Изгнание. Книга 1

Однажды он поехал с одной из самых высокопоставленных дам планеты, милой "девушкой" за сто лет, в ее палаццо. Я уже была в его жизни. И он... не смог. Просто как... не знаю, как назвать.

Такого с ним, юным, обаятельным, искусным в любви, темпераментным до безумия, не случалось ранее никогда! Что именно там произошло, Креатор ведает, но его ожидающая радостей секса Дама подняла скандал, обещала дисквалифицировать Инора в его "профессии", чтобы не мог более "общаться" со знатью и существовать безбедно.

Он оттолкнул удерживавшую его в своем доме даму и сбежал, возомнив, что его трудно найти. Или что она просто не будет его искать. Полагаю, Инор знал эту Даму и раньше, — несмотря на его уверения в обратном, — и все у них было отлично, иначе он не был бы так уверен в своей безнаказанности. Наивный юноша верил в благородство старой любовницы!

Естественно, уже назавтра он был найден и приговорен, — за любовную аферу, рукоприкладство и, якобы, воровство, — дама обвинила его в краже наручного внешнего коннекта из платины, — к пожизненному заключению или штрафу в пять тысяч ауров.

Этот страшный приговор, отсрочка исполнения которого составляла десять дней, в течение которых Инор мог подать законную апелляцию на пересмотр дела (на какие шиши он смог бы это сделать и нанять опытного адвоката из числа "живых" элитариев?) и явился основанием к заключению Инором кабального контракта с Переселенческой Компанией. Я косвенно виновата в его задолженности, но почему должна заплатить такую цену? Я не просила Инора любить меня, — отдавала ему тело из благодарности. Он знает, что я холодна к нему, — ему ли не разбираться в таких вещах? з

Невозвращение на Родину — самое страшное в мире. Не гожусь в эмигранты! Вот съездить далеко и вернуться, — еще можно, но остаться где-то там навсегда, — ни за что! Я — землянка!

Пусть меня в последнее время гнали, как щенка бездомного, но с Земом связаны лучшие воспоминания детства, здесь могила мамы, белые облака и Луна в небе — ясный месяц, который простолюдины зовут Муной, — на интерлингве. Я была на Луне пятьдесят один раз. И не пробегусь никогда больше, в ботинках с пружинящими спиральками под пятками, под искусственным лунным куполом с земной гравитацией? Грустно...

Но я должна верить, что смогу выжить и остаться на родной планете. Я должна попытаться узнать в подробностях содержание текстов документов с выводами медиков о смерти моей матери. Пусть уйдут все деньги! Не верю я ни в какие "судороги" у молодой еще женщины. Думаю, мою мать убили.

Кому это было выгодно? Да многим: тем министрам, чьи программы развития техники мать урезала в пользу 'социалки': следовательно, эти министры не могли украсть столько средств, сколько им хотелось бы. Самому Хостису, ставшему временно исполняющим обязанности главы Совета, но, оказывается, желающему сохранить этот пост за собой навсегда. Кто бы мог подумать? Но я хочу знать точно: кто? Хотя, если и узнаю ответ, как я смогу наказать убийцу? Официальное судопроизводство вряд ли пойдёт навстречу деклассированной девице из числа бывших элитариев, влившейся в презираемое бессословное сообщество субпролесов. Или мне самой придётся стать киллером? В жизни мне не пришлось пока и мухи убить.

Пусть это звучит ненормально в дни "просвещенной демократической республики Зем", — но раньше я не верила и в безграмотность народа. В наличие на планете преступности. В то, что люди продают себя за деньги, — за ночь любви, или органы идеальному реципиенту, — многие элитарии желают, по старинке, приобретать чужие "живые" органы, а не замещать их клонированными из собственных клеток, — наукой давно решена проблема отторжения чужеродных клеток, мешавшая трансплантациям на ранних этапах развития медицины...

