Ар Мегиддо 1. Река вечности

— Видать, хорошо прослабило, — ответил Теримах.

— Непонятная у него болезнь! — хохотнул один из щитоносцев, — не понятно, вставать уже или ещё посидеть!

Остальные прыснули.

Дорога прыгала вверх-вниз, взбираясь на бугры и ныряя в низины. Лес начал редеть. Вскоре голова колонны выползла на обширное открытое пространство, стадий десять в поперечнике. То тут, то там торчали из земли обугленные, почти лишённые сучьев стволы.

— Пожар был, — сказал Птолемей.

— Лет пять назад, — согласно кивнул Александр, — смотри.

Царь указал на островки молодой поросли, где тянулись к солнцу пушистые сосенки, набирающие силу на золе погибших деревьев.

— Что-то чисто тут. Горелого дерева мало.

— Наверное, местные жители все давно прибрали, — предположил Александр, — не пропадать же добру.

Царь повернулся к Эфраиму:

— Это место тоже не помнишь?

Иудей подавлено мотнул головой.

К голове колонны летел всадник, один из гетайров дозора Клита.

— Царь! Войско! Чужое!

Глаза Александра превратились в узкие щёлки.

— Персы? Или "пурпурные"?

Всё-таки устроили засаду.

— Ни на тех, ни на других не похожи! — крикнул дозорный.

Птолемей удивлённо заломил бровь, но Александр не колебался ни секунды.

— Щитоносцам развернуть фалангу! Гелланик, быстрее из леса выбирайся! Агриане — на левый фланг! Букефала мне!

— Слушаюсь! — Бергей, заместитель Аттала, поставленный царём во главе фракийцев, бросился к своим людям.

К царю подвели широколобого вороного жеребца, царь легко взлетел ему на спину, ласково потрепал по шее.

— Лагид, — повернулся Александр к Птолемею, — мы с тобой на правом крыле.

— А левое ты не усилишь конницей? Ненадёжны агриане, могут дрогнуть.

— Я знаю. Но у нас мало конницы, чтобы её распылять. Получится удар растопыренными пальцами. Нет, все "друзья" на правое крыло!

Прискакал Клит.

— Что там? — спросил царь, — что за враг?

— Не понял. Не персы и не "пурпурные", это точно. Похожи на египтян. Вроде тех, что мы разогнали при Иссе, воинов покойного Сабака. Только те были легковооружёнными[27]. А эти в броне. Много колесниц.

[27] Клит ошибается. Египтяне не служили в сухопутных армиях Ахеменидов, только во флоте. При Иссе отряд сатрапа Сабака состоял из ливийцев, а не египтян. Впрочем, для того, кто и тех и других видел в первый раз, не мудрено ошибиться.

— Колесниц?

— Да. Конницы вообще не видел. Только пешие и колесницы.

— Значит все же засада. Специально нас тут поджидали, на открытом месте, чтобы колесницам было, где раскатиться.

— Да нет, не похоже на засаду, — возразил Клит, — не напали сразу. Стоят и ждут чего-то.

— Чего? — спросил Птолемей.

— Не знаю.

Впрочем, гадать долго не пришлось. Македоняне, пробившись, сквозь сосновый молодняк, и выстраивая фалангу на открытом месте, откуда хорошо просматривалась кромка дальнего леса, уже отчётливо видели построившееся на удалении в полдюжины стадий чужое войско. Оно действительно не двигалось с места.

Протяжно пропела труба. Потом ещё раз и ещё. От сверкающих начищенной бронзой рядов противника отделилась пара колесниц и неспешно покатилась в сторону македонян.

— Говорить хотят, — сказал Александр, рассматривавший чужаков из-под ладони, козырьком приложенной к глазам, — поговорим. Лагид, ты со мной. Ещё троих возьми. И Эфраима. Подведите ему лошадь. Клит, останешься.

Царь не сильно толкнул пятками Букефала в бока. Верный конь, гордо вышагивая, двинулся вперёд. Лагид, трое гетайров и переводчик последовали за Александром.

