Пул, видите ли, сосредоточился на теории, в то время как Мириам — на главном, что могло бы сохранить нам жизнь. Это говорит вам все о возвышенной натуре этого человека и его недостатках.
— Но они забрали ВЕС-двигатель, не так ли? — резко вставил я. — Наш источник энергии. Без которого мы скоро замерзнем насмерть, как бы хорошо нас ни кормили.
— И, кстати, — добавила Мириам, — о панели резервного копирования личных данных. Мы сохранили резервные копии в собственном блоке управления и обработки данных ВЕС-двигателя, самом надежном хранилище на гондоле. Если мы потеряем это, мы потеряем и последнюю копию бедного Билла.
Я не мог удержаться и бросил взгляд на труп Дзика, быстро застывший на льду Титана.
Но не Пул. Он наблюдал за удаляющимися пауками. — Они направляются вниз, в вулкан. Это жерло, которое ведет вниз, в мантию, в аммиачное море, верно? Почему? Что, черт возьми, это за штуки?
Мириам сказала: — Есть один способ выяснить. — Она взвесила одно из этих керамических яиц в правой руке, нажала кнопку, заставившую его засветиться красным, и швырнула его в ближайшего паука. Оно описывало дугу в условиях низкой гравитации, быстро замедляясь в плотном воздухе, и, казалось, падало целую вечность. Но она хорошо прицелилась, и оно упало менее чем в метре от паука.
И взорвалось. Очевидно, это была граната. Паук разлетелся вдребезги, его уродливые клешни рассекли воздух.
Мириам уже побежала к пауку. — Давайте. — К ее прямоте нельзя было придраться.
Пул последовал за ней, и я тоже, не желая оставаться наедине с замороженными останками Билла. Пул крикнул: — Зачем ты это сделала?
— Мы хотим знать, с чем имеем дело, не так ли?
— И почему мы бежим?
— Чтобы добраться туда до того, как другие пауки избавятся от трупа.
И, конечно же, другие пауки, все еще нагруженные обломками гондолы, уже развернулись и приближались к своему разбитому собрату. Они, казалось, не были встревожены внезапным уничтожением одного из своих сородичей или нашим все более близким присутствием.
Мы добрались туда первыми и присели на корточки вокруг поверженного паука в лучах света от скафандров. Паук не раскололся; он не был закрыт корпусом или внешним панцирем. Вместо этого он разлетелся на куски, как разбитая скульптура. Мы ощупывали обломки, Мириам и Пул быстро разговаривали, анализировали, строили предположения. Куски оказались в основном водяным льдом, хотя Пул предположил, что это была особая форма под высоким давлением. Внутренняя структура была непростой; это напомнило мне пчелиные соты, камеры с острыми краями, стены которых окружали скопления меньших камер и пустот, расположенных по всей длине, как фрактал. Пул указал на нити серебристого и медного цвета — оттенки были неопределенными в свете Титана. Они явно были металлическими.
Другие пауки приблизились к трупу. Опасаясь, что нас случайно раздавят, мы отступили, приглушив освещение наших скафандров.
Мириам спросила: — Итак, биологический или искусственный? Что ты думаешь?
Пул пожал плечами. — Они кажутся предназначенными для одной цели и имеют металлические компоненты. Это наводит на мысль об искусственности. Но внутренняя часть тела выглядит органической. Выращенной.
Мне захотелось поставить Пула на место. — Возможно, эти существа превосходят ваши простодушные категории. Возможно, они являются результатом миллионов лет эволюции машин. Или результатом длительного симбиоза между животными и технологией.
Пул покачал головой. — Я ставлю на биологию. При наличии достаточного количества времени необходимость и отбор могут добиться замечательных результатов.
Мириам сказала: — Но зачем их системам включать металл, если он здесь такая редкость?
