Прекрасный новый мир (Мв-23)

Тут управдом замялся, и чуть помолчал, и добавил:

-Хотя знаете... сам же товарищ Костин, участковый наш, рассказывал. Первый раз в пятидесятом было, сразу как только он у нас появился. Идет он, значит, по этому двору — и вдруг слышит, из-за той самой подворотни крики, что-то вроде "стой, москаль проклятый", и выстрелы! Он свой ТТ выхватил и туда — а там ничего. И время было, еще не поздний вечер, и лето, окна открыты, и люди во дворе — и спокойно все. Решил, что галлюцинация — он ведь с войны контуженный, да еще с бандеровцами повоевать успел, пока его по ранению не комиссовали. А второй раз, тоже мне говорил, как мы культурно сидели недельки две назад — как зашел он в эту подворотню, там всего двадцать два шага до следующего двора, измерить можете — и говорит, вдруг как торкнуло, вроде дольше прошел, а конца не видно? Обернулся и назад пошел, шаги считая, сорок семь оказалось — и вышел не в наш двор, как должен, вернуться же хотел, а в тот, напротив! Тоже решил, что был просто сильно уставши — но уверял, что абсолютно трезвый, на службе не употребляет категорически. Наверное, потому он и к Лешкиным сказкам отнесся всерьез — бумагу с него взял, и еще народ опрашивал, не видел ли кто и чего. Ну а что тут рассказывать? Вы в эти дворы ночью загляните — а ведь приходится кому-то, с вечерней смены, и с трамвая идти — так просто жуть, как в кино про восемнадцатый год, бандитизм и разруху. Будет тут в голову всякое лезть — особенно если кто необразованный и несознательный, в поповщину верит.

Что ж, товарищ, спасибо, вы нам помогли! С участковым полезно будет подробнее побеседовать, может он еще что-то видел, или по должности слышал от жильцов. Нашему сотруднику будет втык — должен был про оба случая узнать и упомянуть в рапорте. Хотя даже по максимуму, если тут люди постоянно ходят, и за столько лет, всего три сомнительных эпизода... но все же делаю зарубку в памяти, после этого гражданина со шляпной фабрики (его ФИО и адрес в бумагах есть) вызвать для более подробной беседы.

А пока, вечер свободный. В Новгород уже выехала авторитетная комиссия из Военно-Медицинской Академии — глава ее, настоящий профессор оттуда (уже оказывавший содействие нашей Службе), ну и в составе комиссии уже наши люди есть. Формальный повод для визита совершенно иной — но "случайно" заинтересовавшись нужным нам человечком, заберут его в Ленинград, будто бы для исследования в Академии, как интересный случай. Зачем арестовывать явно — нам совершенно не нужны ни лишняя огласка, ни мученики за идею.

Так что, могу позволить себе культурный отдых. Иначе перегоришь на постоянном нервном форсаже. И так уже, чувствую, свербит что-то в памяти — будто что-то важное забыла, и вспомнить не могу. Саша Князев (врач в "Воронежа") говорил, что это и есть один из симптомов нервной перегрузки. А если и нет — ну значит, после вспомню!

Приехав в гостиницу, прошу сопровождающих подождать. Поднявшись в номер, переодеваюсь. Хотя в "Бродячей собаке" нет дресс-кода (цепляются же словечки из будущего), все и так знают, что прийти туда, например в байкерской коже, категорически не принято. Ну а я желаю, на пару часов, Незнакомкой из стихов Блока побыть, тем более что Люся мне "выходной" наряд подобрала на этот образ. Темно-серое платье из струящегося шелка (такого тонкого, что юбка-клеш, мой любимый фасон, выглядит прямой и узкой, когда не развевается на ветру). Плечи открыты, но синий плащ поверх — не "бэтвумен" (как называет Кунцевич), а классическая накидка до пола. Длинные перчатки, до локтя, по тогдашней моде. А шляпа та же, вполне в образ — поля в ширину плеч, и темная вуаль — без страусовых перьев обойдусь, пожалею африканских птичек. Знаю, что в реалии в то время, одна и без спутников прийти в кабак могла лишь дама полусвета — если только это вообще не было алкогольной галлюцинацией пьяного поэта — но мы-то стихи о возвышенном учим!

