Идеалист.

— Посетитель? — Непритворно удивился Кенинхерт: -Вроде бы никто в эти дни не записывался ко мне на прием... —

— Этот посетитель, захотел остаться неизвестным и он уже здесь, ваша милость. Еще он сказал, что имеет при себе очень выгодное предложение, как для вас, так и для того, кто его послал.

— Кхм. — Неоднозначно хмыкнул шеф-констебль: — Ну что же... Зови. Посмотрим, что он скажет... -

— Будет исполнено ваша милость! —

Джефферсон подавив презрительную усмешку вышел из кабинета. Этот самый гость оказался на удивление неплохим малым, хоть и в начале казался очень уж подозрительным. Отнесся ко мне с уважением, почему бы и не помочь ему за соответствующее вознаграждение, рассказав о том, как привести шефа-констебля в благодушное настроение перед встречей. Всего лишь десяток монет и я честь по чести выполнил свое обязательство, сделав это самое настроение. К тому же, то, что он обещал поспособствовать решению моей проблемы с не пойманными преступниками как раз и заставило меня взяться за его предложение: такие мысли бродили в голове сержанта, но переместимся же снова в кабинета Марка Эдуарда, чтобы услышать тот любопытный разговор, что состоялся между человеком решившим остаться инкогнито и пожилым шефом-констеблем.

Вошедший в кабинет человек, чуть поклонившись окончательно при этом спрятав свое лицо под низко надвинутым капюшоном темно-серого плаща. Сей образец одежды скрывал вошедшего почти полностью, оставляя лишь низ лица, по которому нельзя было ничего прочесть.

— Проходите, господин... — В сомнении протянул Кенинхерт тем не менее даже не пытаясь подняться. Неизвестность личности гостя его немного напрягала.

— Не стоит господин Кенинхерт. Моя личность не имеет никакого значения и более того, знания о ней не принесут никакой пользы, а лишь вред. — Незнакомец спокойно прошел через весь кабинет и не делая лишних движений уселся на стул напротив своего собеседника.

— Хорошо! — Недовольно согласился Кенинхерт. Он уже начал сомневаться в необходимости пустить к себе в кабинет этого, без сомнения, пройдоху: — Ради чего вы пришли ко мне?! -

Вошедший мгновенно уловив изменения в голосе Кенинхерта сразу же сменил тон и вот, он уже говорит голосом прожженного торговца расписывающего свой товар с лучшей стороны: -Не буду ходить вокруг и около, господин. Цель моего прихода лежит на поверхности и имя ей деньги! А точнее деньги которые вы можете заработать на практически законных основаниях при этом вам почти не придется ничего делать! -

— Да неужели? — Шеф-констебль откинулся на спинку кресла и растянул губу в саркастичной ухмылке: — Мне особо понравилась та, часть вашей речи, которая касалась "практически законных оснований". И с эти вы пришли ко мне, к Шефу-констеблю полиции! Да вы наглец сударь... — На последнем слове о подался чуть вперед отслеживая любое телодвижение своего оппонента, ведь обращение "сударь" практиковалось лишь по отношению к простолюдинам от дворянина...

— Я бы хотел сохранить свое инкогнито. — Ловко ушел от прямого ответа гость, вызвав недовольство у Кенинхерта: — Насчет же законности... Если в дело идут большие деньги, то ради блага всех сторон на них можно и закрыть глаза.

Раскрою карты, я говорю не от своего имени, а представляю группу людей, которые нашли способ делать деньги даже в трущобах. Как нам стало известно вы уже в курсе? -

— Так это вы?! Ха! Я отправляю своих подчиненных найти мне людей связанных с этими действиями, а они приходят ко мне сами! Так что мне мешает арестовать вас и положить конец всем волнениям, которые совершенно неприемлемы на моем участке? — С любопытством спросил Кенинхерт.

