Кровь на камуфляже 2

Отправив и проводив группу Бамута на боевой выход, я вернулся в подвал, где тут же погрузился в пучину командирских хлопот. Которые, впрочем, свелись к перекладыванию своих обязанностей на плечи подчиненных. Сам же уселся за стол, на котором были установлены мониторы куда транслировалась картинка с внешних камер наблюдения. Так же надо было следить за показаниями приборов, которые фиксировали активность частот, именно они предупреждали о приближении вражеских БПЛА.

Глава 4

В любом конфликте скорость продвижения солдата от звания к званию ускоряется кратно. Это обусловлено прежде всего потерями и выбыванием командного состава из строя. Вчера ты солдат, сегодня командир отделения, через неделю командир взвода. Если изначально ты отвечал только за себя, то теперь несёшь ответственность за несколько человек.

Из лекций по психологии я знал, что эффективно можно управлять максимум семью-десятью бойцами, армия и строится по принципу такой же пирамиды, каждый следующий командир управляет не более чем десятью людьми. Основанием этой пирамиды служит отделение. И вот если у командира взвода слабый комод — командир отделения, то управление начинает хромать со всеми вытекающими последствиями — бардаком и неизбежными потерями в бою.

Но это лирика, теперь к конкретике. Я стал командиром отделения во время боевых действий — принял на себя не только груз ответственности за людей, но и за выполнение различных задач, от хозяйственных до боевых — весь ворох хлопот. Сперва думал, что утону в них. Но так как у меня был лучший командир — Стас Крылов, по прозвищу Псих, то он меня быстро и просто научил, как не упустить из виду какую-то мелочь. Прописные истины, которые я поначалу по пунктам записал в блокнот, а со временем запомнил и уже сам учил этому своих подчинённых.

При выполнении любой задачи, а особенно боевой, есть пять видов обеспечения. Если без особого занудства и размусоливания, то все сводится к довольно простым постулатам и принципам:

Первое — это боевое обеспечение, в котором основным является понимание нахождения себя и вверенных тебе людей в окружающей обстановке. Позаботься, чтоб боевое охранение было всегда, в любом месте, куда бы не занесла судьба тебя и твоих солдат. Напомнил себе и своим товарищам, что БПЛА противника в воздухе 24/7. Даже если ты их не видишь, то они как тот суслик из 'ДМБ' точно висят в небе! Сразу же сориентируйся на местности по сторонам света и отмечай для себя мысленно, где противник, и что ты знаешь о соседних подразделениях, где они, какие они. Догадки отметай. Только знание. Каждому бойцу указывай место на случай внезапного боестолкновения и его сектор стрельбы. Чтоб даже ночью и в туман солдат знал, где ему находится и где находятся его товарищи. Френдлифаер — огонь по своим, обеспечен, если этого не сделать. Так же указывай укрытие при артналёте. В армии это называется боевой расчёт и к нему надо относиться весьма ответственно. Карточки огня и прочие красивые штучки, которые требует высокое начальство, прошедшие курсы генштаба, я критикую, как и любой солдат, который 'вырос' в окопе, но своё место и сектор ведения огня солдат должен узнать от командира, а не выбирать сам и помнить об этом без всяких карточек.

Второе — это морально-психологическое состояние. Для себя этот пункт отмечал при организации графика охранения и боевого дежурства на огневых средствах. Ну и способности каждого солдата при планировании боевой работы тоже надо учитывать. Каждому надо ставить только ту задачу, с которой он гарантированно справится. Здесь речь идет о здоровом прагматизме, а не о социальной справедливости. Справедливость засунем в жопу до победы. Вот как укропов разобьем, так сразу же будем ходить на боевые дежурства и выходы исключительно по очереди и алфавиту. А пока, как командир (то есть я) сказал, так и будет.

