Перед глазами поплыли разноцветные пятна. Новые порции кислорода перестали поступать в легкие, и всё, что мне оставалось, так это вяло трепыхаться. Хрупкая невысокая девушка легко подняла меня в воздух и, придавив к стене, спокойно душила.
Еще пара секунд... и все...
Эта мысль ушатом холодной воды пролилась на затуманенный асфиксией разум, и я сделал единственное, что мог — спустил готовую Длань мертвых.
Костяные руки вылезли из пола и ухватились за голени пожирательницы, но та лишь топнула правой ногой, и они рассыпались пеплом.
— Эта ерунда меня не остановит, — без тени злорадства или веселья произнесла азиатка. — Извини, но мне нужна Душа Леса, и я её получу.
Пальцы сжались сильнее, и я понял, что теряю сознание.
Как же... так... Маша... Лена... я...
И тут Сюин закричала. Нет, не так, она заорала благим матом, отпустила меня и, ухватившись за голову, принялась кататься по полу.
— Пи-и-и-и-и!!!
Я обернулся к окну и увидел на нем Айш-нора с Чучей. Уж не знаю как именно архидемон почуял неладное, но он не рассусоливал и притащил ллинга.
— Пи-и-и-и-и!!! — продолжал лютовать меховой шар, явно намереваясь выжечь Сюин мозги. Ну или, по крайней мере, изрядно ей их подпортить.
Вот только...
Хватил ли у него на это сил?
— Су-у-уки! — взвыла китаянка, пытаясь подняться.
Её шатало, из глаз и ушей шла кровь, но попаданка не выглядела слабой или побитой. Нет, скорее — взбешенной.
И тогда я принял, пожалуй, единственно правильное решение — со всей дури зарядил ей в упор порцию молний, подхватил ллинга с вороном на руки и выбежал прочь из комнаты. Краем глаза заметил, как Сюин заваливается на спину, то ли пораженная моей магией, то ли не выдержав ментального напора хомяка-псайкера.
В три прыжка я добежал до наших с детьми покоев, распахнул дверь и заорал:
— Быстро хватайте вещи, мы валим!
Удивительно, но те уже были собраны и готовы, прихватили даже мои пожитки и оружие из соседней комнаты. Похоже, Айш-нор не терял время попусту. Спасибо пернатому ублюдку, что сказать.
Похватав немногочисленные рюкзаки, мы помчались прочь, на улицу, к конюшням.
— Сколько она будет в отключке? — крикнул я ворону.
— Сие мне неизвестно. Минуту, час, а может день? Кто знает, кто ответит?
Мы уже почти подбежали к конюшням, когда из дома раздался яростный рев:
— Схватите их!
— Вот и ответ, — пробормотал я, отталкивая конюха и быстро седлая первую попавшуюся лошадь. Близнецы поступили так же. И мы даже успели.
Прыгнув в седло, я со всей дури ударил бока животного и хлестнул его плеткой по спине, переводя с шага в карьер, и направил яростно заржавшую лошадь прочь от общего дома. Вовремя — из него, точно взбешенные шершни, выскакивали вооруженные люди, которые, впрочем, замешкались на несколько секунд, дав нам возможность вырваться в лабиринт улочек.
За время, проведенное в городе, мы успели неплохо его изучить, благо, особо исследовать было нечего, а потому сейчас скакали, почти не сбавляя скорости и разгоняя людей воплями.
Каких-то пять минут бешеной скачки — и мы вырвались из ворот, устремившись на юг.
— Быстрей, быстрей, быстрей! — орал я, подбадривая близнецов, но те и так старались, как могли.
Я то и дело оборачивался поглядеть как дела за спиной, но пока что было тихо... Впрочем, рассчитывать на то, что так и останется, не стоило. Моя тайна стала известной тем, кому не следовало, и теперь предстояло столкнуться с последствиями.
Одно было непонятно — кто же такой этот старший и откуда он всё узнал?
Глава 32.