— Может быть, они не являются родными для Титана, — сказал я. — Может быть, они эволюционировали не здесь. — Но меня не слушали. И, кроме того, не хотели слышать никакой теории, предполагающей разумность. — Настоящий вопрос в том, — сказал я более настойчиво, — что нам теперь делать?
Снова возникла каким-то образом спроецированная системами связи наших скафандров голова Гарри Пула, размером с апельсин, парящая в воздухе. Из-за мелких размеров его кожа выглядела еще более неестественно гладкой. — И это, — сказал он, — первый разумный вопрос, который ты задал с тех пор, как мы подвергли тебя прессингу, Йовик. Теперь ты готов поговорить со мной?
Майкл Пул пристально посмотрел на своего отца, затем повернулся и набрал воды из соска внутри своего шлема. — Скажи нам, насколько все плохо, Гарри.
— Я не смогу забрать вас раньше, чем через семь дней, — сказал Гарри.
Я чувствовал себя холоднее Титана. — Но скафандры...
— Без подзарядки срок годности наших скафандров истечет через три дня, — сказал Пул. — Самое большее через четыре.
Я не мог придумать, что сказать.
Гарри оглядел нас, его бестелесная голова устрашающе закружилась. — Есть варианты.
— Говори, — сказал Пул.
— Вы могли бы погрузиться в кратерное озеро. Скафандры выдержат это. Там холодно, температура соленой воды намного ниже точки замерзания обычной воды, но не так холодно, как на открытом воздухе. Помните, что они остаются теплыми за счет остаточного тепла от удара. Но даже в этом случае вы бы только продлили свое время на день или два.
— Недостаточно, — сказала Мириам. — И мы бы не выполнили никакой работы, плавая в темноте по озеру.
Я посмеялся над ней. — Работа? Кого сейчас волнует работа?
Пул спросил: — Что еще, Гарри?
— Я рассматривал варианты, при которых могли бы выжить два человека, а не трое. Или один. Разделив ресурсы скафандров.
Напряжение между нами сразу же возросло.
Гарри сказал: — Конечно, эти пауки также оставили вам скафандр Билла. Проблема в том, что запас энергии встроен в ткань каждого скафандра. Чтобы извлечь выгоду, вам пришлось бы поменять их. Не могу представить, как вы могли бы сделать это без укрытия гондолы; вы бы замерзли насмерть за секунду.
— Значит, это не вариант, — сказал Пул.
Мириам пристально посмотрела на нас обоих. — Его никогда не было.
Я не был уверен, почувствовал ли я облегчение или нет, потому что в те несколько мгновений, когда это казалось возможным, я был полон решимости, чтобы последним выжившим в последнем скафандре был я.
— Итак, — сказал Пул Гарри, — что еще?
— Вам нужен ВЕС-двигатель гондолы, чтобы подзарядить ваши костюмы, — сказал Гарри. — Альтернативы просто нет.
Я указал на трудящихся пауков на криовулкане. — Эти твари уже сбросили его в эту кальдеру.
— Тогда вам придется заняться этим, — сказал Гарри и, удобно устроившись в "Крабе", ухмыльнулся мне. — Не так ли?
— Как? — Я был искренне озадачен. — Мы собираемся строить подводную лодку?
— Она вам не понадобится, — сказал Гарри. — У вас есть скафандры. Просто запрыгивайте...
— Вы что, с ума сошли? Вы хотите, чтобы мы прыгнули в кальдеру вулкана вслед за кучей жующих металл чудовищных пауков?
Но Мириам и Пул, по своему обыкновению, ухватились за новую идею. Мириам сказала: — Йовик, ты все время забываешь, что ты не на Земле. Этот "вулкан" просто извергает воду, лаву, которая холоднее, чем твоя собственная кровь. — Она взглянула на Гарри. — Однако вода очень богата аммиаком. Я так понимаю, наши скафандры выдержат это?
— Они рассчитаны на контакт с материалом мантии, — сказал Гарри. — Мы всегда знали, что это вероятно. Давление тоже не должно быть проблемой.
