— Благодарю, уважаемые, за рассказ, — слегка склонился я. — Но имею вопрос — почему бы не взять с собой в поход, скажем, ещё одного вашего родича? А мне в подмогу — Чернобожича или Ярилыча? И да, Индрик-зверя своего взять хотел бы.
— Нет, нет и нет, Стригор, — решительно и на две головы помотала парочка.
И поведали такой расклад: Пуща не только на “вторжение” реагирует, но и на эфир, количество “живого мяса”, масса факторов. И третий Лихыч — тягло, а не подмога. А три боевика ходят обычно. Одного стабильно теряя, а то и двух.
У нас же поход экспериментальный, в котором, до кучи, бегуна с собой возьмём. Последнее, кстати, меня утвердило в мыслях о целях похода.
Так вот, Индриков и прочих Чернобожичей брать просто смысла нет. А мне, оказывается, невзирая на “сами увидите” Тенетницы весьма и весьма весомое доверие: оба мои сотрапезника от меня зависеть будут, как и пара Ладычей.
Так что после трапезы я к Тенетнице морду засунул, и категорично сообщил, что Индрика надо домой, а то сломает он нахрен всё. Включая анператорский дворец, императора и саму Тенетницу.
— Вот же… ладно, ступай, Стригор. Пошлю с тобой человечка на бегуне. И не… впрочем, сам не дурак.
Дураком я не был, ни с Индрика по дороге домой, ни с бегуна по дороге взад на всю улицу “мы идём в Пущу” не орал.
Но с девчонками попрощался по-быстрому, инструкции предыдущие подтвердив, благо документы нужные были: не будет меня через седмицу — пусть в Лог двигают, там встретимся.
А уже в сумерках мы грузились на Трапана, следующего в город Алтырь, расположенный рядом с соответствующей Пущей. И с Ладычами — парой, как бы не матушкой с дочкой, хотя хрен поймёшь у родовичей, познакомился.
Блин, сыкотно как-то такой группой в сердце пущи пробиваться. И за спутников боязно, и флешбяки… Впрочем, с моей жизнью флешбяки будут меня преследовать вечно, это факт.
Далее, в худшем случае выжимаю источник, подключаю ледяной и энтропийный эфир, плюя на конспирацию. И прорубаюсь со спутниками из Пущи. В принципе — потяну, если на износ. Да и Ладычи помочь смогут. В общем — не сказать, что терпимо, но не совсем гиблое дело, заключил я. Росси бы, конечно, не помешал… но не взял. Слишком “палевно”, да и прямо скажем, в Пуще для него целей не так много. Так что остался карабин, фактически поселившись со своим прискорбно малым боезапасом, в индриковой сумке. Благо, неорганика там прекрасно жила, и никаких сложностей не возникало.
И вот, кстати, сам себе напомнил я, а то всё в биомагию и прочее. Если у меня с кругами и конвертацией выйдет сносно, так и ряд кругов Замороженного Мира запустить выйдет. А это… ну, как минимум, гибкость оперирования. Пороховые стреляла, именно на порохе, не факт, что нужны. А вот на взрывном расширении — почему бы и да? Да и граната, пусть и ручная, но это мне она — ручная, а вражинам — осколочная, хе-хе.
В общем тоже, в плане изучение это направление нихрена не даст. Но в плане комфортности и безопасности — подмога вполне неплохая. Да та же химия — у меня нихрена не выходило сопоставимого с местной биоалхимией, не потому что “нет”. Есть и сопоставимые, да и посильнее вещи, пусть не яды. Но хрен я их “на воздухе” вытягивал. А вот с приличным набором химикатов, чего производственные круги обеспечат — можно и похохотать устроить. Себе — вражинам грустно будет, пусть и недолго.
Но это, блин, если руки дойдут. А то дел у меня тьма, а вот времени — ни хрена. Не удивительно, что многое даже не забываю, а, скорее, забиваю.
И пару часов занимался тем, что дрючил самострел, исправно снабжающий меня роговыми болтами. И готовил колдунства-зачарования поубойнее — не одно, а нескольких видов, с учётом описанных спутниками тварей. Была некоторая надежда, что они — не знатные суицидники и лапши мне на ухи не навешали.
И даже вздремнул пару часиков, разбуженный скреблением в дверь транспортного гриба.
А встречали нашу пятёрку, как ни удивительно, десятка. Десять родовичей в биоброне, на щучемордых горбунках. Под предводительством практически деда-имперца, тоже в биоброне. Не столь антикварного, как дедок-библиотекарь Академии, конечно.
Но с “выцветшими” головными иглами, отчётливыми морщинами. Такой, ветеранистый дед, прямо скажем.
— Слава Империи! — гаркнул дедок, подхваченный гарком родовичей-подчинённых.
— Силы Императору! — ответили мои спутники.
— Угусь, — верноподданно пробормотал я.
Дед на меня зыркнул, но вопить “на копья отступника!” не стал, милейший человек. После чего поместили нас на пятерых горбунков и рысью повезли.
Сидел я на этом щучьем сыне скорбно и страдал: тряско, неудобно, и вообще — гадость. Индрик лучше, факт.
