Троглодит 2

Три дня прошло. Четыре. Пять. А положительных результатов даже близко не предвиделось. Ни малейшего проблеска.

Особенность преподавания фехтовального искусства по методике Солора заключалась в том, что он, по его собственному признанию, рассказывал ученику основные постулаты, затем с помощью длительных и выматывающих тренировок доводил ученика до полного физического и морального истощения, которое по идее должно было привести к освобождению от оков прежнего опыта, озарению и появлению первичного проблеска нужного чувства. Остается этот проблеск уловить (учителю) и хорошенько запомнить (ученику). После чего оба переходили к скрупулезному воспроизведению ситуации, когда этот проблеск проявился, дабы закрепить это состояние в памяти. В дальнейшем, натренировать ученика так, чтобы он, не задумываясь, мог переходить в нужное состояние — дело техники. Да, говорил Солор, это разновидность боевого транса — более глубокого, достигающегося иными путями и использующего энергетику более высокого уровня.

Вымотать меня до полного истощения учителю удавалось, но проблеск, если и был, то только в качестве краешка закатного солнца в моих остекленевших глазах. Ничем иным порадовать себя и Солора я не мог. Неделя занятий ничего не дала.

В начале следующий недели мы покинули форт и направились на север долины в соседний кантон Сатрос. Мы — это Солор, я и три рекрута, отобранные для столицы ранее. Обоз наш состоял из единственной крытой повозки с впряженным в нее ездовым ящером, бронированная шкура которого, клыки и рога могли успешно противостоять атакам монстров. Лошади, как и в мире Империи, выживали здесь плохо и использовались для парадных выездов архимагов, способных их защитить. Повозкой правил нанятый для этой цели крестьянин, а нам за все время путешествия ни разу не удалось проехаться на ней. Солор не тратил времени даром и вел тренировки на ходу. Мы проделывали различные упражнения, двигались то бегом, то шагом, то боком, то спиной вперед, то на корточках, то на руках... Короче говоря, Солор не издевался над нами только во время сна и то, перед сном требовал мысленно повторять упражнения, будто на обычной тренировке, утверждая, что так они лучше запоминаются и помогают вырабатывать навык ничуть не хуже реальной.

В пути Солор предпочитал останавливаться на полянах иной раз даже в виду постоялого двора.

— Не люблю эти забегаловки, — буркнул он в первый раз на мое предложение переночевать там. — Вонь, копоть, пьяные крестьяне и воины, а тренировки толком проводить негде. Ничего. Нам и здесь неплохо. А раз вопросы задаешь, значит, еще поработать можешь.

Обустройство ночлега много времени не занимало. Солор извлекал из повозки четыре колышка с прикрепленными к ним амулетами, втыкал их по периметру лагеря, мы рубили лапник, готовили на костре ужин и, после очередной тренировки, уже в полной темноте заваливались спать. Этому правилу Солор изменил только раз, когда пошел дождь и командир решил остановиться на ночлег в трактире. В зале скромно ужинали несколько проезжих, среди которых, несмотря на более чем обыденную одежду: короткие сапоги; крепкие штаны и рубаху; кожаный жилет и длинную куртку; кожаную мятую шляпу с широкими полями, — и не более странное вооружение: длинную узкую шпагу и кинжал на поясе; короткий меч за спиной и нож в сапоге, — чем-то выделялся мужчина старшего возраста. Еще нельзя сказать, что пожилого, но уже нельзя сказать, что среднего. Он ужинал в компании пяти, по виду, рекрутов, таких же, как мы у Солора. Вид у него был мрачный и нелюдимый. Рекруты молча работали челюстями, не пытаясь разговаривать даже между собой. Мои сотоварищи тоже не отличались разговорчивостью — за все время мы и парой слов не обменялись — но здесь молчание, скорее всего, было вызвано иными причинами.

— Учитель! Зигер! — радостно воскликнул Солор, и раскрыв объятия пошел прямо к этому мрачному типу. — И ты здесь?! Неужели тоже за рекрутами послали?

