Свет во тьме

— Вы знаете. — хмуро выдал он, глядя на нас исподлобья.

Я пожала плечами и согласно кивнула. Конечно, мы знаем! И даже больше, чем малой думает. И что с того?

— Это очевидно.

— Кто вы?

Тихий смех Ивы заставил паренька напрячься, но, к его чести, к оружию малой не потянулся.

— Разве это важно, Ниши? — спросила я. — Какая разница, кто мы и как попали в гантз? Мы уже здесь, и не сможем его покинуть. — я поморщилась. — Никто по-настоящему не покидает Гантз. Никогда. Даже если выбирает нужную строчку в меню: он просто теряет память.

От такого поворота Ниши растерялся.

— Как? Но... Там же...

— Ниши. — я вздохнула. — Мы то, что мы о себе помним. Потеряешь память, и ты потеряешь часть себя. Навсегда. Но не полностью. Проблески сумбурных воспоминаний останутся, как и чувство потери. И ты даже не будешь знать, что ты утратил. Скажи, разве оно того стоит?

— Возможность выйти из Гантза и вернуться к нормальной жизни? — хмуро уточнил малец.

— А ты уверен, что ты ВЫЙДЕШЬ из Гантза? Оставшись в его базе? — мягко спросила я. — Уверен, что больше никогда не будешь возвращен в эту игру? Потерявшим память и навыки? М?

— Это возможно?

Я кивнула.

— Прецеденты были. И память к ним не возвращалась. В лучшем случае — бессистемные воспоминания.

Черные глаза Ниши широко распахнулись, пальцы судорожно сжались, губы задрожали. Я только что разрушила его мечту на свободу. Жаль мальчишку, но такие иллюзии надо разрушать сразу. Не в той мы ситуации, чтобы тешить себя ими.

Из Гантза, как показал пример Изуми и других возвращенных или воскрешенных бойцов, не выйти. Боец всегда может быть возвращен в игру. Стоит только погибнуть, и все... все с начала. Без навыков, без знаний, без понимания происходящего, с раздерганными чувствами, с проблемками воспоминаний и, в итоге, с осознанием допущенной непоправимой ошибки.

— Но ведь можно воскресить погибшего? — тихо, с отчаянной надежной в ломком голосе спросил подросток, стискивая в руках оружие.

— Можно. Любого, кто есть в базе данных Гантза, и не важно, когда он погиб. — поморщившись, добавила: — Или даже если он НЕ погиб.

Ниши удивленно заморгал, сощурился.

— Даже если не погиб?

— Ага. Будут две штуки бегать. — флегматично произнесла я, припомнив Рейку и второго Кея. — Такое тоже было.

Малой переварил сказанное, подозрительно шмыгнул, насупился.

— Что вы от меня хотите?

— Да, в общем-то, ничего. — честно ответила я. — Так, пару ответов.

— На какие вопросы? — подозрительно спросил мальчишка.

— Сколько ты в Гантзе, сколько балов накопил и что ты надеешься за них получить. — честно ответила я. — Но это не к спеху. Подумай. После миссии, если захочешь, ответишь.

— А если не захочу?

Я пожала плечами.

— Нет так нет. — глянула на Иву. — Ты как хочешь, а мы пойдем, понаблюдаем за этим стадом.

Ниши поморщился.

— Я с вами.

Я приглашающе махнула рукой, и мы, вчетвером, пошли вниз по улице.

Ниши нам нужен.

* * *

Седовласый мужчина в больничной пижаме медленно шел вдоль дороги, высматривая попутку, но все попытки остановить проезжающие мимо машины ни к чему не приводили: обычные, частные машины, такси... разницы никакой. Водители словно не замечали его, проносясь мимо.

— Эй! — мужчина отчаянно махал рукой, но такси пронеслось, даже не сбавив скорость. — Черт! Хоть бы один остановился.

Поежившись на довольно прохладном ветерке, дующем с залива, мужчина побрел дальше, бурча под нос:

— Проклятье! — тяжелый вздох. — Ну и ладно. Я просто дойду пешком до остановки. Уж там-то меня кто-нибудь подберет.

Острая боль вынудила его резко остановиться.

— Ох... — мужчина поднял ногу.

В стопу впился осколок стекла, глубоко войдя в плоть у самой пятки.

