Третья часть, как и полагалось, была посвящена международным делам и оказалась обширной и тревожной. Президент Франции Шарль де Голль ввиду массовых беспорядков объявил о введении в стране чрезвычайного положения и приступил к формированию Комитета Национального Спасения. В ФРГ партия "Народный союз", получившая большинство в парламенте, добилась принятия закона, объявлявшего Судеты, Восточную Пруссию, Эльзас и Лотарингию временно оккупированными территориями...
"Как бы войны не было" — мелькнуло в голове у Виктора. Особенно его беспокоила ФРГ: под названием "Народный союз" однозначно скрывались нацики. А Де Голль в отставку не пошел, видимо из-за тех же нациков. Внешняя угроза...
— Президент США Джон Кеннеди... — продолжил диктор.
"Кеннеди жив??? Его не убили в шестьдесят третьем?"
Известие о том, что Кеннеди жив, поразило Виктора ничуть не меньше, чем первые минуты первого попадания, когда он узнал, что во главе двух величайших держав мира стоят Берия и Гитлер.
Странно, что он жив, подумал Виктор. Судя по охоте за всей его династией, "Джи-Эф-Кей" к шестьдесят восьмому должны были замочить по любому... Это не просто смена лидеров. Поменялась расстановка сил, приоритеты штатовской верхушки. Ладно, что дальше...
— ... В своем выступлении перед Конгрессом объявил студенческие волнения, охватившие ряд крупных городов Восточного побережья, следствием международного заговора двух великих держав, СССР и Китая. Американская газета Дейли Уорлд, комментируя это факт, охарактеризовала его, как очередную предвыборную утку...
"Странно, он же вроде как против военщины был и вообще", подумал Виктор. "Хотя — шестьдесят восьмой, в Пиндостане выборы. А выборы все объясняют. Важнее другое. С Китаем не просто нормальные отношения, Китай по ходу в союзниках. А это меняет весь расклад на международной арене."
Остальные сообщения для Виктора были уже более привычны. Прогрессивная общественность требовала остановить грязную войну во Вьетнаме, Лаосе и Камбодже и наказать виновников убийства пятисот человек в деревне Ла Мей. Несколько человек были убиты в ходе столкновений с полицией в Лондондерри, в связи с чем на Калининской площади в Киеве прошел митинг трудящихся с требованиями предоставить независимость народу Северной Ирландии. Африка пробуждалась, тайваньский катер обстрелял китайских рыбаков. И еще как-то вскользь прозвучало о "новых нападениях на евреев в Братиславе".
Белые кубики сала в черном ложе сковороды стали прозрачными и золотистыми, и все жилое пространство заполнил запах кухни. Виктор включил вентилятор — вытяжка в этой Диогеновой бочке оказалась вовсе не роскошью, — добавил ярко-желтого ароматного масла, и скинул ножом с доски тонкие белые ломтики картошки со стружками лука. Жир затрещал, и Виктор поспешил прикрыть сковороду крышкой.
"Ревна", пообещав назавтра в Центрально-Нечерноземном районе дожди, местами со снегом и опускание столбика термометра до безрадостной отметки, перешла к трансляции арий из классических оперетт. Эллиптический динамик 1ГД-28, неизменный спутник бытовой радиотехники эпохи нототении и фаворит юных радиолюбителей, изо всех сил старался преодолеть узость рамок бакелитового корпуса, но тщетно, и Виктор прикрутил звук.
Итак, холодная война здесь была, но несколько странная. Прежде всего, ничего не сказали ни о НАТО, ни о Варшавском договоре, равно как о лагерях капиталистическом и социалистическом. Еще более странной была ситуация с ФРГ: то ли над ней потеряли контроль США, то ли сознательно закрыли глаза на неонацизм. И еще: совсем ничего про ближневосточный конфликт и израильскую военщину. Про израильскую военщину ничего, а в Братиславе с какого-то бодуна нападения на евреев.