Наш караван довольно быстро и беспрепятственно покинул Алтырь, выехав в еле брезжущий рассвет — мои спутники обладали достаточным “весом”, чтобы привратные стражи только что “под козырёк” не взяли, да и то, по причине отсутствия последнего, как мне видится.
Имперец-командир тем временем общался с Твердом и Тихой, причём, хоть голоса не повышали, но высказывания “поляжете все”, “недоумки столичные” и “делайте, что желаете, приказ исполню” ветер до меня доносил.
Блин, какой правильный дядька, почти моими мыслями трындит, хмыкнул я, ну и несколько успокоился.
— А вы, Стригор Стрижич, и вправду тот, о ком говорят? — с интересом обратилась ко мне подъехавшая Ладышна, младшая, Ладослава.
Блин, вот и что ей ответить? Ну в смысле, ладно, довольно удачный эвфемизм, в плане “тот, о ком говорят”. Потому что орать на всю Империю: “я охренительный Воздушный Владыка, всем кланяться мне полчаса!” — я точно не собираюсь. Но спутникам… явно будет поспокойнее. То есть, Твёрд с Тихой — с каменными физиономиями, и на сентенции командира отряда индифферентны. Но вот старшая родовишна-Ладышна, Ладонега, тоже ухо навострила и зыркает.
— Да, — веско ответил я и кивнул. — И справлюсь, не волнуйтесь.
Ну а что ещё сказать? Девки, похоже, реально вибрируют, их понять можно, сам вибрирую, если честно.
Доехали до засечной полосы, а там направились к здоровенной казарме. И начались беготня со снаряжением. Начал мне дядька Погибыч, кладовщик, втюхивать всякое.
— Твёрд, что с огнём? — уточнил я.
— Не стоит огня, Стригор, — подтвердил спутник мои ожидания. — Там, где мы будем… не стоит.
— Благодарю, — кивнул я. — Нет, алхимию не надо, — отказался я. — А вот самострелов парочку — надо. И кладенец ещё один не помешает.
— Как пожелаете, — пожал плечами владыка арсенала и припёр затребованное.
Ладышны тем временем сгребали и нагружали в бегуна стимуляторы, простые и чародейские. Я к ним было лапу протянул, но был остановлен.
— Это нам, Стригор Стрижич. О вас мы сами позаботимся.
Хм, ну, логично — биомагички и меня, и имперцев “вытянут”, а вот самим им стимуляторы не помешают, благо негативные побочки они нивелируют.
В общем, через полчаса выдвинулась наша экспедиция в таком порядке — впереди вышагивал я, будучи со следующими за мной Тихой и Твёрдом телепатически связан. Последние должны были мне указывать, в какую сторону воевать, да и нужно ли это. У левой моей ноги двигало ярло, редкостно небольшое, не более крупного дога — то ли молодое, то ли порода специальная, типа горной пушки.
За Лихычами флегматично вышагивал бегун, в которого, помимо груды припасов, уместились Ладышны.
Пущу огораживала, помимо массы всяческой полноценной фортификации, натуральная засечная черта из древесины пущной, так что вслед за лютыми кольями с суковатыми и разлапистыми ветками Пуща начиналась без всяких подлесков и прочих вывертов — всё было нахрен вырублено.
А вот связь с имперцами телепатическая показала свою нужность в самом начале: я несколько раз дёргался на троицу одиноких бесов, стайку воронов, протопавшего неподалёку псоглавца. Вся выучка меня на леденящую душу резню подталкивала, но волны успокающей телепатии естественный порыв приостановили, а сами твари нас самым натуральным образом игнорировали.
Ну и двигали мы в недра Пущи, довольно неспешно, что в целом и оправданно. Вообще — даже засмотрелся я, не до потери бдительности, но озирался с интересом. Дело в том, что мои походы в Пущу выглядели как “аз есмь биоцид на воздусях, Индриком несомый”. Что оправданно поведением населяющих Пущу тварей, в плане либо: “драпаем нахрен, это Стрижич!” — либо: “валим его нахрен, это Стрижич!”
А вот сейчас всячески более-менее мирные копошения наблюдались, что было вполне себе миром животных. Лютых, как сволочи, но, тем не менее…
— Стоп! — прошипел я, вскидывая руку. — Не чуете?
— Признаться — нет, — прошипел Твёрд. — Что такое, Стригор? И голос лучше не подавайте, — продолжил уже телепатией он.
— Тогда на жест поднятой руки связывайтесь словами, — отмыслил я.
— Резонно, сделаем. Не подумали. Так что там, Стригор? Мы тварей не чуем.
— Этих вы и не чуете, сами говорили. Трясинник, ветер запах принёс, — пояснил я.
— Неприятно, — констатировала Тиха. — Обойдём? Где он?
— А ле… не знаю. Запах очень сильный, странно, что не чувствуете. Но далеко, так что: либо совсем матёрый…
— Не может тут матёрого быть. Год тому назад проходили, не было трясинника.
— Значит, не один, — сделал логичный вывод я. — Так что непонятно, куда обходить. Сколько у меня пространства от вас?