Думаю, убийства ради достижения определенных целей возможны и сейчас. Я хочу знать имя убийцы. Что сделаю с ним, — не знаю: не верю в государственное правосудие, но разберусь сама с убийцей так, как подскажет совесть. Во мне нет доброты. Я сама должна была стать олицетворением правосудия нашего мира, но стала — гонимой парией. Чудом выжившей. Утратившей имя и радующейся тысячам ауров, когда на моих счетах лежат миллионы, — но они заморожены на тридцать лет. Таков официальный срок сохранения вещей и средств, принадлежащих без вести пропавшим.

На Луне находится наш семейный Хран, где лежат бесценные уникальные вещи, которых я никогда не видела, но мне известно место "Клада". Однако, на Луну еще нужно добраться, — думаю, денег хватит на дорогу в оба конца.

А еще на луне-Муне расположена резиденция дамке Магдален, бывшей неразлучной подруги матери, — они разорвали все отношения, как только мать сошлась с Хостисом. Магдален убеждала мать расстаться с ним: подруга матери полагала креациониста опытным суггестологом, отнюдь не влюбленным в мою мать, — в итоге ей просто пришлось покинуть Родину, — так настроил мать против бывшей подруги Хостис, что бывшей второй заместительнице лидера Совета Зема пришлось поселиться на спутнике. Надеюсь, мудрая элитария, изначально прочувствовавшая темную сущность друга моей матери, не откажет принять и выслушать дочь своей погибшей гонительницы...

Она подскажет мне, с кем могла быть близка мать: стоит разузнать имя и место жительства моего биологического отца, — это будет нелегко, но возможно, — при наличии денег. Вдруг он поможет мне? Магдален несомненно наслышана обо всех романах дамке Зоэфиль.

Если я найду своего отца, что он сделает?... Даст приют, спрячет до момента отправления экспедиции, поможет оформить новые, более достойные документы и улететь под другим именем куда-нибудь в одну из промышленных колоний Зема, из числа планет Солнечной системы или в поясе астероидов, — скрыться отсюда ненадолго... Я надеюсь!

Не думаю, чтобы родной Отец, пусть и ставший им поневоле, выдаст меня Хостису, — официально за мою поимку не обещано никакого вознаграждения. И отец поставит самого себя под удар, сообщив о свидании со мной, — я могу представлять опасность для всех, взаимодействующих со мной: вдруг при встрече я разглашу некую государственную тайну?

Великий Креатор, помоги мне выпутаться из кабального договора, расстаться с мафиозным красавчиком, жиголо Инором и навсегда оставить темные кварталы Субуры, — но не родную землю Зема, — мою Родину...

И наказать Хостиса, — думаю, это он во всём виноват! Если убийство матери, — и не его рук дело, но именно он замял процесс расследования: даже вскрытия не было! Якобы мать оставила завещание: никогда не вскрывать ее тела, не нарушать его целостность!

Или взять тех, кто стоит за ним: его друзья, выбравшие его исполняющим обязанности председателя Совета планеты, и поддержавшие приказ о моем отстранении на основе данных простой съемки, тогда как юридически фотосъемка не является доказательством даже для суда.

Захотелось беато, — пусть на три-пять минут, но в теле воцарится эйфория, беззаботность, бессознательная радость... В номере спиртных напитков не предусмотрено, — придется оформить вызов за дверью номера, — все технические приборы вынесены за пределы моего люкса, чтобы не портить "колорит" древней обстановки. Как ни странно, но в номере даже визора нет, что считается высшим шиком, — полный отказ от цивилизации. Все — настоящее, как в былые времена на сказочном Востоке, полном интриг и жестокости, красоты и поэзии...

Встала с кресла. Повернула ключ, вышла в коридор. Но где панель связи с администратором? Все так целостно, — ничего не найдешь... Присвистнула тихо, и тут без скрипа растворилась дверь номера справа. Показалось веселое лицо забавного увальня-соседа, — показалось, что уши его зашевелились в улыбке:

— Ищете панель связи, прекрасная юная дамке? Желаете сделать заказ? Не изволите ли испить бокал отличного выдержанного беато из Шатонёф? В моем номере для вас — что угодно!