— Деньги, господин шеф-констебль. Деньги. — Никак не показав своего волнения продолжил незнакомец: — Мы знали, что наша деятельность рано или поздно привлечет ваше внимание. Поэтому мы не стали идти к вам сразу.

Теперь же мы вам предлагаем вам долю в нашем деле, от вас же требуется лишь на некоторое время прикрыть глаза на небольшие волнения, пока мы не стабилизируем обстановку.

При этом вы получите полноценные фунты на пустом месте! То есть прямо из трущоб! Как вы на это смотрите? -

Кенинхерт серьезно задумался. С одной стороны он не видел ничего плохого в том, чтобы предложенная неизвестными схема обогащения, начал действовать, принося при этом полновесные фунты в карманы всех заинтересованных сторон.

Подумаешь, трущобные крысы лишаться части заработка, они вообще должны быть благодарны, что живут в столице и их присутствие терпят в высшем обществе.

Да и лишние золотые тоже бы не повредили, ведь жизнь на широкую ногу требует так много средств...

Другое дело, что сам Кенинхерт в последнее время как раз заручился некой поддержкой со стороны двора, благодаря действию своего родственника входящего в свиту одного генерала, который в свою очередь был допущен прямо к Королю!

И любые волнения были совершенно ни к чему, ведь как раз наметалась возможность повышения по службе, а в идеале и переезд на более "вкусное" место службы. Все же кварталы среднего достатка и трущобы были не самым лучшим местом. Хоть и не самым плохим.

Марк вспомнил, что его знакомый помощник шефа-констебля чем то не понравился комиссару своего начальника... Все же отсылать в трущобы с понижением в звании до нижнего командного состава было слишком жестоко. Не удивительно, что он выбрал самоубийство и застрелился, чтобы смыть позор...

Придя к этому выводу, Кенинхерт поднял взгляд и сделав постное лицо заговорил официальным тоном: — Ваше предложение наносит урон моей чести! Как вы могли подумать, чтобы я! Шеф-констебль! Мог принять столь незаконное предложение! Боюсь мне придется вас арестовать... -

— Жаль. — Голос незнакомца изменился, заставив Кенинхерта осечься: — Для вас же было бы лучше принять наше щедрое предложение. Но вы отказались, ваше право. Тогда... — Его рука метнулась под плащ и шеф-констебль в ужасе уставился на его действия, попытавшись отодвинуться, но кресло лишь чуть приподнялось на задних ножках, горло же его смогло выдавить лишь полузадушенный сип.

— Прочтите пожалуйста эти бумаги. — Закончил неизвестный, выложив перед хватающим словно рыба воздух, шеф-констеблем документы.

Тот наконец справившись с собой начал их листать и как разительно менялось его лицо по мере прочтения!

При осознании, что кто-то узнал о его темных делишках, шашнях с преступниками и многочисленных правонарушениях, он тут же впал в ярость, вскочил и нависнул над курьером и цедя сквозь зубы прошипел: -Т-ты! Ты!! Ты знаешь, что с тобой будет?! Сейчас ты все расскажешь про своих дружков! Кровью харкать будешь тварь! Я тебя! -

— Молчать. — Тихо сказал незнакомец, но всего лишь одного единственного слова хватило, чтобы заткнуть извергающего ругательства Кенинхерта.

— А теперь послушайте меня. — все также не повышая голос продолжил мужчина в плаще: — Все эти документы находятся в далеко не единственном экземпляре. Наша организация изначально слабо рассчитывала на вашу адекватность, по этой причине был разработан этот план. -

— План? — Смог лишь спросить Кенинхерт.

— План. Нашу организацию вполне бы удовлетворила ваша смерть... — Полицейский икнул: — Но излишние волнения помешали бы некоторым планам и привело бы к ненужным волнениям, из-за чего пришлось договариваться с вами. Этот компромат не только не вреден вам. О нет. Он даже полезен.

