— Действительно смешно. — Наконец согласился он — А что тогда?
— Не что, а кто. Ваш собственный Совет Старейшин. Так он называется?
Молчание.
— Да, Совет Старейшин.
— И эмиссар, который прилетит следующей ночью, чтобы засвидетельствовать результат поединка, — добавила я поленьев в огонь.
— Эмиссар?
— Спросите Мечислава. А пока — вы чуете, что я вам не лгу?
— Вы не лжете, кудряшка. Хорошо. Эмиссар приедет — и я предъявлю ему труп претен-дента.
— Жестоко ошибаетесь, — 'порадовала' я вампира. — Вы предъявите им живого претен-дента. Живого, целого и невредимого.
— Да что вы говорите? — Яда в голосе вампира хватило бы на десяток королевских кобр. Ну да мы тоже не лаптем щи хлебаем!
— Я вам предсказываю будущее. А что?
— И вы надеетесь, что я вас послушаюсь!?
— Да я просто верю в это!
Дюшка рассмеялся. Нет, я точно стану стоматологом! И первой операцией удалю этому смешливому все клыки! Кирпичом!
— Выкладывайте свои козыри, кудряшка. И я посмотрю на них.
— Бить вам будет нечем, — огрызнулась я. — Получите и распишитесь! Допустим, вы уби-ваете Мечислава.
— Без допусков.
— Отлично. Обойдемся без допусков. Вы его убиваете, а я, — вся такая трагичная, по уши в горе, печали и трауре (а черный цвет мне всегда шел) встречаюсь с эмиссаром Совета Старейшин. И, посыпая голову пеплом с блестками, рассказываю о нечестной игре.
— Неужели нечестной, кудряшка?
— Два поединка из трех выиграны нами. Вы должны дать Мечиславу честный бой в при-сутствии всех вампиров, меня и эмиссара Совета.
— Не вижу смысла.
— Почему нет? Я настучу в Совет о том, что вы сжульничали! Мечислава я этим не вер-ну, но из вас они эти лапочки фрикадельки сделают. И мясной паштет.
— Кудряшка, а с чего вы решили, что ваши слова будут интересны Совету?
Я набрала в грудь воздуха. Давай, Юля! Вперррреееед!!!
— Я — человек, который убил вампира в одном из поединков. Молитвой и верой. Это за-интересует Совет. Рядом со мной Даниэль. Он поможет мне с ними связаться.
— И что? Вас будут изучать, как подопытного кролика, но никто не будет вас слушать.
Я расхохоталась. Наконец-то моя очередь! Интересно, мечтает ли сейчас Андрэ о карье-ре стоматолога?
— Я не просто человек. ТЕПЕРЬ я не просто человек. У вашего Совета есть строгие зако-ны по отношению к фамилиарам. Пусть даже не получившим все четыре Печати.
Тут я блефовала, но не намного. Вряд ли у Совета, который так скрупулезно расписал все и вся даже по поводу поединков, не найдется законов на мой счет. Сто пудов — най-дутся! И, судя по скрежету зубов в трубке — не слишком приятные.
— И чей же вы фамилиар, кудряшка? Мечислава!?
Я внутренне собралась.
— Вчера Даниэль... то есть сегодня утром, совсем уже чувство времени потеряла с ваши-ми ночными прогулками... Так вот, этим утром он поставил на мне первую Печать.
Молчание. Потом осторожный голос.
— Вы не лжете мне, кудряшка.
— Клянусь сердцем матери!
Я клялась совершенно спокойно. Чего уж там — я говорю правду! Я просто не сказала, что до того и после того на мне поставили еще две Печати. Из трубки донесся вздох.
— Вы не лжете, кудряшка. Очень жаль. Я хотел бы сделать вас СВОИМ фамилиаром.
— Мне говорили, что я очень сильная.
Теперь наступал самый ответственный момент, ради которого я удалила Даниэля из ма-шины. Не просто же так я его выставила!
— Я настолько сильна, что смогу перенести гибель своего господина. Мечислав считает именно так. Тем более, что Даниэль поставил на мне только одну Печать.
— А зачем вы говорите это мне, кудряшка?
Голос был настолько безразличен, что я поняла — клюнуло! Урррааа!!! Подсечку прово-дим, Юлька!