Третье — это техническое обеспечение (моё самое любимое). За это я деру подчиненных везде и всегда. Наличие средств наблюдения на посту, по времени суток. Было такое, что и половинкой бинокля пользовались. Средства связи и порядок их передачи по смене. Количество аккумуляторов, способ и возможность их зарядки. Эта война показала, что выигрывает тот, у кого техническое оснащение лучше. У кого на дольше хватит заряда в аккумуляторах, у кого лучше 'ночники', у кого рации цифровые, а не аналоговые, у кого больше дронов, 'банки' на стволы автоматов и пулеметов, есть противодроновые ружья или спектроанализаторы и т.д.

Четвертое — это тыловое обеспечение. Это то, что модно ругать во всех окопах, блиндажах, а заодно и в самом тылу, особенно в волонтерской и околопатриотичной среде. Но командир отделения должен для себя выяснить у вышестоящего командира способ и график приёма пищи и обеспечения водой, организовать всё в своём отделении. А во время марша необходимо вводить питьевой режим. Если кто сколько хочет и когда хочет пьёт — это потом сыграет злую шутку — и усталость навалится, и вода закончится. Но и обезвоживания допустить нельзя. Командир должен следить и по возможности обеспечивать свое подразделение сам. Будешь надеяться исключительно на вышестоящих начальников и командиров — сам будешь голодных, холодный и с вшами, и твои подчиненные будут такими же.

Пятое — это медицинское обеспечение. Помимо того, что командир должен проверять те медсредства, которые есть в наличии у подчинённых, и обо всех недостатках сразу же докладывать вверх по командованию. При выполнении задачи — будь то оборона, наступление, боевая подготовка или хозработы — необходимо для себя иметь ответ, какой способ и место эвакуации раненного или травмированного будет использоваться. Эта информация должна быть доведена до каждого солдата. Если волонтеры привезли новые аптечки, то будь любезен сам разберись как ими пользоваться, какие препараты в них входят, если есть неизвестные, то берешь маркер и подписываешь каким препаратом и как пользоваться.

В общем работы у командира много. Причем речь еще не идет о самом бое, пока обсуждаем работу командира в более-менее спокойной обстановке, когда вражеские обстрелы всего лишь несколько раз в день, личный состав надежно спрятан в глубоком убежище, а враг не прет на ваши позиции волнами одна за другой. И сразу надо уточнить, что речь так же не идет об отчетах, которые должен отправлять наверх любой командир в звании комроты и выше. Эти самые отчеты, их отправка и всевозможные совещания, порой забирают у командира все свободное время, не оставляя ему времени на работу с личным составом.

Будучи лицом приближенным к комбату Рыжикову, а также сам несколько рас исполняющим обязанности ротного, я на своей шкуре ощутил, что такое отчетность в армии РФ.

Отчасти именно из-за всей этой бумажной волокиты я так наотрез отказываюсь цеплять себе на плечи офицерские погоны. Чур меня! Снова придётся учить формуляры и отчеты лепить. Будем противника этими бумажными кипами закидывать? Зацените номенклатуру 'боеприпасов': журнал форма 1, форма 1а, форма 1 ВП, книга записи больных, журнал вечерней проверки, форма...и так еще десяток различных форм, журналов и актов.

А вот в реале один день командира воюющей роты одной из бригад ВС РФ:

Утром проснулся, нужно вести рапорты в ППД, стоять в очередях к разным службам. На дорогу — час-полтора, мытарства в ППД, дорога обратно в располагу. Рота воюет тем временем.

По возвращении — печать первого БЧС — это 15-20 минут, второй БЧС сложнее — около уже полчаса, затем строевая записка с полным поименным списком личного состава.

Ротный начинает печатать, но успевает не все — надо ехать на вечернее совещание, выезжать, минимум, за час. Совещание — минимум, час. На совещании доводят — утром сдать списки личного состава, у кого есть несовершеннолетние дети с ксерокопиями свидетельств о рождении для выплат и подарков на Новый год, 1 сентября и т.д. Потом дорога обратно. До 11.00 внутреннее совещание — доклады, постановка задач. Документы, будь они неладны, до ночи. Отбой в 2.00. Утром — всё заново.

