Твое... величество!

Так что...

Ко двору Мария должна вернуться подготовленной. И более-менее представлять, чего она хочет. Вот кто бы сказал, что мечты могут сбываться дословно и так злопакостно?

Королева?

Да пожалуйста, и молодая, и красивая, и муж-король, и ребенок есть, и... вот как все это неудачно разложено! Прямо по анекдоту. Святой отец, я правильно живу? Правильно, сын мой, но зря.

Вы свои мечты получили? Ну и майтесь теперь с ними сами. Или спасайтесь, если получится.

А, нет!

Еще один пункт не выполнен! Магию не подвезли в комплекте, видимо, по дороге потеряли. И это уже счастье!

Магию Мария точно не выдержала бы!

* * *

Рыбацкая артель вышла в море еще затемно.

Это в сказке красиво говорится — вышел рыбак в море и закинул он невод. А вы тот невод видели? В руках держали? Сами закинуть пробовали? *

*— автор, если что, видела, и даже закидывать пробовала. Но ни в чем не сознается. Это вообще музей был. Прим. авт.

Длина невода может быть до трехсот метров, сети до ста пятидесяти метров. И это не леска тоненькая, не капроновое волокно, это все пенька, тяжелая, достаточно толстая, да еще с грузиками, хотя в море лучше невод.

Это надо закинуть, а погода-то не всегда в твою пользу, еще темно, и ветер, и море, и лодочки-скорлупки, с которых хорошо бы не ковырнуться головой вперед. А это тоже реально.

И до места догрести надо, и не растеряться.

А потом еще вытянуть невод. И порадоваться, если он с уловом. А если нет?

Тогда плыть дальше и закидывать его заново. И при этом сильно рисковать...

Но шагренцы осознанно шли на этот риск.

Маленькая страна, бедная земля, а рыба — это все сразу. Это и пища, и корм для скота, хотя и сколько там того скота, это и удобрение для не особенно плодородной островной земли... только вот беда.

Из-за какой-то пакости (плохо богам молимся, факт!) вокруг Шагрена хоть он и остров, рыбы особо не водилось. Мелочь всякая, креветки-осьминоги, была, да и тех особенно не хватит, а так, чтобы рыба, да по-настоящему, такое только поближе к Картену. А там...

Вот чего этим картенцам не живется?

Шагренцы считали, что эти материковые сволочи и так слишком избалованы жизнью: у них и не остров, и рыба рядом ловится, и земли, сколько хочешь, и рОдит она на зависть Шагрену... вроде и небольшой пролив, но почему так? Не материке в землю семечко воткни, так оно же через год плоды даст, а тут... бьешься, словно рыба об лед, и все бесполезно.

И что остается?

Браконьерство?

Ну... шагренцы считали это восстановлением справедливости, а картенцы... а кто их спрашивает, этих сволочей? Поневоле рисковать приходится, если голод...

Вот артель и рисковала.

Плыли в ветреную и дождливую погоду, терпели противную морось, радовались ей даже — авось, картенцы тоже носа из трактира не высунут! Чего им в море в такую погоду делать? Пусть дома сидят!

И подкрались поближе, и невод закинули, и вытащили его — дай Многоликий каждому! В каждую лодку рыбы отгрузили!

Второй раз и не надо забрасывать, этого всей деревне дней на пять хватит, а еще засолить — закоптить... только вот уйти смогли не все.

Выдвинулся из-за мыса сторожевик, дали залп из катапульты... лодки, как привыкли, кинулись хоть и к родному берегу, но врассыпную. Тут уж у шагренцев было так принято — каждый спасается в одиночку. Сторожевик, он один, он сразу за всеми лодками не погонится, максимум две-три погибнут, а остальные спасутся.

Так и сейчас сделали.

Действительно, две лодки погибло, остальные двенадцать успели уйти, унося с собой рыбу и невод. Так что...уже хорошо!

