Пул почувствовал, как его лицо похолодело, как будто кровь отхлынула от его кожи.
— Вы имеете в виду амулет.
— Думаю, вам пора встретиться лицом к лицу с этой тайной, не так ли? Но не в моем обиталище...
— Я согласен, — сказал Пул.
Никола посмотрела на него. — Тогда где?
— Это семейное дело Пулов. Очевидно — он назвал меня. Итак, я возвращаюсь домой. Беру с собой этот созданный Летой амулет, посмотрим, сможет ли кто-нибудь помочь разобраться в нем. Вы нас не знаете, Никола. Мы — семья, в которой много теорий заговора и секретов, большинство из которых пока никто не поверял мне настолько, чтобы я мог о них узнать. Что ж, вот еще одна жуткая тайна. Потом я решу, что делать дальше.
9
ВЕС-корабль Пула "Краб-отшельник" был спешно отремонтирован в базе на Гималии.
Этот маленький спутник двигался по умеренно эксцентричной траектории, в десять раз превышающей ширину орбиты Ганимеда. Жилые объекты были скромными даже по сравнению с малонаселенными сообществами в других частях системы Юпитера: всего лишь горстка герметичных лачуг, погребенных под рыхлым, разрушенным ударами комет льдом. Но эта неправильной формы каменная глыба на самом деле была первым осторожным шагом человечества в систему Юпитера, одним из космических проектов эпохи возрождения в двадцать пятом веке. И теперь считалось, что Гималия должна быть в безопасности за пределами солнечной системы, вне досягаемости кишащих фантомов квагмы, которые, казалось, прилипли в основном к внутренним областям магнитосферы Юпитера и их крупным населенным пунктам, без сомнения, в поисках пищи с высокой плотностью энергии, которой они жаждали.
В наши дни небольшое ремонтное предприятие на Гималии принадлежало и управлялось компанией "Пул Индастриз", хотя большая часть его работ выполнялась субподрядчиками по лицензиям различных агентств ООН. Итак, потрепанного "Краба-отшельника", доставленного сюда буксирами с термоядерными двигателями, подтолкнули к началу линейки корпусов, пораженных аналогичным образом, и ядро его ВЕС-двигателя, зараженное фантомами квагмы, было сброшено и заменено. Работа была выполнена за пару дней.
Пул переживал из-за этого; он всегда чувствовал себя виноватым, когда его положение в семейной компании давало ему то, что казалось привилегиями.
Никола, которая проводила время ожидания в основном в сауне с низкой гравитацией, просто посмеялась над ним. — Вы Пул. Предполагается, что у вас при рождении извлекли совесть. Точно так же, как мы извлекли эту зараженную систему привода. Со свистом! Ушла.
— Я ни о чем таком не просил. Я бы предпочел строить свои червоточины. И оставаться в конце очереди.
— Что ж, не повезло. Разве не так сказал бы ваш отец?
— Может быть. Более важно то, что скажет моя мать.
Никола уставилась на него. Затем, с очевидным и нехарактерным для нее усилием проявить такт, она сказала: — Я думала, ваша мать умерла.
— Это сложно. Давайте улетим отсюда.
"Крабу-отшельнику" потребовалось шесть дней, чтобы пересечь Солнечную систему от Юпитера до Земли, двигатель на ВЕС-приводе работал на полную мощность, чтобы обеспечить тягу в одно g: три дня ускорения до разворота, а затем еще три дня торможения. Его пиковая скорость составляла чуть меньше одного процента от скорости света, и на протяжении всего путешествия он был виден как яркая движущаяся звезда во внутренней части системы.
Вот вам парадокс ВЕС-технологии, подумал Пул. Двигатель был, во всяком случае, слишком мощным для межпланетных путешествий; ВЕС-корабль был способен выполнять межзвездные миссии, путешествия в десятки тысяч раз длиннее, чем этот внутрисистемный прыжок — и, хотя корабль никогда не мог превысить скорость света, он мог приблизиться к этому пределу настолько, что замедление времени сжимало бы субъективную продолжительность таких путешествий в периоды, которые легко пережить. Но в пределах Солнечной системы ВЕС-корабль был чрезвычайно дорогим с точки зрения стоимости реактивной массы, и все это при грузоподъемности не более нескольких сотен тонн.
