— Моя работа? Я всего лишь скромный директор иностранных дел. Ты здесь главный режиссер!
— И я намерено в значительной степени полагаться на твой опыт. И, конечно, обвинять тебя во всем, что пойдет не так.
— О, конечно.
Квелт усмехнулось, но оу также посмотрело через огромный портик Нонагона на квернскую делегацию. Оу не очень нравилась Йердаз НорЙерДар, хотя оу должно был признать, что супруга колесничего Зир была менее бездумно настроена против республики, чем многие ее коллеги. К сожалению, это только делало ее еще более опасной. Противники, которые думали о вещах, были гораздо более грозными противниками, чем те, кто просто атаковал.
Во многих отношениях оу жалело, что Джужир не пришло лично. Оу и правитель клана встречались друг с другом всего четыре раза за шестьдесят лет пребывания Квелта на посту премьер-директора. Это была заноза в заднице, потому что оу всегда думали, что они могли бы сгладить по крайней мере некоторые разногласия между своими странами, если бы только имели возможность поговорить лицом к лицу, а не через толпу дипломатов, каждый из которых неизбежно определял ход дискуссии. Но достоинство правителя клана должно было быть защищено любой ценой. Это было неотъемлемой частью квернской психологии, и это также означало, что у правителя клана всегда была возможность отказаться от всего, что сказал его представитель, как от несанкционированного или искаженного при передаче. Возможно, даже наиболее уместные квернские представления о надлежащем поведении ... отличались от таковых в республике. Для империи было гораздо важнее верховенство обычаев, чем верховенство закона, что было одной из самых неприятных вещей при заключении с ней международных договоров. Но в то время как дипломатический корпус правителя клана был абсолютно свободен лгать, обманывать, воровать и потворствовать лучшим из них, оу не было таким. Если бы Джужир дало слово оу, собственный народ оу, черт возьми, вполне мог бы ожидать, что оу его сдержит.
Вот почему оу Джужир так старалось избегать любой ситуации, в которой могло бы это сделать.
Квелт, с другой стороны, было не коронованным главой государства, а простым премьер-директором, да к тому же простолюдином. Обычно это означало, что оу было далеко внизу в иерархии, по крайней мере, в глазах империи. Но это также означало, что оу могло лично присутствовать на любом собрании, которое собиралось, не беспокоясь о защите своего достоинства или о том, что кто-то может подумать, что оу дало свое личное слово о чем-то.
Вот почему оу оказалось здесь лично, наблюдая собственными глазами за тем, что, несомненно, было самым знаменательным событием за всю историю Сарта.
Йердаз НорЙерДар стояла на своем почетном месте позади Джирдана ФарСилДжира нор Хаусина, нынешнего спикера Нонагона. Джирдан также был супругом повелителя меча Симка и, к сожалению, дайантийцем по своему мировоззрению, но, по негласной традиции в Нонагоне, он не был ни из республики, ни из империи. На самом деле он был родом из Десквера, одного из двух народов континента Делтар, происходящих от дайантийцев. Другим дайантийским дочерним государством Делтара был Синханат, и они вдвоем делили одно из девяти мест с правом голоса в Нонагоне. Коренные народы Делтара — Эндрит, Чейзар, Сердиан и Риж — также разделили место, и хотя все делали вид, что не осознают этого, коренные народы прочно вошли в сферу влияния империи, поскольку квернские военные поддерживали их не в одном пограничном столкновении с их соседями, "иностранными завоевателями". К сожалению, в каждом случае им надирали их репродуктивные органы, но империю это устраивало. Правитель клана и его носителе приобрели много доброй воли взамен танков, пушек и винтовок, которые они умудрились потерять.
Для дескверца Джирдан был не так уж плох, и он всегда скрупулезно соблюдал букву дипломатического кодекса. Йердаз чувствовала бы себя лучше, если бы в качестве спикера выступал другой кверниец, но, по ее мнению, Джирдан подходил.
Краем глаза она взглянула на премьер-директора Квелта. Это утро было срежиссировано так же тщательно, как и любой другой момент в истории Сарта, учитывая тот факт, что у них было всего два дня, чтобы все подготовить. И, как всегда случалось в официальные моменты, постоянный персонал Нонагона позаботился о том, чтобы поместить по крайней мере трех других делегатов между Йердаз и Квелтом. Им двоим придется вести себя прилично на сегодняшнем официальном ужине, который будет утомительным, но частью обычного политического театра. Возможно, на этот раз им действительно есть что обсудить, хотя оба они, очевидно, будут очень внимательно следить за своими словами.
Огромный летательный аппарат — хотя, вероятно, правильнее было бы назвать его космическим кораблем, — предположила Йердаз, — стоял там, поблескивая на солнце. Затем далеко сбоку открылся люк, и из него выплыл диск из чего-то, похожего на металл, диаметром в пару черанов. Не было никаких видимых средств поддержки, хотя диск был толщиной в добрую половину рана, так что только богам было известно, какого рода инопланетная технология могла быть спрятана внутри него. Что бы ни удерживало его, он явно был устойчивым, как скала, — что он продемонстрировал, когда половина шестнадцати ... существ ступили на него из люка, и он даже не покачнулся.