— Ауу... как больно!

Осторожно вытащив осколок, он отбросил его в сторону, и продолжил путь, не обращая внимания на нарастающий звон в голове, приговаривая:

— Я жив! Я все еще жив! Я чувствую боль, у меня идет кровь... — он охнул, неудачно наступив на раненную ногу. — Я должен был умереть от рака... — тихий смешок. — Вот все удивятся... Особенно дети... Сани... Сина...

Звон усилился, превратившись в высокочастотный гул. Мужчина потряс головой. Гул не прервался.

— Что за звук?

Подождал, оглядываясь.

— Телефон? — нахмурился, похлопал по карманам. — Но у меня нет с собой сотового!

Мужчина продолжил путь, посмеиваясь над собой и своими страхами. Предупреждение девчонки давно вылетело из головы... но звонкий гул все нарастал и нарастал, доставляя ощутимые неудобства.

— Звук становится громче... — пробормотал он. — Ладно, не важно.

Пожилой политик обхватил голову руками, но шаг не сбавил. А звон все нарастал, отдаваясь болью в голове.

— Да хватит гудеть! — вспылил он. — Голова болит!

Утер рукавом текущий по лицу пот.

— Телешоу...

Гул достиг своего апогея и резко прервался.

— Какая глупость...

Практически беззвучный хлопок взрыва, голова пожилого политика, погибшего этим вечером от рака в городской больнице, разлетелась на куски, а тело, покачнувшись, завалилось на бок и грузно рухнуло на тротуар, заливая асфальт кровью.

* * *

Вот урод! Скотина блондинистая! Дерево долбанное! Он мне еще и угрожает! Что я сделаю? Пристрелю мудака при возможности! Нахрен мне такие кадры в отряде! Чтобы он мне авторитет подрывал и вот такое выкидывал? Пидор, хренов! Леголас недоделанный!

Я шел по улице и плевался ядом, матеря белобрысого мудилу. Тяжелая винтовка в руках немного успокаивала, но, мать их, патлатый реально стёмный тип! А я — в тушке малолетнего задохлика! Кей, козлина, неужели так сложно было за собой смотреть и хоть немного мышцы поднабрать? Эх... Где мои метр девяносто и сто кило чистого мускульного веса? Да, костюм меня усилит, но ведь и на этой патластой скотине тоже броня надета! И эта сволочь умеет ей пользоваться! В отличие от меня.

Я сплюнул под ноги, заворачивая за угол.

Надо как-то решить проблему этой троицы. Надеюсь, пришельцы грохнут их, как и птичник — Ниши. Например, в том храме. Если Каннон их угробит, я ей даже спасибо скажу, суке многорукой!

Эти трое точно знают, что тут происходит! Эльф о пришельцах знает, обвесом пользоваться тоже умеет, вон как живо броньку на себя натянул. Надо увидеть его в бою, чтобы я четко представлял, какой он боец. Еще не хватало сдохнуть по-глупому, недооценив эту сволочь!

— Отлично! Ты мой!

От радостного голоса Блонди я чуть не споткнулся: сам не заметил, как прошел второй поворот улицы. Костюм ощутимо усиливал: я почти догнал эту толпу идиотов, завернув за угол с небольшим отрывом.

Мелкий уродец стоял, прижавшись к стене, напротив него — Блонди с винтовкой, Остальные, сопя и пыхтя, подтягивались к пацану.

— Я отдам вам зеленый лук! — Луковица протянул зажатый в руке лук. — Я отдам вам зеленый лук!!!

Блонди вскинул винтовку, пробурчал:

— Да засунь его себе в...

Винтовка в его руках неожиданно перешла в боевое положение, загудела и выстрелила. Блонди тряхнуло отдачей. Я остановился, не приближаясь. Скоро тут будет настоящая кровавая баня, а под раздачу попасть что-то не слишком хочется.

Луковичка сжался, закрыл голову руками, но результатов выстрела пока не было. И не будет еще секунд... шесть. Вроде как там десятисекундная задержка между выстрелом и взрывом.

Стена возле вонючки чуть промялась.

Э? И все?

Блонди опустил оружие, досадливо цыкнул.

— Да что с этой фигней? — он осмотрел винтовку, скривился. — Похоже, что она слабовата.