Готовая картошка благоухала, и Виктор подумал, что к этому блюду неплохо бы квашеной капусты и малосольные огурчики. Ладно, подумал он, обживемся, и будем готовить. "Морозко" на одного хватит. Горячую воду не отключат — отопительный сезон...
Примерно в час ночи Виктор проснулся от выстрелов. Спросонья он подумал, что он дома, в своем времени, и какой-нибудь магазин решил отметить очередной месяц на рынке. Но под окном завыла милицейская сирена в два тона и на светлых полосатых шторах зарницами сверкнули оранжевые отблески милицейской мигалки. Виктор вскочил к окну. Вначале было спокойно, потом в сторону вокзала, по проезжей части, не разбирая луж, рванула группа пацанов человек пять; через несколько секунд со стороны вокзала раздались крики, свист, улицу молнией озарила вспышка и тут же что-то грохнуло. Зазвенело разбитое стекло. На желтых послевоенных двухэтажках загорались огни, и мужской голос орал в форточку "В милицию звони!"; в частном секторе залаяли дворняги. Крики раздались снова, уже гораздо дальше; минут через десять все утихло и свет в окнах стал дружно гаснуть.
Утро встретило Виктора сочным гудком, долетевшим с БМЗ; спустя некоторое время ему стали вторить хрипловатые с Фасонки и Отрадного. Динамик молчал. Виктор достал трансформер и раскрутил розетку, потом заглянул за дырчатую картонку на самом девайсе. Все было в норме.
— А комендант когда будет? — спросил он вахтершу на выходе. — Динамик что-то не работает.
— А у мене тоже не работает. Это, видать, ночью порезали.
— А что ночью было?
— Кладбище с центром дралось на крахтовских. Как маленковских шестерок понастроили, так драки сызнова и пошли. С деревни едуть, квартиры снимають, у них культура своя.
— А бригадмилы или как их теперь?
— Дружинники, они ж до одиннадцати. Но такой давно не было, обычно там человек по пять, а тут, говорят, целой толпой валили, как милиция приехала, они все и бечь кто куда. Бандитский район стал, одно слово, вот только после указа гайки стали крутить, утихать стало. На Власовой будке народ счас купаться не ходит, так оне там по вечерам из обрезов шмаляют и что с войны осталось.
"Так, картина знакомая, только это было на Новом Городке. А по ночам постреливали до середины семидесятых. Но у нас позже взялись."
В старой поликлинике вход был не с Куйбышева, а сбоку, и в вестибюле толпился народ возраста в основном не пенсионного. Медичка в регистратуре ворчала, выписывая справку.
— Кать, ну когда к нам перестанут на профосмотр гонять? У них же в новом инженерном поликлиника на первом этаже. Там бы сразу и смотрели.
— Подождите... — сказала полненькая Катя, и подошла к окошку, уминая на ходу тульский пряник, — ему же в инженерной можно. Письмо Минздрава, ну, после той статье в "Крокодиле"...
— А они знают? Вот сейчас товарищ пойдет, а они завернут обратно, потому что у них нашей справки нет.
— Погодь, я им звякну.
Катя отложила пряник и взялась за трубку пузатого бюрократического телефона с белыми буквами на черном диске, путаясь в проводе, который еще не был витым, а свисал со стола причудливыми петлями.
— Маргарита Степановна! Это из первой районной. Вы осмотр при приеме на работу проводите? Ну как же?.. А письмо от двенадцатого? Нет, ну вы посмотрите. У нас... Я говорю, у нас больных... Новое здание построят в девятой пятилетке, как бээмзевскую сдадут! Да, вот это, за подписью... Ну я его к вам тогда... Гражданин! — крикнула она, уже оторвавшись от трубки, — идите на третьи проходные, в инженерном корпусе на первом этаже. Там вообще почти никого.