Доехали быстро. Не скука загородных дач, а самый центр Питера — если до угла пройти, увидите бронзового Пушкина перед Русским Музеем, а справа всего в одном квартале, Невский проспект. И никаких гопников, гуляющих за шлагбаумами, нет — зато постовой бдит на углу. Милицейская форма, после войны принятая, на дореволюционную похожа: белые кителя и фуражки летом, черные шинели и барашковые шапки зимой — а еще, додумался же кто-то, в Москве и Питере милиционеров патрульно-постовой службы вооружить шашками! Здравое зерно было — если в первые годы после Победы был иногда такой разгул преступности, что милицейские патрули с автоматами ходили, то сейчас основная масса преступлений, с которыми приходится иметь дело сотрудникам ППС, это "слесарь Вася бузотерит по пьяни" — стрелять на поражение, все ж жалко дурака, но если у этого Васи в руках что-то острое или тяжелое, то скрутить его врукопашную может не каждый — вот и решили, что милиционер с длинным клинком легко обезвредит антиобщественную личность с ножом или кастетом, не доводя до смертоубийства. Причем вместо прописанных по уставу шашек, выдали катаны ("син-гунто", японский армейский меч — зачем трофеям войны сорок пятого без дела лежать) — отчего (еще и из-за сходства обмундирования, как я уже сказала), милиционеры в двух столицах получили народное прозвище даже не "городовые", а "японские городовые". Юрка Смоленцев (у которого одно из увлечений, все что связано с холодным оружием — это отдельная история, как он клинок "гурда" на Кавказе искал) утверждал, что так даже лучше:

-Шашку из уставного положения, справа на боку, лезвием назад — быстро не достанешь. А если носить по-японски, слева и лезвием вперед — то у самураев это называлось "иай-дзюцу", молниеносный удар, выхватывание меча одним движением переходит в рубящий по диагонали, снизу вверх.

Ну, посмотрим, чем этот эксперимент закончится — не оправдает, отменим! А вот будку для постового вполне могли бы предусмотреть, если он тут круглосуточно стоит. Народ тут же "будочников" вспомнит — ну, язык без кости, зато порядок на улице! "Бродячая собака" открыта всю ночь — как и во времена Блока. Вон и автостоянка чуть поодаль — половина отгорожена для такси, клиентов развозить, вторая половина для автомобилей посетителей, там нашу "победу" и оставим.

Узкая и крутая лестница в полуподвал — приподнимаю подол платья вместе с полами плаща, чтобы по ступеням не волочить. Внутри все восстановлено с максимальной достоверностью — благо, еще и свидетели остались, кто ту "Бродячую собаку" посещал. Холл с фикусами, стойка гардеробной, дверь в туалетную — и влево, коридор, в котором посетители прямо на стенах автографы оставляли (до того как завели специальную книгу) — как сказал мой Адмирал, "первый в России интернет-чат, еще до интернета". В конце коридора барная стойка — и зал со столиками и эстрадой; справа дверь в еще одну комнату, "курительную", из которой есть выход наружу, на задворки Михайловского театра — а по стенам развешены памятные фото знаменитостей, кто тут бывал. Анна Ахматова, Николай Гумилев, Алексей Толстой, Владимир Маяковский, Игорь Северянин, Надежда Тэффи, Мейерхольд, Аверченко, Хлебников, Мандельштам — и другие, советской публике менее известные. Рядом висят портреты — и тех, кто принял Советскую Власть, и кто предпочел "дюжину ножей в спину революции" — ну а время всех примирило: когда "Бродячую собаку" разрешали, то сам товарищ Сталин сказал, они были частью нашей истории, нашей великой культуры, и нет у нашей власти к ним никаких счетов — тем более к тем, кого уже и в живых нет.