Вонючка, пользуясь случаем, дал деру. Придурок опустил оружие.

— Эй! Подожди!

И побежал за сопляком.

И тут оно рвануло! Я ждал взрыва, но, мать его, не ТАКОГО!!! Рвануло так, что пробегающего мимо Блонди отшвырнуло на пару метров, каменные осколки разлетелись во все стороны, заставив подбежавших гопников пригнуться. Вонючка скрутился, прикрыв голову руками.

Пока белобрысый вставал, подтянулись остальные и обступили вонючку. Луковица тоже зашевелился...

— Я отдам вам лук!

Похотливый козел с размаху пнул пришельца по лицу, откидывая к стене, якудза наставили на сопляка пистолеты, уже готовые к стрельбе.

— Эй, и как стрелять из этой штуки? — второй якудза бесполезно жал на спуск.

Идиот!

— Тут два курка. — Училка покрутил пистолет. — Я смог выстрелить, когда нажал оба курка одновременно.

Хоть до кого-то дошло! А то, что это не курок, а спусковой крючок, Училка, видать, не знает.

Раздался топот, мимо меня пронесся Като, увидел эту толпу, зажавшую Луковицу у стены, резко затормозил. Я выглянул за угол. Малышка-Кей еще у поворота, идет с этими тремя, кутаясь в пиджак Като. Идут не спеша, как на прогулке, мать их! Будут тут через пару минут. Как раз к самому трешу успеют. Ниши, как обычно, неизвестно где.

Като тяжело дышал, стиснув кулаки. Луковица ныл, пуская пар из ушей. Гопники обсуждали воню...

— Ах ты тварь! — заорал якудза в фиолетовом свитере, отшатываясь от пришельца. — Да у него острые когти!

Э? Что? А... Ну да, точно! У Луковицы же когти выдвижные, как у Фредди Крюгера! И он только что... разодрал ляжку похотливому мудаку!

На сопляка наставили пушки, оружие засветилось...

— Стреляй!

Свист выстрелов...

Началось!

— Остановитесь!!! — заорал Като.

Поздняк метаться, моралист. Уже все, выстрелили! Пацану хана, даже если он пока еще целый! Сраная задержка...

Подходить близко не хотелось. Мм-мать, да мне вообще тут находиться не хочется! Черт! А надо! Надо привыкать! Потом уже возможности не будет.

Подошел ближе, так, чтобы видеть. Но не ближе. Нахрен-нахрен! Я...

Рука вонючки взорвалась с громким хлюпаньем, обрызгав гопников зеленой кровью. Сопляк заорал от боли, упал на асфальт, забился, воя и крича. Из плеча торчал осколок кости с ошметками мяса...

Вот же... Вот же... м-ммать! Да это же...

Мелкий, поскуливая и плача, пополз к оторванной руке, схватил этот сраный лук, с трудом встал, протягивая лук этим козлам.

— Я дам вам зеленый лук! — всхлип. — Я дам вам зеленый лук! — хныканье. — Я дам вам зеленый лук!!!

Все замерли, таращась на пацана... Что, дошло до вас, что тут происходит? А вы реально верили, что это — сраное телешоу?

И тут прошла задержка остальных выстрелов! Вторая рука, которой малец протягивал лук, вспухла и лопнула. Сразу за ней — ноги! Луковица заорал, упал на землю...

Я не выдержал и отвернулся. Твою ж бога душу мать! В реале это все куда отвратительнее, чем на экране и в манге!

— Да... Вы... Да что с вами, люди? — тихий голос Като заставил меня резко повернуться обратно. — Что же вы творите?!!

Подошли эти трое и Кей. Малышка завернула за угол, увидела, что там творится, замерла, прикрыв рот рукой.

Като подошел к этим гопника.

— Поверить не могу... Поверить не могу, что вы это сделали!!!

Люди молчали, отводя взгляды. Якудза набычились, но тоже молчали.

— Надо вызвать скорую... Его еще можно спасти!

Якудза в фиолетовом свитере сплюнул.

— Что, пацан, есть проблемы?

Малой заскулил. Тихо, жалобно, плаксиво... И тут его голова с громким хлюпом взорвалась, разбрызгивая мозги по стене и этим мудакам!