Мгновение он оставался на месте, затем бесшумно опустился на разноцветный тротуар, и Йердаз услышала коллективный вздох, когда сартийские глаза наконец увидели пришельцев, которые пересекли звезды, чтобы добраться до них.
На них ужасно много одежды, — было первой мыслью Йердаз. — Вместо простых брюк или килтов Сарта они, по-видимому, предпочитали самые разнообразные предметы одежды. Включая те, что покрывали все их туловища, которые казались ... странными. И их черепной пух, казалось, отливал невероятным изобилием оттенков. Она могла видеть по крайней мере четыре разных, просто глядя на них, так что как они распознавали пол с их покрытыми чешуйчатыми узорами и такой ошеломляющей палитрой пуха?
Некоторые из них носили головные уборы, которые скрывали большую часть их пуха, как будто они намеренно делали это узнавание еще более трудным. Может быть, это было какое-то табу на видовую скромность? И как они могли надеяться что-нибудь услышать, если их гребни были так прикрыты?
Только на них не было гребней, — с чувством шока осознала она. — И у них были отталкивающе — или, возможно, экзотически — плоские лица, вообще без морды и с чем-то похожим на маленькие слабые челюсти, которыми было бы трудно что-либо пережевывать. По крайней мере, их глаза были примерно на нужном месте, хотя она задавалась вопросом, для чего нужны щитки по бокам их голов.
Затем их парящая платформа коснулась земли, и Йердаз сглотнула, осознав еще одну вещь об инопланетянах. Даже стоя всей плоскостью на своих широких, похожих на лопаты ногах, они были огромными! О, пара из них были не выше высокого мужчины или женщины, но большинство других!..
Платформа встала. Большинство землян застыли в позах, которые, вероятно, были почтительными, когда один из них сошел на тротуар, и Йердаз снова сглотнула. Ростом чуть больше одного с четвертью рана, она была высокой даже для женщины, но этот инопланетянин — этот землянин — возвышался бы над ней. Она — или он; существо такого размера просто не могло быть носителе — был более чем на два полных секрана выше Йердаз, а плечи землянина были по крайней мере вдвое шире.
Пришелец шагнул вперед, передвигаясь на плоских подошвах походкой, выглядевшей несомненно грузной, туда, где в одиночестве ждал Джирдан, чтобы поприветствовать посетителей.
Дворак решительно не сводил глаз с одинокого сартийца, ожидавшего его, чтобы поприветствовать. Что он хотел сделать, так это поглазеть на толпу за спиной спикера. Цветовая палитра их килтов была вооруженным нападением на зрительный нерв человека, что лишь подчеркивало тот факт, что сартийские и человеческие глаза, мягко говоря, видят вещи по-разному. К счастью, там было не так уж много одежды. Сартийцы испытывали очень незначительные колебания температуры, учитывая отсутствие заметного наклона оси их планеты, поэтому стандартная дневная одежда состояла лишь из самого минимума — его губы скривились в совершенно неуместной улыбке при выборе прилагательного — скромно прикрывающего их репродуктивные органы.
В отличие от сартийцев, он, по крайней мере, провел месяцы, наблюдая за ними на 3D, так что их появление не подействовало на него холодным душем, как, должно быть, на них подействовал его облик. Но существовала явная разница между наблюдением за изображениями и видением их во плоти. Во-первых, теперь их миниатюрный размер был гораздо более очевиден, как и своеобразная, плавная грация их походки. Они действительно двигались очень похоже на велоцирапторов из "Парка Юрского периода", — подумал он, — хотя и без такого сильного "подпрыгивания".
Он подошел к ожидающему спикеру и поднял обе руки, скрестив предплечья перед собой в формальном сартийском приветствии между равными, которым еще не был представлен, и спикер — Джирдан — ответил ему тем же. Затем Дворак опустил руки и откашлялся.
Я не скажу "Клаату барада никто", чего бы ни захотел Роб! — напомнил он себе об этом. Хотя, по его признанию, искушение было велико. Однако, как только сартийцы откроют для себя фильмы о людях, они, возможно, будут не слишком удивлены. Не то чтобы выбранная им фраза была бы намного лучше, если бы они решили воспринять ее таким образом. И все же он должен был что-то сказать, так что лучше продолжить так, как он уже начал.
— Приветствую, спикер Джирдан, — сказал он, его переводчик перевел слова на дескверский диалект, на котором вырос Джирдан. — Меня зовут Дэвид Дворак, и я имею честь служить государственным секретарем Планетного союза Земли. От имени моего президента и всего народа Земли я приветствую вас.
— Мы пришли с миром.
. V .