И так изо дня в день, изо дня в день...

Личного состава не вижу и не слышу. Организовал стрельбы — не смог присутствовать. Готовлю разлитые 'формы', допуски к секретности личного состава, книгу записи больных, журнал вечерней поверки, планы подготовки, взводные журналы. Техника роты у меня нет — 'висят' отчеты по ГСМ, получению и списанию боеприпасов... Идет война, а я не вижу людей: совещания, бумаги, доклады, кабинеты.

Всё это — не что иное, как саботаж рольной боевой работы. Циркуляры, спускаемые "сверху" парализуют инициативу и вообще нормальное ведение войны. Увы, это так. Достучаться бы до Герасимова, который, по признанию командования укров, пишет умные книги, достучаться бы до Шойгу, достучаться бы до Путина.

Повторяю, с таким ворохом бумаг командиру роты некогда воевать и быть на позиции. Или так — есть риск быть убитым или попасть в плен во время работы с документами, когда враг атакует.

Я не призываю к махновщине, порядок должен быть, но не превращаться в маразм. Вот поэтому мне проще быть старшим сержантом — командиром разведгруппы, максимум отделением, чем офицером. Геморроя меньше, противника вижу чаще, доплаты за подбитую вражескую технику и уничтоженный личный состав противника с лихвой перекрывают разницу с офицерской зарплатой. Хоть мы тут воюем не за деньги, а за Родину и идею. Но, пока что я не вижу смысла становиться офицером, если припрет, то я и роту, и батальон в бой поведу, и пацаны пойдут за мной несмотря на то, что у меня на плечах не офицерские звезды, а всего лишь сержантские лычки.

— Глобус! Глобус! — позвал я Чехова. — Иди сюда!

— Что случилось? — спросил подошедший Петрович, которого я отвлек от разноса, который он устроил минометчикам за то, что они не убрали за собой ящики из-под мин.

— Погляди что Кок творит?

На экране монитора было хорошо видно, как наш батальонный повар собирает что-то на земле. Группа Бамута ушла дальше, оставив Витьку Степанова в нужной точке. Вражеский дрон парил далеко и высоко, достать его из дронобойки было нереально, но возможно из-за такой дистанции группа Семена могла пройти незамеченной.

Кок минут десять посидел под деревом, накрывшись маскировочной сеткой, а потом принялся лазить по земле, срывая что-то.

— Рвет что-то? — задумчиво произнес Глобус. — Не пойму. То ли укроп, то ли крапиву?

— Сука, ботаник хренов, — злорадно прошипел я, — сейчас я ему устрою сбор гербария, мать его так!

Взяв в руки рацию, откашлялся и тут же прокричал в микрофон 'болтушки':

— Кок! Кок! На два часа — движение! Огонь! Немедленно!

Витька подскочил как ошпаренный, дернул автомат, развернулся совершенно не в том направлении, куда я ему приказал и длинной очередью высадил полный магазин.

Никакого движения на два часа не было, я все выдумал, чтобы взбодрить и заодно проучить нашего повара.

Стрелял Кок не на 'два' часа, как я кричал ему в рацию, а примерно на 'шесть' часов, то есть практически себе в тыл, туда, где физически не могло быть противника.

— Идиот, — буркнул Петрович, комментируя действия Степанова.

Кок, высадив полный магазин куда-то в пустоту, перекатом ушел в сторону, сменил рожок на полный, отбросив пустой на землю и вновь открыл огонь. Второй магазин Кок отстрелял короткими очередями.

— Ни хрена его напугало? — коротко хохотнул Глобус.

— Есть! Есть! — раздался задыхающийся голос Кока в рации. — Одного задвухсотил, второго ранил!