Когда Иоганн подъезжал к городу, в глаза бросилась в высшей степени напряженная атмосфера: ворота закрыты, на башнях — пары стрелков с магическими жезлами и даже огнестрельным оружием, перед воротами — десяток всадников, по-видимому, дожидавшихся кого-то. Увы, знакомых лиц среди них не было видно. Новенькие? Видимо, да.
— Добрый вечер, — поздоровался артефактор, подъезжая ближе.
Его, конечно, уже заметили, а потому на охотника смотрели десятка полтора устройств, предназначенных для пресечения человеческой жизни.
— Прошу, давайте обойдемся без ненужной агрессии, которая будет стоить вам слишком дорого. Позовите кого-нибудь, кто может ответить на мои вопросы, и не будем тратить время. Оно дорого.
— Слышь, ты... — начал было один из воинов, но договорить он не успел — из ворот выскочила разъяренная раскосая девушка, вооружённая экзотическим кривым мечом с кольцами на вогнутой части лезвия.
— Добрый вечер, искажённая, — одними губами улыбнулся Иоганн.
— Добрый вечер, охотник, — осклабилась та, демонстрируя острые, точно у акулы, зубы, и направилась к гостю.
Тот спешился и двинулся навстречу порождению демонической магии. Они сошлись на середине, и... она, звонко рассмеявшись, бросилась к нему на шею.
— Мы все скучали, старший.
— Я тоже успел соскучиться. Хотя, замечу, у вас прибавилось новеньких, не все меня знают.
— А ты больше гуляй, где ни попадя, — отстранившись, шутливо произнесла иномирянка.
— Был занят.
— Ну да, ну да, Лесной Король сам себя не убьёт.
— Именно. А жаль. Что у вас стряслось?
— Да тут в двух словах не рассказать, но то, что ты пришел — настоящий дар небес. Вот. — Она протянула небольшой складной ножик. — Сможешь взять след? Вещь ещё тёплая, фон остыть не успел.
— Как будто у вас с этим могут возникнуть какие-либо проблемы, — Иоганн принял вещь, извлек из внутреннего кармашка небольшой артефакт, активировал его, проведя над предметом, затем прикрыл глаза, считывая данные. Для предмета, совсем недавно находившегося во владении разыскиваемого субъекта, не требовались сложные устройства.
— Юго-восток, след устойчивый, два, нет, три часа. Мы разминулись.
Иномирянка хищно ухмыльнулась.
— Отлично, тогда не убегут! Сейчас появятся остальные, давай на коня и с нами!
— Погоди, — Иоганн поднял ладонь вверх. — Сперва объясни что происходит и связано ли это с искаженным, которого я преследую и о котором написал?
Сюин кивнула, после чего спросила:
— Что он натворил?
— Он — ничего, просто в одном городе повздорил с аристократом-пиромантом, у которого случилось помутнение рассудка. Тот в порыве ярости нарушил целостность барьера вокруг запретного леса, в котором, если верить местным, покоятся останки архидемона. Или даже сам архидемон.
— Он совсем головой двинулся?
— Факт его вменяемости и дееспособности пускай устанавливают врачи и суд. Моя задача проста — отыскать и уничтожить опасного искаженного, путешествующего вместе с возродившимся после смерти архидемоном.
— Уничтожить, значит... — прикусила губу Сюин. — Ну, пускай будет так. Ладно, давай их сперва догоним, а там видно будет.
— Где Ананда, кстати?
Искаженная недовольно скривилась.
— Обругала меня последними словами и сперва отказывалась ехать, но потом всё-таки я смогла убедить её. Сейчас собирает основной отряд. Пять минут — и увидишь её.
— Так что у вас происходит?
— Давай по дороге расскажу, ладно?
Охотник вздохнул.
— Хорошо, но только начни с самого начала. Как ты познакомилась с ним?
* * *
Маги земли закончили утрамбовывать насыпь, и рабочие приступили к укладке шпал. Риманн с умилением взирал на благостный труд вольных тружеников, не в силах не улыбнуться. Даже столь тяжелые времена не мешали его сердцу петь, ведь детище всей жизни стремительно обретало плоть и кровь.