Голода в деревне не будет! Это главное! А люди... оплачем, как положено, жертву в храме принесем, вспомним добрым словом. И снова — за дело. Рыба сама себя не поймает, не накоптит, не засолит и не продаст. А это самое главное.

Поди, погибшие рыбаки только счастливы будут, если их семьи живы останутся.

Было в Шагрене и кое-что хорошее. Община...

Семьи погибших сегодня рыбаков не бросят на произвол судьбы, из деревни не выгонят, поди, каждые рабочие руки на счету. Баб, честь по чести, вторыми-третьими женами разберут, детей в свой дом примут, тоже вырастят, как положено, ремесло в руки дадут. Никто бродяжничать не уйдет, с голоду на дороге не помрет, как это в том же Картене бывает. Куда ж их гнать?

Тоже люди...

И — Шагрен.

Скудная земля, тяжелая жизнь... одиночка тут просто не выживет. Только община, только совместно. А что кому-то что-то может не понравиться... дело твое! Садись, да помирай, авось, переродишься в императорской семье!

Нет?

А тогда — работай! Кто не работает, тот не ест!

Так что...

Встречали артель все бабы. И рыбу потрошили, и чистили, и разделывали все бабы. Плакать?

Потом поплачут, ночью. А день для работы, а не для криков и стонов. И так понятно, что плохо тебе, а только и людям не легче. И горе общее, и дело общее, и деревня... вот и работай! Молча!

* * *

За четыре дня Мария разобралась, куда она попала. Более-менее.

Это не ее родная земля, на земле таких государств не было, и королей не было с такими именами. Это другой мир.

Правда, отдельного названия жители ему не давали, по умолчанию решив, что они одни во вселенной. Страны — те называли. Но это и на Земле так же, никто ж не называет их мир миром И. Христа, к примеру, или Гаутамы, Аллаха, кого-то еще... всем и так ясно, о каком мире речь.

Раскрутить Анну на урок географии оказалось несложно, и дочка с удовольствием рассказывала маме, чему ее учили. Даже карты рисовала, показывая при этом отличную память и неплохие художественные способности. Мария в юности тоже рисовать любила, только что-то классическое. Ей казалось, что картины тоже требуют знания математики. Тут и перспектива, и сочетания цветов, и ракурсы, особенно Марии нравилось, когда вблизи видно одно, а издали другое. Только вот китча и моды в ее рисунках было мало, да и на жизнь таким не заработаешь. Пришлось отказаться в пользу бухгалтерии...

Эрланд оказался небольшой страной, по форме больше всего похожей на знаменитый итальянский 'сапог'. Правда, жители тут были ближе к скандинавскому типу. Блондины, русые, рыжеватые, брюнеты тут редкость, тем более такие жгучие.

Сначала красота Марии казалась мужу экзотической, потом прискучила. Впрочем, об этом Мария могла только догадываться. С географией всяко было проще, чем с отношениями венценосной четы.

На северо-запад от Эрланда находилась Рамерия, на северо-восток — Фардания. Каждая из стран с удовольствием пригребла бы под себя лакомый кусочек пирога, но короли Эрланда тоже были не дураками, и роднились то с Картеном — это аккурат за Рамерией, на запад, то с Канорией — это строго на север-север, за Рамерию и Фарданию, то вообще с Торсоном.

Особой прибыли оттуда не было, но торговля укреплялась, опять же, ближайшие соседи не слишком наглели.

Отдельной статьей в списке стоял Шагрен. Небольшой такой плевочек на карте — остров в море. Не слишком маленький, не слишком большой, населенный одной нацией. Просто учитель Анны не знал термина 'этнос' и 'мононация', не то бы употребил их. Именно таким был Шагрен. Любого шагренца легко было отличить от всех остальных, они не терялись бы ни в какой толпе. Желтоватая кожа, черные волосы, черные глаза, других расцветок у них просто не встречалось, складочка на веке, из-за которой глаза кажутся узкими, невысокий рост, маленькие руки и ноги. Там правил император, который был эталоном шагренца, хоть внешне, хоть внутренне. А еще шагренцы были достаточно воинственными, и считали себя центром вселенной.

