Русские вернулись

— Завтра с утра мы с тобой рано утром в Москву, а оттуда уже в Хитроу.

— В какое ещё Хитроу? — не поняла Вика, — у меня даже загранпаспорта нет.

— Хитроу — это аэропорт в Лондоне, а загранпаспорт к самолету подвезут. Много вещей с собой не бери — джинсы, блузку, вечернее и рабочее платье, несколько трусиков. Да-а, и легкую летнюю курточку — это же туманный Альбион, черт его возьми. Иди домой, надо выспаться, Дмитрий за тобой в пять утра заедет. До встречи.

Анна вышла, а Илья понял, что его неимоверно тянет к этой Виктории. Смотрится она хорошо, но ей же сорок... Но любви все возрасты покорны. Десять лет — это немного, не тридцать и не сорок разницы, как у некоторых актрис и прочих лиц.

Анна Рубенс никогда не летала на самолетах и, естественно, села у иллюминатора. Всё ей было интересно. Несколько часов до Москвы и до Лондона чуть более четырех часов утомили. Но в эйфории новизны усталости практически не чувствовалось.

В аэропорту Хитроу самолет подрулил к зданию в виде огромного ангара в несколько этажей, от которого, как щупальца, отходило множество рукавов для высадки пассажиров.

Парочку встретил лично Томпсон и повез сразу в гостиницу, поселив, видимо, в люксе. Номер с гостиной, большой спальней и ещё одной комнатой с кроватью. Мартин не был уверен станут ли спать прибывшие вместе, а потому организовал именно такой номер. Номер за счет компании, а это означало одно — англичане в сотрудничестве заинтересованы.

Томпсон сразу же представил Илье молодую женщину, как переводчика. Элис Уилсон говорила по-русски без акцента и сразу пояснила:

— Моя прабабушка в начале прошлого века бежала из России, поэтому говорю на русском свободно, хотя в России никогда не была.

— Сегодня вы, господин Говоров и Анна отдыхаете, а завтра в десять я за вами заеду. (Переводила уже Элис). Вы можете заказать еду в номер или на первом этаже есть ресторан для клиентов гостиницы. Завтрак и ужин бесплатные. Если желаете осмотреть город, то Элис вас проводит и покажет, она всегда будет в вашим услугам, — Томпсон протянул две визитки с телефонами.

— По местному времени ещё утро и мы с Анной немного отдохнем. А в пятнадцать часов можно прогуляться по Лондону, посмотреть достопримечательности. Например, прокатиться на колесе обозрения, кажется, оно называется "Лондонский глаз". (переводила Анна).

— Отлично, в три после полудня я за вами зайду, — пояснила Элис.

Оставшись одни, Говоров и Рубенс душ принимали вместе.

— Как тебе прием? — позже спросил Илья.

— Замечательно, — ответила Анна, — но Элис могла бы одеться скромнее. Юбка до трусов и грудь до сосков открытая...

— Ревнуешь? — усмехнулся Илья.

— Вот ещё! — фыркнула Анна, хотя прекрасно понимала, что фигурка, ножки и личико у Элис получше будут.

Однако, клюнет ли Говоров на вульгарную дамочку? Что он, индюк или петух, чтобы клевать? Но оставлять его одного с этой дамочкой нельзя, твердо решила Анна.

Пройдясь по городу и покатавшись на колесе обозрения, все вернулись в гостиницу. Илья с Анной посчитали, что на этом всё, но, оказывается, не угадали. В номер вошел Томпсон.

— Господин Говоров, необходимо обсудить план-график работы на завтра. Я полагаю, что мы с госпожой Анной это сделаем гораздо быстрее, потому что не станем тратить время на перевод. А с вами останется Элис, чтобы не возникли трудности в общении, если придется с кем-то поговорить. Вы не против, господин Говоров? (Элис перевела).

— Я не против, — ответил он.

Перевела Анна и неприязненно посмотрела на коллегу.

Элис, оставшись наедине с Говоровым, сразу заговорила:

— Господин Томпсон сказал, что в России вы заместитель директора Ситибанка с особыми полномочиями. Но вы так молоды! Как вам удалось получить эту должность, если не секрет?

