С другой стороны, будут полностью подтверждены свободно выраженные сомнения Холбрук-Холлоу относительно мудрости ее брака, и как старший чисхолмский дворянин в Чарисе, не говоря уже о его статусе дяди Шарлиэн и человека, который все еще официально командует королевской армией, он неизбежно будет глубоко вовлечен в любую переговоры с ее похитителями. Даже если у кого-то вроде Грей-Харбора возникнет искушение исключить его, они поймут, что политические последствия в Чисхолме будут катастрофическими.
Требования этих похитителей были бы экстремальными, но не настолько невыполнимыми для того, кто твердо решил вернуть свою любимую племянницу живой. Герцог согласился бы от имени Шарлиэн отказаться от поддержки Чисхолмом раскола между Храмом и Церковью Чариса, но только в том случае, если она будет возвращена ему живой. Если бы его коллеги-чарисийцы по переговорам возражали, он указывал, что Шарлиэн всегда может позже отменить свое собственное соглашение, но для того, чтобы она это сделала, они сначала должны были вернуть ее.
Как только критическая точка будет достигнута, "похитители" согласятся вернуть Шарлиэн под стражу к Холбрук-Холлоу... но не в Чарисе. Она будет доставлена в Чисхолм, что, естественно, потребует от Холбрук-Холлоу личного возвращения в Черейт. И Холбрук-Холлоу прибудет достаточно заблаговременно до ее возвращения, чтобы организовать падение барона Грин-Маунтина и регентства королевы-матери Эйланы, которое неизбежно было бы ослаблено доказательством того, насколько неразумным на самом деле и в первую очередь был союз с Чарисом. Ему придется быть осторожным в том, как именно ему это удалось, но, учитывая командование армией, это не должно оказаться невероятно сложным. Особенно после того, как он примет отставку своего старого друга Грин-Маунтина с поста первого советника с явной печалью и сожалением и исключительно потому, что это было частью требований похитителей.
Холбрук-Холлоу не сомневался, что после того, как Грин-Маунтин исчезнет с дороги, более консервативные — и амбициозные — дворяне Шарлиэн будут готовы достичь с ним тихого, негласного взаимопонимания, несмотря на любую прошлую вражду. К тому времени, когда сама Шарлиэн прибудет в Чисхолм, он и его новообретенные союзники будут твердо контролировать ситуацию, и в этот момент Шарлиэн окажется комфортно, но надежно — и очень незаметно — под домашним арестом, пока Холбрук-Холлоу будет проводить в жизнь "свою" новую политику.
К сожалению, как Хэлком указал Шумею, этот план никогда не сработает — по крайней мере, в долгосрочной перспективе. Вот почему он разработал свою собственную, совершенно иную стратегию. И как бы епископ ни был раздражен неожиданным прибытием Холбрук-Холлоу, более зрелая оценка показала ему, что за глупым решением герцога стоит рука Божья. В конце концов, его реакция на то, что они на самом деле намеревались сделать, всегда была в лучшем случае проблематичной, тогда как теперь...
— Понимаю ваши доводы, ваша светлость, — сказал Хэлком с легким сожалением в голосе, когда в кухонную дверь позади сидящего Холбрука-Холлоу вошел Митран Дейвис, один из лидеров групп лоялистов Храма. — И, учитывая обстоятельства, возможно, не совсем плохо, что вы решили прийти.
— Рад, что вы видите это по-моему, — ответил Холбрук-Холлоу. — Теперь, как я уже сказал, важно, чтобы Шарлиан никогда не узнала, что я был здесь, так что...
Его голос замер в отвратительном бульканье, когда Дейвис схватил его за волосы, дернул голову назад и перерезал горло.
Хэлком с гримасой отвращения отодвинулся от стола, когда на него хлынул поток крови. Часть брызг попала на его собственную тунику, и его гримаса стала еще кривее. Он инстинктивно прикоснулся к телу, но его взгляд не отрывался от лица Холбрук-Холлоу, когда глаза герцога широко раскрылись от ужаса и удивления, а затем навсегда потеряли всякое выражение.