Слышала, что Ахматова часто тут вечер проводит — ну вот, и сейчас вижу Анну Андреевну за столиком в углу. Королева поэзии меня увидела, царственно кивнула. Я себе место заранее заказала, по телефону — но в зале публики было на удивление мало, что даже странно: обычно это заведение, в вечернее время, пользуется намного большей популярностью. Приняв приглашение, сажусь рядом с Ахматовой, а мой сопровождающий напротив. Официант приносит заказ — уха стерляжья, шампиньоны с картошкой, салат оливье (с рябчиком, а не колбасой), напитки. Цена соответствует — но все ж дешевле чем в "Астории", и вполне в границах моих командировочных. Да и не грех за комфорт доплатить!

-Анна Петровна, позвольте спросить, вы тут по работе? — интересуется Ахматова — а то вас тут даже боятся. "Черную королеву ждем" — и кое-кто из завсеглядаев решил исчезнуть, как бы не вышло чего.

-Да нет, просто хочу приятно провести вечер — отвечаю я — а если кому-то причинила неудобство, то искренне сожалею. В следующий раз инкогнито приду, чтобы публику не смущать.

Любопытно, отчего творческая интеллегенция нашу Службу не любит? С технарями общаюсь нормально... да и с гуманитариями, иногда — как например, когда мы в Львове кино снимали (прим.авт. — см. Красные камни), да и Анна Андреевна сейчас вполне "наш" человек, после того как на "Воронеже" побывала в "творческой командировке" (прим. — см. Война или мир). Но в целом же, среди людей пишущих-сочиняющих намного чаще встречается совершенно неуместное фрондерство, свободу им подавай от всего! Ну вот и сейчас — за столиком справа компания, двое молодых людей, две дамы, по виду явно люди творческие — и один, в нашу сторону взглянув, продекламировал вполголоса:

Тише, тише, господа!

Господин Искариотов, патриот из патриотов, приближается сюда!

Может и не хотел нас задеть, а лишь перед своими покрасоваться — но у меня слух отличный. И Анна Андреевна тоже брезгливо скривилась — "ах моська, лает на слона". Но непорядок — я, да и смею предположить не я одна, сюда отдохнуть пришла, а обстановка в зале, как на похоронах.

-Товарищ, простите, вы кого имели в виду? — громко спрашиваю я — вы что-то против Советской Власти, нашей власти имеете, она вас обидела чем-то? Это ведь при проклятом царизме, те держиморды-искариотовы из Третьего Отделения старались "как бы чего не вышло", и "не сметь свое суждение иметь". А у нас свободомыслие очень даже поощряется. Я тоже гуманитарий, на филфаке ЛГУ училась — но так вышло, что технари мне ближе и понятнее, и потому пример приведу, вот колесо, оно круглым должно быть — а статья была в "Технике-молодежи", что товарищи ученые, проектируя транспорт для иных планет, испытывали уже и колеса квадратные, эллиптические, многогранные — считая что по сильно пересеченной местности это может быть эффективнее? Но даже если завтра поедет такой марсоход по другой планете — что вы скажете про умственные способности того, кто предложит на всем наземном транспорте колеса на квадратные менять? Или же — вот Анна Андреевна соврать не даст — когда-то и в поэзии были такие же эксперименты, "дыр бур щил", свободный поиск новых форм. А сейчас, в живописи есть такое направление, абстрационизм — который изначально был не более пробой, вот нарисуй например лошадь, в несколько штрихов, затем этот уберите, этот добавьте — и до какого момента ясно, что это лошадь а не что-то еще? Как эксперимент, имеет полное право на жизнь — но кто объявит это как "самое лучшее и современное искусство, в противовес старому", тот или дурак, или вредитель, под бульдозер его шедевры! Да хоть в жизни обыденной — вот помню, еще в детстве, паренек один с нашего двора умел собакой гавкать, просто не отличить — мы смеялись. А представьте, что в будущем придумают нашим детям на четвереньках ходить, и лаять или мяукать вместо разговора — тех, кто это за норму примет, вы будете считать в здравом уме? Товарищ, вы понимаете, к чему я это рассказываю?

Гражданин отрицательно мотает головой.