Малышка неожиданно вцепилась мне в плечо рукой, его согнуло, и она... вырвала мне под ноги. Вот... черт! А!!! Хрен с тобой! Ты смазливая, тебе можно! Черт! Черт! Я едва сам сдержал рвоту, до того все это было мерзким!

— Да разве так можно?

М-м-мать...

* * *

Второй раз я это вижу, и во второй раз это еще отвратительнее, чем впервые. Сейчас, когда я ЗНАЮ, что должно произойти, и... ничего не сделала, чтобы это предотвратить. Мальчонку жаль. Жуткая смерть... Сперва загнали как животное, а потом — расстреляли, разорвали на куски молекулярным деструктором. Ребенка. Который им НИЧЕГО не сделал. Который их умолял о пощаде.

Ива молчал, бесстрастно глядя перед собой. Знакомый взгляд. Так же он смотрел на взрыв пространственной колонны, уничтоживший свертку пространства с жилым городом и погубивший весь его народ.

— Да разве так можно? — тихий голос Като разбил тягучую тишину.

Ледяные глаза сощурились, пальцы, сжавшиеся на рукояти клинка, расслабились.

— Да... Да он не человек! — захлебываясь словами, затараторил светловолосый пацан. — Да! Точно! Он — не человек! Сканер в пушке показывал, что скелет был совсем не человеческим!

Якудза фыркнул.

— Да кого это ебет!?

Като дрогнул.

— Телешоу? Все еще думаете, что это — телешоу? — заорал он, стискивая кулаки.

Люди переглянулись.

— Да, отличные спецэффекты в этом шоу. — ответил учитель, снимая очки и протирая их платком.

О да... Отличные... Полный реализм!

— А с чего вы взяли, что мы на телевидении? — вкрадчиво, подрагивающим голосом спросил Като. — Может тебе потрогать тело и убедиться, настоящий это труп или спецэффекты? — прорычал он.

Учитель убрал платок в карман.

— А? Ну да, конечно.

Мужчина присел возле тела, поднял ошметок плоти... У меня прекрасное зрение, и я отлично видела, как неверяще распахиваются глаза, вытягивается лицо, проступает осознание сотворенного, и человека, выронившего кровоточащий ошметок, сгибает в рвоте.

Что, неужели дошло, что они на самом деле убили ребенка? Да о чем я? Дошло, конечно, но вот принять и поверить в произошедшее не могут и не хотят, отмахиваясь, придумывая оправдания. Единственный, кто отнесся к ребенку по-человечески — это Като. Сейчас я не вижу его лицо, мы стоим со спины, но я знаю... я помню: сейчас он плачет.

— Я ведь мог спасти его!!! — едва слышный, сбивчивый крик шепотом. — Ну почему... почему я не смог?!!

Не все пришельцы — безобидны. Не все невинны, как этот ребенок. Среди них есть и настоящие монстры, убивающие людей и питающиеся ими. Но их не так много. Большинство чужаков безобидны, эмигранты, живущие на чужой планете, пережившие гибель родных миров, выгоревших в пламени войны на уничтожение.

Но кого это волнует?

— Да заткнись уже, чего ты плачешь? — резко, зло буркнул безымянный парень. — Это же не человек!!! Я... — он запнулся, сглотнул. — Я видел его внутренности в рентген-сканере оружия.

— Да кого ебет, человек, не человек. — рыкнул якудза.

— Чё теперь с телом делать будем? — второй более практичен. — Это вообще реальный трупак?

Мужик в свитере наклонился, поднял тело за шиворот.

— Ну-ка, глянем...

Тело судорожно дернулось.

— Ух ты, да оно еще дергается!

Пацана стошнило, один из якудза отшатнулся.

— Да перестань уже!

Учителя трясло крупной дрожью.

— Но это же шоу, просто очень реалистичное телешоу...

Ничтожество. Все пытается придумать себе оправдание.

Мерзость. Сколько видела подобное, а все равно отвратительно. Как загонять ребенка всей толпой, так пожалуйста, а вот как приходит осознание сделанного, так нет же, это не мы, мы не виноваты, мы не хотели, и все в том же духе.

— Я, кажется, понял!! — учитель приободрился и затараторил: — Это тест! Тест Эйхмана! Точно! Тест Эйхмана! — облегчение в голосе вызывало желание размазать эту тварь дрожащую по бетонной стене. — Я читал о таком!