* * *

Он говорил на языке, очень похожем на язык акайвашта, но совсем ином. Тем не менее, понять его было можно, через слово догадываясь, как ты понимаешь торговца хабиру или те-неху, едва говорящих на языке Священной Земли. Какой только речи не услышишь на большом рынке Уасита[28], и все друг друга как-то понимают, хотя и нещадно коверкают слова. Ещё через четверть часа Ранефер знал уже многое.

[28] Уасит, он же Луксор, он же Карнак. Столица Египта в описываемое время. Более известно греческое название: Стовратные Фивы.

Воина звали Тидей из Милета, а Милетом акайвашта всегда именовали Милованду. После чаши финикового вина, Тидей разговорился.

Оказывается, Милованду захватили какие-то неведомые Ипи персы. Может хатти? Они не первый раз берут этот город. Но градоправитель из земель севернее акайвашта, и западнее немного, по имени А-Ле-Сан-Ра, оказался великим воином и освободил Милованду. Тогда Тидей и примкнул к его воинству, а воином он был с отрочества, и неплохим. Через слово следовали жалобы на то, что приставлять к глотке меч, зажимать рот, а затем оглушать рукоятью, когда человек сидит, избавляя чрево от вчерашней телятины, к тому же втроём на одного — недостойно. Не дали ему, видите ли, показать себя в бою. Ипи, еле понимавший одно слово из трёх, несколько раз осаживал словесный понос пленника, пытаясь выловить важное в его рассказе.

— Пасиреу А-Ле-Сан-Ра... Так? Алесан-Ра?

— Басилевс Александрос, — повторил Тидей.

— Алесанрас, — проговорил Ипи, и кивнул пленнику, — продолжай, эйта.

Он немало удивился тому, что чужаки зовут своего полководца градоправителем, однако сейчас не до выяснения столь ничтожных деталей[29].

[29] Слово "басилевс" ("царь") в описываемое время в Микенской Греции применялось именно по отношению к градоправителю или вельможе, примерно соответствующему средневековому графу, тогда как царя именовали "ванактом" (ванака).

Далее этот полководец прошёл через все земли Хатти по побережью, освобождая города, почему-то принадлежащие акайвашта — это никак не умещалось в разуме Верховного Хранителя. Откуда в земле Хатти их города?

Но более всего Ипи удивили слова пленника о том, что Айкюптос тоже захвачен персами. Священную Землю этот акайвашта звал Айкюптосом, точно так же, как те пираты, которых Ипи встречал прежде. Ну, разве что чуть-чуть отличалось произношение.

Ранефер вздохнул, присел на площадку колесницы и выпил половину своей поясной фляги с финиковым вином. Нефер-Неферу свидетельница, чужак говорит как безумный, но ведь очевидно, что не лжёт... Такую невероятную ложь попробуй-ка измысли... Может, предложить ему выпить ещё вина, добавив корня возлюбленных? Не стоит. Ипи умел отличать правду от лжи, и даже полуправды. А бред от зелья только пошатнёт веру в его слова.

То, что полководец Алесанрас идёт брать Тир, Ипи, мягко говоря, встревожило. Тисури (что такое "Тир" он понял сразу) верен Двойной Короне, с тех пор, как был покорён Ранефером семь разливов назад, после битвы на водах со всеми ладьями "пурпурных" и их многочисленных наёмников. Когда он лично на борту "Себек-Сенеба" предавал огню стрелами тяжёлого осадного лука боевые ладьи Фенех...

А теперь Ипи — соправитель Тисури. Выходит, этот "великий воин" Алесанрас идёт войной на Священную Землю? Правда, похоже, он и сам не предполагает сего. Ипи даже пробрал смешок. Похоже, чужаки вообще не ведают, где оказались, но не из подземного мира же они явились? Осаждать Тисури несколько месяцев? Ничего не знать о войне Та-Кем с Нахарином, и его союзниками, подготовка к которой началась ещё при жизни Самозванки, да будет имя её проклято. У Ранефера глаза и уши повсюду, но даже имени этого полководца, который несколько месяцев бродит по землям Яхмада и Фенех, да прошёл через все земли Хатти, Ипи не слышал. И главное, никто из союзников и врагов Священной Земли — тоже не ведает его...