Именно здесь должна была проявиться собственная сеть червоточин Пула. После постройки они позволили бы гораздо быстрее перевозить крупногабаритные грузы, и экономика Солнечной системы преобразилась бы — хотя на самом деле интерес Пула привлекла сама технология, а не долгосрочные теоретические последствия, до которых он, возможно, никогда не доживет.
Если, мрачно подумал он, проект не будет полностью заброшен после этой череды катастроф, связанных с простым прототипом. Ближайшее будущее казалось раздражающим. Может, он и молод, но ему уже пришлось упорно бороться бок о бок со своим отцом, чтобы продвинуться так далеко — особенно на Земле, которая только что пережила эпоху восстановления и осторожной перестройки, начиная с подвижек Управления и Майкла Пула Базалджета в эпоху "бутылочного горлышка". И теперь все эти инопланетные странности повергли его планы в хаос.
Вероятно, он потратил слишком много времени на обратный путь на Землю, рассказывая обо всем этом скучающей Никола Имри.
Не то чтобы она колебалась, когда сказала ему, что думает по этому поводу.
— Вы мрачное старое ископаемое в теле молодого человека.
Казалось, прошло очень много времени, прежде чем "Краб" достиг Земли.
10
Наконец "Краб" пристыковался к геостационарному узлу Сахельского космического лифта на орбите над Африкой. Здесь им пришлось ждать спуска на землю на этом лифте.
Пул и Никола направились в караван-сарай, одно из самых больших общественных помещений узла. Расположенный внутри сферы из искусственного углерода и защищающего от радиации стекла, этот шумный, переполненный зал, заполненный кафетериями и стойками регистрации отелей и другими объектами, залитый светом Солнца вверху и сияющей Земли внизу, был местом для пассажиров, прибывающих с Земли или неба, чтобы акклиматизироваться, встретиться или просто побыть туристом. Поскольку узел был подвешен на геосинхронной орбите, совершая оборот вокруг Земли ровно за двадцать четыре часа, можно было ощутить только микрогравитацию; подобно Галлии, внутреннее пространство было опутано паутиной направляющих линий, а дети и взрослые пробирались вдоль рядов с выражением тревоги или с восторженными воплями, в зависимости, как предположил Пул, от темперамента и опыта.
Никола прожигала себе путь через помещения узла.
Через пару часов она вышла из дорогого сувенирного магазина, нагруженная пакетами. — Посмотрите на это барахло! Я купила вам это. — Она протянула манекен, мускулистого мужчину в серебристом костюме. "Моряк с Марса". Такие маленькие мальчики, как вы, всегда хотели быть моряками, верно? И посмотрите на это. — Пара сережек с подвесками в виде зеленых четырехгранных рамок. — И это! Майкл Пул — маска для лица. — Уже занимаюсь мерчендайзингом. Ваш отец, должно быть, улыбается — раз уж он защитил авторские права...
После этого Пул решил скрыться.
Он нашел тихий холл с видом наружу. Сквозь широкие окна в полу виднелась горстка космических аппаратов, плавающих, как огромные игрушки, в резком, поразительно ярком солнечном свете с околоземной орбиты: одним из них был "Краб-отшельник", корпус которого был окрашен в малиновый и черный цвета из-за грязи в трубке потока Ио и радиационных повреждений.
А внизу тросы лифта тянулись вниз, как паутинка, к Земле, кажущейся размером с большое блюдо, которое держат на расстоянии вытянутой руки: блюдо, полное Африки.