— Убив Мечислава просто так, вы ничего не достигнете. Убив его в поединке, вы полу-чаете сразу трех зайцев. Меня, Даниэля и труп претендента. Да еще и остаетесь лилейно чисты перед Советом. Это дорогого стоит, так?
Андрэ долго молчал, а потом разродился.
— Это кое-чего стоит. Но вы где-то неискренни, кудряшка.
Я засмеялась в ответ.
— Да, я неискренна. Вот честно — я надеюсь, что мне не придется платить. В вашей драке я поставила на Мечислава. И очень хочу, чтобы он оторвал вам голову.
И опять молчание. Елки, так у меня никаких нервов не хватит! Я все-таки живой чело-век! Мама, забери меня отсюда, я не хочу так жить!
Мама не слышала. А значит — надо выкручиваться самой.
— Кудряшка?
— Я слушаю?
Я впилась ногтями в ладонь. Боль немного помогала сдерживать эмоции.
— Я принимаю ваше предложение.
В голосе вампира была какая-то пакостная интонация. Но даже если он и задумал па-кость — сейчас это неважно. Главное, что Мечислав останется жив! Мы выиграем время! В остальном — я всецело положусь на его разум. Я опять попробую уснуть — и мы поговорим еще раз. Пока мы едины — мы непобедимы! Старая мудрость, а какая верная.
— Отлично. Я полагаю, что поединок должен состояться в моем присутствии?
— Вашем и Даниэля, кудряшка.
— Разумеется. И эмиссара совета, так?
— Конечно.
Это было слишком хорошо, чтобы верить на слово. Где же подковырка?
— Андрэ!
— Да, кудряшка?
— Мечислав должен участвовать в поединке, будучи целым и невредимым, ясно!? Если он войдет в круг в таком же состоянии, как Даниэль — то есть порезанным на лоскутки или без каких-то частей тела — наш договор отменяется. Немедленно!
— Справедливо, кудряшка. А о двух других вампирах его вертикали вы спросить не хо-тите?
— Борис и Вадим. Хочу. А вы хотите ответить?
— Нет, — Андрэ произнес это слово так, словно его медом обмазали. Или кровью, учиты-вая вкусы вампиров. — Не хочу. Вы получите их одновременно с вашим другом, кудряш-ка. Если пожелаете — то даже в одном пакетике.
— И буду долго плакать, — съязвила я. — Давайте! У нас на даче как раз удобрений не хва-тает, георгины чахнут. Все польза будет!
— Ну, вы и нахалка, кудряшка.
— Тогда я воспользуюсь этим качеством до конца. Что с моей подругой?
— С которой, кудряшка? С Анной или с той медсестрой, которая помогала вам прятать-ся?
У меня дыхание перехватило от таких милых новостей. Надька — у него!? Высшие Силы! Она — жива!? Или он решил приготовить еще одного вампира!? Но я справилась с эмо-циями.
— Начнем с Анны. Как она себя чувствует?
— Прекрасно. Она уже пила кровь, и сейчас передает вам привет.
— И ей того же.
И ее тем же, и ее туда же, да и тебя заодно...
— А что с Надей? Она жива?
Этот вопрос волновал меня намного больше. Катька втянула меня. Но Я втянула На-дюшку. Именно я. И если она... лучше об этом не думать, а то так и тянет разбить себе голову об фонарный столб.
— Да, даже более чем.
— Простите?
— Ваша подруга, кудряшка, через месяц будет отращивать мех.
— ЧТО!?
— Ну да. Рана от когтей оборотня, находящегося в звериной форме, заразна. Если полу-чивший ранение человек выживает, он сам становится оборотнем.
— О, черт!
Меня аж пошатнуло от таких новостей. Но пришлось тут же взять себя в руки. Главное — живы. Остальное — со следующего понедельника. И вообще, подумаю об этом потом! Вот!
— Вас это расстраивает, кудряшка?
— Меня не может расстроить, что моя подруга выжила. Я всегда считала ее крепкой женщиной. Но вот она сама... Вряд ли ей хотелось бегать... кстати, а кем она теперь будет
бегать?
— Ее инициировал оборотень — вольп, кудряшка.
— Волк? — не поняла я.