По вашему лицу я вижу, что вы еще не поняли... Этот компромат, единственное, что заставляет нашу организацию мириться с вашим существованием. Исчезнет эта ниточка позволяющая вас контролировать, исчезнет и последняя надобность оставлять вас в живых. — Голос незнакомца промораживающий сидящего напротив него оппонента почти насквозь, немного потеплел и в нем проскользнула сочувствующая нотка, которая немного приободрила Марка Эдуарда: — В ваших же интересах, чтобы наше сотрудничество продолжалось и дальше. Вы поняли мою мысль? -

— Да. —

— Это значит, что вы принимаете НАШЕ щедрое предложение? -

— Я-я-я п-принимаю. — Закивал головой изрядно потеющий полицейский. Было видно, что в жизни на него еще ни разу так не давили и он тут же сломался стоило этому произойти.

— Я рад. Но наша организация хоть и развивается в столь необычном направлении, тем не менее имеет высоких покровителей и не испытывает проблем со средствами, следовательно вы все же будете получать процент от сети которую мы развернем. Остаются лишь формальности. -

Из под плаща была вытащена еще одна папка: — Здесь договор, который подтверждает наши обязательства, пожалуйста распишитесь, здесь, здесь и еще вот здесь. -

— А это об-бязательно? — Предпринял последнюю попытку сохранить свою свободу Кенинхерт.

— Мы же с вами взрослые люди... — Неприкрытые капюшоном губы растянулись в мрачную ухмылку: — Кто в наше время верит словам... -

Перо шефа-констебля заскребло по договору, который попади в руки королевской внутренней службы, не только лишил бы подписавшего его всех званий, но и отправил бы прямиком в комнату для допросов.

Конец отступления.

— Мне очень жаль, но вы не оставили нам выбора. Зря вы пошли в полицию... — Я и впрямь сожалел о действиях сидящего передо мной привязанного к стулу человека.

— Да пошел ты! В гробу я тебя видал! Да ты... — Поток брани был заткнут кулаком стоявшего рядом с ним подручного Бена.

— Спасибо. — Чуть кивнул я ему на что получил, что то вроде "рады стараться ваша милость". Я досадливо поморщился. Сколько бы я не говорил своим подчиненным не обращаться ко мне как дворянину, все было без толку.

Сословные различия цвели и пахли, из-за чего, не смотря на мои недвусмысленные приказы, они обращались ко мне как дворянину. А это было уже опасно, ведь то что я узнал касательно сословных различий и различности в правах между ними, заставляло меня всячески уклоняться от ложного дворянства.

Проверить меня почти ничего не стоило, а наказание за присваивание дворянства простолюдином было в лучшем случае просто смертельное. В худшем же сопровождалось еще и пытками.

— Вы неправы. Не затаи вы на нас зла и не ступив на путь предательства, вы бы процветали и не смотря на некоторые отчисления все равно бы получали куда больше чем сейчас. Мне жаль, уведите его. -

Стул с орущим трактирщиком подхватили и понесли на верх, я же не торопясь пошел следом.

Предательство нельзя прощать. предавший раз, предаст и во второй. Я не мог оставить жизнь этому человеку, ведь меня бы не понял никто.

Подчиненные узнав о действиях трактирщика пришли в ярость и хотели убить в тот же день. Фрак озвучил мысль их всех в куда более цензурной манере, чем это сделал Бен:

— Эта сволочь пошла к полиции. Сделай он что-то другое, хоть попытайся нас убить, все могло бы быть иначе, но он пошел в полицию. — После чего Стивен презрительно сплюнул прямо на пол, хоть и знал, что получит от меня за нечистоплотность.

И в этих простых словах была скрыта вся ненависть обычных людей, пролетария к слугам власти. Можно было лишь догадываться о том отчуждении, что относилось к самой власти.

Однако просто убить трактирщика я не мог, ведь он еще мог послужить моей цели.

