двадцать минут — мы должны задержать их на двадцать минут!
С таким же успехом он мог бы попросить двадцать лет, — с горечью сказал он себе. Предполагалось, что полковой резерв достигнет позиций 2-й роты в течение двадцати минут после серьезной атаки еретиков, но это было днем.
И когда на пути нет проклятых Шан-вей еретиков, — с горечью добавил он, услышав внезапную вспышку ружейной стрельбы с крайней левой стороны.
Он выпрямился в своей норе, вытянув шею, и злобно выругался, когда ослепляющий ракураи из дульных вспышек пронесся по дороге к северу от семидесятифутового холма. Еще больше выстрелов вспыхнуло и сверкнуло дальше по склону, его смертоносная красота отмечала огневые рубежи других взводов 2-й роты, но еретики уже перерезали дорогу. Теперь этот фланг их атаки откатывался от холма. Ублюдки расположились между 2-й ротой и остальной частью полка, и...
Что-то просвистело мимо его левого уха, и он упал обратно в дыру, отчаянно ударив кулаком по ее стенке. Если еретикам удастся перерезать эту дорогу или даже просто помешать резерву использовать ее...
* * *
Первый взвод поднялся по склону мрачной, целеустремленной волной, не сделав ни единого выстрела, чтобы не демаскировать своих людей в темноте.
В отличие от любой другой армии — даже от АРС, которая стала одной из лучших армий в истории Сэйфхолда, — имперская чарисийская армия очень редко указывала своим младшим офицерам, как выполнять свою работу. Она тщательно обучала их, обучала их общей доктрине, ставила перед ними самые сложные полевые задачи, которые только могла придумать. Но когда дело доходило до фактического использования этого тренинга, она сказала им, что они должны были делать, а не как. Они были ответственны за понимание намерений своего начальства и последующее их выполнение. В процессе они должны были думать самостоятельно и быть совершенно готовы адаптироваться, импровизировать и преодолевать трудности по ходу дела, и те же ожидания распространялись на их сержантов, капралов и даже рядовых.
Вот почему ИЧА была готова атаковать даже в темноте, когда никакая другая армия не могла рисковать потерей сплоченности — потерей контроля — которую ночные атаки влекли за собой. Немногие из их противников — даже Аллейн Мейгвейр, который оказался гораздо лучшим военным мыслителем, чем кто-либо в Чарисе мог бы поверить до того, как чарисийцы столкнулись с армией Бога, — действительно понимали это. Для них потеря контроля приравнивалась к хаосу, и храмовая стража поняла задолго до того, как кто-либо услышал об армии Бога, что ни одной организованной силе никогда не нужно превосходить численностью неорганизованную толпу. Но 1-й взвод 4-й роты 8-го полка 4-й пехотной бригады имперской чарисийской армии не был дезорганизован. Он был просто децентрализован на отдельные группы... и так максимально далек от толпы, как только можно себе представить.
— Продолжайте двигаться! Продолжайте двигаться! — взревел капрал Жирэлд Томис, когда ослепляющие мигающие ящерицы доларского стрелкового огня заискрились на черном фоне холма. Он протянул руку, схватил Хааралда Кингсфирда за сбрую его снаряжения и поднял спотыкающегося рядового 3-го отделения с колен. — Взбирайся на чертов холм, черт возьми! Не целуй его!
Впереди него взорвались первые гранаты.
* * *
— Слева! — закричал кто-то. — Они приближаются к!..
Предупреждение погасло, превратившись в пронзительный вопль агонии в оглушительном взрыве еретической ручной бомбы.
Склон холма представлял собой адский пейзаж тьмы, пронзаемый молниями ружейного огня, раскатами грома гранат, криками предупреждения, или приказами, или просто яростью.
Второй взвод умирал, но умирал тяжело, и Амброс Тирнир повернулся на предупреждающий крик, подняв револьвер, который он взял у мертвого еретика, двумя руками и взвел курок. У него было всего двадцать патронов к нему, но пока их хватало...
Там! Он увидел движение, силуэт фигуры, вырисовывающийся на фоне мерцающих вспышек взрывов и дульных вспышек. Фигура, которая двигалась, когда каждый из его людей знал, что нужно оставаться в своей ящерной норе в темноте — что остальная часть взвода примет любого, кто не был в его норе, за еретика.
Револьвер взревел, и он вспомнил первое правило перестрелки в темноте и закрыл глаза за мгновение до того, как нажал на спусковой крючок, чтобы избежать ослепления собственной дульной вспышкой. Он открыл их снова, так же быстро, и увидел другую фигуру, движущуюся слева от первой. Или, может быть, это была та же первая, и он промахнулся. Это не имело значения. Он повернул дуло, взвел курок, нажал. Револьвер прогремел снова, и он снова открыл глаза, отчаянно ища другую цель, зная, что вспышки его дула обозначили его местоположение для любого еретика поблизости.
Что-то шевельнулось в уголке его зрения. Он повернулся к нему, повернул револьвер, поднял дуло и застонал от невыносимой боли, когда четырнадцатидюймовый штык пронзил его левое плечо насквозь. Он ударился спиной о заднюю стенку своей норы и нажал на спусковой крючок.
Расстояние было меньше трех футов. Пуля поразила свою цель с энергией почти в восемьсот футо-фунтов, и более глубокая, более личная тьма поглотила лейтенанта, когда человек, которого он только что убил, свалился в нору, и стальной шлем ударил его по лицу, как копер.
.XII.
Штаб армии Сиридан, Крейсир, герцогство Торэст, королевство Долар
— Насколько все плохо, Фастир? — Голос Пейрейка Метцлира был очень тихим.