Он пробыл здесь достаточно долго, чтобы понаблюдать, как восточное побережье погружается в вечер, как удлиняются тени тонких облаков. Конечная станция лифта затерялась в экваториальных тропических лесах. Пул видел изображения того, как Африка существовала во времена, предшествовавшие столетиям восстановления — как из космоса можно было на самом деле различить национальные границы по прямолинейным краям между ландшафтами различной текстуры, здесь квазиприродными, здесь сельскохозяйственными, здесь царит опустошение войны. Теперь все это исчезло, сами границы смыты, как и народы, которые сражались за них. Но обновленная зелень была усеяна тут и там алмазными иглами: башнями, многокилометровыми сооружениями, которые могли бы вместить до миллиона человек в едином автономном городском пространстве, оказывая при этом минимальное влияние на остальную планету. Миллион человек, живущих как колонисты из космоса, — это поразило Пула сейчас, на родной планете человечества. Ну, скорее это, чем прирост эпохи антропоцена.
Но даже величественные башни были лишь деталями на фоне этой континентальной зелени.
Пул знал, что, поскольку сокращение численности населения по сравнению с его антропоценовым пиком было серьезным, целью человечества, сначала неосознанным поиском на ощупь и, наконец, осознанно реализованной целенаправленной программой, было восстановление Земли примерно до ее состояния в конце последнего великого оледенения, тринадцать или четырнадцать тысяч лет назад давным-давно: задолго до неолита и сельскохозяйственной революции, даже до появления охотников-собирателей каменного века с их острыми клинками и смертоносными охотничьими навыками, так быстро заполонивших планету. Все началось с очень осторожных программ сокращения выбросов углекислого газа, что в конечном итоге привело к перестройке Антарктиды Пулом. Кульминацией стало повторное заселение фауной большей части планеты. Пул задавался вопросом, смотрел ли когда-нибудь кто-нибудь из животных, восстановленных в этом огромном первобытном ландшафте, — слоны, носороги и человекообразные обезьяны — на необычно неподвижную звезду прямо над головой, помещенную туда теми же умными родственниками, которые спасли их от вымирания.
В конце концов Никола нашла его.
Паря в воздухе рядом с Пулом, она приняла бесплатную фляжку кофе от пролетающего мимо робота. — Скучно, — сказала она.
— Вы не можете оставаться неподвижной ни на секунду, не так ли?
— Сколько еще секунд мы должны здесь торчать?
— Гарри сказал, что встретит нас. — При первой возможности Гарри вместе с Шамисо отправились обратно на Землю точно так же на незараженном космическом корабле. — Он опаздывает.
Никола рассмеялась. — Бедный вы мой. Папа обещал прийти на ваши бейсбольные матчи малой лиги и так и не пришел?
— Мы играли в крикет, — сказал Пул. — Не в бейсбол. Я вырос в Британии.
— Мне нужно было это знать. Ну, его здесь нет, не так ли? И что теперь? Думаю, нам лучше перепрыгнуть через очередь к следующему вагону и спуститься на землю.
— В этом нет необходимости. — К ним подошла пожилая женщина, улыбаясь Пулу. — События развиваются слишком быстро для этого. Добро пожаловать домой, юный Майкл.
Она была ниже ростом, чем Пул или Никола, коренастая, если не сказать полноватая, и одета в завязанное на талии цветастое платье, немного похожее на кимоно, подумал Пул. Ее седые волосы были собраны сзади в пучок. Ее лицо, широкое, приятное своим сочетанием: кожа оливкового цвета, глаза ярко-голубые: смешение региональных особенностей человечества, которые, подобно национальным государствам, растворились в истории. Ей могло быть лет пятьдесят; в эпоху технологий АВТ определить возраст было невозможно — и Пул знал, что в случае с этой женщиной это было особенно бесполезно. Пул не заметил, как она приблизилась. Внезапно она просто оказалась рядом. Но Гэа всегда была сдержана в таких вещах; ее проявления никогда не были резкими. Всегда хорошо воспитанная, подумал он.
— Боже. — Он улыбнулся и кивнул; она кивнула в ответ — другие физические жесты в данных обстоятельствах были неуместны. — Вас прислал мой отец?
— Нет, — криво усмехнулась она. — Но я говорила с ним. У него было твердое намерение встретиться с тобой...