Выходя, Виктор заметил, что в вестибюле стояли два газетных автомата — серые шкафы с окошком наверху и надписью "Союзпечать" на железной груди, в одном были "Известия", а в другом — "Брянский рабочий". Порывшись в мелочи, Виктор обнаружил трехгривенный: похоже, эту монету здесь специально для автоматов и ввели. Виктор кинул ее в чрево автомата "Известий" и нажал рычаг; автомат щелкнул, и из щели под стеклянным окном выскочил угол номера.
"Пока буду проходить, почитаем" — подумал он, сворачивая газету и пряча в карман куртки.
Инженерная поликлиника порадовала его чистотой и безлюдьем: на прием в этот ранний час пришли только пара женщин с ОРЗ, одна закрывала бюллетень, другая открывала. У терапевта Виктор успел мельком заглянуть в печатный орган.
В глаза ему бросился заголовок во всю первую полосу, кричащий жирными прописными буквами:
"ЛУННАЯ ПРОГРАММА США ЗАКРЫТА"
Виктор впился в текст передовицы.
"На вчерашней пресс-конференции президент США Джон Кеннеди заявил журналистам, что он прекращает выполнение разрекламированной программы "Аполлон", предусматривающей посадку на поверхность Луны аппарата с человеком на борту. "Америка не может тратить миллиарды долларов лишь для того, чтобы показать миру, что Америка может их тратить", сказал он. Как стало ясно из дальнейшей речи президента, выделенные средства и созданные ракеты "Сатурн" решено использовать для создания и вывода на орбиту сверхтяжелых космических станций, на которых будет размещено шпионское оборудование и оружие для уничтожения спутников противника. "Это решение президента еще раз доказывает, что американское правительство готово принести развитие человечества в жертву аппетитам военно-промышленного комплекса" — так прокомментировал решение Джона Кеннеди президент Академии Наук СССР Мстислав Федорович Келдыш..."
Этого еще не хватало, подумал Виктор. Звездные войны в этой реальности начинаются на десять лет раньше.
Дальше было не так интересно. Первая полоса вещала об успехах электрификации и газификации, путях научно-технического прогресса, и только сбоку, словно в траурной рамке, "Международные комментарии" осуждали действия лидера АФТ-КПП Джорджа Мини, выступившего за дальнейшую эскалацию войны в Индокитае и жесткую позицию по отношению к "советско-китайскому блоку". На одном из снимков передовицы Виктор заметил знакомое квадратное лицо, которое он видел на портрете в линейном отделении; подпись мелким шрифтом гласила: "Первый Секретарь ЦК КПСС Ф.Р. Козлов на укладке первого кубометра бетона в основание Кольской АЭС".
"Фрол Козлов!" — в мозгу Виктора моментально всплыла фраза партийного босса Гриднева из романовского СССР-98:
"Культ личности Козлова после 22-го Съезда и ограниченный конфликт с США в шестьдесят шестом из-за Тайваня. Так что вы уж поосторожнее с историей..."
Правда, на культ личности снимок явно не тянул (хотя кто знает, каким должен быть культ личности в шестьдесят восьмом?), да и про войнушку с США Виктор пока тоже ничего не слышал, хотя, может быть, просто повода не было. Самое главное, что Козлов, как и Кеннеди, тоже был жив. А Виктор, наведя справки после возвращения в Интернете, точно знал, что Козлов Фрол Романович скончался в 1965 году и вроде как от инсульта из-за атеросклероза. Известно, что Козлов считался возможным преемником Хрущева. В остальном мнения современников расходились, одни считали Фрола Романовича грамотным организатором, другие называли неумным и нечистоплотным карьеристом. Хотя Виктор уже убедился, что оценки современников в зависимости от личных отношений с историческим персонажем могут меняться до прямо противоположных.
— Скажите, а прививки какие вы делали?
— Да все, какие надо, я еще с советских... эээ... со сталинских времен их аккуратно делаю.
Врачиха, улыбчивая темная шатенка с начесом под белой шапочкой, покачала головой.
— Справки нет... Ладно, по возрасту, если жили в городе, вам должны были сделать, никуда бы вы не делись. От гриппа в этом сезоне иммунизировались?