Они главные и первые, остальные народы годны только им прислуживать. И то, если шагренцы будут достаточно милостивы и милосердны.

В противном случае — смерть. Всем, кто не шагренец.

С таким подходом они регулярно воевали с соседями, точнее с Картеном и Торсоном. Кому ж понравится, когда на твои земли нападают, вырезают население и уносят все, что гвоздями не приколочено. Что приколочено тоже уносят. А людей просто убивают. Всех.

Детей, стариков, женщин, как сказали бы сейчас — некомбатантов. Тех, кто не способен оказать сопротивление.

За что? А вот за все. За то, что одним воздухом с шагренцами дышат, за то, что в Картене много земли, много леса, есть рудники, есть поля, а в Шагрене регулярно последний хвост без соли доедают. И соляных шахт у них тоже нет соль покупать приходится, а это дорого, так они ее из морской воды выпаривают, она хоть и горькая, ну так что поделаешь! Зато есть!

Даже рыбу по каким-то причинам им ловить приходится у берегов Картена или Торсона, и тут уж кто успел, тот и съел. Поймал, удрал — молодец.

Не поймал — плохо, не успел удрать от сторожевых кораблей, еще хуже. Не рыба тебе, а песец, шагренец. Зато спеси...

Мария подумала, чем меньше клоп, тем больше от него вони, уточнила, и поняла, что не ошиблась. В Шагрене было именно так. А чего им скромничать? Император — сын Многоликого, и в жилах Его течет божественная кровь. Все остальные только его слуги. Чуточку более благородные, эрры, или низкородные, иссы, но именно что слуги. Приблизиться к императору они просто не могут. Равноправие? Да не смешите мои тапочки, у них этого слова вообще нет в лексиконе, есть либо высшие, либо низшие. Вторых — больше.

Правда...

Шагренцы принципиально не брали себе жен с материка. Слишком у них была характерная внешность, слишком своеобразные обычаи. Так что Сыну Многоликого бога приходилось брать в свою постель наложниц, а уж потом выбирать которому из сыновей передать трон. Как правило, тому, в ком было больше Божественного огня.

Да, часть религии шагренцев была именно об этом.

Человек сотворен из глины, но в некоторых Бог вдохнул свой огонь. И он горит и полыхает.

Но не всякая плоть и кровь может его выдержать. Только те, кто одарен Многоликим более других.

Император — не первый, среди равных, а просто — первый. Единственный. Непобедимый. Даже злоумышлять против него уже преступление, которое карается смертью. Другого варианта нет, можно только выбирать между очень мучительной смертью и очень-очень мучительной. Потому как ты покусился на потомка Бога! Император — сын Многоликого, и говорить с ним можно только снизу вверх. Если он преклонил ухо к твоим словам, это знак небывалой милости. Если он соизволит допустить чужеземца пред свои очи, тот должен описаться от радости и всю жизнь в мокрых штанах ходить. И демонстрировать их народу, хвастаясь оказанной честью!

Картенцам и торсонцам с такими соседями солоно приходится, надо искать себе поддержку и помощь. Желательно среди стран с хорошим флотом, вот, как Эрланд.

Чтобы время от времени разъяснять слишком борзым соседям: может, ты и сын, или там, внук Многоликого, но хвост лучше держать прижатым. А то как поднимешь, так и вырвем! Запросто!

Для лучшего проведения разъяснительной работы двадцать лет назад и породнились Эрланд с Картеном. Мария раздумывала над отъездом в родную страну, но потом все-таки передумала.

Понятно, вести себя она сможет, как пожелает. Любые странности спишутся на ее замужество и долгую жизнь на чужбине. Но... жизни-то ей и не дадут.