Зал трактира был до верху забит уже изрядно пьяным и накаченным злостью народом. Стивен с честью выполнял задачу, расписывая всю низость произошедшего события, а дешевое пойло лишь укрепило ярость собравшихся.

Стул с трактирщиком поставили прямо на барную стойку, я же залез на нее тоже, встав в полный рост и поднял руки призывая к тишине.

Дождавшись когда взгляды всех скрестились на мне, а разговоры прекратились я заговорил сначала тихо, а с каждым словом все громче и громче, распаляя себя:

— Люди. Товарищи. Друзья. Мы собрались здесь, чтобы решить, что нам делать с человеком который предал нас. Да! Именно предал. Ведь ничем иным как предательством не назовешь того, кто решил пойти к полиции!! -

— Вокруг поднялся одобрительный гул, но я не должен был останавливаться лишь повышая темп. методика управления толпой и умение работать с ней было выучено мной по собственной инициативе и как я рассчитывал пригодилось мне, хоть и в другом мире:

— Он! Посчитал себя лучше нас! Мы бедняки живем в трущобах, работаем за каждый кусок хлеба, а он мало того, что наживался на нас, так еще и натравливал на нас проклятых полицейских!! -

Каждое мое слово все сильнее и сильней распаляло толпу. Иногда я чуть сбавлял накал, но почти сразу разогревал его с новой силой. Словно волна безумие толпы захватывало все новых и новых членов и наконец пошел не прерывный рев ярости людей, готовых растерзать виновника, как они считали всех своих бед.

Толпа— страшная сила. Человек стайно— стадное животное, среди нас есть как волки так и овцы. Но даже овцы сбившись в гигантское стадо и обезумев могут затоптать стаю волков. В толпе человек откидывает вопросы морали и нравственности находя для себя утешение в том, что он как все. "Я делал тоже, что и все". Как для вас оправдание? Можно быть уверенным в собственной индивидуальности и силе воли, но стоит оказаться в бушующей топе, как все это подвергается сильнейшему давлению. Лишь побывав в подобной ситуации можно узнать ответ на вопрос: "Смогу ли я, скинуть наваждение?"

— Вот виновник ваших бед!!! — Я жестом указал на жертву: — Виноват ли он?!! -

— Да!!! — Толпа качнулась вперед.

— Так разберитесь с ним! — Я толчком ноги отправил жертву прямо в ревущую толпу.

Повязывание кровью... Вот в чем заключалась необходимость убивать трактирщика столь жестоко...

Я не мигая смотрел на то, как человека разодрали на кусочки за несколько минут и думал. Думал над тем, что если есть ад и рай, то я попаду непременно в ад и меня ждет самый большой котел... Хотя это было понятно пока я еще жил на Земле... Но ради того, чтобы люди жили лучше я готов взять на себя всю ответственность.

После того, как толпа успокоилась им всем были открыты новые бочки с пивом. Смотреть на это у меня не было желания так что я не прощаясь ушел: у меня еще было много дел.

Позже раздумывая над собственными мотивами и действиями в той или иной ситуации я так и не смог решить чем была вызвана идея этой казни.

Вполне возможно это была месть за тот риск, что мне угрожал в кабинете шеф-констебля. Ведь не смотря на все мои ухищрения большая часть давления на Кенинхерта был блеф.

Не было никакой организации которая убила бы его, если бы он решил схватить меня в своем кабинете. Компромат, что мы собрали хоть и мог доставить некоторые проблемы Кенинхерту, но был не особо опасен.

Что в нем было? Взятки, закрывание глаз на неких лиц занимающихся сбором людей для флота и пожалуй самое главное, контрабанда. Последняя была самым весомым поводом, но о ней у нас была лишь отрывистая информация и мне пришлось здорово постараться, чтобы это выглядело опасным для шеф-констебля, хотя бы на первый взгляд.

Вопрос с Кенинхертом надо было решать не медля, вот и причина моего безрассудства. И лишь чудом все закончилось именно так, как я и планировал.