Пул сказал: — Что касается пауков, они наверняка оставят нас в покое, если мы будем держаться от них подальше. Мы это знаем. Мы могли бы даже использовать их при спуске. Следуя за пауками, найти двигатель. Верно?
Гарри сказал: — И еще предстоит заняться наукой. — Он выводил данные на сверкающие виртуальные дисплеи — холодные сводки всего в нескольких метрах от трупа Билла Дзика. Гарри заявил, что его предварительный анализ наших результатов показал, что первичный источник важнейшего метана в атмосфере находился не в поверхностных элементах, а в выбросах криовулканов. — И, следовательно, конечный источник находится где-то в аммиачном море, — сказал Гарри. — Биологический, геологический, какой угодно — это там, внизу.
— Хорошо, — сказал Пул. — Итак, мы не сможем завершить картину, пока не пойдем и не посмотрим.
— Вы не потеряете связь. Я смогу отследить вас и разговаривать с вами всю дорогу. Наша система связи основана на передаче нейтрино; несколько километров льда или воды не будут иметь для нее никакого значения.
Несколько километров? Мне не понравилось, как это прозвучало.
— Вот и все, — сказала Мириам. — У нас есть план.
— У нас общее заблуждение, — сказал я.
Они проигнорировали меня. Пул сказал: — Я предлагаю прогуляться часок. Мы можем себе это позволить. Мы должны попытаться отдохнуть; мы через многое прошли. И нам нужно разобраться с этими припасами, выяснить, что мы можем использовать.
— Ага, — сказала Мириам. — Например, как насчет сеток изо льда в качестве балласта?
Итак, они с Мириам принялись за работу, сортируя мусор, выброшенный пауками, связывая тросы, чтобы сделать сети. Они никогда не были так счастливы, как когда вместе выполняли какое-нибудь задание.
И там был Билл Дзик, лежащий на спине, совершенно голый, с застывшими глазами, устремленными в темное небо. Я думаю, это многое говорит вам о Майкле Пуле и даже Мириам, когда они были настолько сосредоточены на своей последней цели, что у них не нашлось времени обиходить останки этого человека, с которым они работали, по-видимому, десятилетиями. Что ж, я презирал этого человека, и он презирал меня, но что-то во мне съежилось при мысли о том, чтобы оставить его в таком состоянии.
Я огляделся в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве лопаты. Я нашел распорку и керамическую панель от какой-то внутренней перегородки в гондоле и с помощью троса соединил их вместе. Затем я попробовал почву Титана. Лезвие вошло легко; ледяные песчинки не прилипали друг к другу. Как уроженец Земли с более высокой гравитацией, я был слишком энергичен для Титана и легко поднимал полные лопаты. Но примерно на глубине полуметра обнаружил, что песок уплотнен сильнее и проникнуть в него труднее, без сомнения, это какой-то артефакт сложной геологии Титана. Я не смог вырыть могилу достаточно глубокую для человека размером с Билла Дзика. Поэтому удовлетворился тем, что положил его в свою неглубокую канаву и соорудил над ним насыпь. Прежде чем накрыть его лицо, я попытался закрыть ему глаза, но, конечно, веки уже замерзли.
Все время, пока я работал, я цеплялся за свой гнев на Майкла Пула, потому что это было лучше, чем страх.
11
Итак, мы взобрались на склон криовулкана, идя параллельно тропе, по которой следовали ледяные пауки, продолжавшие карабкаться вверх по склону с грузом последних полезных фрагментов нашей гондолы. Мы также были нагружены нашим импровизированным снаряжением — веревочными люльками, мешками с кусками льда и камня для балласта, пакетами с едой. Мириам даже несла рюкзак с набором своих драгоценных научных образцов.