Мрачный слегка улыбнулся. Вроде лениво, но очень быстро выскользнул из-за стола и обнял Солора:

— А ты все тот же мальчишка. Даже алмазный десяток не сумел привить тебе степенности.

— Куда уж ему! Ты же сам учил оставаться мальчишкой. Кто мне с утра до вечера талдычил: "Храни в себе детскую фантазию и ребячье любопытство, только тогда будешь расти как человек и как воин!"

— Надо же. Не забыл, — усмехнулся Зигер. — Я-то думал, что ветер в твоей голове живо все толковые мысли выдувает. Ну, рассказывай. Как ты? Как успехи? Есть что-нибудь интересное?

— О! Ты даже не представляешь, какой материал мне удалось откопать в Ульсе. Если верховный не отсыплет мне кошель золота и не отправит в отпуск на месяц, а на него здорово обижусь, и буду проситься к тебе под бок. Возьмешь к себе?

— Возьму. Как не взять. А, может, не будем тянуть? Давай прямо сейчас и переходи вместе с твоим уловом. Мой старик будет очень рад. Ему нужна хорошая защита для любимого правнука, а у меня всего шестеро более менее подходящих.

— Ты все еще нянчишься с ним? Чем же вызвана такая преданность, что ты даже из столичного десятка последовал за бывшим верховным в это захолустье?

— Ты меня при каждой встрече об этом спрашиваешь. Он много для меня сделал в свое время. А сейчас уже стар и прямо как дитя малое: не заставишь поесть — забудет; не заставишь умыться — и не вспомнит; когда он последний раз в спальне на перине спал уже даже я не припомню — прямо живет в лаборатории. Один правнук у него свет в окошке. У него потомков на целый город хватит, ну-ка более шестисот лет прожить, архимагом еще до войны стать. А что он в этом конкретном мальчишке нашел и сам не знает. Вроде как его самого в молодые годы напоминает. Прямо копия моя, говорит. И то. Парень еще не магистр даже, а все норовит в драку с бесами. Да не в сторонке, а там где погорячее. Ладно бы слава ему нужна. Так нет. Горяч. Не знаю, что со стариком будет, если с парнем что-то случится. А кто может в этом деле помочь? Только я. Вот и катаюсь по кантонам. Ищу. Что ты там говорил о материале? Может, я у тебя выкуплю, если действительно что-то стоящее?

— Нет, Зигер. Ничего не выйдет — мне парень и самому нужен. Да и денег у тебя не хватит выкупить. Знаешь почем мне его уступили эти жмоты из Ульса? За семьдесят золотых! А?! Ну не сквалыги ли?

Бывший учитель командира разговаривал со своим учеником так, будто нас здесь не было вовсе. Из коротких бесед с обитателями форта и своими попутчиками я приблизительно представлял себе свое место в этом мире. Рекрут по здешним меркам еще не человек, а не более чем заготовка. Пока не проявил себя в бою ты — никто и звать тебя никак. Кандидат в алмазный десяток по статусу ниже медного лба, если лоб уже побывал в бою, а кандидат — нет. Само деление воинов на какие то лбы, сотни и тысячи для меня было темным лесом, а для окружающих чем-то общеизвестным и привычным. Поэтому расспрашивать приходилось очень осторожно и окольными путями, при малейшем недоумении собеседника списывая незнание на потерю памяти после сонника.