— По протекции, естественно, по совету приятеля собственника. А вы, Элис, родились и выросли здесь. На родину предков не тянет?

— На родину? — она закинула ногу на ногу и села прямее, чтобы грудь выпирала побольше. — Моя родина в Англии, но Россию я бы посмотреть, конечно, хотела. Прабабушка много рассказывала о России, но тогда была другая жизнь — царь, князья и дворяне.

— Значит, ваша прабабушка испугалась революции?

— Конечно, тогда комиссары расстреливали всех дворян, а моя прабабушка была графиней. Естественно, ей хотелось жить и она покинула Россию со своим сыном, моим отцом.

— Убеждать вас, Элис, не стану, но тогда комиссары не расстреливали всех дворян, это полная чушь. Многие дворяне, не покинувшие родину, до сих пор живут и служат ей. Полагаю, что господину Томпсону не понравится наша тема разговора.

— Англия свободная страна и у нас демократия, — возразила Элис.

— Конечно, госпожа Уилсон, я прибыл сюда не для обсуждения вашей демократии.

Анна вернулась одна, без Томпсона. И сразу пояснила, что план-график на завтра составлен. Элис поняла, что ей пора и попрощалась, понимая, что этот раунд она проиграла.

Утром Элис зашла за россиянами и они все вместе с Томпсоном уехали в поле.

— Вот, смотрите, — произнес Мартин, — это два легковых автомобиля с искусственным интеллектом. Даёте задание или программируете, это как будет угодно, и автомобили поедут по заданному маршруту.

Он подошел и открыл дверцы автомобилей.

— Смотрите, — повторил он.

Илья уже видел, что клиренс машин достаточно высокий и протекторы на шинах противогрязевые. Внутри салон по объему типа нашей Лады.

— Бензин, дизель? — спросил Илья.

— Электро и бензин, — ответил Томпсон.

Все наблюдали, как автомобили двигаются по полям. Кстати, неплохо ездили, только на поле грязи не было.

— Что ж, прелестные машинки, — заявил Говоров, — но надо бы ознакомиться с характеристиками.

— Резонно, — согласился Томпсон. — Я предлагаю следующее: Элис ознакомит вас, господин Говоров, с показателями автомобилей, она в курсе всех вопросов. А я с госпожой Анной проеду в музей, покажу ей настоящие картины Рубенса. Она ведь тоже Рубенс.

— Хорошо, — согласился Говоров под непонимающий и ревнующий взгляд Анны.

Но что тут могла возразить переводчица Анна?

— Прежде предлагаю пообедать, господин Говоров, — высказалась Элис Уилсон.

— Не возражаю, — ответил он.

Они сели в автомобиль на заднее сиденье, и водитель сразу же поехал, не спросив куда. Илья понял, что поездка срежиссирована — шофер не спросил конечный пункт назначения и привез их к кафе около гостиницы. Почему в это кафе, если в гостинице есть своё? Вот так и прокалываются на мелочах, подумал Илья.

Он старался не смотреть на Элис — её ножки на сиденье были настолько изумительно хороши, что руки, возможно, вопреки сознанию потянулись бы погладить эту красоту. И она старалась ненавязчиво прижаться к нему. Машина остановилась и водитель, выскочив, открыл дверцу. Илья вышел и подал руку Элис.

— Здесь мы пообедаем, — предложила она и указала рукой на дверь кафе, которую уже открывал водитель.

— А что здесь находится? — Илья обвел рукой вокруг, — переведи. Мы же недалеко от гостиницы?

— Всего в квартале, — пояснила Элис, — это обувной магазин, — начала она переводить вывески, — дальше одежда и ресторан...

— Ресторан? — перебил Илья, — предлагаю пойти туда — всё-таки ресторан, а не кафе, — резюмировал он.

— Но у нас здесь заказан столик, — возразила Элис.

— Ничего страшного, — ответил Илья, — очень хотелось бы посмотреть, как отреагирует персонал ресторана на незваных гостей. И я буду знать истинное отношение англичан к русским не из часто лживой прессы.