— Да нет же, вольп. Это название лис-оборотней. И из вашей подруги получится отлич-ная лисица.
— Понятно.
— Ее тоже везут ко мне. Так что завтра вы с ней увидитесь.
— Вы не станете ее убивать?
— Разумеется, нет! Это бессмысленный расход ценного материала!
— Тем лучше для нас. Во сколько завтра состоится поединок?
— Разумеется в полночь.
— Тогда я перезвоню вам вечером, по этому же номеру. Чао, бамбино!
— Арриведерчи, кудряшка, — отозвался Андрэ.
Я отключила сотовый и глубоко задумалась. Столько дел, столько дел... Но, прежде все-го надо посоветоваться с Мечиславом. Жаль, что этот сон, в котором мы рядом, может прислать мне только сам вампир. Я поплотнее завернулась в дубленку и вышла из маши-ны. Ледяной ветер ударил в лицо — и я поежилась. Высшие Силы, как хорошо было бы сейчас дома, перед телевизором, с чашкой горячего кофе с мороженым. Нет, лучше без мороженого. Где этот чертов дом!?
Я два раза шлепалась в снег, промочила всю дубленку и едва не сломала ногу, пока прошла двадцать метров до домика. Даниэль так и не вышел помочь мне. Обиделся. Точ-но. Ну и пусть! У меня тоже есть повод обижаться! Кое-кто воспользовался моей довер-чивостью, чтобы поставить на мне Печать. И мне это решительно не нравится. С этой мыслью я и толкнула дверь домика, если можно так назвать коробку четыре на четыре метра. Но внутри было довольно уютно. Вампиру свет был не нужен, но он достал отку-да-то фонарь и поставил его под стол. Теперь вся комната озарялась мягким рассеянным светом. Наш водитель лежал связанный в углу. Даниэль повернул мужчину лицом к сте-не, чтобы я не видела его глаз. И это было очень кстати. В домике почти ничего не было. Узкая кровать в углу, столик и два колченогих стула. Вампир сидел на кровати и хмуро смотрел на меня. Я сделала вдох и выдох. Надо, Юля. Никто не сможет убедить его помо-гать мне. Только я сама. А этого сделать иначе нельзя. Если в команде наметился раскол, надо ее сцементировать. Иначе поражение неминуемо. Я подошла к вампиру и опусти-лась на колени рядом с кроватью.
— Даниэль...
Молчание.
— Даниэль, ну, пожалуйста, посмотри на меня!
Никакой реакции. Я положила руку ему на колено.
— Даниэль, я этого не заслуживаю. Я понимаю, что ты обижен, но и ты должен меня по-нять!
Ну вот! Наконец-то!
Вампир повернулся ко мне так быстро, что волосы метнулись смазанной каштановой полосой.
— Ты уже поговорила с Андрэ, кудряшка?
Последнее слово он просто откусил клыками из воздуха. И выплюнул в меня со скреже-том зубовным.
— Поговорила.
— И теперь понадобился я? — в голосе звучала жестокая ирония.
— Ты же знаешь, ты мне всегда нужен, — я не кривила душой. Не стоит врать вампиру. Но и говорить правду не получится. И я нашла выход. Я заставляла себя верить. Верить в то, что говорю. Я люблю Даниэля! И верю в его любовь! Надо просто расхлебать все про-блемы — и мы будем счастливы! Обязательно будем!
— И зачем же!? Картинки малевать?
Этого я уже не вынесла. И плевать на все мудреные расчеты!
— Даниэль! Не смей так говорить! Твои картины гениальны!
Лицо вампира немного смягчилось. В огромных серых глазах уже не было боли. Но те-перь была тоска. А это гораздо хуже.
— Ты и, правда, так думаешь?
— Да.
Я положила ему на колено вторую руку. Ладонь вампира легла поверх моих пальцев и начала мягко перебирать их. Я улыбнулась вампиру.
— Как твоя рука?
— Заживает. Я потратил много сил, но уже подкормился и кость скоро срастется.
— Это хорошо.
— Я рад, что ты видишь что-то хорошее в сложившейся ситуации.
Я тоже рада. Но если ты решил перейти в наступление, дорогой, то ты жестоко ошибся.