Было видно, что Степанов распластавшись на земле пятится ползком назад, стреляя из автомата перед собой все в том же направлении 'на шесть часов'. А еще я успел заметить, что вокруг Кока взметаются вверх фонтанчики земли — след от пулевых попаданий. Кок ведет с кем-то бой!

— Твою мать! — одновременно с Петровичем прокричал я и тут же сыпанул фонтаном приказов. — Крест, Бублик, Финик — наружу, дуйте к Ветру! Кок встрял! Пых расчехляй 'польку', прикроешь. Кок? Кок! Доложи, что там? С кем контакт? — забубнил я в микрофон портативной рации.

— Псих, 'синие' в складке лежали, укрывшись сеткой. Ты как крикнул, я глянул, а там бугорок шевелится...ёбан..в..от...идары...уевы, — членораздельная речь исчезла из эфира, ей на смену пришла близкая трескотня автомата и обрывки матов.

— Псих, что там у вас? — влез в эфир Бамут.

— Кок вскрыл укропскую разведку. Возвращайтесь! Только осторожней, может быть засада.

— Плюс! — лаконично ответил Семен.

— Ветер? Ветер? — схватив трубку 'тапка' принялся я вызвать ближайший к Коку наш наблюдательный пост.

— Слушаю, — раздался в трубке хриплый голос вечно простуженного Ветра.

— Слышишь стрельбу?

— Да. Наблюдаю как Кок в кого-то там активно стреляет.

— Прикрой его из подствольника и РПГ.

— Сделаю.

— Джокер поднимай 'птичку'! — крикнул я вглубь бункера.

Вновь занял место за столом перед мониторами. Командир должен быть на своем месте! Хоть сейчас жутко хотелось метнуться наружу и броситься к месту боя, но за столом перед мониторами от меня сейчас больше пользы, чем в поле с автоматом.

Кок отполз под прикрытие высокого пня, который остался от дерева, срубленного прилетом снаряда. Что же там произошло? Неужели Кок случайно наткнулся на вражеских диверсов, которые подкрались к нам так близко? Степанов сейчас находится метрах в пятистах от нас. Дистанция более чем близкая. Вполне можно отстреляться из некоторых видов ручных гранатомётов. Или Кок сцепился с кем-то из наших?

— Глобус проверь всех в бункере? Проведи перекличку. Все на месте?

— Принято, — отозвался Глобус

Сам же поочередно связался с тремя внешними постами, чтобы провести перекличку и понять все ли наши бойцы на месте. Нет ничего хуже, чем завязать бой с кем-то из своих. 'Дружественный огонь' или если по-английски — friendly fire, так чаще всего называют ошибочный обстрел или атаку, произведенные на позиции своих или союзных войск.

На этой войне, к сожаленью, частенько возникают ситуации, когда происходит стрельба по своим. То летуны сбросят ФАБы не туда или НУРСы прилетят прямиком по схрону с разведчиками, то хвост колонны выступит в бой с головой колонны, то сонные или сменённые дозорные обстреляют возвращающихся с боевого выхода разведчиков из соседнего подразделения, а уж сколько раз арта своих же накрывала и не перечесть.

А что поделать если форма практически одинаковая, а порой прям идентичная, техника на семьдесят процентов тоже одинаковая — общее наследие СССР, да и хари у всех одинаковые — славянские и постсоветские. Незначительное отличие в виде опознавательных намоток на рукавах, шлемах, штанинах и разгрузках, а наших — белые и красные, у укропов — синие, желтые и зеленые. А в горячке боя или на адреналине, сперва стреляешь в силуэт двигающихся со стороны врага и только потом рассматриваешь какого цвета у них опозновалки.

Техника тоже зачастую не то, что похожая, а одинаковая. Танки, БТРы, БМП, САУ, 'буханки', 'мотолыги' — как братья близнецы, отличия лишь в намалёванных белой краской символах. У нас — Z, 0, V, треугольники и квадраты, у укропов — чаще всего кресты, из-за чего их за глаза и кличут — немцами или фрицами.