— Совсем недавно, в этой... как ее... в поликлинике, в общем.
— Покажите... Есть покраснение, это нормально... Температура, недомогание было?
— Немного. Но уже прошло!
— Нормально. Можете одеваться...
Остальные кабинеты Виктор проскочил быстро.
"Надо срочно вражий голос слушать", подумал он, проходя по стекляшке вестибюля НТП, "те всякие сплетни вытащат. Если их Козлов сильно бесит, значит — наш человек. А так вроде в Союзе жить можно, народ о машинах мечтает, и жилье хоть маленькое, а по карману".
Почему ему пришли в голову "Культтовары", он так и не понял. В его реальности в эти годы приемник можно было купить в универмаге, появился и магазин радиотоваров, под двусмысленным названием "Огонек"; то ли это было первым, что пришло в голову, то ли потому, что секция радио должна быть там наверняка.
На улице дул ветер, подсушивая вчерашние лужи на потрескавшемся асфальте; серая пелена облаков тянулась где-то в вышине над потемневшими скелетами деревьев.
— Скажите, а на каком доехать до "Культтоваров"?
Молодая женщина в светлом платке посмотрела на него с любопытством, как на приезжего.
— А до него дойти можно. Он на Комсомольской. Пройдете два квартала, у роддома свернете, ну, там еще железная арка будет, и напротив музыкалки как раз он. Музыкалка такая старинная, как теремок, это вот сразу за памятником Камозину, это летчик такой, он на Больничной живет...
— Спасибо. Исчерпывающе.
— Что вы говорите?
— Спасибо! Я понял, где это!
9. "Я снова в СССР!"
Магазин оказался на старом месте, в довоенном зеленом доме с черным цоколем, отделанным под руст. Прямо от входа, за колоннами был отдел игрушек, где на полках дремали забавы его детства — голубой заводной робот, желтый танк на батарейке, который мог объезжать стулья без всякой электроники, конструктор, похожий на "Лего", но с круглыми детальками... Виктор вдруг почувствовал, что он хочет купить сборную модельку МиГ-17 — всего за семнадцать здешних рублей! — склеить ее, выкрасить, наклеить кальки и поставить на полку над кроватью. Избегая соблазна, он рванулся вправо, и интуиция его не обманула: перед ним оказался радиоотдел. Трехэтажные стеллажи во всю стену были заставлены полированными ящиками: квадратные — телевизоры, длинные и низкие — радиолы.
— Чего хотите выбрать? — пижонистый продавец с усиками по виду лет тридцати явно хотел перевыполнить план и не отпускать покупателя. — Новинки третьего квартала — цветной телевизор "Лазурит-2", микротелевизор "Парус", стереорадиола "Юрмала" со светомузыкой...
Виктор внезапно узнал этого продавца. Это он, в двубортном костюме и с голливудской улыбкой, во второй реальности пятьдесят восьмого года показывал ему телевизоры в здешнем универмаге. Продавец не погиб в войну и пришел в "Культтовары", потому что нового двухэтажного универмага здесь не построили. Все равно приятно.
Старый знакомый воспринял замешательство Виктора по-своему и перешел к агрессивному маркетингу.
— Похоже, вы часто бываете в поездках, — предположил продавец. — В таком случае вам просто не обойтись без этого...
Изящным жестом фокусника он продемонстрировал Виктору нечто, очень похожее на айфон в кожаном футляре.
— А что это?
— Это айфон, — произнес продавец с таким видом, будто всю жизнь провел в билайновском салоне. — А это зарядка к нему.
— Это айфон? Настоящий? — Виктору показалось, что он еще спит в экономе.
— Настоящий. К юбилею Советской власти выпущен. "Фон" — это с греческого звук, а приставка "ай" — святой, это в честь Ай-Петри, или горы Святого Петра, потому что выпускает Симферопольский завод телевизоров, Симферополь в Крыму, а Ай-Петри — это у них символ края, который не только является всесоюзной...