Структурно армия состояла из отрядов поддержки магов, которые являлись главной ударной и защитной силой кантонов. Отряды прикрывали каждого мага в отдельности, создавая вокруг него стальной пояс немагической обороны, поскольку далеко не всегда даже архимаг мог прикрыть все направления сразу. Медные лбы, вооруженные большими щитами и короткими копьями с длинными лезвиями или без щитов одними топорами на длинной рукоятке с широким, полумесяцем, лезвием, пикой на конце и острым кованым подпятником, образовывали первую линию обороны. Их задачей было остановить первый удар монстров или бесов, сдержать натиск и дать возможность магу сформировать нужное воздействие. Вторую и третью линии обороны составляли "длинные мечи" из серебряной тысячи или золотой сотни. Если медные лбы являлись скорее расходным материалом, то воины второй и третьей линии были уже мастерами боя. Ликвидировать прорыв, внезапно, сквозь ряды медных лбов, атаковать противника, рассечь его строй и внести смятение — в этом и заключалась их задача. Последнюю линию обороны реализовывал алмазный десяток. Туда подбирали элитных воинов, таких, как Солор, для которых бой — высокое искусство. Они уже стояли насмерть и являлись, по сути, последним шансом для мага сбросить самоуничтожающее воздействие, чтобы прихватить с собой побольше врагов или попытаться уйти на прорыв. Бывали случаи, когда из всего отряда выживали только маг и несколько воинов из этого самого десятка. Поэтому я прекрасно понимал Зигера — нехватка нескольких воинов в непосредственном охранении мага, может стоить тому жизни. А, судя по его словам, некий правнук опекаемого им старика был достаточно горяч, чтобы лезть в самое пекло, что могло плохо кончиться и, несомненно, огорчить деда. Видимо и впрямь этот воин по своему любил опекаемого.

Они говорили — бывшего верховного. Уж не про архимага ли, управляющего всем населением долины речь? Кажется, их раз в двенадцать лет избирают на совете архимагов. Вместе с верховным избирают и его заместителей — руководителей кантонов. Причем сменить верховного, если он сам этого не хочет, очень сложно. Для этого на общем сборе всех архимагов долины решение должно быть поддержано не менее, чем четырьмя пятыми голосов. Что же такое в прошлом заставило этого конкретного дедушку сдать бразды правления? Не справился или надоела административная работа, потянуло в лабораторию? Думаю, наш элв тоже с удовольствием сбросил бы с себя бремя комендантских обязанностей и пропал бы навсегда в науке. Глядишь, подготовит себе смену и уйдет. Только вот из кого? Крис сам не свой до науки, ему кем-то командовать — тяжело и неинтересно... может из Неллиры сделает коменданта? А что? Властности ей не занимать. Желания покомандовать тоже. Вполне может иметь место быть.

Наш ужин давно закончился, однако команды идти наверх спать пока не поступало. Солор азартно спорил со своим учителем, вспоминал старых знакомых и эпизоды славного прошлого. Периодически Зигер возвращался к своим намекам продать, как я понял, меня или обменять на пару неплохих мастеров способных в будущем стать красой и гордостью золотой сотни. Это только говорится так: тысяча, сотня, десяток — на самом деле воинов алмазного десятка в каждом кантоне десятка по два, по три, минимум, а в столице и вовсе их не менее семи-восьми, если не больше. В канцелярии верховного, разумеется, все посчитано, ну да кто ж из чиновников бежал ко мне, спотыкаясь, доложить чего там и сколько? В столице сосредоточены основные силы правителя, там же академики-архимаги, магистры и перспективная магическая молодежь. Всем нужна защита, и всем очень хочется иметь ее покрепче. Вот и тратят деньги на поиски перспективных рекрутов чуть ли не в частном порядке. Верховный может и узнает (потом, когда-нибудь), но отнять у мага купленного рекрута без особых оснований очень сложно. Поэтому и сам вынужден рассылать своих мастеров на поиски "живого товара". Так что Солор тащил нас совсем не обязательно в охрану именно верховного. Тот может перепродать кому-то, а может и оставить для собственной армии, прикрывать приближенных магистров или архимагов. Как решит, так и будет. Теоретически, конечно, можно попасть в его личный десяток, но там ветераны с многолетним опытом боев, понимающие своего командира с полунамека. Некоторые прошли с ним путь от магистра, так что новичку со стороны занять место одного из них чрезвычайно трудно. Зато оклады у них самые высокие, снаряжение самое лучшее, не говоря уж про почет и уважение. Впрочем, деньги и почет меня интересовали мало. Главное то, что у этих лучших из лучших мастеров можно многому научиться. Я никогда не забывал, что вии может по статусу и выше стажера барса, но никто меня от обязанностей перед родным кланом и прежде всего перед своей совестью не избавлял. Я верю, что когда-нибудь смогу все свои приобретения передать родным. Я уже сейчас многому могу научить барсов, но жадность не дает мне расслабиться и постоянно требует использовать хоть малейшую возможность для приобретения новых знаний, опыта и навыков. На сегодняшний день такова моя стратегическая задача. Все, что приходится делать, пусть это и кружной путь, нацелено именно на достижение этой цели.