-Вам свобода нужна? — продолжаю я — так вопрос, свобода от чего, в чем и где? "Моя свобода кончается там, где начинается свобода другого" — кто из великих сказал? Касаемо же искусства — так еще Николай Васильевич Гоголь поднимал вопрос об ответственности творца за моральное влияние его творения на общественную нравственность. А Нобель свою премию по литературе назначал за лучшее идеалистическое произведение — то есть, такое, что делает людей ближе к Богу. Вот это и есть грань — для себя лично, можно творить что угодно, если мы об искусстве речь ведем. Но когда вы желаете на общее обозрение выставить — то тут уже должно быть ограничение. Которое в мире капитала рынок накладывает — вещь плохая просто не будет иметь спроса. Ну а у нас приходится, Советской Власти заниматься этим самой. Чтобы на публику выходили лишь шедевры — знаете ведь, что это слово изначально означало?

Гражданин кивает. Затем, в течение пары минут та компания расплачивается и поспешно покидает зал. Однако же, атмосфера явно прояснилась, скованность исчезла, стало непринужденнее. Лишь я расстроенная — вот хотела блоковской Незнакомкой побыть, а вышло, опять комиссаршей!

-Не судите слишком строго, он наверное еще из роли не вышел — замечает Анна Андреевна — только что играл свое — "все служат королеве, но время вольное придет, и власть жестокая падет". По нашей моде — из сказки про диких лебедей сделали революционную пьесу.

Ну, на текущий момент, народу это более важно, чем про любовь? И новое прочтение нередко и на пользу. Вот например, сейчас на Ленфильме снимают кино про трех толстяков — только сам Юрий Олеша свою сказку бы не узнал. И не только из-за более современного антуража — в фильме уже не средневековье, там и фабрики, и паровозы, и оружие соответствующее. Но Тибул и его цирковая команда, это вовсе не одиночки, волею случая вовлеченные в борьбу с эксплуататорами, а члены тайной Братии — главой и основателем которой был Просперо. И в финале они вовсе не уезжают на своей повозке вдаль, как в фильме из иного времени, снятого по той же книжке в шестьдесят шестом — ага, вожди победившей революции, все взбаламутили, а разруливать кому? — а как положено, становятся Главным Революционным Комитетом. Ну и Суок и Тутти там не брат с сестрой, и возраст у них не детский а чуть старше — решили и эту линию добавить, как же без нее? Посмотрим, что выйдет в итоге — фильм принимать будет комиссия от Минкульта, но наше мнение (касаемо не художественных, а идейных качеств) решающее, без одобрения СПБ на экраны не выйдет.

А того несознательного гражданина я запомнила, личность его установим, и в нашу картотеку. Нет, никакой кары за одно это, мы ж не звери — но отметочку на будущее сделаем. И если он еще в чем-то таком будет замечен... нет, нам мученики не нужны! Тоньше можно работать — как например с Солженицыным тут сделали (хотя это не моя была идея, а сам Лаврентий Павлович оказался с юмором). В нашей версии истории, служил младший лейтенант Солженицын не в артиллерии, а в строевых частях НКВД — которые и заградотряды, и зачистка территории от враждебного элемента, и ловля дезертиров, и арест запятнавших себя военнослужащих, и исполнение приговоров. Войну закончил с наградами — четыре медали "За боевые заслуги", что понимающему человеку скажет очень многое. Сама медаль вполне уважаема у фронтовиков — но когда их четыре, и к ним ни одной "отваги" и ни единого ордена (а младлей вполне мог быть награжден солдатскими медалями, "отвагой" или с именем города "за защиту", "за взятие", у взводных в пехоте это обычное дело) — ясно, чем товарищ в войну занимался (и верно, полноценные боевые награды за это, как-то неудобно). Что интересно, и в этой истории Солженицын письма писал, с содержанием, вполне тянущим на статью — так что вполне версия, что он намеренно хотел в лагере отсидеться на случай войны с США! — но тут был приказ, его писульки оставлять без внимания. И демобилизовавшись после Победы, пытался снова родить что-то критиканствующее — но тотчас же распространилось, где он служил и чем занимался, "а сколько врагов народа лично вы в расход вывели — вас теперь совесть заела?". А после ему устроили операцию "Колпак", после которой он оказался в дурдоме (причем без нашего участия!), так что никаким властителем умов советских людей ему не стать (но это уже история отдельная, после как-нибудь расскажу).