НОНАГОН, ГОРОД ЛИЗАН, ОСТРОВ РИЗАК,
ПЛАНЕТА САРТ
Было приятно видеть, что люди были не единственным видом, который делал все по-своему, потому что ... "ну, потому что так все устроено", — размышлял Дэйв Дворак. Он предложил выдать каждому делегату Нонагона его/ее собственные наушники, сделанные человеком (за исключением того, что на самом деле это были очень узкие наушники, предназначенные для ношения поверх сартийского гребня), чтобы переводить на все сартийские языки одновременно. Но сотрудники Нонагона вежливо отказались. Поэтому вместо этого они заставили его говорить со всеми ними на родном языке спикера Джирдана, в то время как целый штат сартийских переводчиков бормотал что-то через гарнитуры сартийского производства, которые были намного больше и громоздче, чем оборудование, которое он был готов предоставить. Он не мог до конца понять, почему перевод английского языка, сделанный коренным сартийцем, превосходил прямой перевод, но это была не его планета.
Огромный зал наций, официальный зал заседаний Нонагона, был переполнен. Делегаты и их сотрудники сидели за богато украшенными столами, похожими на подиумы, а на галерее для зрителей были только стоячие места. Эти столы были пропорционально выше, чем предпочли бы люди, так как торсы сартийцев были длиннее, а их плечи и локти были соединены по-другому. Их бедра также были пропорционально короче икр, что придавало их стульям очертания, которые были явно странными по человеческим меркам. Он не думал, что ему будет очень удобно долго сидеть на одном из них. Хуже того, ни один из сартийцев, которых он встречал до сих пор, не доставал ему до плеча, так что он был почти уверен, что в любом случае будет чувствовать себя так, словно сидит за детским столом.
И разве это не великолепный пример того, как думать о несущественной ерунде, притворяясь, что я не собираюсь здесь описаться?
Он фыркнул и не смог подавить усмешку, вызванную этой мыслью. К счастью, сартийцы еще не имели ни малейшего представления о том, как читать человеческие выражения. Тем не менее, как высший дипломат своего вида, он строго напомнил себе, что существуют стандарты, которым нужно соответствовать, когда Джирдан закончил свое представление.
— Итак, члены Нонагона, — заключил спикер, — это моя ответственность и моя честь уступить трибуну государственному секретарю Дэвиду Двораку.
Титул, который он на самом деле присвоил Двораку, был чирзалк, что не совсем переводилось как "секретарь", но было достаточно близко к этому. С другой стороны, он абсолютно исказил произношение "Джавид Дворак", хотя Дворак был уверен, что сартиец подошел ближе к правильному произношению, чем он мог бы подойти к произношению имени и титула Джирдана без кибернетической помощи. Затем спикер отступил назад, скрестив руки на груди, и слегка наклонил голову, приглашая Дворака занять его место.
Человек поднялся на трибуну, которая — как и следовало ожидать — оказалась для него слишком короткой. Не существовало аналога телесуфлера, которым пользовался бы человеческий дипломат или политик до вторжения, но это не имело значения.
— Расскажи об этом, Каламити, — пробормотал он так тихо, что никто, возможно, не услышал бы.
— Да, папи, — ответил искусственный интеллект голосом Мейгрид, и текст его замечаний внезапно возник перед ним, паря в воздухе, когда компьютер спроецировал их на его роговицу. Не то чтобы они ему действительно были нужны.
— Спасибо, что представили меня, спикер Джирдан, — начал он, поворачиваясь, чтобы отвесить сартийцу человеческий поклон. Он старался двигаться медленно, убедившись, что его аудитория поймет, что это был формальный жест с его стороны. Тот факт, что сартийцы кивали головами, когда не соглашались, и качали головами, когда соглашались, был чем-то, что он должен был иметь в виду.
— И я хотел бы поблагодарить всех членов Нонагона за то, что они позволили мне обратиться к вам, — продолжил он, снова поворачиваясь к переполненному залу перед ним. — Для меня большая честь быть первым представителем моего вида, который говорит с вами здесь, на вашем родном мире, в вашей собственной месте. Это также захватывающе, потому что вы — первый нечеловеческий вид, с которым мы добровольно связались. Это такая вещь, которую кто-то может сделать в первый раз, только один раз, и я думаю, что неизбежно все мы войдем в учебники истории нашего собственного вида.
Он сделал паузу, чтобы это осело в сознании... и чтобы простые смертные сартийские переводчики выполнили свою работу. Затем он выпрямился и расправил плечи.
— Однако, каким бы захватывающим ни был этот момент, — сказал он более мрачным тоном, весомость которого, как он надеялся, оценят его слушатели, — мы проделали весь этот путь не только ради приключений. Мы пришли, чтобы предупредить вас. И мы также пришли, потому что, честно говоря, ищем союзников.
Он наблюдал, как по залу наций прокатился шорох, и программа перевода отбросила слабое оранжевое наложение на его зрение. Переводчик был загружен сартийским языком тела и микровыражениями, отобранными буквально из десятилетий съемок в базе данных Гегемонии, а затем прогнанными через сложные аналитические алгоритмы. Очевидно, психиатрам Гегемонии никогда не приходило в голову сделать это, что было удачей для человеческой расы. Двораку было невыносимо думать, что случилось бы с Джадсоном Хауэллом, если бы у шонгейри был эквивалент детектора лжи каждый раз, когда он разговаривал с одним из них!