Его манера шутливой речи несколько раздражала и завораживала: зачем он так грубо льстит мне? И сама речь его лилась так странно, с неким акцентом.

— Желаю! — ответила вызывающе, полагая, что он шутит. Кто зовет неизвестных женщин в номер "Междуречья"? Здесь не встретишь люп, сюда не водят подруг-скорт, — тут живут важные чины из колоний, приехавшие на несколько дней в командировку, миллионеры из крайних точек Зема, изредка выбирающиеся в столицу потратить деньги. Несколько раз здесь останавливалась моя мать в годы молодости, — и навсегда пленила меня рассказами о легендарной гостинице...

Он ничего не знает обо мне... И отлично! Я глубоко вздохнула, как перед прыжком с трамплина в бассейне с естественной гравитацией на Муне, — и вошла в номер к незнакомому мне элитарию. Почему бы и нет? Я уже взрослая... Это будет моим первым сознательным приключением, которое я выбираю сама!

Глава 4. Стип

Я родился на Тефии, спутнике Сатурна, и Зем, — Землю, как по старинке называют планету-метрополию, — увидел впервые в девять лет. Она мне не понравилась: большая, жаркая, многолюдная.

Отвратительное место. Ад кромешный: повсюду — люди, общественные пляжи — битком забиты, на улицах разговаривают грубо и упрощенно, как варвары мифических времён.

Развлечения местных "взрослых" — истинное убожество. Подобным образом мы с друзьями проводили время в раннем школьном детстве...

На Земе популярны карты, нарды-триктрак, сладкая вода и ужасное пиво, от которого отекают лица и животы, крепленые напитки пьют даже на улицах, как необузданные павианы. Землян радуют аквапарки-близнецы, крикливые фильмы-стерео, биоживотные на поводках, — которым можно свернуть шею, и они вновь оживут.

Идиотская, убогая, бедная красотою жизнь перенаселённой метрополии в первые дни пребывания на Земе вызвала у меня острый стресс, — со слезами просил мать улететь обратно, на милую, тихую Тефию. Там все — свои, можно с любым поздороваться поутру и никто не покрутит у виска...

Мать не сразу согласилась уехать: вначале сняла немалый участок частного пляжа, наняла яхту (с двумя матросами — биороботом и живым "капитаном"). Мы ходили в море на той яхте, — рыбачили.

Часами я сидел у борта, закинув удочку прямо в средину стаи рыб, вычисленной определителем, — рыба клевала, я снимал её с крючка, — и отпускал вновь в сияющую живую гладь воды. Мать удивлялась моей "доброте" и бессмысленности подобной рыбалки, однако, я никогда не был слишком добр, — но зачем нам много рыбы? Столько бессмысленных смертей дышащих жабрами живых сущностей... Мы с матерью не всегда понимаем друг друга: мы — разные по возрасту и образу мыслей: она слишком деятельна, я — склонен к спокойному миросозерцанию.

Приятно на Земе было общаться лишь с биороботом Рексом, — красивым парнем в залихватской косынке набекрень, тщательно следившим за моей безопасностью, насаживавшим креветку на мой крючок, тихо напевавшим пиратские песни, нашептывавшим наизусть целые страницы из "Острова сокровищ", — хотел бы я иметь такое чудо в нашем доме!...

Почему Рекс шептал, а не говорил вслух? Потому что неподалеку от нас, в жарком кубрике, упоенно обнимались, "обсуждая навигацию яхты", мать и "капитан" Макс. Я злился ужасно их постоянным "посиделкам", не понимая, насколько скучна тихая и монотонная обычная жизнь матери на Тефии. Как хочется ей набраться земных впечатлений и наполниться памятью сладостных утех тела... Я был ребенком, не понимающим ничего...

Когда вырос, — научился понимать мать лучше. Тефия — место одиночества и совершенствования души. Здесь трудно обрести личное счастье. Думаю, мать несколько лет помнила тот курортный роман с капитаном Максом.