Пускай электростанция, работающая на силе угля и пара, не покинет чертежей, но хотя бы железная дорога останется потомкам, когда он умрет.
Сияющий выделил требуемые фонды, использовал своё влияние на соседей, открыл стратегические склады и снабдил Риманна всем необходимым, как и обещал. Именно поэтому главная фабрика страны, остановив производство бронеавтомобилей, в три смены трудилась над новым заказом, и Синан лично гарантировал другу, что не допустит брака.
Главный техномаг Эйри, до винтика знавший устройство паровоза, слов на ветер не бросал, а это означало, что через три месяца, когда первая ветка, соединяющая столицу с Монартом — крупным промышленным городом на юге страны — будет закончена, по ней тотчас же пустят поезда: пассажирские и грузовые.
Надвигающаяся с неизбежностью смерти война заставила просветленных отложить ненадолго склоки и начать совместную работу на благо страны. Да, все ещё было неясно как южане умудрились скрыть приготовления. С этим разбирался Грейди. Явью стало то, что странности последних лет отнюдь не странны, и что южане заблаговременно начали готовить свою викторию. Увы, но союзные королевства все ещё не до конца осознали всю серьёзность ситуации.
И, тем не менее, по-крайней мере одно благо предвоенная лихорадка принесла. В Эйри вскрыли схроны, и Души Леса — эти сокровища, оплаченные кровью невинных — пошли наконец в дело. Запускались обесточенные цеха, сдувалась пыль со станков, за них массово вставали необученные крестьяне и горожане. Паладины и не думали скрывать приготовления, наоборот — выставляли их напоказ. Просветлённый мнил, что демонстрация мощи охладит горячие головы южан.
Риманн считал иначе. Он лицезрел прошлую войну, длившуюся более десяти лет, и помнил ярость змеепоклонников. Тот, кто способен отправить ребенка в Ямы Боли, не есть человек, но лишь тварь, достойная всяческого осуждения. И коль уж они перестали скрываться, коль наращивают мощь не таясь, коль в пограничных королевствах все ярче тлеют угли восстания...
Высший паладин положил на стол донесение, от которого за милю разило кровью невинных, порохом и вонью повешенных бунтовщиков. Оно пришло лишь утром и безнадёжно запоздало! Кто-то ответит за потерю целых десяти дней и скоро, но сперва придётся умиротворять... И карать.
Он вздохнул. С этим можно будет подождать немного, угроза невелика.
Важно иное — война грядет, и к ней должно подготовиться. Победе надлежит коваться в тылу.
Старый чародей ещё несколько минут благостно наблюдал за работой, после чего вздохнул и, кивнув прорабу, покинул стройку.
Всяк трудится на своём месте: кто-то точит детали, кто-то шьёт одежду, кто-то укладывает шпалы и рельсы. А кто-то — искры промелькнули меж его пальцев и скрылись, подавленные стальной волей мага — убивает людей. Таков удел, отмеренный Лугом, и не смертному противиться воле богов.
Высший паладин подошел к терпеливо дожидавшемуся его Лехри и кивнул ученику.
— Я слишком размяк? — спросил он.
— Простите наставник, не понимаю, — потупился юноша.
Сегодня демоны не терзали его душу, а потому выглядел он смущенным, тихим и пристыженным. В последние годы подобное случалось нечасто, и было, наверное, от чего возрадоваться.
— Хочу узнать, жаждешь ли ты войны?
Риманн открыл дверь броневика и забрался в десантный отсек, рассчитанный на пятерых бойцов в полном вооружении. Лехри примостился рядом, морща нос, и всё так же смотря глазами преданной собаки.
— Жаждешь ли ты войны? — повторил паладин, стуком в переборку давая знак водителю трогаться.
Ученик потупился и отвел взгляд.
— Знаешь, твоё молчание красноречивей всяких слов.
— Простите, — пролепетал Лехри.
— Я не виню тебя. Иного — да, но только не тебя, — улыбнулся старик и похлопал юношу по плечу. — Ты — моя гордость. Сын, коего у меня никогда не было и уже не будет.