В результате нескончаемых тренировок я зверски устал и, хотя нам практически не наливали ничего крепче пива, чувствовал, как начинает клонить в сон. А тут еще Зигер громогласно крикнул нести лучшего вина и потребовал от всех нас выпить за здоровье его лучшего ученика Солора. Пришлось опрокинуть стаканчик. И тут меня повело — сознание уплыло в уютную тьму, тело расслабилось, на секунду мелькнула мысль, что в вино явно подмешано снотворное, и пропала. Вместе с мыслью шевельнулось сожаление, что я так и не снял маскировку с псевдоструктуры — может быть, удалось бы нейтрализовать зелье? Воздействие, маскирующее псевдоструктуру, на мой взгляд, слишком уж "умное". Все делает за мага. Даже следит, чтобы уровень используемых магических структур не превышал демонстрируемый. Удобно, конечно, когда сознание замутнено, а сам ты в потенциально враждебном окружении и не можешь объективно оценивать ситуацию, но, к сожалению, не различает блок управления маскировкой, когда безобидное снотворное может быть опаснее яда. Хотя как реализовать схему поведения, чтобы исключить ошибки, например, усыпление с целью нанесения вреда и для исцеления, в то время как сам человек иной раз не понимает разницы? Другое дело, что в блок включен механизм экстренного отключения и перевода в защитный режим при явной угрозе здоровью носителя.

Проснулся я прекрасно выспавшимся. В движущейся на приличной скорости повозке(!). По ощущениям в полдень. Подобная благотворительность Солора меня очень даже удивила. С чего бы это он не поднял пинками с рассветом и не погнал тренировочным забегом вслед за экипажем? Еще полежать — понежиться, что ли? Конечно, глупо терять такую возможность, если уж представилась, но с другой стороны — мне надо совершенствовать свое искусство или Солору? Ну-ка, лентяй, (это я себе) вспомни, сколько стоит курс фехтования в академиях боя моего мира и мира империи? Дорого. А мне бесплатно дают, да еще подгоняют, а я упираюсь: лень, дескать. А ну встал! Выпрыгнул! Бодро подбежал к учителю и приступил к занятиям! Может, Солор по доброте своей душевной решил, что я отравился, поэтому заботливо погрузил на мягкое ложе и везет теперь, как королевскую особу, а я тут дурака валяю?

Выскакивать из под тента, несмотря на благие мысли, я все-таки не спешил. Мысль надо тщательно обдумать и не принимать скоропалительных решений. А вдруг мое прекрасное самочувствие не более чем иллюзия? Осторожно углубившись в себя, не нашел посторонних воздействий, рассматривающих мое нутро. Убрал маскировку, сформировал и запустил полную диагностику состояния здоровья. Через восемь минут получил результат: все в полном порядке, — и рекомендацию... повернуться на другой бок, чтобы избежать застоя крови, а также в ближайшее время избавиться от, скажем так, продуктов переработки организмом исходных, некогда вкусных, вещей. Необходимость последнего я и без диагностики чувствовал. Желание освобождения уже так подпирало, что скоро могло стать страданием. Ничего не поделаешь — умной теперь можно назвать только одну мысль: бежать в ближайшие кусты.