Это был несложный поход. Когда мы поднялись над песчаными заносами, то пошли по голому каменистому льду, шероховатая поверхность которого давала хорошую опору под подошвами наших ботинок. Я представлял себе, что мы поскользнемся, поднимаясь по ледяному склону, но при таких температурах лед под нашими ногами не таял под давлением нашей тяжести, как было бы на Земле, где именно пятно талой воды устраняет трение. Было похоже, как если бы мы взбирались по неровной скале.
Но, несмотря на легкий подъем, мои ноги отяжелели, когда мы приблизились к кальдере. У меня не было выбора, кроме как идти дальше, подвергаясь еще большей опасности, поскольку реального выбора не было с тех пор, как на нас напали.
Наконец мы остановились на краю кальдеры. Мы посмотрели вниз на грубо вырезанную чашу, возможно, полукилометр в поперечнике, скалу из водяного льда, покрытую какой-то коричневатой органической жижей. Большая часть дна чаши была твердой — очевидно, криовулкан практически бездействовал, — но там была широкая расщелина, по которой пауки один за другим скользили в темноту.
Если внимательно прислушаться, то можно было услышать хруст, доносящийся из глубины расщелины. Эта трещина в мире была тем, в что мы собирались спуститься.
— Даже не думай об этом, — прошептала мне Мириам. — Просто сделай это.
Но сначала нам нужен был паук-поводырь.
Мы спустились на несколько шагов вниз по склону и встали рядом с цепочкой пауков. Мириам действительно попыталась набросить лассо на одно из существ, когда оно проползало мимо нас. Это было немного чересчур амбициозно, поскольку плотный воздух и низкая гравитация давали тросу возможность жить своей собственной жизнью. Поэтому они с Пулом придумали другой способ. Проявив немного ловкости, им удалось обмотать петли троса вокруг нескольких конечностей паука, и Пул перекинул трос взад и вперед под брюхо зверя и через его спину и завязал его, чтобы получилось что-то вроде свободной сети вокруг тела паука. Паук, казалось, даже не замечал этих действий, продолжая свое размеренное движение.
— Этого достаточно, — сказал Пул. — Все на борт! — Схватив свою ношу из вьючных и балластных сетей, он совершил замедленный прыжок, ухватился за импровизированную сетку и уселся на спину паука. Мы с Мириам поспешили последовать за ним.
И вот мы втроем сидим на спине зверя! — В любой другой день, — отважился я, — это показалось бы странным. — Мириам рассмеялась надо мной.
Первые несколько минут поездки были не так уж плохи, хотя движение паука было тряским и неуклюжим, нам приходилось цепляться за наши тросы и постоянно помнить, что чудовище, к которому мы привязаны, не управляется сознательным разумом.
Затем на нас неожиданно быстро надвинулся край кальдеры. Я покрепче обмотал руки тросом.
— Поехали! — закричал Майкл Пул и завопил еще громче, когда паук перевалился головой через край расщелины — и начал спускаться по вертикальной стене. Я не мог видеть, как он цеплялся за отвесную поверхность — возможно, присосками, а возможно, его тонкие конечности находили опору. Но я беспокоился за себя, потому что, когда паук наклонился вперед, мы трое полетели кубарем, цепляясь за сеть, медленным падением при низкой гравитации, которое закончилось тем, что мы все повисли вниз головой.
— Поднимайтесь! — позвал Пул. — Будет проще, если мы сможем устроиться поближе к заднему концу.
Это был хороший совет, но сказать легче, чем сделать, потому что для подъема мне пришлось ослабить хватку на тросе, за который я цеплялся. Я был последним, кто добрался до заднего конца спускающегося паука и нашел небольшую передышку на поверхности, на которую мог сесть.
И все это время темнота пропасти смыкалась вокруг нас, и этот ужасный хруст, чавкающий звук снизу становился все громче. Я поднял глаза и увидел отверстие этой трубы в виде неровной малиново-коричневой полосы, единственного источника естественного света; оно едва отбрасывало отблеск на массивное тело паука. Импульсивно я приказал своему скафандру включить подсветку, и нас залило ярким светом.