Юноша буквально расцвёл, а на его молодом лице распустилась открытая и чистая улыбка. В такие моменты можно было даже забыть о том, кто таков Лехри сын Катэйра на самом деле, и сколь быстро добрая улыбка уступала место звериному оскалу, полному злой радости.
— А потому, — продолжил старый чародей, — ответь честно, не скрывая и не утаивая.
Улыбка исчезла, а ученик потупился.
— Да...
— Что-что? Кажется, тут прошелестел ветерок.
— Да.
— Уже лучше, но можно громче, всё ещё не слышу.
— Да, господин, я жажду воинской славы и подвигов! Хочу ощутить поступь войны. Желаю искоренить, наконец, сосредоточие гнили на юге и привести Эйри к славе!
Закончив, он сжался, точно ожидая удара или, что куда страшнее, слов ненависти.
Маленький несчастный ребенок, лишённый материнской ласки и отцовской любви, в теле могучего мага, силой мысли способного разорвать человека на куски. Маленький несчастный ребенок, изувеченный амбициями взрослых. Маленький несчастный ребенок, щедро делящийся собственным горем с окружающими...
"Интересно, можно ли было его спасти или Лехри родился уже сломанным?" — пришла в голову Риманна несвоевременная мысль. — "И есть ли теперь разница?"
— Я не стану тебя порицать. Молодость горяча и жаждет славы, жаждет воинских подвигов. Я же стар... И пламя войны слишком сильно опалило мою плоть.
Он непроизвольно коснулся изуродованной щеки рукой, украшенной ожогами.
Лехри слушал молча, не перебивая, жадно впитывая мудрость наставника.
— Молю лишь об одном: береги своих воинов, не губи их понапрасну. И сам не рискуй почем зря. Ибо нет воителя презреннее нежели тот, кому не мила жизнь. Чужая ли, своя — все едино.
Старший паладин кивнул.
— Будет исполнено, наставник. Дозволено ли мне будет спросить?
— Да, конечно.
Он дернулся всем телом, лицо юноши на миг искривилось, а глаз закатился, что говорило о серьезном волнении. Миг — и Лехри успокоился, после чего изрек:
— Справитесь ли вы, наставник?
Риманн и сам не раз задавался этим вопросом, просыпаясь в холодном поту или же — наоборот — не в силах сомкнуть глаз. В последние дни призраки былого мучали старика особенно беспощадно.
"Но коль скоро ты уж дожил до седин, будь любезен унимать тревоги юных, мыслится мне".
— Не волнуйся, ученик, коль придет час брани и смерти, я не подведу.
— Я знаю, наставник.
— И вот еще что...
— Да, господин?
Риманн пожевал губы, ему очень не хотелось говорить то, что он собирался произнести, но должным словам должно было слететь с языка:
— Не верь никому в малом совете.
Лехри удивленно посмотрел на него.
— Почему, господин?
— Один из них — предатель, изменивший Эйри и служащий Махансапу. Я уверен в сём. Подозреваю Грейди.
Глаза Лехри расширились.
— Господин...
Старик тяжело вздохнул.
— У тебя есть иные объяснения внезапной слепоты нашей разведки?
Юноша сжал кулаки, его глаз дернулся, а лицо исказилось ненавистью.
— Тварь...
— Успокойся, Лехри. У нас нет доказательств.
— И всё же вы хотите, чтобы я был настороже?
— Да. Ты — один из сильнейших магов Эйри, нравится кому-то это или нет, и уже через несколько лет ты станешь высшим паладином, а после моей смерти — обязательно займёшь положенное место в совете. Иначе и быть не может. А посему ты обязан делать то, что принесет стране благо.
— Я... я не понимаю, учитель.
— Всегда ходи с телохранителями, не рискуй, не ешь еду, в которой не уверен. Так ясно?
— Вы хотите сказать...
— Коль война на носу, жизни паладинов в опасности. Нет ничего милее для супостата, чем пустить в дело яд иль хладную сталь, ударив в спину.