— Метров десять, больше — перенапряжение.
— Мда, не стоит. Так, очень медленно и печально двигаемся. И я очень аккуратно попробую ветром тварей почуять.
Возражений не последовало, а через четверть часа показался ручеёк, совсем небольшой, со звериной тропой. Вообще — неудивительно, что трясинника Лихычи не чуяли. Там когнитивной деятельности как бы не поменьше, чем у дерева, в которое трясинник прорастал. Но, получить жмень желудочного сока трясинника в организм его тупость не помешает.
Тут только собственная умность и осторожность помешать может.
Воздух я, кстати, не зря подпускал — подлючий трясинник щупало своё поганое не по правилом протянул, в редких кустах на подходе дырка щупальная была, а не как положено — травой укрытая. Ну да чёрт с ним, стал я причувствоваться-осматриваться. И нашлись, голубчики. И вправду, две твари, через тропу буркалами своими друг на друга пырились, гадкая парочка.
Но у меня заряженные болты для самострела из биодоспеха торчали, как у Рэмбы какой, разными видами и типами воздушных манифестаций приправленные, так что решил я проверить, раз уж трясинники под самострел подвернулись.
В первого я направил рог с “плоскостями воздуха”. Трясинник дёргался, рыпался, щупалами сучил, но помер спустя десять минут, оросив траву и кустарник желудочным соком из щупалец вытянутых.
А на второго я свою экспериментальную задумку использовал. На которую меня вибронож натолкнул — в роге болта был сотворён, точнее, вырезан груз с отклонением, и воздух циркулировал, груз колебая и колебания эти на болт передавая. Точность такого болта падала, безусловно, но они и так не слишком дальнобойные. А вот при попадании в плоть начнёт этот болт колебаться, раневой канал расширяя и всячески цели неприятности причиняя.
И самое вкусное — что эфир ВНУТРИ болта, и никакая резистентность твари к эфирным воздействиям убивательную вибрацию не остановит.
И второй трясинник с успехом мои теоретические измышления подтвердил — копошился второй трясинник перед своей заслуженной кончиной минуты две, не более, виброболтом расхреначеный.
Дождались гибели и второго, потихоньку выдвинулись, я прыгнул через ручеёк и, похолодев, замер. Меньше, чем в метре от меня блеснул крюк трясинного щупала. Впрочем, паниковать я не стал, ладонь вскинул.
— Что стряслось, Стригор? — поинтересовалась Тиха.
— Трясинник. Ещё один, — лаконично отмыслеэмоционировал я. — Фактически под ногами, с-с-скотина.
— Помочь? — предложил Твёрд.
— Скорее да, — прикинул я. — Ярло наведите, — оттелепатил я положение трясинника. — И так повезло, что не видит, тварь. С места не дострелю, а двигаться почему-то желания нет.
— Сделаем, — последовал ответ.
И через пару минут из ярла в трясинника понёсся полуметровый болт. Невзирая на отсутствие ядовых присадок — прибил, правда, мне пришлось кладенцом отбивать подёргивание щупальца. Но справился, даже не помер.
— Выдвигаемся? — уточнил Твёрд.
— Погодите, осмотрюсь, — отрезал я. — Откуда тварей столько, они по всем канонам и поконам одиночки!
— Всяко бывает, но с таким и вправду первый раз сталкиваемся. И были здесь год назад, никакими трясинниками и не пахло, — откомментировала Тиха.
Впрочем, ещё трясинников не обнаружилось, и Лихычи и бегун с Ладышнами водную преграду успешно форсировал.
Выдвинулись дальше, потихоньку-полегоньку. Нервов, впрочем, это стоило массу — Твёрд с Тихой ОЧЕНЬ просили тварей без нужды не убивать, а меня твари ОЧЕНЬ напрягали.
Тот же песец в метрах от меня — ну ладно, зыркает своими буркалами подлючими, и хрен с ним. Насмотрелся я на песцов всяческих, даже дрых рядом с ними. А вот бесы, водящие хороводы под боком, напрягали неимоверно. А уж нетопырь, усмотревший в моей персоне посадочную площадку — бесил несказанно.
— Стойте, Стригор, — вдруг послышалось от Лихычей.
Я встал, жалом своим напряжённо водить стал, но ничего не углядел.
— Лихо впереди. Переждём.
Я лихо глазом не видел, эфиром не чуял, но, кхм, Лихычам виднее, факт. В общем, часа два стояли фактически на месте, пока Лихо в неведомых далях впереди творило свои лихие дела.
— Ушло, — последовало сообщение через два часа.
— Двинулись, значит, — заключил я, да и потопали мы дальше.
Ну и шли фактически до темноты, более гадостей и пакостей не встречая. А после спутники мои мирно расселись у подножья баобабины какой-то и провизией захрустели. Тут уж мой черёд был очи пучить.
— Это что енто вы? — прошипел я.
— Ночёвка, конечно, — негромко, но голосом выдал Твёрд.
— В Пуще. Ночью, — покивал я, внутренне уверенный, что Лихычи уехали кукухой.