— Сожалею, ваша светлость, — тихо сказал Хэлком, протягивая руку через стол, чтобы закрыть глаза мертвеца. — Но думаю, что так действительно лучше.
Он глубоко вздохнул, подавляя позыв к рвоте, когда медный запах крови и вонь опорожненных кишок заполнили кухню, и посмотрел на Дейвиса.
— Мне жаль, что нам пришлось это сделать, Митран. Возможно, он был глупым человеком, и мы все знаем, что у него были и личные политические амбиции. Но он также был сыном Матери-Церкви.
Дейвис кивнул, вытирая кинжал о тунику герцога, затем приподнял бровь.
— Что нам делать с телом, милорд? — спросил он прагматично.
— Об этом нам придется немного подумать, — признал Хэлком. — Склоняюсь к мысли, что для него было бы лучше просто исчезнуть, возможно, как еще одной жертве чарисийских убийц. Это будет зависеть от того, насколько эффективно мастеру Кейри удалось прикрыться, и от того, что именно его герцог сказал людям в Теллесберге о своих намерениях. А пока оставь его с его оруженосцами.
.XIV.
Конвент святой Агты, графство Крест-Холлоу, королевство Чарис
Стрелок, убивший Уиллиса Гейрата, стоял очень тихо. Возможность убить командира телохранителей Шарлиэн была неожиданным даром от Бога, и он воспользовался ею без какого-либо приказа. Конечно, в конце концов капитану все равно пришлось бы умереть — в результате ночных действий не могло остаться выживших, — но вероятность того, что он мог закричать или что кто-то из его людей мог видеть, как он упал, была очень реальной. С другой стороны, дальность стрельбы составляла менее сорока ярдов, а стрелок с такого расстояния не промахивался ни разу с тех пор, как был мальчиком. По его мнению, шансы благоприятствовали тихому убийству, и устранение главного командира телохранителей показалось ему стоящим риска.
Он внимательно прислушался и не услышал ничего, кроме раскатов грома с запада и шума предгрозового ветра, вздыхающего в деревьях вокруг него.
Хорошо, — подумал он, осторожно и тихо перезаряжая арбалет.
* * *
Эдуирд Сихэмпер, нахмурившись, взглянул на небо, когда над святой Агтой опустилась полная тьма. Территория конвента была тускло освещена светом свечей, льющимся из разных окон, а витражи часовни конвента тепло светились. Узоры на окнах были простыми, как и подобает монастырю, посвященному святой, которая вела аскетическую жизнь, давала обеты бедности и служения, но цвета были очень яркими.
И они не сделают лучше моему ночному зрению, — сердито подумал он.
Света было как раз достаточно, чтобы сделать тени еще более непроницаемыми, и это должно было стать еще хуже, как только дождь пойдет по-настоящему, если он все же не ошибся в своей догадке.
Конечно, я смогу прекрасно видеть во время вспышек молнии.
Его хмурый взгляд превратился в гримасу при этой конкретной мысли. Размышления о том, какое влияние дождь окажет на такие мелочи, как кольчуги, кирасы, клинки мечей, пистолеты, винтовочные стволы и штыки, и все остальное, сделанное из стали, почему-то не заставили его почувствовать себя значительно лучше. Тем не менее, на него и раньше попадал дождь, и он еще никогда не уклонялся от него.
Он отмахнулся от этого беспокойства и вернулся к мысли, которая в первую очередь заставила его нахмуриться.
Капитан Гейрат должен был вернуться полчаса назад. Он был энергичным человеком, который не был склонен тратить время впустую. К настоящему времени у него было время дважды обойти конвент, но его нигде не было видно.