Мое земное развлечение — Рекс — не покинуло меня: мать перекупила его у компании, сдававшей внаем яхты экстра-класса элитным туристам. Думаю, специфически запрограммированный биоробот обошелся ей недешево, но я был счастлив. На самой Тефии не существовало возможности купить домашнего робота-"няня", — в мужском роде, — только гувернанткок-роботов.

Транспортировка заказанных образцов по цене превосходила всякие пределы разумного. Стандартную домоправительницу-гувернантку покупать не хотелось, — они все такие жуткие зануды, с их старыми земными программами... Новый "друг" стал моим домашним сторожем, наперсником в играх, наставником в изучении наук, — он всегда был рядом.

Это являлось особенно важным в нередкие моменты отсутствия матери: элитария Грациоза не являлась паразитом на шее общества, — получив прекрасное образование, она полюбила творчество и науку. Мать проявила способности во многих областях: занималась изобретательством, писала странные гипнотические умиротворяющие картины, расходившиеся по немалой цене, спрогнозировала оптимальные модели удешевления очистки местных минеральных талых вод и их "облагораживания" серебром и платиной. Эту воду используют для разных целей, в том числе как витальную, — её экспортируют на Зем за немалые деньги. Еще бы: путь от Сатурна до Зема — далек и энергоемок...

Хороший процент за изобретательство мать имела от местной компании-экспортера витализующих кремов "Тефия": "простых", — из линии основного ухода за кожей лица и тела, и "волшебных", — реально реконструирующих саму дерму. Мать не тратила на рекламу больших денег: она поступила проще, отправив несколько десятков баночек наиболее высокопоставленным дамке на Земе, — и вскоре именно они способствовали успеху продаж. Знаю, что через пару лет от начала производства продукция компании пользовалась невероятным спросом на Земе, Луне и Марсе, — наиболее старых обжитых территориях Солнечной системы. Прочие колонии — не имеют большого количества жителей, но и с Титана, и с Энцелада, и с Харона, — порой поступали заказы на небольшие партии товара.

Также мать занималась астрономическими наблюдениями, — у нее был свободный круглосуточный допуск в обсерваторию Тефии. Её любовь к небу передалась мне.

Помню, как школьником, в период зимних и летних вакаций, сидел, прижавшись к матери плечом, устремив взор в прекрасное, усеянное звездами черное, бескрайнее небо. Мечтал пронзить Вселенную одной мыслью, из края в край, всё увидеть и понять: зачем — жизнь, Галактика, мы, люди? Кому или чему это нужно? Есть ли край у Вселенной, или за ним — скрыто новое, недоступное пониманию, еще более грандиозное начало?...

Подрастая, стал циничней. Понял: мне не суждено никогда долететь до края звездной Ойкумены, я не в силах создать и проверить экспериментально новую гипотезу творения мира, — остаётся лишь неопределенно мечтать, стремясь прикоснуться к непознанному. И жить так, как дано Судьбой.

Пройдя курс многолетнего аудиовизуального и суггестивного образования, освоив наречия и говоры всех обитаемых земель системы Зема, сдав положенные экзамены по лингвокультуре, точным наукам и искусству (выбрал рисунок и каллиграфию, увлекшись Китаем), — более ничего не оставалось, как стать тунеядцем, живущим подачками общества, — за регулярно сдаваемую донорскую сперму в Банк Генетического Развития.

Или пойти по стопам матери, что я и предпочел: на пути творческого развития, наибольшую ценность приобретали мои мозги, — можно было не зависеть от проклятых генетиков, не быть обязанным сдавать за деньги "свое" сущее в Банк — "холодильник", где сперматозоиды элитариев хранятся века. Элитарии, имевшие собственные средства к существованию, достигнув двадцатипятилетия, имели право отказаться от почетного долга перед Родиной и Креатором, без объяснения причин. Какие дети могут родиться из материала этого бессрочного хранилища? Тошно подумать...