Он видел, как нервничает Элис. Значит, срывается какая-то их программа или план. Пойти на конфронтацию она не решилась и согласилась на соседний ресторан. И то, видимо, только потому, что бывала там сама, знала его особенности.

В ресторане Элис сразу провела Илью в отдельный кабинет. Собственно, кабинетом это помещение вряд ли можно назвать, но оно отделено от общего зала плотной шторой.

Обед заказан и Элис предложила потанцевать под тихую музыку. Илья ответил с улыбкой:

— Великолепная Элис желает поволновать моего "мальчика" без условий к продолжению банкета?

Она поняла сказанное и покраснела немного.

— Хорошо, господин Говоров. Я не подумала, извините.

— Если вы не против, госпожа Уилсон, то мы можем общаться, как русские люди. А мы с вами и есть русские! То есть без господ и отчеств. Я Илья.

— Элис, — ответила она.

— Прелестно, Элис, прелестно! Вы переводчица у господина Томпсона. А чем занимаются ваши родители?

— Родители... — её лицо погрустнело, — родители погибли в автоаварии когда мне было восемь лет. Мартин Томпсон дружил с отцом и взял меня на воспитание, удочерил. Но многие несведущие думают, что я его любовница.

Официант принес заказ и дальше они обедали молча. Потом направились пешком в гостиницу, отпустив автомобиль.

В гостинице танцевали долго и с наслаждением под одеялом и без него.

— Ты великолепный партнер, Илья! — воскликнула Элис. — Ах, если бы мы не жили в разных странах!.. Но если мы подпишем договор о строительстве завода, то я стану осуществлять присмотр за проектом в России. Тогда мы сможем быть друг с другом. Я тебе нравлюсь, Илья? — спросила она с надеждой и тревогой одновременно.

— Конечно, разве такая прелесть, как ты, может не нравиться? — ответил он, — мой "мальчик" в восторге! Ну а душам ещё необходимо познакомиться поближе. Скоро вернется Анна, а мы еще не обсудили с тобой характеристики машин.

— Чего их обсуждать... Смотри, — она протянула листок.

Ничего необычного — клиренс, скорость, объем двигателя... Илья посмотрел, хмыкнул.

— Вряд ли вы считаете нас лохами, — произнес он. — Автомобиль нерентабелен даже для вас, а тем более для России с её морозами и дорогами. И качество ваших машин не сравнится с немецкими или японскими.

— Я согласна, Илья. Но ты можешь сказать, что автомобили необходимо слегка доработать. А я бы в это время согласовала в России промплощадку для завода. Мы могли бы быть с тобой целый месяц вместе.

— Над этим вариантом стоит подумать, — ответил Илья и усадил Элис на стол, поглаживая её ножки...

После любви он вернулся к теме разговора:

— Мне всё равно непонятно, Элис, что за аферу вы затеяли? Весь ваш автопром под немцами, добротных машин у вас вообще нет в производстве, а вы вышли с предложением к Фомичеву. Зачем? Я и так тебя приглашу в Россию без всякого строительства и так далее. Такие дивные ножки, как же без них!..

Элис сделала вид, что засмущалась. Немного погодя пояснила:

— Тут всё дело в господине Томпсоне. Он, как представитель компании Лэнд Ровер, решил подзаработать немного. Поэтому и вышел на Фомичева. Теневой губернатор области, вор в законе, олигарх, у которого денег куры не клюют, как говорится, вполне может построить завод по производству автомобилей. Совместно, естественно. Воры, обычно, в политику не лезут. И дока ли Фомичев в международных договорах? Вот на этом и строилась, Илья, вся фишка Томпсона. Но это секрет, большой секрет! Надеюсь, Илья, ты меня не сдашь?

— Конечно, Элис, конечно. Поступим так: я улетаю в Россию и скажу Томпсону, что согласен, но мне необходимо одобрение Фомичева. Ты, Элис, по моему вызову прилетишь уже с подписанным договором со своей стороны. Фомичев договор не подпишет в итоге, ну а мы с тобой проведем месяц вместе. После я стану вызывать тебя неоднократно.