Вероятно, он нашел кого-то, кто, по его мнению, нуждался в небольшом...совете, — подумал Сихэмпер. — Да поможет Бог любому, кто, по его мнению, пренебрегает этой деталью! С другой стороны, кто был бы настолько глуп, чтобы сделать это в первую очередь?
Он снова нахмурился, еще сильнее, чем раньше, и взглянул на сержанта Тирнира. Тирнир, еще один чисхолмец, служил у императрицы последние восемь лет, что сделало его логичным человеком, который делил вахту Сихэмпера здесь, у дверей гостевого дома.
— Интересно, что задерживает капитана? — вслух поинтересовался Сихэмпер.
— Я только что подумал о том же самом, — ответил Тирнир.
— Возможно, это ничего особенного, но это на него не похоже, — продолжил Сихэмпер. — Беги к главным воротам, Бриндин. Посмотри, там ли он.
— А если это не так?
— Тогда сделай круг сам. Нет, подожди. Если они его не видели, попроси лейтенанта послать кого-нибудь из остальных на его поиски, пока возвращаешься сюда.
— Понял, — лаконично признал Тирнир и побежал трусцой по ухоженной траве конвента.
* * *
Человек, притаившийся на лугу сразу за фруктовым садом, медленно поднялся, как только наступила полная темнота. Лицо Нейлиса Ларака было зачернено, а его темная одежда плавно сливалась с окружающей его ночью. Никто не мог увидеть его с расстояния более нескольких ярдов. На самом деле, сам Ларак не мог видеть других людей здесь, под его командованием. Не то чтобы он беспокоился о них; ему не нужно было видеть их, чтобы знать, где они были, учитывая, как часто они репетировали это конкретное задание.
Невозможно было с уверенностью предсказать, где расположатся бивуаком телохранители императрицы, но Ларак был опытным охотником и лесником, который вырос менее чем в четырех милях от святой Агты и был хорошо знаком с территорией конвента. Он знал, что настоятельница не сможет разместить их внутри самого конвента, и это место было, безусловно, самым логичным для них, чтобы разбить свои палатки за его стеной. Было еще две возможности, и они также репетировали нападения на эти места, но в своем собственном уме он был уверен, что именно это будет выбрано в действительности.
Теперь он достал из кармана маленький предмет и поднес его к губам. Мгновение спустя жалобный, свистящий крик серорогой виверны разнесся по ночи. Ночной охотник позвал три раза, и где-то в ветреной темноте отозвалась другая серорогая.
* * *
Капитан Гейрат расставил часовых вокруг своего бивуака, а также вокруг самого конвента, и эти часовые были выбраны не из-за отсутствия бдительности. Они стояли на своих постах настороже, но все же они были бы более чем людьми, если бы действительно ожидали нападения. Особенно нападения на их собственный лагерь, а не прямого удара по императрице. Их планирование и подготовка включали в себя представление о том, что первым шагом в атаке может быть нейтрализация их резервных сил, но мало кто из них действительно ожидал такого уровня изощренности или планирования от сумасшедших, которые, вероятно, начнут прямое нападение на Шарлиан или Кэйлеба.
К сожалению, они имели дело не с сумасшедшими... только с фанатиками.
Часовые внимательно вглядывались в окружающую их ночь, но ничего не видели. Люди, неуклонно ползущие к ним сквозь темноту, были практически невидимы, но они тщательно определили свои цели до наступления темноты. Они точно знали, где найти часовых, и стражников освещали, пусть и слабо, костры, на которых готовили пищу их товарищи.
В течение нескольких минут после того, как охотящиеся ночные виверны окликнули друг друга, больше ничего не происходило. Затем, внезапно, почти одновременно произошло довольно много событий.
* * *
Внезапный щелчок выстрела из винтовки расколол ночь.
Часовой, увидевший в последний момент нападавшего, не только успел уклониться от выпада, но и попал другому мужчине прямо в грудь. К сожалению, точность его единственного выстрела ничем не помешала двум другим сторонникам Храма, которые были направлены для нейтрализации его позиции.