Интересно, согласится ли этот Алесанрас служить Двойной Короне за два десятка хека[30] золота? Сразиться никогда не поздно, а пока стоит поговорить. Или же лучше не обнаруживать себя, а предупредить царя Града на Острове? Тяжёлое решение. И действовать надо быстро.

[30] 25,5 килограммов, что практически равняется греческому таланту (26 килограммов).

— Эти акайвашта скоро достигнут Пепельной Пустоши, отходим туда. Надо прибыть раньше, чем доберутся они!

Скрытно занять северную оконечность обширной пустоши, созданной давним лесным пожаром, отряд Ранефера не успел. Всё-таки подставились замыкающие хевити Хранителей конному дозору акайвашта. Ни те, ни другие не стали стрелять, оба отряда немедленно поспешили к основным своим силам. Сомнения Ранефера разрешились сами собой. Придётся говорить. А для этого нужно показать свою силу.

Воинство Священной Земли выходило степенно, дабы не провоцировать чужаков на безоглядную драку с неопределённым исходом. Хранители шли в пешем строю спокойно и торжественно, как на параде в Уасите, рассматривая разворачивающийся копейный строй акайвашта. Ипи ещё издали отметил, что тот и вправду хорош. Воины Ранефера остановились в паре тысяч шагов от незнакомцев.

— Анхнасир, прикажи подвести ещё одну хевити, да закрепи на ней знамя. На вторую посади нашего любителя телятины, дав ему облачиться в эту тряпку с пластинками, вернув щит, ну, то, что от него осталось, и копьё. Меч пусть останется у Хранителя, и да будет так!

— Ты задумал переговоры, достойнейший?

Тутимосе, силы которого также скрытно приближались к Пустоши, смотрел за приготовлениями Аменемхеба. фараон приказал не начинать битвы с незнакомцами, но быть готовым к ней. Вдруг раздался серебряный голос труб Ранефера — песнь посланника. Ипи решил говорить с незнакомцами. Теперь надо ждать. Если песнь посланника сменится песнью оружия, воинство Та-Кем придёт на выручку Верховному Хранителю.

Колесничие держали луки за спиною — изготовить никогда не поздно, но следовало показать, что они не враги незнакомцам. От воинства неведомых акайвашта отделились несколько — пять или шесть, издали не скажешь точнее, всадников. Только глупец не понял бы, что степенный выезд пары колесниц, после, пусть незнакомого, пения труб — приглашение к переговорам. И оно было принято.

3

Цена слова

Всадники и колесницы сближались. Ипи сразу же выделил военачальника чужаков. Тот ехал на мощном вороном жеребце, укрытом леопардовой шкурой, прорезанной вдоль и надетой через голову коня таким образом, что на груди его скалилась кошачья морда. Ранефера удивило отсутствие у коня бронзового налобника и нагрудника. Ничего подобного не наблюдалось и у сопровождавших полководца всадников. Какая беспечность!

Доспехи военачальника подчеркнули предположение Ипи о том, что он видит воинов какой-то весьма небогатой страны. Чужаки одеты в бледно-пурпурные длиннорукавные рубахи непривычного вида. Торс у каждого защищён коротким панцирем, кожаным или полотняным, не разобрать издали, снабжённым множеством разрезов на бёдрах и широкими оплечьями. Понятно, что кожа (или всё-таки лен?), как и у воинов Та-Кем служит лишь основой для бронзовых пластин. Удивительно другое: число этих чешуек. Их совсем мало, они прикрывают только живот. На груди одного из воинов укреплена большая прямоугольная пластина с золотым солнечным ликом в центре. Похоже, это и есть вождь чужаков. Чешуйки на животе у него тускло поблёскивали серым. Железо? У остальных воинов явно бронза.

На голове у военачальника необычной формы шлем. Серебрёный, сверкающий, откованный в форме львиной головы с высоким красным гребнем. Крашенный конский волос? У сопровождающих шлемы проще. Бронзовые колпаки с причудливо изогнутыми полями.