— Даниэль, пойми меня правильно. Ты — вампир. Я — человек. Внешне ты похож на обыч-ного человека, но внутренне мы очень разные. Я не могла сразу переключиться с одного дела на другое, как ты, как остальные вампиры! Мне надо было быть стервой — и я стала стервой. Иначе я никогда бы не смогла поговорить с Дюшкой. Поговорить так, как надо. И торговаться. За мою и за твою , кстати, жизнь!
— Юля!
Ну вот. Теперь появилось праведное возмущение. Но это лучше обиды. И теперь ему и в голову не придет меня обвинять.
— Но у нас нет другого выхода. Страшно? Да! Больно, грустно, тошно!? И это тоже. Но если нас может спасти только сволочь — даешь сволочь! И прости, если я показалась тебе мерзавкой на это время. Я не смогла бы вести себя хорошо — с тобой и плохо — с Дюшкой. Я просто не могла иначе, Даниэль. Но я вовсе не такая мразь.
— Я никогда так о тебе не думал!
— Неужели?
— Юля, я просто обиделся... Ты сама сказала, что не стоит судить вампира по человече-ским меркам! Вот и не суди меня!
Отлично! Спасается бегством?! Я до тебя сейчас доберусь!
— Но ты сейчас — судишь меня, не так ли!? Даниэль, я вынуждена напомнить тебе, что от жизни Мечислава зависит и моя собственная. Кстати, а вампир может пережить гибель своего фамилиара?
— Не всегда, но может.
— Тогда еще и твоя. Не только я связана с тобой, но и ты со мной. Может ты, и пережи-вешь мою смерть, но зачем рисковать лишний раз?
— Юля...
Я подняла руку, останавливая его.
— Даниэль, ты должен понять меня. Я люблю тебя. Я говорила тебе об этом. И скажу еще не раз... если ты сам этого пожелаешь. Но для того, чтобы сказать, мне надо выжить. И, прости, испачкаться в дерьме по самое дальше некуда. Послезавтра ночью, мы будем смотреть на звезды — и долго говорить о наших отношениях. Мы разберемся, что и как надо делать. Если ты захочешь оставить меня — пусть будет так. Я постараюсь пережить это. Главное, чтобы ты был жив. И чтобы я была жива. Все остальное приложится.
Даниэль приподнял мое лицо за подбородок и коснулся губ нежным поцелуем. Я даже не почувствовала клыков.
— Ты полностью права, моя прелесть.
— Ты теперь тоже так меня называешь?
— А знаешь, Мечислав попал в точку. Ты действительно прелесть. По-настоящему краси-вая. И не столько внешней красотой, как внутренней. Душа, разум, сердце — если бы люди могли это видеть, ты была бы одной из самых прекрасных женщин на земле.
Комплимент был мне приятен. Он означал, что вампир успокаивается, и потом, женщи-на я или нет!? А женщины любят ушами!
— Спасибо, Даниэль.
Я поудобнее устроилась на полу, обхватив руками колени вампира.
— Мы пробудем здесь до утра. А потом мне понадобится твоя помощь. Даниэль, ты смо-жешь передвигаться днем?
— Я попробую. Если не будет солнца, мне будет гораздо лучше. Но даже при солнце, ес-ли это необходимо...
— Я не попрошу ни о чем, что не будет необходимо. Высшие Силы, как я устала!
— Иди ко мне, — вампир подхватил меня с пола, и я свернулась клубочком у него на ко-ленях. — А о чем ты говорила с Андрэ?
Я покусала губы. Дипломатия трэба...
— Ты знаешь, что Дюшка хочет получить меня. Я предложила ему сделку.
— Да? И что же это за сделка?
— Если он победит Мечислава в честном бою, он получит меня.
Вампир покатился со смеху.
— Твой труп?! Так, что ли!?
— А хоть бы и так! Что тебя удивляет!? Он же не знает, что Мечислав поставил на мне Печати!
— Ты ему солгала?
В голосе вампира звучало уважение. Я хотела, было сказать, что солгала, но тут же пе-редумала. Если Даниэль мне поверит, то будет терзаться другим вопросом — не солгала ли ему я!? И не сможет активно работать. Это не дело.
— Я пригрозила ему вашим Советом. Он сказал, что Совет не будет меня слушать. А я в ответ сказала, что меня выслушают, как твоего фамилиара.