— Не оправдывайте его. С вашей стороны любезно, что вы пришли познакомиться с нами. Гэа, это Никола Имри.
— Ах. Дочь Шамисо? Хорошей подруги и коллеги по Сенату ООН. Она хорошо отзывается о вас. — Гэа снова поклонилась.
Никола поклонилась в ответ, достаточно вежливо, но рассмеялась. — Почему-то я в этом сомневаюсь. И что — прошу прощения, кто — вы? Какой-нибудь друг семьи?
— Можно и так сказать. — Гэа провела рукой по тонкой линии направляющей веревки; ее плоть распалась на пиксели. — Ой. Протоколы согласованности; проклятие моей жизни. Если мне позволено использовать это слово.
— Вы виртуальная.
Гэа улыбнулась. — Предпочитаю "по-другому сознающая". И довольно пожилая, хотя с годами перенесла больше обновлений, чем даже любимый "Краб-отшельник" Майкла. На самом деле первого Пула, с которым когда-либо сталкивалась я или один из моих предков-разумных существ, звали Джордж, и он был дядей человека, о котором вы, возможно, слышали: Майкла Пула Базалджета.
Глаза Никола расширились. — Парень, занимающийся стабилизацией полярных областей? Это было в двадцать втором веке?
— Двадцать первом.
— Вау.
Пул сказал: — Гэа была влиятельной фигурой в мировых делах с тех пор, как — ну, со времен Базалджета. Когда-то она была одним из самых могущественных искусственных разумных существ в мире, работая в центре великих программ сохранения и восстановления. Все то, что сейчас есть в учебниках истории. На самом деле "Гэа" означало...
Гэа улыбнулась. — Глобальный экосистемный анализатор. Название было неудачным, результат давнего мозгового штурма в университете Оклахомы. Но я к этому привыкла.
— Боже. Я чувствую, что должна попросить сфотографироваться с вами.
Гэа рассмеялась нежным смехом. — Она мне нравится, Майкл. Недостаток почтения. Вероятно, она тебе подходит. Но почему вы путешествуете вместе?
Пул нахмурился. — На самом деле я не уверен.
— Несчастный случай, — сказала Никола. — Я была пилотом своей матери на Юпитере, а теперь я его пилот. Это превращается в увлекательную поездку. Хотя не совсем, если мы собираемся застрять в какой-нибудь кабине космического лифта на несколько дней.
Пул сказал: — Вы сказали, Гэа, что у вас есть какие-то новости по этому поводу.
— Действительно. На самом деле, срочные новости. Не нужно ждать лифта. Проходите сюда.
Она вывела их из зала ожидания к воздушному шлюзу.
Никола быстро спросила: — У вас есть для нас шаттл?
— Мы — подкомитет Сената, занимающийся этой ситуацией, — считаем, что в данном случае воздействие полета в атмосфере на окружающую среду оправдано.
— Слава богам за это. Могу ли я полетать на нем?
— Не испытывайте судьбу, — пробормотал Пул. — Гэа, вы что-то говорили о новых событиях...
— Оно прибыло на Меркурий. Сущность, которую ты называешь семенем платана. Замедлилось там и остановилось. Приземлилось, возможно. Пока не ясно, что оно там делает. Не было никакой связи, никакого ответа на наши собственные попытки связаться с ним... Но тем временем, что касается тебя, Майкл, новость о твоей встрече с серебристо-сфероидным существом...
— Мы знаем. — Никола радостно продемонстрировала свои серьги в форме тетраэдра. — Это повсюду.
— Это вызвало настоящий ажиотаж. Ажиотаж с тобой в эпицентре, Майкл, — вздохнула Гэа. — Что ж, ты Пул. Кажется, такого рода странности — часть пакета. И, в конце концов, это не первый раз, когда Пул сталкивается с вторжением откуда-то еще. — Она посмотрела на него. — Я говорю о Майкле Пуле Базалджете. На самом деле, если бы не тот давний контакт, кажется вероятным, что вы, Пулы, никогда бы не достигли той власти и богатства, которые у вас есть.