Из вооружения предводителя странных акайвашта Ипи разглядел только меч, небольшой, широкий, судя по богато отделанным серебром и золотом ножнам. Державшиеся чуть позади воины вооружены копьями. И все. Ни щитов, ни луков. Голоногие всадники, на что им надеяться в схватке с бронзовокожими Хранителями? Впрочем, акайвашта, действительно, всегда были очень бедны, что и гнало их тысячами искать удачи за пределами своей полунищей родины. Их железо, скорее всего, взято с меча у хатти.

Ипи все больше склонялся к тому, что излишне преувеличенно воспринял слова пленного. Пожалуй, понимать их следовало иначе: отряд акайвашта молодецким налётом прошёл по стране хатти, пограбил, возможно взял несколько городов (ту же Милованду), завернул на юг, где случайно столкнулся с собирающимся воинством "тридцати трёх царей". Тут вождь Алесанрас соблазнился речами кого-нибудь из них, не иначе как посуливших долю в добыче после того, как войско Та-Кем будет разбито и цари двинутся разорять окрестности Джару. Однако акайвашта пошли к Мегиддо отдельно от основных сил царей-союзников, заблудились, к битве не поспели и теперь вот, возможно встретив кого-то из отступающих, тоже решили не искушать далее судьбу и возвратиться на север. Идут в Тисури. А куда им ещё идти, как не к морю? Ипи вообще впервые видел, чтобы воинство этого народа так далеко забиралось вглубь суши.

Пленник не подтверждал, что акайвашта поступили на службу врагам Та-Кем. Впрочем, это ничего не означало. Он мог не понять вопроса или Ипи неверно разобрал ответ.

Необъяснимым оставалось наличие большого числа конников. Да и странный язык Тидея. Какое-то новое племя выползло под лучи Ра, удалившись от отеческих очагов? И сразу грабить. Презренные пираты...

Посмотреть бы эту конницу в деле. Если эти новые акайвашта действительно хорошие наездники, то могли бы стать ценнейшим приобретением Двойной Короны. Вот только посмотреть в деле — значит сразиться, а как раз этого надо бы избежать.

— Точно не "пурпурные", — прошептал Птолемей, — значит не из Газы это войско.

— Ничего это не значит.

— На "пурпурных" совсем не похожи. И не персы. А кто тут ещё может быть?

— Египтяне это, — уверенно сказал царь, — не ошибся Клит. Безбородые, смуглые. Платки полосатые на головах очень похожи.

— Да, только в отряде Сабака ни у кого доспехов не было, — напомнил Птолемей, — что это, сатрап на войну голозадых взял, а тут против нас доспешные вышли? И броня-то какая дорогая.

Александр не ответил. Он рассматривал послов с большим любопытством. В отличие от большинства македонян и, тем более, спесивых эллинов, он считал, что всегда не вредно поучиться у варваров, если их воинское искусство чем-нибудь примечательно. С кем сведёт судьба? С будущим союзником или врагом? Надо знать, чего от него можно ожидать.

Увиденное заставило его призадуматься.

Все выехавшие навстречу воины (кроме колесничих, полуголых и вооружённых лишь большим прямоугольным щитом) облачены в клёпанную бронзовую чешую, набранную из пластинок в форме буквы "тау", положенной на бок. Пожалуй, такую не подденешь клинком, чтобы рассечь, а какой удар она выдержит? Похоже, меч лишь свалит с ног воина в такой броне, отбив потроха. Доспех длинный, от плеч до колен. На коня в таком не сядешь. Да эти и не собираются. Колесничие воины.

С колесницами царь ещё не встречался в бою. Некоторое их число досталось македонянам в городах Лидии и Фригии. Немного захватили при Иссе[31]. Однако колесницы персов совершенно не походили на те, что доставили к месту переговоров послов.

[31] В битвах при Гранике и Иссе персидские колесницы не принимали участия, не позволял рельеф местности. При Иссе Александру досталась лишь брошенная золочёная колесница Дария.