Чтобы Саймон Картенский не использовал такой удобный случай? Дочку Мария не бросит, обязательно возьмет с собой. А дочка-то имеет все права на престол. Чего уж проще? Выдать ее замуж за нужного человека, предъявить права на престол, начать войну, а то и с Рамерией договориться, к примеру? Или с Фарданией? Нет, с Фарданией вряд ли, там Ханс у них правит, а у него сын и так с Анной помолвлен. Чего Хансу делиться, когда он все может под себя загрести? С Рамерией более продуктивно получится. Или с Канорией.

Результат такого договорняка лично для Марии и для Анны?

А, это просто, судьбу Марии Шотландской все помнят? Которая стала матушкой Якова Стюарта?*

*— кому лень читать, есть фильмы 'Две королевы' или 'Мария — королева Шотландская', 1971 г. Половину наврали, конечно, но против истории не попрешь. Прим. авт.

Права у бабы были на три короны, а вот сил отстоять их не было. И никого рядом, чтобы подсказать, научить, направить... что в итоге? Три неудачных брака и смерть на плахе.

Для Анны Мария такой перспективы не хотела. А ведь она вполне-вполне возможна.

Как-то очень легко Мария Ивановна приняла для себя эту жизнь. Ни истерик толком не было, ни срывов. А может просто прагматизм сработал?

Когда тут паниковать? Очнулась — кругом враги! Вот, сначала ноги от врагов унесем, осмотримся, обнюхаемся, а потом уж, на свободе и в безопасности, нажремся, закатим истерику и станцуем стриптиз. Но — потом. Когда можно будет сказать, что опасность миновала.

Бухгалтер — это ведь такая работа, если кто к стрессам не привык, рехнется на третьи сутки. А кто работает долго в этой профессии, того и Армагеддоном не напугаешь. Посмотрит в окошко, да и вернется к подсчетам. Мало ли, что там конец света? Думаете, он затронет налоговую? Не-е, эти — выживут. И отчет сдавать придется, так что не отвлекаемся на всякие глупости, работаем!

Мария и работала. Раскручивала ребенка и всех спутников на рассказы о странах, о мире, о религии... выяснила, что верят тут в Бога — Предотца и Богиню — Предмать. Ну, тоже понятно, Отец, конечно, повлиятельнее, ему и большинство храмов посвящено, и мужские монастыри. Как-никак, Предотец этот мир создал, постарался, не за семь дней, ну да кто его знает, как дело было? Мать не так влиятельна, все же женщина, но мир живыми существами населила именно она. Есть и ее храмы, и женские монастыри ей посвящены. Предматерью ее Маша назвать даже про себя не могла, ржать начинала.

Мать-перемать, ага?

Ну куда ж от фольклора-то деваться?

Кстати, живыми существами мир населила богиня-мать, ну и накосячила. И мужчин могла бы получше сделать, хотя их она с Предотца лепила, вот и получились хорошо. А баб, понятно, с себя. Вот и напорола косяков, несовершенные они какие-то получились! То у них истерики, то у них дурь бабская, то мужиков они с пути истинного сбивают... косяк на косяке. Но богине за это не предъявишь, а бабам — запросто.

Вроде как есть и еще один бог — Многоликий, но о нем молчат. Непопулярен он, чего-то он там не поделил с другими богами, вот о нем и предпочли забыть. Народ молчит, но вроде как Многоликий — это не черт. Нету таких понятий в местной религии.

Ни дьявола, ни чертей, ни ада — зачем? Тут вообще ближе к реинкарнации все устроено, если ты жил как свинья, ей и родишься.

А если жил достойно, то можешь переродиться еще при жизни... но тут опять наступало что-то непонятное. Спутники старательно изворачивались и обходили этот вопрос. Явно Мария что-то не то спрашивала, а допытываться она опасалась. Есть же такие темы, о которых знают все. Вот как о католиках и гугенотах. Тут и не знай, кто это такие, а что они сошлись в бою — все в курсе. Три мушкетера же!

Начнешь расспрашивать, и спалишься, как свечка.

Пока Мария порадовалась уже тому, что бабы тут не в загоне, и понятия первородного греха тут нет. Более того, если в оставленном ей мире главным папой был — Римский Папа, то здесь были Престол и конклав.