— Неплохо придумано, вполне подойдет, — ответила Элис.

Вернулась Анна с весьма кислым настроением и сразу же зло глянула на Элис. Сделала вид, что ревнует, но и на самом деле ревновала, не без этого. Для предотвращения лишних вопросов с какой-либо стороны, Илья сразу же произнес:

— Анна, нам надо собираться, завтра мы улетаем в Россию.

VIII

В местном аэропорту Илью с Анной встретил Корнеев. Анну сразу же завезли домой, а Илья проехал к Фоме. У него уже находился полковник Сухарев.

Говоров доложил об итогах поездки в Лондон.

— Сука этот Томпсон, — матюгнулся Фома, — значит, по его мнению, я лох в политике и бизнесе?

— Нет, Андрей Емельянович, полагаю, что вы не правы, — возразил Говоров. — Лохом в бизнесе вас Томпсон не считает. В политике, может быть, но не в бизнесе. Иначе бы не крутил-мутил здесь, когда был, с бизнес-планом. Ему нужен был человек от нас в Лондоне. И он своего добился. Теперь Элис довольно-таки часто может появляться в Н-ске и проводить ночи со мной. А днем я на работе, и она свободна, как ветер. Вероятнее всего, станет искать знакомство с офицерами ракетной дивизии, стоящей у нас под городом. Цель — выйти замуж.

— Но она же англичанка! — возразил Фомичев. — особисты в дивизии добро не дадут.

— Это детали и представляться ракетчикам она станет, как украинка, ранее проживавшая в Мариуполе, например, и окончившая какой-либо ВУЗ во Львове. Могут быть другие варианты, — пояснил Сухарев. — Поживем — увидим. Вам, Илья Степанович, необходимо вернуться на службу. Иначе вас могут не допустить к работе по этому делу.

— Вернуться на службу? — криво усмехнулся Говоров, — я же уволен по недоверию! О какой службе в данном контексте может идти речь, господин полковник?

— Мы вас реабилитируем, — пояснил Сухарев.

— Они меня реабилитируют, — усмехнулся Говоров, посмотрев на Фомичева. — А как же этика, мораль? Насильник Гурский продолжает служить, а меня они реабилитируют. Смешно или несмешно?! Гурский, который должен кукарекать на зоне, служит, а меня они реабилитируют, ха-ха! Вот господин Фомичев меня сразу реабилитировал, без всяких одолжений. Разговаривать с кем-либо из системы на эту тему я не стану, пока зэки в камере не опробуют прямую кишку Гурского. Точка! Андрей Емельянович, я могу поехать домой?

— Конечно, Илья, конечно, отдыхайте, — ответил Фомичев.

Говоров встал и направился к выходу.

— Стойте, Говоров, я вас не отпускал, — возмутился Сухарев, — я приказываю остаться!

— На гражданке приказывать ты можешь только своей бабе на кухне, — с усмешкой ответил Илья и вышел из комнаты.

Тишина и замешательство повисли в комнате. Только минут через пять Сухарев произнес нервозно:

— Обойдемся без Говорова, а он пожалеет, сильно пожалеет, сволочь!

Фомичев сразу же оборвал чекиста:

— Без Говорова вы вряд ли обойдетесь! А вот если с ним что-нибудь случится, то об этом пожалеешь лично ты, Сухарев! Сутки тебе на извинения и месяц на перевод в другую область. Пугать не стану, но в центральном аппарате о тебе, говнюк, знать будут. Пошел вон и дорогу сюда забудь, сволочь!

Скрипя зубами, Сухарев удалился.

Корнеев покряхтел, поёрзал на стуле, потом всё-таки произнес:

— Не знал полковника с этой стороны. Сволочью оказался отменной и не успокоится, пока не разберется с Говоровым и с тобой теперь, Фома.

— Ну... это мы ещё поглядим, — загадочно ответил Фома. — Что ты, Корень, о Говорове думаешь?

Корнеев удивленно посмотрел на шефа — странный вопрос. А может быть, как раз не странный для данной ситуации. Он начал издалека.