— Пост Три! Пост T... — крикнул он, указывая свой пост, но прежде чем он смог закончить объявление, двое других набросились на него. Его винтовка блокировала удар меча первого человека, и быстрый, жестокий ответный удар прикладом отбросил нападавшего назад, дав часовому как раз достаточно времени, чтобы нанести удар штыком по другому человеку. Второй сторонник Храма попытался увернуться, но ему не удалось полностью избежать штыка, и он застонал от боли, когда острая сталь вонзилась ему между ребер.
Он упал, но когда стражник начал поднимать свой штык, фехтовальщик, чью первую атаку он отразил, вогнал два фута стали в его собственное горло.
Никто из других часовых даже не видел нападавших. Двое из них поворачивались навстречу ослепительной вспышке дула винтовки первого стражника, когда их собственные противники пронеслись над ними; остальные шестеро были уже слишком близки к смерти, чтобы даже заметить этот единственный выстрел.
С бивуака донеслись тревожные крики, и кто-то начал выкрикивать резкие приказы, когда вооруженные люди выскакивали из своих палаток, роняли столовые приборы, вскакивали на ноги и хватались за оружие. Солдаты имперской стражи отреагировали быстро, почти мгновенно, благодаря дисциплине, основанной на непрерывных тренировках и трудно приобретаемом опыте. И все же, несмотря на всю быстроту, с которой они реагировали, они были слишком медлительны. Они все еще пытались восстановить душевное равновесие, преодолевая ошеломляющий шок от полной неожиданности, когда в их лагерь ворвалось вдвое больше вооруженных, дисциплинированных нападавших.
Только горстка стражников, не занятых на дежурстве, была в доспехах, и все они были разбросаны по территории бивуака, где занимались рутинными бытовыми делами: ухаживали за своим снаряжением, заканчивали ужинать и готовились немного отдохнуть, прежде чем настанет их очередь заступать на дежурство смотри. Сторонники Храма были сосредоточены, двигались целеустремленными группами, и они пронеслись по лагерю, как ураган.
Люди ругались, хрюкали и кричали, когда оружие попадало в цель, а те из стражников, которым удалось схватить свое оружие, отчаянно отбивались. Люди кричали, когда сталь вонзалась глубоко, или когда приклады винтовок стражников, у которых не было времени зарядить их, дробили плоть и кости. Ночь заполняли ужасные звуки людей, убивающих друг друга, а затем, так же внезапно, как и началось, все закончилось.
Луг был усеян телами, большинство из которых были в ливреях империи Чарис. Тридцать пять телохранителей Шарлиэн были жестоко уничтожены ценой четырех убитых и шести раненых приверженцев Храма.
* * *
— Лэнгхорн!
Лицо сержанта Сихэмпера побелело при внезапном взрыве резни за стеной конвента. Несмотря на его беспокойство по поводу опоздания капитана Гейрата, он ожидал подобной атаки не больше, чем кто-либо другой. Но Эдуирд Сихэмпер не зря столько лет был личным оруженосцем своего монарха.
— Всем собраться! — услышал он свой собственный крик. — Всем собраться!
Другие голоса кричали в ответ... но их было не так много, как он должен был услышать.
* * *
Другие группы нападавших подобрались как можно ближе к дежурным часовым, но они не осмеливались подходить слишком близко до нападения на бивуак. Они ждали, напрягаясь на поводке дисциплины и своих приказов, пока резкий звук этого единственного винтовочного выстрела не заставил их броситься на стражников, которых им удалось обнаружить.
Щелкнуло с полдюжины тетив арбалетов, но на этот раз темнота была другом стражников, и, несмотря на небольшое расстояние, большинство стрел не попали в цель. Не все из них это сделали, но часовые, в отличие от их товарищей по лагерю, ожидали, что любое нападение на императрицу начнется с попытки нейтрализовать их. Вот почему они так тщательно выбирали свои позиции.
